Глава 11
Понедельник, 30 июня 1902 года. Полдень
Прижимая к груди чехол для одежды, Мэгги Кеннеди шла по красивой чистой улице к клубу «Метрополитен». Подойдя к чугунной ограде, она заглянула во двор перед зданием из светлого мрамора и увидела подъехавшую к входу коляску и сидевших в ней трех красивых и дорого одетых женщин. Слуга в красной с золотом ливрее бросился открывать дверцу кеба, а несколько других слуг поспешили распахнуть перед дамами стеклянные входные двери. Смеясь и весело болтая, троица исчезла в роскошных интерьерах и, вне всякого сомнения, направилась в ресторан для дам.
Мэгги стояла не дыша. Эван был завсегдатаем клуба, как и большинство миллионеров города. Дамы, посещавшие «Метрополитен», были их женами, сестрами и дочерями. Возможно, и Франческа часто там ужинала. И Бартолла Бенвенте тоже.
Что она делает?
Она, Мэгги Кеннеди, никогда не сможет переступить порог такого клуба!
Ей не позволят даже пройти по подъездной дороге.
Мэгги вышла из своей квартиры на Десятой авеню почти час назад. До Пятьдесят девятой улицы она доехала по железной дороге, нанять кеб она не могла — цены были непомерно высокими, а она тяжелым трудом зарабатывала каждый цент, — поэтому дальше шла пешком до самой Пятой авеню, с любопытством разглядывая витрины. От Гранд-Арми-плаза она пошла вверх по улице.
Сейчас, разглядывая мраморный особняк, Мэгги кусала губы от досады и старательно подавляла в себе желание вернуться домой. Какая, право, глупость. Согласившись доставить новую английскую блузу, заказанную Франческой, домой к Кэхилам, она всего лишь надеялась увидеть Эвана, но боялась себе в этом признаться.
Ты влюбилась, моя глупышка? Одним поцелуем он завоевал твое сердце?
Она не хотела сейчас думать о муже. Он умер много лет назад, когда Джоэл был еще маленьким. Мэгги любила этого мужчину всем сердцем и, пожалуй, до сих пор любит. Она всегда будет скучать и мысленно разговаривать с мужем, чьи советы помогали ей и успокаивали. Мэгги знала, что сейчас он волнуется за нее. Несмотря на шутливый тон мужа, она знала, что Джош совершенно серьезен, более того, он абсолютно прав.
Что бы он ни говорил, этот человек не для тебя. Мужчины всегда находят сладкие слова для сладких девочек!
Мэгги мечтала, чтобы их с Эваном поцелуя никогда не было, чтобы он не доверял ей. Она истово желала, чтобы кто-то другой, не Эван Кэхил, спас ее в прошлом месяце от покушения маньяка.
Но он целовал ее — она сама ему позволила. Это было великолепно. Мэгги не предполагала, что сможет когда-то желать еще одного поцелуя мужчины, но она ошибалась. В его руках оживало все ее тело, в душе пробуждались дикие желания. В его объятиях она чувствовала себя защищенной, все казалось идеальным и правильным.
Эван открылся ей и рассказал о страсти к игре, долгах, разрыве с семьей и последующем примирении, о ребенке, которого носила графиня. Графиня Бенвенте носила его ребенка.
Мэгги задрожала. Нельзя сказать, что она питала ненависть к графине; она ее боялась. Несколько недель назад Бартолла приходила к ней. Сначала Мэгги решила, что дама собирается заказать новое платье, вместо этого графиня посмеялась над ее чувствами к Эвану и недвусмысленно заявила, что ей стоит держаться подальше от ее любовника. В каждом слове Бартоллы было столько жестокости, пренебрежения и злобы, что Мэгги была шокирована ее поведением. И она угрожала детям.
Когда Мэгги впервые увидела Эвана и Бартоллу, они показались ей удивительной, сказочной парой. Теперь стало ясно, что графиня низкая и вульгарная женщина. Мэгги не могла представить, что Эван окажется в ловушке и будет жить в браке без любви.
Она мечтала помочь ему — она по природе своей была человеком заботливым. Впрочем, сначала Мэгги старалась убедить Эвана, что он обязан жениться на графине и дать ребенку свое имя. Эван смотрел на нее с изумлением, не понимая, чем вызваны ее речи, ведь она никогда не симпатизировала графине. Эван принял решение, что не может заставить себя жениться на Бартолле, о чем и заявил Мэгги, но обещает взять на себя заботу о ней и о ребенке.
Мэгги очнулась от поглотивших ее мыслей, когда переходила Шестьдесят первую улицу.
Она испытала огромное облегчение, когда Эван признался, что отказался от опрометчивого брака, казалось, никогда в жизни ей не было так легко.
Какая же ты глупышка!
Он был обязан жениться на графине, и тебе это известно. Он ведь никогда не женится на тебе.
