Глава 11
Сидя на берегу, Грейс пыталась понять, что же случилось, и не находила объяснения. Не в силах оставаться в палатке после телефонного разговора, она в результате оказалась в объятиях Кеннеди Арчера и испытала прилив того самого желания, которого так недоставало ее отношениям с Джорджем. Почему в жизни все так неправильно?
Закрыв глаза, она заново переживала те мгновения, когда ощутила нежное прикосновение его губ, нетерпеливую атаку языка, горячее давление плоти, когда ее ноги обхватили его. От одних лишь этих воспоминаний по рукам и спине побежали мурашки. Если бы она чувствовала то же самое в отношении Джорджа, возможно, они были бы счастливы вместе.
Но с Кеннеди?..
— Нет, — прошептала Грейс и закрыла лицо руками.
Ее трясло от холода, но она не спешила уходить, надеясь, что холод приведет ее в чувство, встряхнет, напомнит, что Кеннеди нельзя доверять, что ему не было, нет и никогда не будет до нее никакого дела. Его божеством была Рэйлин, а они с ней такие разные. К тому же в ней до сих пор жило мучительное воспоминание о том, что она делала с его друзьями. Если она сама не в силах простить себя, то как может простить это кто-то другой? Нет, их не должны даже видеть вместе. Его семья возненавидит ее. И если она не смогла быть до конца честной с Джорджем, то сможет ли открыться Кеннеди, доверить ему хранимую восемнадцать долгих лет тайну? Тайну, которая, если ее раскрыть, способна уничтожить не только ее, но и самого Кеннеди?
Но больше всего ее беспокоили его сыновья. Что, если они привяжутся к ней? Что, если она станет для них чем-то большим, чем просто знакомая?
Опустив голову на колени, Грейс обхватила ноги и попыталась справиться с дрожью. Что же делать дальше? Первым порывом было как можно скорее, незамедлительно уехать из Стилуотера, вернуться в большой город. Но ведь Джорджу она там не нужна, а ее семье не обойтись без нее здесь.
— Грейс, возвращайся в кемпинг, — позвал откуда-то Кеннеди, который вовсе и не отправился спать, как она предполагала.
Вот уж не ожидала. Какой ответственный. Из него наверняка получится хороший мэр.
— Сейчас иду. — Грейс поднялась, смахнула с ног прилипший песок и направилась к палаткам. Кеннеди дожидался ее на полпути. Она завязала купальник, но, встретившись с его взглядом, снова почувствовала себя голой. И снова испытала уже знакомый пульс неутоленного желания.
…Мне нужен не секс. Я хочу любить тебя, Грейс…
И как бы это могло быть? Впервые она хотела отдаться целиком и полностью, без остатка, уступить страсти. С ним это было бы возможно.
Но только она никогда не узнает…
Возвращались молча, каждый сам по себе. Возле палатки Грейс пробормотала «спокойной ночи» и уже наклонилась, чтобы нырнуть внутрь, но Кеннеди схватил ее за руку.
— Грейс? — прошептал он.
Повернувшись, она увидела странно напряженное лицо.
— Ты знаешь, что в той Библии?
— В Библии? — растерянно, не понимая, о чем речь, повторила она.
— Ты когда-нибудь заглядывала в нее? Читала то, что записывал преподобный?
— Нет. А что он записывал?
— Там много записей о тебе.
Грейс промолчала. Только опустила глаза.
— Я прочитал кое-что и вот теперь думаю…
Словно предчувствуя что-то нехорошее, сердце застучало чаще.
— Что? — неуверенно спросила она.
— Скажи… — Кеннеди запнулся. — Скажи, преподобный не пытался…
Все ее тело мгновенно напряглось, будто готовясь отразить нападение.
— Я не хочу об этом говорить. Он взял ее за руки:
— Когда ты была девочкой, преподобный трогал тебя? Я имею в виду, не позволял ли он себе такое, что считается неприличным?
Воздух в легких застыл коркой льда — не продохнуть. Как бы она хотела признаться, рассказать все, выплеснуть наконец скопившиеся в душе боль и гнев, избавиться от тяжкого бремени омерзительной тайны, поделиться которой не решалась даже с психотерапевтом.
