Книга: Идеальная невеста
Назад: Глава 14
Дальше: Глава 16

Глава 15

Рекс не знал, решиться ли на это. Его сердце бешено стучало. Маленькая, изящная, хрупкая женщина, которая должна стать его женой, была в его объятиях. Он едва был в состоянии думать. Было очень трудно не сдвинуть центр тяжести своего тела и не войти туда, где ему хотелось быть. Но он оставался на прежнем месте и продолжал опасными толчками стучаться в ее бедро.
Бланш неуверенно улыбнулась ему.
«Она хочет подняться наверх. Она хочет, чтобы я занялся с ней любовью. Почему бы и нет?» — подумал он.
Он тяжело вздохнул и ответил:
— Бланш, я ничего так не желаю, как отвести тебя в мою постель. Но я не хочу, чтобы завтра ты пожалела об этом.
Она ничего не сказала, только покачала головой и крепко сжала ладонью его щеку.
Его сердце бешено колотилось. Он низко наклонился и овладел ее ртом. Теперь у него больше не было сил следить, чтобы давление губ было не слишком сильным. Он хотел попробовать на вкус каждый дюйм ее тела, а не только рот. Он немного сдвинулся вбок, и новый толчок мужского достоинства пришелся между ее бедрами, поверх ее юбок. Она раскрыла рот, слабо ахнула и изогнулась, подставляя себя его нажиму.
Его мужская жажда становилась все сильнее. Это была твердая, настойчивая, хищная решимость. Она невинная девушка и более чем готова для мужской любви. Они поженятся — если не совсем скоро, то чуть позже. Она хочет родить ему детей, а он хочет сделать ее своей женщиной.
Он с трудом оторвался от ее губ, улыбнулся и хрипло сказал:
— Идем. Идем со мной.
Бланш жадно глотала воздух и не отрывала взгляда от его глаз.
В этом взгляде было столько доверия и столько невинности!
В нем вспыхнул буйный ликующий восторг.
Почему бы и нет? Он — мужчина, она — женщина, и он ее хочет. Он всегда ее хотел.
Он все еще не вполне верил ее словам, но жажда овладеть этой женщиной быстро прогнала из его ума все сомнения.
Он оперся на свой костыль, взял ее за руку и поднялся. Через минуту Бланш Херрингтон будет в его постели. Его мужское естество уже болело от напряжения, все разумные мысли исчезли, осталась только бешеная жажда.
Но когда они стали подниматься по лестнице, он осторожно посмотрел на Бланш и с трудом произнес:
— Еще не поздно передумать.
Бланш, которая уже была на площадке лестницы, остановилась и взглянула на него и произнесла вполголоса:
— Я не собираюсь передумывать.
Ее взгляд упал на заметную выпуклость, которая образовалась на его брюках. И ее уже покрасневшие щеки и вовсе залились краской.
— Еще не поздно, — настойчиво повторил он, взял ее за руку и повел к своей спальне. Его сердце продолжало уверенно и ритмично накачивать кровью нижнюю часть тела.
— Но лучше передумай раньше, чем позже, — сказал он, входя в спальню.
Она пристально посмотрела на широкую постель с четырьмя столбиками и покачала головой.
Он закрыл дверь и прижал Бланш к себе. Она дрожала и чувствовала, как сильно дрожит он сам.
— Я так сильно хочу тебя, — прошептал он и погладил ее щеку. — Я как будто снова стал мальчишкой. Бланш, обещаю: я не сделаю тебе больно.
Она взглянула ему в глаза и прошептала:
— Мне это понравится, если ты будешь нежным.
Он немного помолчал: он не был уверен, что сможет оставаться нежным. Но она ясно дала понять, чего хочет. Ей не нужен бешеный варвар, и он не упрекал ее за это. Он улыбнулся и едва ощутимо коснулся губами ее губ, а потом повел ее к постели.
В камине слабо горел огонь, поэтому он не стал зажигать лампу, а быстро сбросил пиджак и расстегнул рубашку. Он обнял Бланш, чувствуя, что она и теперь еще не совсем уверена в себе, поставил ее перед кроватью. Пока они вместе опускались на постель, он поцеловал ее сначала в мочку уха, потом в шею. Бланш вздохнула, и по ее телу прошла мелкая дрожь.