Джош прав. Она ведет себя глупо, очень глупо, словно в одночасье потеряла разум. Мэгги призывала на помощь здравый смысл, но, когда в дверь входил Эван Кэхил, здравомыслие вылетало в ту же дверь. Что бы ни случилось, Мэгги знала наверняка, что навсегда останется рядом с Эваном, он никогда не будет счастлив с такой злой женщиной, как Бартолла Бенвенте.
Впереди показался особняк Кэхилов. Мэгги почувствовала, как сдавило грудь. Она не видела Эвана с самого вечера субботы, когда в доме царила паника в связи с исчезновением Франчески. Мэгги полюбила Франческу и волновалась не меньше всех домочадцев. Она читала в газетах, что о новой дате свадьбы не будет объявлено никогда, но хотела надеяться, что все это пустые сплетни, кроме того, Джоэл заверил мать, что мистер Харт и Франческа сейчас близки, как никогда, просто у них небольшая размолвка.
Мэгги миновала ворота и пошла по дороге к дому, обратив внимание, что автомобиль Кэхилов стоит неподалеку от входа. Джоэл работал с Франческой по новому делу, будучи ее помощником, сын получал отличное жалованье, но самое главное, что он больше не воровал кошельки и сумочки у прохожих. Франческа, безусловно, имела влияние на ее сына.
Едва Мэгги поднялась на первую ступень, как входная дверь распахнулась, и на пороге появился Эндрю Кэхил, одетый в элегантный темный костюм и котелок. Он шагнул ей навстречу, помахивая тростью с красивой резной ручкой слоновой кости.
— Добрый день, Мэгги, — приветствовал он с улыбкой. — Франческа сегодня ушла еще на рассвете.
Мистер Кэхил всегда был очень любезен, как и его дочь. Мэгги покраснела и поздоровалась, очень некстати подумав, что сказал бы мистер Кэхил, знай, какие чувства она испытывает к его сыну. Мэгги смотрела, как он садится в автомобиль, моля Бога, чтобы отец Эвана никогда не узнал о ее романтических мечтах. Она улыбнулась Джонатану, стоящему у дверей, и вошла в холл, который каждый раз ошеломлял ее.
Она никогда не привыкнет к роскоши богатых особняков. Она ведь простая ирландская женщина, вынужденная шитьем зарабатывать на жизнь. Каждый раз, оказываясь в этом респектабельном районе, она чувствовала разницу между своей и их жизнью. Она ютилась в однокомнатной квартире вместе с четырьмя детьми, они жили во дворцах с мраморными полами, великолепной мебелью и антиквариатом. Стены в ее квартире были покрыты плесенью, у них — штофными и бумажными обоями. Ее полы были в трещинах и щелях, их мрамор и паркет блестели, ковры ручной работы со всего мира завораживали.
Недавно Мэгги начала читать в газетах колонку светской жизни, и не только в те дни, когда упоминались имена Джулии Ван Вик Кэхил, лорда или леди Монтроуз, Франчески, Эвана или мистера Кэхила, посетивших фешенебельный ресторан или принявших участие в очередном светском мероприятии. Это давало ей ощущение причастности к большой семье.
Мэгги понимала, что она не принадлежит к этому кругу и никогда не будет для них своей. Это факт, о котором не стоит забывать.
Лакей закрыл за ней дверь, и в этот момент в холле появилась Джулия.
— Добрый день, Мэгги, — произнесла она, тепло улыбнувшись. — Это блуза Франчески?
Взгляд миссис Кэхил был напряженнее обычного, казалось, за приветливой улыбкой кроется подозрительность.
— Да, я подумала, она может пригодиться ей в конце недели.
— Ты очень добра, Мэгги. — Джулия взяла из ее рук чехол. Как всегда, ее внешний вид был воплощением элегантности и утонченности, ей очень шло бледно-голубое платье и украшения с аквамаринами. — Бетти, повесьте это в комнате Франчески, — обратилась она к проходившей мимо служанке, а затем опять повернулась к Мэгги: — Франчески сейчас нет.
Мэгги чувствовала, что краснеет.
— Я знаю. У дверей я встретила мистера Кэхила, — сказала Мэгги и поспешила добавить: — Я хотела сказать, что очень рада благополучному завершению неприятностей Франчески.
Джулия смягчилась:
— Я знаю, Мэгги. Ты очень добрая женщина.
— Уверена, Франческа и мистер Харт вскоре объявят о новой дате свадьбы. — Она невольно заглянула за спину Джулии. Эван не говорил ей, но она понимала, что он скоро уедет из города до конца лета, как делали все представители городской элиты. Его задержала лишь свадьбы сестры — к большой радости Мэгги. Она знала, что он часто завтракает дома со всей семьей, и сейчас лихорадочно размышляла, уместно ли спросить Джулию о сыне.
— Что-то еще, Мэгги? — напряженно спросила та.