Хотела бы, но…
Разве не была она сама отчасти виновата в том, что делал с ней отчим? Разве не было подтверждением ее вины то, что она сама делала в старших классах с друзьями Кеннеди? Поселившийся в ней стыд жег изнутри так же, как затаенная обида. К тому же, раскрыв ту тайну, она дала бы веский аргумент тем, кто считал, что у их семьи был мотив для убийства преподобного. А ведь Кеннеди уже знал о Библии и вполне мог в какой-то момент использовать этот козырь. В конце концов, все его друзья и близкие настроены против Монтгомери. Так что минутная слабость грозила непоправимыми последствиями.
— Нет. — Для пущей убедительности Грейс приказала себе посмотреть ему в глаза, но сделать это не смогла. Испугалась, что он все поймет, увидит ее насквозь, прочтет правду за завесой лжи, как уже случилось у озера.
Она снова попыталась спрятаться, прошмыгнув в палатку, но Кеннеди удержал ее.
— А я думаю, что так оно и было, — упрямо сказал он. Не верит. Ему нужна правда. Что ж, значит, ей надо сыграть поубедительней.
— Ты с ума сошел? — Грейс подпустила насмешливую нотку. — В городе немало людей, которые проклянут тебя, если ты скажешь что-то подобное. Преподобный был образцом во всем, разве не так?
Кеннеди смотрел на нее с тем же непроницаемым выражением.
— Не знаю. А ты как думаешь?
Похоже, он улавливал все, даже самые тонкие нюансы. Нужно быть осмотрительнее.
— Ли Баркер… конечно… то есть, я хочу сказать… Все ведь знают, каким добропорядочным он был. Он… — Слова застряли в горле. Она должна была хвалить отчима, но что-то мешало. Нет, здесь у нее ничего не получится. Она не может лгать. Не может лгать Кеннеди Арчеру.
— Он был хорошим человеком? — негромко спросил Кеннеди.
Надо взять себя в руки. Перевести дыхание. Успокоиться. Слишком много всего случилось за одну ночь. Все смешалось в калейдоскопе эмоций. Боль. Злость. Обида. Разочарование. Желание. Надежда. Кеннеди предлагал якорь, без которого ей было не обойтись, но она знала — нельзя тешить себя иллюзией. Стоит лишь поверить, уцепиться за протянутую руку, как мираж рассеется, и ты поймешь, что хватался за пустоту. Перед ней стоял сам Мистер Стилуотер, а она осталась Зубрилкой Грейси.
— Он приставал к тебе?
Заткнуть бы уши и ничего не слышать.
— Нет! Прекрати! Я… я больше не могу! Пожалуйста, перестань. — Ей все же удалось вывернуться и метнуться в спасительную темноту палатки. Там, крепко зажмурившись, чтобы удержать слезы, и затаив дыхание, она замерла, ожидая, что еще сделает Кеннеди Арчер. Пусть бы поверил и принял ее объяснение. Пусть бы… Но нет, Грейс и сама понимала, что сыграла без должной убедительности.
Снаружи послышались шаги. А потом и голос:
— Господи, если он еще не умер, я сам его убью!
Грейс уже давно перестала ворочаться, а Кеннеди все лежал с открытыми глазами. Кажется, она все-таки уснула. По крайней мере, он на это надеялся — ей нужно отдохнуть. А вот к нему сон не шел. Снова и снова вспоминалось посеревшее в лунном свете лицо Грейс, когда он спросил ее о преподобном и увидел правду в ее глазах. Но как далеко зашел Баркер? Неужели преподобный изнасиловал падчерицу? И если да, то сколько ей было тогда? Случилось ли это только раз? Или два? Три? Больше?
Он представил, как Ли Баркер наваливается на маленькую, беззащитную девочку, и скрипнул зубами от ярости.
Гоня от себя жуткое видение, Кеннеди потер глаза. Какая мерзость. Он почти физически ощущал страх, бессилие и отчаяние невинного ребенка, стыд, отвращение и презрение к себе, оставшиеся в ней на долгие годы. Несомненно, случившееся тогда объясняло многое.