Его снова охватила бешеная нетерпеливая жажда. Весь его ум заполнило предвкушение той драгоценной секунды, когда он окажется глубоко внутри этой женщины. Он улыбнулся Бланш, нежно поцеловал ее и стал поглаживать ее руки и талию. Она вздохнула несколько раз.
— Я хочу ласкать тебя везде, — прошептал он и провел дрожащей ладонью по лифу ее платья и по ее груди. Потом он стал гладить ладонями и осыпать поцелуями ее горло и грудь.
Бланш задрожала, откинула голову назад, ее тело стало извиваться.
Он протянул руку ей за спину и начал расстегивать платье. Ее глаза мгновенно широко раскрылись. Он улыбнулся ей, желая ободрить, что оказалось нелегкой задачей. Она взглянула на огонь.
— Ты красивая, и я хочу смотреть на тебя, — шепнул он, желая, чтобы она перестала дрожать.
— Разве я красивая? Я старая по меркам лондонского света, — очень серьезно возразила она.
У него вырвался еле слышный отрывистый смешок: так развеселили его эти слова.
— Ты не старая. И я хочу, чтобы ты перестала думать. — Он обнял ее за талию и поцеловал — медленно и горячо. — Я хочу, чтобы ты только чувствовала. — Он спустил ее платье до талии, стараясь, чтобы его дыхание не звучало хрипло. Но ее сорочка под корсетом из кружев цвета слоновой кости была прозрачной. Он провел рукой по ее груди и услышал свой собственный горловой стон.
Ее глаза закрылись, ресницы задрожали. Теперь он больше не мог и не хотел думать. Он потянул за сорочку и спустил ее с корсета, а потом нагнулся и стал ласкать языком поднявшийся сосок. Она беззвучно ахнула, почти задыхаясь от наслаждения.
Рекс ничего не видел: все скрыла красная дымка, стоявшая перед глазами. Он толкнул Бланш на подушки и стал возиться с ее корсетом. Она снова почти беззвучно ахнула. Он отбросил в сторону уже снятый корсет и обнял ее, потом повернулся и начал ласкать другой сосок. Пока он услаждал ее этой лаской, она вздрагивала словно в судороге, и он знал почему.
Лиф платья и сорочка теперь висели вокруг ее талии. Он поднял юбки и положил ладонь на гладкое нежное бедро.
Она вскрикнула, когда он повернул руку в запястье, провел рукой по внутренней стороне бедра и, наконец, коснулся ладонью ее женского естества. Оно набухло и было горячим и влажным.
— Бланш, дорогая! — вскрикнул он, а потом уверенно раздвинул его складки.
Она застонала и изогнулась дугой. Все колебания закончились. Он резко наклонился вниз и слегка коснулся ее языком. Она оцепенела. Разумеется, такая откровенная ласка ее смутила и поразила. Но он нажал снова, более ласково, и начал ласкать все участки ее тела, до которых мог дотянуться. Она снова задрожала.
— Отдайся мне! — прошептал он. И это было не требование, а просьба. — Расслабься, Бланш, и дай мне сделать тебя счастливой.
Она ничего не сказала, но он почувствовал, как ее тело обмякло. А затем он услышал ее крик:
— Боже мой!
Потом она застонала, сама потянулась к нему. Он улыбнулся, и в его кипящую кровь влилось чувство торжества.
Чуть позже она снова лежала неподвижно. Он отодвинулся от нее, выпил воды и сбросил с себя рубашку. Потом он повернулся к Бланш, увидел, что она разглядывает его, и улыбнулся. Она потянула на себя простыню, прикрывая голые груди, потом протянула руку и дотронулась до его груди. Он тут же поймал рукой ее ладонь и крепче прижал к своему телу.
Бланш молчала.
Рекс улыбнулся. Он по-прежнему наклонялся над Бланш и прижимал ее ладонь к своей голой коже.
— Я готов снова доставить тебе наслаждение — и еще много раз потом.
Бланш, тяжело дыша, произнесла только:
— Рекс, — и проглотила ком в горле.