Мэгги опять показалось, что она читает ее мысли, предугадывая все переживания и сомнения.
— Нет, я лишь хотела, чтобы к празднику у Франчески была новая блузка. Они с Джоэлом сегодня уехали по очередному делу. Он счастлив помогать мисс Кэхил. — Фраза сразу показалось Мэгги произнесенной совсем некстати.
— Да, такова моя дочь — специалист по раскрытию преступлений.
Мэгги внимательно посмотрела на мать Франчески и увидела, что ту переполняет злость. Не успела Мэгги сказать, какое сокровище на самом деле Франческа, как много преступлений она раскрыла, на лестнице послышались шаги. Повернувшись, она сразу встретилась глазами с Эваном.
Он почти сбежал вниз:
— Мэгги! Все в порядке?
Ее сердце отозвалось глухими ударами.
Ты же без ума от него, — возникли в голове слова Джоша.
Да! — неслышно ответила мужу Мэгги.
— Все хорошо, — пролепетала Мэгги.
Перед ней стоял самый красивый мужчина на свете — и самый добрый. Эван обожал ее детей и всегда приносил им подарки и сладости. Он будет прекрасным отцом.
Да, ребенку Бартоллы!
Эван улыбнулся и повернулся к Джулии:
— Доброе утро, мама.
Взгляд Джулии стал ледяным.
— Мэгги принесла блузу для Франчески и как раз собиралась уходить.
Эван был озадачен официальным тоном матери.
Мэгги смутилась еще больше. Что она делает? О чем только думает? Настанет день, когда Эван встретит свою любовь в образе молодой, элегантной леди — женщины его круга. Он может хорошо относиться к ней и ее детям, но он ведь наследник Кэхилов. Даже в газетах его только так и называют.
— Мэгги долго добираться до дома, — обратился Эван к Джулии с милой улыбкой. — Ты голодна? Я как раз спустился к позднему завтраку, не составишь мне компанию?
У него была самая очаровательная улыбка в мире, солнечная и теплая — отражение врожденного добродушия.
— Я уже ела, — солгала Мэгги.
— Тогда поешь еще раз. — В синих глазах вспыхнул огонек. — Предлагаю тебе яйца, сосиски и блинчики с маслом и кленовым сиропом из Вермонта.
Мэгги почувствовала, как желудок скручивается в узел. Дома она ела на завтрак кашу из отрубей. Они не могли позволить себе яйца или сосиски, а тем более масло и кленовый сироп.
— Я настаиваю, — произнес Эван и взял ее за руку. — Ты не присоединишься к нам, мама? — Он посмотрел на Джулию.
— Я собиралась на ланч в отель «Эссекс», — нахмурилась та, но выдавила из себя улыбку. — Благодарю тебя, Мэгги, что принесла блузу. — Взглянув на сына с упреком, Джулия удалилась.
Дождавшись, когда мать скроется из вида, Эван рассмеялся. Его смех был таким же милым, как и улыбка.
— Она бывает загадочной. Немного сбита с толку моей радостью от встречи с тобой. — Он слегка сжал ее руку.
Мэгги таяла от его прикосновений.
— Что ж, наша дружба не вполне обычна.
Эван как-то странно на нее посмотрел, словно думал о том, что их связывает не только дружба.
— Я очень рад, что ты пришла и сможешь со мной позавтракать. Знаешь, у меня появилась идея: давай прогуляемся и поедим в клубе «Метрополитен». Правда, тогда нам придется отказаться от блинчиков.
Мэгги похолодела:
— Меня туда не пропустят.
— Разумеется, пропустят.
Он сошел с ума? Ее никогда не пропустят в клуб! Эван смотрел на нее так, словно прочитал мысли.
— Я член клуба, Мэгги, и могу приводить с собой гостей.
Она облизнула губы и проговорила:
— Лучше блинчики и сосиски. Он улыбнулся:
— Твое желание для меня закон.
Она понимала, что он с ней флиртует, отчего ее сразу бросило в жар, и она ощутила себя тринадцатилетней смущенной девочкой.
— Я думала, что тебя уже нет в городе.
— Июль и август я проведу с друзьями на Файер-Айленде.
Я уже должен был уехать, меня задержали проблемы Фрэн.
Мэгги стало интересно, где находится этот Файер-Айленд и какие у него там друзья.
— Как дела у Франчески?
Эван погрустнел:
— Мы почти не видимся. У нее новое грандиозное расследование, хочет выяснить, кому понадобилось, чтобы она пропустила свадьбу. Тем временем они с Хартом все больше отдаляются друг от друга. Сначала я не видел в этом его вины, но сейчас склонен считать, что его действия беспричинны. Харт должен простить Франческу — она так его любит.
— Я уверена, они во всем разберутся, Эван.
Он неожиданно взял обе ее руки в свои ладони.