Теперь Кеннеди понимал, почему Грейс так откровенно выставляла свою сексуальность в старших классах. Согласно выводам психологов, подобное поведение присуще людям, подвергшимся сексуальному насилию в детском возрасте. Вот откуда эта отчаянная, почти болезненная жажда внимания. Серьезные проблемы дома, где на ее эмоциональные потребности попросту не обращалось внимания. Положение вряд ли значительно изменилось к лучшему и потом, когда преподобного уже не было. Ее матери недоставало образования, да и в городе ее не очень-то жаловали. Та работа, которую предлагали Айрин, отнимала много времени и плохо оплачивалась. Горожане относились к Монтгомери с подозрением, над ними постоянно подшучивали, их высмеивали, на них смотрели презрительно и косо, о них ходили недобрые слухи. «Белая шваль» — такое определение чаще всего звучало в адрес всей семьи.
Но та прекрасная женщина, которую он держал в объятиях у озера, никак не подходила под это определение. Кеннеди вспоминал грубые шуточки и оскорбительные намеки, которые бросали вслед Грейс его друзья, восхищение и надежду, светившиеся в ее глазах, когда она смотрела на него, и чувство вины отзывалось физической болью.
— Почему? — прошептал он. Почему он ни разу не выступил за пределы своего идеального мирка, чтобы выразить ей сочувствие и поддержку? Почему не сделал ничего, чтобы остановить поток осуждения и неприязни?
Ответ напрашивался сам собой: потому что он был ничем не лучше Джо Винчелли и остальных. Он ничего не сделал. Тем не менее она выстояла, выжила. Закончила школу. Собралась и поступила в колледж. Стала помощником окружного прокурора и не проиграла ни одного дела.
Впечатляющая карьера. Более чем впечатляющая. Уехав из Стилуотера, Грейс доказала, что способна на многое. Однако же шрамы остались. Он это знал.
На память пришел день, когда Клэй явился в школу и расквасил Тиму нос. Клэй уже тогда отличался невероятной силой. Выжимал больше трехсот фунтов. В спортзале до сих красовалась памятная табличка с его именем — «Клуб за 300». Кеннеди переступил рубеж только в колледже, а побить рекорд Клэя так и не смог.
Что, если Клэй или Айрин прознали о том, что делает с их сестрой и дочерью преподобный, и кто-то из них убил его в порыве гнева? Или же они действовали более методично, устроив все так, чтобы Баркер никогда больше не причинил ей зла? Еще более вероятен вариант, что с обидчиком расправилась сама Грейс, а семья покрывала ее.
В любом случае — и в этом сомнений уже не оставалось — история, которую так долго рассказывали Монтгомери, была неправдой. Раньше, до того, как он нашел Библию и прочел касавшиеся Грейс заметки, Кеннеди допускал, что Монтгомери не имеют никакого отношения к исчезновению преподобного. Всякое случается, иногда люди совершают странные, необъяснимые поступки. Но теперь он уже не мог принять такое объяснение. Похоже, Монтгомери все же виновны, как утверждало большинство жителей Стилуотера.
Но, зная то, что ему открылось, мог ли он судить их?
Солнце припекало все сильнее, и Грейс перевернулась. Она еще и не проснулась толком, но жара уже становилась невыносимой. Было еще довольно рано, около половины девятого, но мужчины уже встали, и она слышала их голоса, чувствовала запах жарящегося бекона.
— Грейс ведь поняла, что ты хороший парень, а, пап? — спросил Тедди.
— Поговорим об этом позже, — ответил негромко Кеннеди.
— Ты ей нравишься. Я это сразу увидел. Кеннеди сдержанно откашлялся.
— Тедди, хватит.
— Ладно, пап. Но ведь она тебе тоже нравится, правда? Она красивая, да, пап?
— Красивая, — согласился Кеннеди.
События минувшей ночи встали вдруг перед глазами со всеми их отвратительными подробностями, и Грейс глухо застонала. Что она только натворила: целовалась с Кеннеди, предлагала ему себя. Она бы, наверно, сгорела со стыда, если бы не знала, что сделала бы то же самое только для того, чтобы покончить со всем.
Ну почему она такая слабая?
Перевернувшись на другой бок, Грейс заметила лежащий рядом телефон и лишь тогда, с опозданием, вспомнила о Джордже. Боже, она ведь потеряла мужчину, за которого собиралась замуж. Столько перемен за одну ночь.
— Она и вправду красивая, — подал голос Хит.
— Возьми-ка вон те яйца и принеси их мне, — распорядился Кеннеди.