Он обнял Бланш, и ее голые груди коснулись его обнаженной груди. Она вскрикнула и схватилась руками за его плечи. Он крепче прижал ее к себе, поцеловал ее волосы и тихо сказал:
— Я бы хотел избавиться от этого платья. Если, конечно, ты не передумала.
Ее губы шевельнулись, нежно скользнув по его груди, и она произнесла:
— Если ты освободишься от своей одежды, я сделаю так же.
Его сердце едва не выпрыгнуло из груди. Он улыбнулся, прижимаясь лицом к ее волосам, и вполголоса пошутил:
— Это взаимовыгодное соглашение.
А поскольку он был не в состоянии сопротивляться своим желаниям, он приподнял ее подбородок, крепко поцеловал, а потом наклонился и поцеловал ее сосок.
Она беззвучно ахнула и, изогнувшись дугой, приподнялась вверх — к нему.
Он медленно вобрал источник наслаждения в свой рот и потянул.
— Охх! — прошептала она.
Он откинул в сторону простыни и, встретившись с ее взглядом, потянулся к ее юбкам, через мгновение они были сняты. Потом он стянул с нее сорочку и нижнюю юбку и, наконец, снял шелковые панталоны.
Она мгновенно скользнула под простыни, но он успел увидеть ее тело. Оно было чудесным и стройным.
— Я слишком худая, — прошептала она и покраснела.
— Ты само совершенство, — ответил он, отбрасывая в сторону один ботинок и с ним носок. Потом он дрожащими руками расстегнул брюки.
— Вид моей укороченной ноги не оскорбит твой взгляд? — спросил он небрежным тоном, как о пустяке. Но этот вопрос вовсе не был для него пустяком.
Ее глаза широко раскрылись от удивления.
— Я же видела тебя в одних трусах, Рекс.
Теперь уже он широко раскрыл глаза.
— У тебя есть привычка сбрасывать с себя все простыни и одеяла во сне, — ответила Бланш, краснея и пристально глядя не на его лицо, а на его ладони — или на то, что поднялось и напряглось ниже их. — Я была твоей сиделкой. Или ты забыл об этом?
Он помолчал, прикрывая ладонями ширинку, а потом сказал:
— Я вспоминаю, как проснулся и увидел, что ты очень внимательно рассматриваешь меня.
— Я любовалась твоим телом, — ответила Бланш. И, высунув кончик языка, провела им по губам. Рекс знал, что это было совершенно бессознательное проявление тревоги и любовного влечения, не осознанное самой Бланш.
— Хорошо, — коротко сказал он, снял сразу брюки и трусы и бросил их на пол. Потом он лег рядом с ней. Ее глаза стали огромными. Он обнял ее, но не стал прижимать к себе. — Я не могу удержать себя. Я очень тебя хочу. Моя страсть тебя не обижает?
Она медленно подняла на него глаза и ответила:
— Нет.
Ее дыхание было тяжелым и хриплым. Ее взгляд снова скользнул вниз между их телами.
— Ох!
Рекс обнял ее крепче, поцеловал ее щеку, потом висок, потом волосы. Во время поцелуев его мужское естество, с которым он был не в силах справиться, дрожало, толкаясь в ее бедро.
— Если ты волнуешься… — прошептал он.
— Нет! Я не волнуюсь… — ответила Бланш, подняла на него взгляд, взялась руками за его плечи и поцеловала его с дикой страстью.
Он был ошеломлен, но лишь на мгновение. Потом он ответил на ее поцелуй, повернул ее так, что она оказалась под ним, и раздвинул ее бедра своей здоровой ногой. Потом, стараясь не стонать, он лег между ее бедер и глубоко вонзил свой язык в ее рот. Она ответила ему поцелуем, и ошибиться было невозможно: она хотела быть с ним сейчас же.
Держа ее в объятиях, он прижался лицом к ее шее и начал тереться о ее женское естество своим поднявшимся мужским достоинством. Она вскрикнула, когда оно столкнулось с ее влажной, горячей, раскрывшейся плотью. Он пытался ласкать ее и двигался медленно, как можно легче. Массивная головка раз за разом касалась набухших губ.