— Мэгги, я бы никогда не позволил себе уехать на все лето, не попрощавшись.
— Я рада, — пролепетала она. Единственным желанием было сказать, как она будет скучать по нему, два месяца казались ей вечностью.
Эван улыбнулся:
— У меня отличная идея, Мэгги. Давай возьмем детей на целый день на прогулку на Кони-Айленд?
Она никогда не была на Кони-Айленде, им это было не по карману, хотя детям, конечно, понравились бы развлечения и аттракционы.
— Ты приглашаешь нас на Кони-Айленд?
— Да, приглашаю. Сегодня чудесный день — почему бы нам не поехать?
Мэгги вздохнула, борясь с желанием согласиться.
— Эван, ты знаешь, я не могу сама оплатить эту поездку, но не позволю и тебе тратить на нас такие большие деньги. — Она старалась говорить уверенно и твердо, одновременно осознавая, что ее дети заслужили праздник.
— Я знаю, что ты не можешь себе это позволить, но я могу. И настаиваю на том, чтобы ты приняла мое приглашение. Другого такого удачного дня может не представиться!
Мэгги едва не плакала. Она была так тронута его заботой, что не могла вымолвить ни слова.
— Эй. — Он обхватил ее лицо ладонями. — Ты плачешь?
И Мэгги сдалась. Она даже не пыталась придумать, что ответить.
— Мэгги, — прошептал Эван и прижал ее к себе.
Она обняла его и положила голову на грудь.
Франческа наблюдала из окна кареты Харта, как Рауль сворачивает на Семьдесят вторую улицу, ведущую прямо к Центральному парку. Вот уже впереди показался мост через озеро, через несколько минут она лицом к лицу встретится с шантажистом. Франческа с грустью посмотрела на Джоэла, хотя все мысли ее были заняты Биллом Рэндлом.
Во время ее последней с ним встречи он был жесток и груб. Билл привязал Франческу к кровати в спальне своей сестры и запер на ключ. К счастью, ей удалось сбежать. Когда Билл это обнаружил, он бросился за ней следом, но Франческа и на этот раз победила — она метко ударила его сковородкой по голове.
Билл ненавидел Франческу еще до того, как она представила доказательства, подтверждавшие, что его сестра повинна в убийстве. Вполне естественно, что сейчас, когда Мэри поместили в клинику Бельвью, а Генриетту отправили на исправительные работы на Блэкуэлл-Айленд, у Билла Рэндла есть все основания питать к Франческе еще большую ненависть. Внезапно она поежилась от мысли, что увидит на мосту именно его.
В следующую секунду, ругая себя за страх, она уверенно выпрямилась. Ей необходимо получить портрет! Надо думать только об этом.
Франческа открыла сумочку и нащупала два небольших пистолета. Затем вытащила один, купленный совсем недавно, и протянула Джоэлу.
— Новый? — Тот ошарашенно смотрел на ее руку.
— Да. Я поняла, что без поддержки мне не обойтись. Сегодня эту роль будешь исполнять ты.
Джоэл открыл рот:
— Я никогда не смогу выстрелить в человека.
— Не волнуйся — он не заряжен. — Дать мальчику заряженный пистолет было бы верхом безответственности. — Ты будешь меня прикрывать. Я почти уверена, что мы встретим здесь Билла Рэндла — он тебя никогда раньше не видел. Спрячь оружие под рубашку и не доставай, пока не поймешь, что у меня действительно серьезные проблемы. Билл же не знает, что пистолет не заряжен.
Джоэл довольно улыбнулся:
— Я могу сунуть его за ремень и выпустить из брюк рубашку. — Ему очень нравилось новое приключение.
Франческа подумала, правильно ли она поступила, не сказав Харту правду. Сейчас он был бы взбешен ее поведением. Но ведь однажды она уже перехитрила Билла и сможет сделать это еще раз.
Впрочем, Франческа рассматривала и тот вариант, что шантажистом окажется вовсе не Рэндл. Им могла быть и Соланж — более опасный противник, чем Билл.
— Я буду ждать шантажиста на мосту. Но ты будешь все время рядом, Джоэл. Ты должен взять мяч и играть неподалеку. Когда ко мне подойдет наш вор, сделаешь вид, что не смотришь в нашу сторону, но на самом деле будешь внимательно следить. Если все пройдет успешно, я просто обменяю деньги на портрет, но если что-то пойдет не так, сразу доставай пистолет и беги на мост.
— Не волнуйтесь вы, мисс Кэхил, — гордо вскинув голову, произнес Джоэл. — Бывали у нас времена и похуже. Мы получим и портрет, и злодея.
Франческа очень на это надеялась. Она вновь повернулась к окну. Мост из серого камня, соединяющий два берега озера, был великолепен. По нему медленно шли пешеходы и проезжал одинокий кеб. Ниже, по водной глади, скользили утки и лебеди, в стороне покачивался игрушечный кораблик. Франческа перевела взгляд на берег и заметила двух мальчиков — несомненно, именно они пустили кораблик.