Вылезая из спального мешка, Грейс приняла твердое решение: сейчас она предстанет перед Кеннеди и поставит точку. Может быть, они просто забудут это ночное происшествие. Сделают вид, что ничего особенного не случилось, и пойдут дальше. Каждый своим путем.
Но как забыть, если забывать не хочешь?
— Ничего уже не поправить, — пробормотала она.
— По-моему, она просыпается, — оживился Тедди, и Грейс невольно улыбнулась.
— Не мешай ей, — предупредил сына Кеннеди. — Дай хотя бы одеться.
— Я только хотел поздороваться, — проворчал в свое оправдание мальчик.
Натянув топ и шорты, Грейс собрала туалетные принадлежности, сунула ноги в сандалии и вышла наконец из палатки. «Выгляжу, наверно, как чучело», — подумала она, вспомнив, что легла с мокрыми волосами. Однако Кеннеди, похоже, ничего такого не заметил. Заслышав ее шаги, он обернулся, и в этот момент что-то случилось. По крайней мере, так ей показалось. Она ожидала сдержанности с его стороны, но в его взгляде было что-то другое, что-то неуловимое, трудноопределимое. И сама она почувствовала нечто такое, чего никогда не испытывала прежде.
Грейс вспомнила, как прижималась к нему, как терлась о него там, в озере. Слава богу, они оба были одеты, а то ведь все могло закончиться совсем иначе.
— Доброе утро, — сказал Кеннеди, протягивая бутерброд с беконом.
Она пробормотала что-то в ответ и занялась бутербродом, стараясь не думать о том, что Кеннеди знает теперь о ней больше, чем кто-либо во всем свете.
— Оладьи вот-вот будут готовы, — сказал он.
— Чудный запах. — Она оглянулась, но его лицо оставалось бесстрастным и ничего не выдавало. — Я успею принять душ?
— Я пойду с вами, — тут же вызвался Хит. Грейс взяла мальчика за руку.
— Я тоже пойду, — присоединился к брату Тедди и настоял на том, чтобы нести ее сумку.
Не успели они отойти, как звук мотора заставил Грейс обернуться.
Пожаловали к ним.
— Нет, только не это, — прошептала она, с первого же взгляда узнав сидевшего за рулем.
— Что такое? — спросил Тедди.
Из кабины грузовичка выбрался Джо. Тедди остался с Грейс, Хит же побежал к гостю:
— Привет, Джо! А я и не знал, что вы приедете. Не знала и Грейс.
— Это вы его пригласили? — негромко спросила она у Кеннеди.
Появление Джо заставило ее насторожиться, напомнив, что Кеннеди всегда был врагом. Разумеется, он не станет молчать и при первой же возможности расскажет приятелям и о Библии, и обо всех событиях прошлой ночи.
— Нет, — ответил Кеннеди. Времени на объяснения ему уже не хватило.
— Вот ты где, — сказал Джо, подходя ближе. — Я так и думал, что найду вас здесь.
— Что-то случилось? — спросил Кеннеди. Джо бросил взгляд в сторону Грейс:
— Когда мы разговаривали вчера, ты даже не намекнул, что собираешься взять с собой Грейси.
— Грейс, — поправил его Кеннеди. — Но ты и не спрашивал.
— Грейс. Ну да, конечно. — Джо криво усмехнулся, как будто поправка приятеля его лишь позабавила. — Да ты не беспокойся. Я за тем и приехал, чтобы вы тут совсем не закисли.
— Чтобы мы не закисли? — повторила Грейс.
— А ты разве не знаешь? Политики — народ донельзя скучный. С ними не повеселишься.
— А ты, значит…
— В сравнении с Кеннеди — просто душа компании. Мне ведь о репутации беспокоиться не надо — у меня ее нет. — Он многозначительно подмигнул. — В этом отношении мы с тобой похожи, верно я говорю?
— Мы с тобой совсем не похожи.
Джо снова усмехнулся с тем же загадочным видом, как будто в ее ответе крылся какой-то особенный, одному лишь ему понятный смысл.
— Как скажешь. — Вернувшись к машине, он достал из кабины большой пакет с пончиками. — А я не просто так — я с подарками.
— А с посыпкой есть? — поинтересовался Тедди, пытаясь заглянуть в пакет.
Джо покачал головой:
— Шутишь? С посыпкой только гомики любят. Нет, я такие не люблю. А ты? — Он повернулся к Хиту.