— Ай, боже мой! — вскрикнула она.
Он хотел улыбнуться, но не смог. Пот лился с его висков и тек по его груди. Он несколько раз вонзил свое мужское достоинство на всю длину под ее женское естество, хотя невыносимо хотел войти в нее. Она беззвучно ахнула, когда он погладил ложбинку между ее ягодицами.
А потом он поднялся над ней и, тяжело дыша, лег на нее плашмя, придавив ее живот.
— Я хочу войти в тебя, — шепнул он и поцеловал ее ухо. — Но я не хочу торопить тебя, Бланш.
Она обняла его, и он почувствовал, как ее ножка шевельнулась на его бедре.
— Рекс, да!
Он ощутил новый прилив желания, сдвинулся и нажал туда, куда следовало. Ее плоть была влажной, но напряженной. Сдерживая себя, он постарался двигаться медленно, но, когда стал проталкиваться внутрь, давление мужского естества оказалось слишком сильным. Он не смог сдержаться и дал себе волю.
— О, черт! — еле слышно выдохнул он, понимая, что теперь все пропало, неуправляемым рывком он прорвал ее пленку. Во время судорог мощного оргазма он каким-то образом заставил себя не двигаться. Теперь он был глубоко внутри ее, изливал в нее семя и наслаждался облегчением, которое испытывал.
Наслаждался потому, что был с Бланш, и это было чудесно.
Но когда все закончилось, его охватил ужас. Он крепче сжал Бланш в объятиях, но не решался посмотреть на нее. Его мужское достоинство оставалось полностью в своем гнезде и было достаточно твердым, чтобы еще долго пробыть в этом положении. Наконец, он сумел произнести:
— Извини меня, Бланш.
Она дрожала. Ее руки скользили по его спине, неуверенно лаская его тело.
— Я сделал тебе больно? — резко спросил он. Теперь он был в ужасе оттого, что все произошло слишком рано. Это случилось потому, что он так сильно хотел ее. И теперь он не произвел на нее большого впечатления. И хуже того, она не испытала вместе с ним завершающее наслаждение.
— Только на секунду, — хрипло ответила Бланш.
И он почувствовал, как она дрожит, прижимаясь к нему.
Его снова охватила слепая бешеная страсть. Она продолжает его хотеть, он ей нужен. Он сделал глубокий вдох и стал входить в нее медленно и глубоко, пока она не ахнула от наслаждения. Он улыбнулся и почувствовал сразу яростную решимость и торжество. Теперь он покажет ей, что такое удовольствие от мужской любви, подумал он. Кровь снова прилила к его возбужденному мужскому достоинству, и оно опять стало твердым. Он снова и снова медленно входил в нее, но теперь сдерживался, чтобы наблюдать за ней. Ее глаза были закрыты. Ее щеки порозовели. Она дышала часто и поворачивала голову из стороны в сторону. Он вошел глубже и на этот раз двигался быстрее и целеустремленнее. Она вскрикнула и открыла глаза. Их взгляды встретились.
По ее затуманенному взгляду он понял, что она мчится к тому удовольствию, которое он хотел ей дать. Он улыбнулся и вышел из нее. Она запротестовала, и он вошел в нее снова, медленно и глубоко. На этот раз он наблюдал за ней внимательно. Она ухватилась за его руки, и он почувствовал, как ее ногти вонзаются в его кожу.
— Еще? — спросил он, вне себя от вожделения.
Она кивнула.
Он быстро вышел из нее, приласкал ее языком и вошел снова. Она вцепилась в его руки и постанывала от наслаждения. Он потерся распухшей головкой о губы ее женской щели. Она вскрикнула и задрожала. Он стал глубоко погружаться в нее снова и снова. Ее глаза открылись, и их невидящий взгляд встретился с его взглядом.
Она яростно изогнулась, ее ногти вонзились в его кожу, в ночном воздухе раздались ее тихие вскрики.
Вожделения, желания, страсти и наслаждения было так много, что они поглотили его полностью. Он изогнулся назад такой же дугой и словно взорвался глубоко внутри ее, выплеснув свое торжество в громком хриплом крике. Радость, которая его охватила, была огромной и всепоглощающей.