Над головой, на фоне лазурного неба проплывали пушистые облака, похожие на куски сахарной ваты. Был прекрасный летний день.
Радуясь тому, что скоро кошмар закончится и портрет будет у нее, Франческа постучала в потолок кареты, давая Раулю знак остановиться. Франческа и Джоэл вышли, мельком глянув на проехавший мимо них экипаж. Рауль ждал инструкций.
— Можешь подождать здесь, — сказала ему Франческа. — Я еще не знаю, как пойдет встреча.
Рауль что-то проворчал в ответ. Этот крупный брюнет, испанец по происхождению, когда-то служил вместе с Тедди Рузвельтом в полку «Мужественные всадники» и участвовал в войне за независимость Кубы. Франческа не сомневалась, что Харт уже дал задание Раулю не спускать с нее глаз. Еще до того, как они были помолвлены, Харт поручал ему охранять Франческу.
В груди шевельнулось легкое волнение. Возможно, сегодня вечером они с Хартом все же смогут выпить скотч и обсудить произошедшее за день. Хочется верить, что им будет что отпраздновать.
Франческа отогнала ненужные мысли и посмотрела на мост. Сейчас там прогуливалась лишь одна пара, и на другом конце появились две коляски. Может ли быть Билл — или Соланж — в одной из них? Она кивнула Джоэлу.
Он стоял наготове, выпростав рубашку, прикрывающую пистолет, и с мячом в руках. Кивнув в ответ, Джоэл развернулся и, весело насвистывая, пошел к мосту. Он бросал мяч вперед и ловил, когда тот отскакивал от широкой ограды.
Одна из колясок остановилась почти на самой середине моста. Франческа следила за ней с замиранием сердца. Подхватив саквояж, она улыбнулась Раулю, оставшемуся сидеть с совершенно равнодушным видом. Франческа подумала, что, кажется, никогда не слышала от него ни слова.
Резко выдохнув, она шагнула на мост. Проходившая мимо пара покосилась на нее с любопытством, что вполне объяснимо. На ней не было перчаток, а в руках она несла не зонтик, а большой кожаный саквояж и непомерно большую женскую сумку.
Не доходя до коляски, Франческа остановилась и опустила саквояж на землю. В десяти футах от нее Джоэл увлеченно играл в мяч. А он действительно отличный помощник.
Внезапно Франческа заметила, что на мосту больше никого нет, и это показалось ей весьма странным. Она не успела додумать тревожную мысль до конца, как дверь экипажа отворилась.
Франческа затаила дыхание. Из коляски вышла молодая хорошенькая женщина и, восхищенно воскликнув, поспешила к ограде моста. Она повернулась и заговорила по-немецки, вскоре из кареты вышла пожилая женщина.
Разочарование оглушило Франческу. Эти дамы иностранки, любующиеся красотами города.
Она беспомощно огляделась, однако поблизости не было никого, кроме немецкой пары и беспечно играющего Джоэла. Франческа пригляделась к извозчику, но тот сидел, уткнув нос в газету, и даже не взглянул в ее сторону.
На мост въехала еще одна карета, а за ней велосипедист. Карета оказалась пустой, и Франческа стала изучать приближающегося велосипедиста.
Она вскоре смогла разглядеть, что мужчина примерно одного с Биллом возраста, но он не был похож ни на него, ни на другого знакомого ей человека. Скорее всего, он рабочий, если судить по темным брюкам и простой рубахе. Вот и пакет с обедом привязан к рулю.
Франческа сокрушенно опустила голову. Затем, вздохнув, открыла сумку и посмотрела на часы. Она ждет уже более двадцати минут. Франческа стала подозревать, что записка шантажиста была очередной ловушкой, как заметила, что велосипедист движется прямо на нее!
Он хотел ее сбить.
Слишком поздно, но она поняла это. В последнюю секунду, когда переднее колесо коснулось ее юбки, а потом больно ударило по ноге, велосипедист вывернул руль, одновременно сунув что-то ей в руку. От неожиданности Франческа отпрыгнула в сторону, покачнулась, с трудом удержав равновесие, и посмотрела на бумажку, которую сжимала в ладони. Развернув листок, она увидела небольшой набросок углем, точно повторявший ее изображение на портрете.
Она вскрикнула от неожиданности и поспешно убрала рисунок в сумку, покосившись на подбежавшего Джоэла.
— Вам больно? — спросил он. — Я видел, он специально вас толкнул!
— Его надо догнать! — закричала Франческа, готовая бежать за велосипедистом, который ловко развернулся и уже изо всех сил крутил педали, удаляясь в том направлении, откуда недавно появился. Франческа посмотрела на саквояж. Нет, его нельзя оставить.