— Я с посыпкой люблю. Тедди взял сумку другой рукой.
— И Грейс тоже их любит. Джо удивленно вскинул брови:
— Вот как? Ну, тогда у вас тут расклад почти полный. Хорошо, что я приехал.
— Что именно ты хочешь этим сказать? — спросила, нахмурясь, Грейс.
Он ухмыльнулся:
— Ничего.
— Вот и ладно, — бросил недовольно Кеннеди.
Не обращая внимания на приятеля, Джо толкнул в бок Хита:
— Может быть, если убедишь Грейс быть со мной поласковее, я еще сгоняю в город и привезу тех, что ей нравятся.
Грейс покачала головой:
— Ради меня беспокоиться не стоит. — С этими словами она повернулась и направилась к душевым. Что бы там ни случилось накануне, новый день обещал быть только хуже.
Проводив взглядом Грейс и мальчишек, Кеннеди повернулся к приятелю:
— Ты зачем приехал? Вставать, наверно, пришлось рано, часов в пять?
— Я же говорил, что, может быть, составлю тебе компанию, — с деланым равнодушием ответил Джо.
Кеннеди пристально посмотрел на него:
— Нет, ты этого не говорил. Ты сказал, что не хочешь ехать на Пиквик-Лейк.
Расправившись за два приема с пончиком, Джо лениво подошел к костру.
— Ну, здесь не так уж и плохо, — пробормотал он, не переставая жевать.
— Так почему передумал?
— Разве, чтобы навестить лучшего друга, нужна какая-то причина?
— Ты знал, что здесь Грейс. Откуда?
Джо замялся, должно быть решая, не стоит ли придерживаться первоначальной версии, но потом пожал плечами:
— Базз сказал, что видел тебя в машине с какой-то женщиной, когда ты выезжал из города.
Кеннеди выложил на картонную тарелку остатки бекона.
— И этого оказалось достаточно, чтобы ты надумал нас выследить?
— Ты же после смерти Рэйлин ни с кем не встречался. Разумеется, мне было любопытно. Захотелось узнать, с кем ты проводишь уик-энд. — Он закатил глаза. — Никогда бы не подумал, что это будет Грейс.
Объяснение прозвучало неубедительно, и Кеннеди не поверил ни одному слову Джо. Хотя бы потому, что тот ничуть не удивился, увидев Грейс.
— Что ж, теперь ты знаешь.
Джо щелкнул языком и, сложив руки на груди, посмотрел на Кеннеди сверху вниз.
— Да, знаю. Хотя мог бы и раньше догадаться. Этого ведь и следовало ожидать, верно? Теперь-то все понятно.
Наверно, разумнее было бы промолчать и оставить реплику без комментария, но Кеннеди, раздраженный поведением Джо, не смог сдержаться:
— Что понятно?
— Понятно, почему ты не захотел надавить на Маккормика, чтобы он заново открыл, дело моего дяди.
— Свои причины я тебе уже изложил.
— Да уж изложил, — ухмыльнулся Джо. — Только не сказал, что тебя больше не правосудие интересует, а чья-то задница.
Кеннеди отложил лопатку — он собирался окопать пень, на котором лежали все их кухонные принадлежности, — и повернулся к приятелю.
— Послушай, Джо, мы с тобой друг друга давно знаем, — негромко сказал он. — Я тебе очень многим обязан. Но имей в виду: скажешь еще что-нибудь в этом духе — церемониться не стану — сломаю челюсть. И поверь, никакие предвыборные скандалы меня не остановят.
Джо, похоже, понадобилось какое-то время, чтобы понять — Кеннеди не шутит. Лишь тогда насмешливая ухмылка сползла с его физиономии.
— И ты допустишь, чтобы между нами встала женщина? Зубрилка Грейси? Неужто она настолько хороша?
Кеннеди знал, что приятель способен на подлость, и сам был свидетелем проявления его нечистоплотности в спорах с бывшей женой или драках, случавшихся время от времени в клубе. Но Тедди и Хит уже бежали наперегонки к палаткам, а потому он взял лопату и занялся делом, решив не обострять ситуацию.
— Не знаю.
— Но выяснить намерен?
— Не хотелось ехать одному. Вот и все.
Хит первым добежал до грузовика и дотронулся до капота.