— Бланш!
* * *
Бланш медленно пришла в себя и осознала, что находится в постели сэра Рекса. Она начала понимать, что сейчас испытала настоящую страсть, и ее глаза наполнились слезами радости. Она лежала совершенно голая в сильных руках сэра Рекса, прижавшись щекой к изгибу его тела между плечом и грудью. Ее ладони были прижаты к его груди и оказались между их телами. Его нога лежала поверх обеих ее ног. Господи! Он только что занимался с ней любовью, и она была в таком восторге от этого!
Ее сердце было переполнено любовью. Она улыбнулась, а потом неуверенно и застенчиво взглянула вверх.
Он смотрел на нее с такой нежностью, что ее улыбка задрожала, и ее сердце едва не выпрыгнуло из груди. Он улыбнулся, и стала видная ямка на его подбородке. Его темные глаза с золотыми искрами смотрели на нее с чудесной теплотой и словно о чем-то спрашивали.
Бланш вспомнила не только о его невероятном мужском мастерстве, но и о том, как он умеет доставлять наслаждение языком, и почувствовала, что краснеет. Ну и пусть! И ей нравилось лежать так в его объятиях. Она потерлась щекой о его грудь и почувствовала, как что-то коснулось ее бедра. Ее взгляд мгновенно переместился на его глаза.
Ямка на его подбородке стала глубже, и он тихо сказал:
— Кажется, тебе приятно.
— Приятно… очень приятно, — ответила она, и ее щекам стало горячо.
— Ты потрясающая женщина, и я не могу удержаться от желания снова доставить тебе удовольствие, — прошептал он.
Она немного помолчала, потом положила руку на твердые выпуклые мышцы его груди и сказала:
— Это ты потрясающий мужчина.
У него вырвался смешок, и Бланш никогда не слышала такого чудесного, теплого звука, как этот.
— Вы довольны, сэр Рекс?
— Доволен свыше всякой меры, Бланш, — ответил он, протянул руку и сжал ладонью ее лицо. — Дорогая, ты должна называть меня Рекс.
Она улыбнулась:
— Это звучит так странно… сэр Рекс.
Его улыбка погасла, и Бланш почувствовала, что ее улыбка гаснет тоже.
— Что-то не так? — спросила она.
Он покачал головой.
— Я никогда не думал, что наступит такой день. Ты и я — любовники и скоро поженимся.
Она дотронулась до его щеки и сказала:
— Я тоже об этом не думала.
Потом она увидела на его бицепсе красную царапину, и ее глаза широко раскрылись. Она была потрясена.
— Это не важно, — тихо сказал он. — Мне нравится, что в тебе есть что-то от дикой кошки.
Бланш не могла поверить, что оцарапала своего возлюбленного и пролила его кровь.
Он теснее прижал ее к себе.
— Я хочу сделать так, чтобы ты сошла с ума от страсти. — Он вдохнул ее запах, и она почувствовала, как конец его мужского достоинства коснулся ее живота. Ее кровь потекла по жилам быстрее, и она почувствовала сладкую дрожь между бедрами.
— Я не могу поверить, что сделала такое. Прости меня.
— Не извиняйся за то, что потеряла голову, когда была в моей постели, — произнес он с усилием, но весело. Потом он с нежностью провел рукой по ее спине и ягодицам и похлопал ладонью. Она встретила взглядом его взгляд и увидела в его глазах вопрос. — Я не веду себя слишком по-мужски и слишком торопливо? Если ты устала или у тебя там возникло раздражение, просто скажи об этом. Если нет, я хотел бы снова доставить тебе удовольствие.
Она вздрогнула, чувствуя жар и начавшую накапливаться влагу. Вместо ответа, она погладила царапину на его бицепсе, наслаждаясь тем, каковы на ощупь его кожа и мышцы, потом просунула ладонь под такие же твердые сухожилия его предплечья. Он замер.
— У тебя изумительное тело, — шепнула она, передвигая ладонь на другую сторону его груди.
Его сосок стал твердым, когда ее ладонь скользнула по грудным мышцам.
Он молчал.