— Я догоню! — крикнул Джоэл и помчался вперед.
Велосипедист уже выезжал на улицу. Джоэлу его не догнать.
— Джоэл! Джоэл, вернись! — закричала Франческа.
Тот замедлил бег и повернулся к ней. Остановившись, он покрутил головой и погрозил кулаком почти исчезнувшему из вида велосипедисту. Франческе хотелось сделать то же самое, более того, она с трудом сдерживала слезы.
— Черт возьми, — прошептала она.
За спиной послышались шаги, должно быть, это Рауль.
— Вы не могли бы взять саквояж? — попросила она и обернулась.
Перед ней стоял Харт и смотрел тяжелым сосредоточенным взглядом.
— Ты действительно думала, что я позволю тебе одной пойти на встречу с шантажистом?
Франческа залопотала что-то несвязное.
— Тебе больно?
— Нет.
— Покажи мне записку.
— Ты за нами следил? — Как завороженная, Франческа открыла сумочку и протянула листок бумаги.
— Я следил за тобой из кеба, Франческа. Если бы ты не была так увлечена шантажистом, обязательно бы меня заметила. — Он указал на кеб, что проехал мимо нее, когда она вышла из кареты у моста.
— Так это был ты?
— Безусловно, я. — Он окинул взглядом набросок и помрачнел. — Он играет с тобой, Франческа. Дело не в деньгах, по крайней мере сейчас.
— Что же ему надо? — воскликнула она с досадой. — Помучить меня, прежде чем уничтожить?
— Очень похоже на то. — Харт взял ее под локоть, сделал знак Джоэлу, и они направились к карете. Когда все заняли свои места, Харт повернулся к Франческе: — Могу я сделать вывод, что существует и записка от шантажиста?
Франческа медлила. Харт, несомненно, зол на нее. А она еще не рассказала ему о поездке на Блэкуэлл-Айленд.
— Можешь, — наконец произнесла она и нахмурилась. — Почему ты следил за мной, Колдер?
— Ты дала мне понять, что Рику ничего не известно о шантаже. Я не мог допустить, чтобы ты одна встречалась с преступником.
Рядом был Рауль, но Франческа решила об это не упоминать.
— Мне приятно, что ты настолько обеспокоен, что решил меня поддержать, жаль только, что все впустую. — Она открыла сумку и протянула ему конверт с надписью «СРОЧНО». — Я так разочарована.
— Ты едва не бросилась вдогонку за велосипедом, — резко заметил Харт. Он внимательно рассмотрел письмо. — Мы отвезем это в управление, тем людям, которые знают толк в экспертизе.
— Генриху, — подсказала Франческа.
— Что еще ты мне не рассказала? — Харт вернул ей конверт.
Франческа надеялась, что ей можно не признаваться Харту, что ее подозреваемый номер один его сводный брат.
— Мы с Риком, как и планировали, навестили сегодня Генриетту Рэндл.
Взгляд Харта стал жестким.
— Билл Рэндл был в субботу в городе, в десять часов утра он приезжал к матери на Блэкуэлл-Айленд. Генриетта случайно проболталась, и мы нашли запись в журнале.
Харт заговорил после долгой паузы:
— Значит, за кражей портрета стоит мой проклятый братец.
— Возможно. Мы запросили журналы за апрель. Они в хранилище.
— Университет закрыт в летние месяцы. Если его соседи по общежитию не разъехались на каникулы, надо их найти.
Харт сидел напротив, и Франческа чуть наклонилась вперед и коснулась его колена.
— Все же алиби Билла может оказаться правдивым, а появление в городе в субботу простым совпадением.
— Ты в это веришь?
— Нет, не верю.
Они обменялись долгим взглядом. Первым заговорил Харт:
— Если портрет украл Рэндл, — он тот человек, который решил нас уничтожить и заставил пройти через весь этот ад, — я убью его.
Франческа ахнула и покосилась на Джоэла, не сводившего глаз с Харта и ловившего каждое его слово.
— Ты этого не сделаешь! — Она подскочила на месте и повернулась к Джоэлу: — Это фигуральное выражение, Джоэл, не стоит понимать его буквально. Харт не это имел в виду.
— Это, — насупился Джоэл. — Нормально все. Буду держать рот на замке.
Франческа сверкнула глазами, глядя на Харта, и крикнула Раулю:
— Угол Пятьдесят седьмой и Лексингтон, Рауль, бывший особняк Рэндлов! — И обратилась к Харту: — Не смей осуждать себя за происходящее!
— А кого мне обвинять? Сару, нарисовавшую этот чертов портрет? Тебя, согласившуюся позировать? Миссис Чаннинг, в доме которой не запирают двери?
— Да, да и еще раз да!
Внезапно Харт потянулся к ней и взял за руку, отчего у нее задрожали колени.
— Я не люблю, когда ты подвергаешь себя опасности.