— Я победил!
— Ты схитрил, — пожаловался Тедди.
— А вот и не схитрил.
— Ты первый побежал.
Хит, словно опровергая несправедливое обвинение, приложил руку к груди.
— Я же сказал: «Раз, два, три…»
— А я не слышал!
— Ладно. Раз, два, три! — прокричал Тедди и, не дожидаясь брата, сорвался с места.
Мальчики умчались. Джо ткнул Кеннеди в плечо:
— Ладно, не обижайся. Извини. Просто я не в настроении. Надоело болтаться одному. Работать надоело. Делать одно и то же изо дня в день. Ты прав. Я даже готов признать, что старушка Грейс сильно изменилась. Понимаю, тебя к ней потянуло. Но только не забывай, друг, натура осталась та же. Не позволяй ей водить тебя за нос.
— Обо мне не беспокойся.
— Так она тебя не интересует?
Кеннеди хотел сказать, что да, не интересует. И не смог. Может быть, Джо прав и ее действительно лучше обходить стороной. Но сейчас именно она была нужна ему больше всего на свете.
Джо взял с тарелки ломтик бекона.
— Все-таки ты многим рискуешь, взяв ее с собой.
— Рискую?
— Ты не хуже меня знаешь, что будет, когда по городу поползут слухи.
— Я всего лишь взял ее с собой за город. Что тут особенного?
Джо отправил в рот второй ломтик бекона и довольно улыбнулся.
— Ты что так развеселился? — спросил Кеннеди. Джо кивнул вслед убежавшим Тедди и Хиту:
— Мальчишкам нужна хорошая мать. И, учитывая твои карьерные устремления, это должна быть женщина с безупречной репутацией. Не забывай об этом.
Он был, конечно, прав, но выслушивать наставления у Кеннеди не было ни малейшего желания. Тем более от Джо Винчелли.
— Думаю, я еще приглашу ее куда-нибудь, когда вернемся в город.
Джо мгновенно напрягся:
— Это еще зачем?
— А почему бы и нет?
— Твоим родителям это точно не понравится.
— Мне тридцать один, Джо. И я не собираюсь согласовывать каждое свое решение с отцом и матерью. У меня есть свое мнение, а нравится оно им или нет — дело второе. — Он подумал, что с учетом нынешнего состояния отца ему все же придется принимать во внимание и это обстоятельство.
— Да и другие будут не в восторге, — гнул свое Джо.
— Ты себя имеешь в виду?
— Не забывай, она убила моего дядю.
Не сводя глаз с жарящегося над костром бекона, Кеннеди подумал, что Джо, возможно, не так уж и не прав.
— У тебя есть доказательства?
— В этом-то и загвоздка.
— По-моему, ты сам себя заводишь по пустякам. Я же не собираюсь на ней жениться.
— Только это и успокаивает. — Джо кивнул с видом человека, получившего наконец нужный ответ.
Но что именно он понял? Кеннеди вовсе не был уверен, что приятель верно интерпретировал сказанное. Грейс уже сейчас значила для него больше, чем Джо, И он был готов рискнуть и пренебречь дружбой с человеком, который спас ему жизнь, ради той единственной в городе женщины, которая, даже если он влюбится в нее, вряд ли ответит взаимностью.
Грейс не спешила возвращаться. Принимая душ, она надеялась, что Джо уедет и ей не придется терпеть его присутствие. Но Джо не только не уехал, но и, похоже, не собирался это делать. Устроившись на бревне возле столика, он с аппетитом завтракал.
Чувствуя на себе его липучий взгляд, Грейс обошла костер и села на один из трех раскладных стульев напротив гостя. Кеннеди тоже то и дело посматривал на нее, и она уже жалела, что оказалась здесь и теперь волей-неволей вынуждена сносить их компанию. Джо Винчелли всегда был неприятен ей, а что касается Кеннеди, то он слишком много знал.
— А вы проголодались? — спросил у нее Тедди.
Она кивнула, и Кеннеди подал тарелку с двумя оладьями, беконом и яйцом.
— Соку хотите? — осведомился, заглядывая в кувшин, Хит.
Грейс улыбнулась. Старший из сыновей Кеннеди уже успел завоевать ее симпатию.
— А как же.
Джо помог мальчику налить соку и, взяв чашку, сам подошел с ней к Грейс.
— На пикнике вкуснее оладий с беконом ничего не бывает.
— А по-моему, то, что мы делали вчера, было вкуснее, — возразил Тедди.
Грейс согласилась бы скорее с последним утверждением, а вот Джо, желая оставаться в центре внимания, даже не удостоил замечание мальчика ответом.
— А еще коблер на углях, верно, Кеннеди?
Грейс уже заметила, что Кеннеди не так разговорчив, как накануне.
— Да, — отозвался он сдержанно.
Наблюдая за ним краем глаза, Грейс никак не могла понять, обрадовал его приезд Винчелли или же огорчил. Оставаясь вежливым и демонстрируя выдержку, он определенно не подыгрывал приятелю и не выказывал особого радушия.
— Угощу вас, ребята, вечерком, — пообещал Джо. Аппетит мгновенно пропал, а еда потеряла вкус. Неужели Джо останется на весь день?
— Ты что больше любишь, Грейс, персики или ежевику? — снова обратился к ней Джо и даже улыбнулся.
— Мне все равно.
Она бы предложила вернуться в город, но знала, как огорчатся мальчики, для которых этот уик-энд стал настоящим праздником. Ладно, нужно всего лишь дожить до завтра. А что касается Джо, то и в его присутствии был один плюс: по крайней мере они с Кеннеди не натворят глупостей.
— А мне больше нравится ежевика! — объявил во всеуслышание Тедди.
Покончив с завтраком, Джо бросил пустую тарелку в стоявший у стола черный мешок для мусора!
— Так и быть, берем ежевику. Кто со мной в город за покупками?
Хит тут же поднял руку, но Джо легонько толкнул в плечо Грейс.
— А ты?
— Нет, спасибо.
— Мы с Грейс пойдем купаться, — сказал Тедди. — Правда?
— Правда.
— Ур-ра! Тогда я быстро переоденусь. — Мальчик вскочил и бросился к палатке.
— А ты как? — Джо повернулся к Кеннеди, косо взглянув при этом на Грейс. Ей показалось, что ему не очень хочется оставлять приятеля наедине с ней.
— Я не поеду, — отказался Кеннеди. — Приберусь, помою посуду.
Перспектива ехать в город с одним лишь Хитом в качестве попутчика явно не обрадовала Джо, но делать было нечего, и он, подождав немного, с деланным равнодушием пожал плечами:
— Ну хорошо. Поехали.
Забравшись в кабину, он опустил стекло.
— Будем через час-полтора.
— Не забудь напомнить Хиту, чтобы пристегнулся, — напутствовал его Кеннеди.
— Успокойся, — отмахнулся Джо. — Ты говоришь это каждый раз, когда я сажаю парня в машину. Таков закон, а я законы не нарушаю.
— Ну, этот ты бы, пожалуй, и нарушил, — ответил Кеннеди.
— Личная свобода против личной безопасности. — Джо хитро подмигнул. — Не люблю, когда мне указывают, что делать.
Грейс понимала, что после трагического инцидента с Рэйлин у Кеннеди есть все основания беспокойства, но вмешиваться в мужской разговор не стала. Подождав, пока машина отъедет, она подошла к Кеннеди, который только что наполнил мыльной водой пластмассовый тазик.
— Посуду я помою. Моя очередь. А ты иди и поплавай с Тедди.
— Успею. Здесь всех дел на минуту.
Грейс хотела настоять на своем, но передумала и, повернувшись, шагнула к своей палатке. Лучше всего сейчас стараться по мере возможности избегать контактов с Кеннеди.
— Грейс?
Она обернулась:
— Что?
— Кто тебе звонил прошлой ночью?
Не сразу, но она все же решила, что скрывать правду не имеет смысла.
— Джордж.
— Это за него ты собираешься замуж?
— За него.
— И…
Она пожала плечами:
— Ну, свадьба, можно сказать, отменяется.
— А отношения?
— Закончились. — Грейс постаралась произнести это спокойно, даже с ноткой безразличия, но, судя по выражению его лица, получилось не очень хорошо.
Кеннеди как-то странно, словно не зная, что с ней делать, посмотрел на сковородку, которую держал в руке.
— Извини. Мне жаль, что так получилось.
— Ничего. Так даже лучше, — сказала она и пошла переодеваться.