Но еще больше ненавижу себя за то, что в опасности ты оказываешься из-за меня. — Он отпустил ее.
Сможет ли она когда-либо убедить его в непричастности ко всему, что с ней произошло? Возможно, если бы Харт не пришел к этому выводу на основании прошлого опыта, все было бы сейчас по-другому — проще.
— Ты полагаешь, мы уже близко подобрались к вору? — неуверенно спросила Франческа.
— Нет, это он подобрался слишком близко к нам.
Франческа отвернулась к окну, с горечью в душе осознавая, что того счастливого окончания истории, на которое она так надеялась, не будет. Она опять посмотрела на Харта. Ей показалось, что он, человек крупный и занимающий много места на диване кареты, неуловимо сжался, словно уменьшился в размерах. И сегодняшний вечер ей не придется провести рядом с ним. Казалось, вор поставил себе задачу окончательно отдалить их друг от друга, и ему это с успехом удается.
— После того как побываем в доме Рэндлов, надо поговорить с Даниэлем Муром, — сказала она. — Джоэл выяснил, что в субботу утром он был в галерее с каким-то мужчиной. Кроме того, после моего ухода кто-то же запер дверь — в противном случае разбивать стекло бессмысленно.
— Интрига закручивается.
— Мур, скорее всего, имеет отношение к тому, что меня заманили в галерею и заперли.
— Несомненно, но он не вор, которого мы ищем, и не шантажист. Если бы он знал, где портрет, картина уже была бы у нас. Он отчаянно нуждается в средствах, несмотря на ту сумму, которую недавно положил на счет в Ист-Ривер Банк.
Франческа заинтересованно наклонила голову.
— Я проверил финансовое положение Мура. У него долги по аренде и галереи, и квартиры, однако в прошлый четверг он положил на сберегательный счет в банке тысячу долларов.
— Деньги, полученные от нашего вора за использование галереи?
— Полагаю, да, — кивнул Харт.
Карета выехала на Лексингтон. Движение на этой улице всегда было оживленным, огромные фургоны, груженные различными товарами со складов, лавировали между трамваями с полупустыми вагонами, соперничая за право проехать быстрее. Франческа заметила лишь один частный экипаж.
Мур должен знать человека, которого они ищут. Остается лишь поговорить с ним и заставить признаться.
— Вот мы и на месте, — сказал Харт, когда они вышли из кареты, и положил руку Джоэлу на плечо. — Кстати, я был горд тобой, когда ты бросился защищать Франческу от велосипедиста.
Джоэл просиял от счастья:
— Я видел, как он сворачивает, и понял, что он решил сбить мисс Кэхил.
— У тебя хорошее чутье, Джоэл, но еще важнее, что ты чрезвычайно храбрый парень. Франческе очень повезло, что рядом с ней ты.
Джоэл покраснел от удовольствия.
— Нам нужно отыскать любые улики, — заговорила Франческа, пряча улыбку, — имеющие отношение к записке шантажиста, похитителю портрета или тому, что Билл Рэндл был тогда в городе. Джоэл, тебе лучше исследовать верхний этаж, а мы с Хартом поищем на первом.
Они направились к большому особняку красного кирпича, стоящему чуть в глубине на Лексингтон-авеню. Первое, что бросилось всем в глаза, — это огромная вывеска «Продается» на чугунных воротах.
— Ты знал, что дом выставлен на продажу? — спросила Франческа Харта.
— Нет, не знал.
Голос его звучал грустно, и она решила, что это связано с воспоминаниями о доме. Харт был здесь всего несколько раз, но и эти визиты были очень неприятными. Сердце Франчески сжалось при мысли, что Харт был отвергнут родным отцом, и она непроизвольно сжала его руку. Он позволил ей задержать ладонь на несколько мгновений, но потом все же осторожно высвободил руку.
— Мне нет никакого дела до Пола Рэндла, — проворчал он.
«Интересно, Харт верит в то, что говорит?» — подумала Франческа и толкнула дверь. Конечно, она была заперта.
Джоэл принялся копаться в замке в надежде его открыть, а Харт решил обойти вокруг дома и посмотреть, не открыто ли где окно. Франческа придала лицу равнодушное выражение и усиленно делала вид, что все происходящее в порядке нормы; все же несколько девушек, прошедших по улице, покосились на них с подозрением, а уличный торговец на углу Пятьдесят седьмой улицы принялся разглядывать их с откровенным любопытством. Казалось, он даже позабыл о своем лотке со свечами и с интересом следил за стараниями Джоэла.
Вскоре входная дверь отворилась, и перед ними предстал Харт.
— Черный ход был открыт, — объяснил он. Франческа поспешила войти.
— Лоточник может вызвать полицейского.
Харт пожал плечами:
— Я вошел через гостиную, можешь проверить.
Он взял ее за руку и повел в небольшой салон, где в прошлом феврале она опрашивала всех членов семьи после убийства Пола Рэндла. Джоэл побежал наверх.
Франческа медлила, она вспомнила несчастную Генриетту в роли безусловного главы семьи и ту, какой она видела ее в работном доме. Бедная женщина в одночасье лишилась мужа, семьи и спокойной жизни.
Гостиная показалась Франческе мрачной, словно убранной в траур. Бордовые гардины, стены в кремовую и темно-красную полоску. Буфет, уставленный безделушками и фотографиями, в том числе и Билла, канделябры, небольшая картина над камином, напротив которого стоит обитый темно-зеленой тканью диван и два красных кресла. На низком столике забытый кем-то пустой стакан и несколько газет. Конечно, стакан мог быть оставлен и три месяца назад — или позже, агентом по недвижимости например. Франческа бросилась к столику и схватила газету. «Нью-Йорк таймс»: «Закон о забастовках сегодня вступает в силу». Может ли эта статья иметь отношение к вполне ожидаемой забастовке в «Юнион пасифик» в Омахе? Франческа посмотрела на дату. Понедельник, 30 июня.
— Сегодняшняя газета.
Харт поднял брови.
Франческа быстро просмотрела два других издания, оказавшиеся вчерашними.
— Билл единственный, кто может заниматься продажей дома. Но сегодня здесь мог быть и агент, и покупатель.
— Да, но мог и сам Билл, — заметила Франческа, направляясь в кухню.
Харт пошел следом, было заметно, что настроение его улучшилось.
Франческа стояла в том самом месте, где, сбежав от Билла, ударила его сковородкой. Оглядевшись, она увидела на столе тарелку с хлебными крошками, нож и вилку. Она подошла ближе и потрогала пальцами несколько крошек — они не успели засохнуть. Кто-то был здесь совсем недавно. В раковине находилось еще несколько грязных тарелок.
— Нет, агент не оставил бы после себя беспорядок.
Харт не успел открыть рот, как в кухню вбежал Джоэл:
— Там кто-то спит! Наверху, в мужской спальне!
Франческа повернулась к Харту. Глаза его потемнели от неприятного предчувствия. Она и сама была теперь почти уверена, что Билл Рэндл решил пожить в родном доме. Однако, как бы она ни хотела его задержать, все же надеялась, что он не появится сейчас в кухне. Харту Франческа не очень доверяла.
— И в другой спальне кто-то есть, — сообщил Джоэл.
— Ты уверен?
— Пойдемте, — хмыкнул тот.
Они осторожно поднялись по узкой лестнице и прошли за Джоэлом в обставленную по-спартански комнату Мэри. С тех пор как Франческа провела здесь взаперти некоторое время, в спальне ничего не изменилось. Однако кровать не была убрана, подушка примята, будто на ней кто-то спал. Единственное окно было распахнуто.
Франческа посмотрела на Харта.
— Комнатой определенно пользовались, — отозвался тот.
— Джоэл, где мужская спальня? — нетерпеливо спросила Франческа.
Он махнул им и повел в коридор. В этой комнате кровать была убрана, но на туалетном столике разбросаны всякие мелочи, рядом лежал номер «Харперс» двухнедельной давности. Франческа подошла ближе к кровати и сразу почувствовала аромат одеколона, который вызвал мгновенную тошноту. Она узнала запах, он напоминал ей о Рэндле.
— Несомненно, Билл живет именно здесь, — сказал Харт. — Уже поздно. Отвезем домой Джоэла, а потом я отвезу тебя. Ты на ногах с самого рассвета.
Колдер настолько заботлив, что желает ей скорее попасть домой и отдохнуть?
— Надо, чтобы Брэг поставил у дома наблюдение.
— Я позвоню ему, как только вернусь домой. Франческа удивилась, может быть, Харт оговорился?
— Полагаю, нам стоит заехать в Бельвью и поговорить с Мэри. Если Билл навещает мать, вполне возможно, он наведывается и к сестре.
— Мне бы не хотелось, — недовольно произнес Харт.
Только спустившись вниз, Франческа поняла, как сильно устала. Мэри Рэндл была последним человеком, с которым ей хотелось бы вести беседу. Она в жизни не встречала более язвительного и злобного создания.
— У меня был трудный день, — сказала Франческа, надеясь на сочувствие со стороны Харта, и посмотрела на него долгим взглядом, который он постарался не заметить.
Они заперли входную дверь и вышли из дома через гостиную.
— Я не только встала рано, но и плохо спала ночью, — добавила Франческа.
Ей показалось, или Харт поджал губы? Он предложил ей свою руку и повел через двор к выходу на Пятьдесят седьмую улицу. Джоэл шел следом.
— Чего ты хочешь, Франческа?
Она улыбнулась и посмотрела на него с нежностью.
— Сейчас я мечтаю о стаканчике хорошего скотча.