Бланш проглотила комок в горле, провела ладонью по его ребрам, снова восхищаясь тем, что в его теле нет ни капли лишнего жира. Доведя руку до пупка, она остановилась. Даже живот у него был тугой и твердый.
Он застонал.
Бланш удивилась этому, взглянула на его лицо — и увидела, что он закрыл глаза, отбросил назад голову и откинулся на подушки. Приглашение к любви было понятным и неотразимым.
Простыни лежали в ногах кровати. Бланш посмотрела на его мужское достоинство и почувствовала такой прилив желания, что не могла ни двигаться, ни думать. Сэр Рекс тяжело дышал.
Бланш хотела коснуться его так же, как он касался ее, но не решалась этого сделать.
По-прежнему с закрытыми глазами, он взял ее руку за запястье и передвинул ниже, а потом отпустил.
Бланш сделала глубокий вдох и провела пальцами по набухающему концу мужского достоинства. Сэр Рекс беззвучно ахнул. Она увидела, что дает ему такое же наслаждение, какое он дал ей. И увидела, что он страстно хочет, чтобы она касалась его.
Ее сердце стало биться громко и сильно. Она провела рукой по всей длине мужского достоинства и по тяжелым мешочкам под ним. Сэр Рекс глухо застонал. Бланш сдалась и ахнула от удовольствия, почувствовав бархатную кожу, нежное тепло и твердость.
Сэр Рекс сел в кровати, его глаза ярко блестели. Он обнял Бланш и властно нашел своими губами ее рот. Бланш радостно встретила это нападение и ответила поцелуем на его поцелуй. Когда они падали на матрас, она положила ногу на его бедро и провела ладонью по его спине сверху вниз, до высокой крепкой ягодицы. Она не хотела ждать. Она хотела почувствовать его внутри себя, хотела быть частью этого чудесного мужчины. И Рекс, кажется, точно понял ее чувства: он глухо застонал, раздвинул ее бедра своими и вошел в нее.
Бланш почувствовала такое наслаждение, что не могла терпеть ни секунды. Она схватила его за плечи и изогнулась дугой, чтобы ощутить его внутри себя еще глубже. Он ахнул и замер. Она чувствовала, как его мужское естество пульсирует в ней, и осознала, что дрожит. Он взглянул на нее, и в его глазах светился, словно угли под золой, знакомый ей огонь. Потом он медленно, дюйм за дюймом, стал выходить из нее. И наконец, Бланш лежала на нем и чувствовала, как в ней поднимается волна наслаждения. Он понял, что она чувствует, снова погрузился в ее тело и начал толчки. Волна ударила и разбилась. На этот раз Бланш заплакала от удовольствия.
В глазах Рекса блестели слезы.

 

Яркий солнечный свет в конце концов разбудил Бланш.
Она заморгала и почувствовала, что счастлива. Это было странное и сладкое чувство, как будто она плывет по воздуху. Она вздохнула и вспомнила ночь, которую только что провела со своим женихом.
Ее глаза открылись. Она повернула голову — и увидела, что его половина постели пуста. Она взглянула в сторону окна. Уже давно настало утро: солнце было высоко и ярко сияло в ослепительно-синем небе. Она улыбнулась. Ох, она и не представляла себе, что страсть — такое чудо. Сэр Рекс был чудесным!
Она уткнулась лицом в подушку и стала вспоминать его страсть и свою ласку, а потом вспомнила свои собственные, почти постыдные вспышки страсти и свою дерзость. Даже после целой ночи вместе с ним она чувствовала в себе пустоту, которую нужно было заполнить его телесными ласками. И желала его. О боже, теперь она — страстная женщина.
Кто бы мог подумать, что такое возможно?
Бланш улыбнулась, вспоминая его прикосновения, его поцелуи и потрясающий секс с ним. Она понимала, что он немного сдерживал свою мужскую силу. Какое чудесное у него тело! И он, кажется, считает ее невероятно привлекательной. Они занимались любовью много раз — может быть, она теперь беременна. Бланш молила Бога, чтобы это случилось.
Потом она смутно вспомнила, как он наклонился над ней и шепнул, что ему надо встать и заняться делами, но она пусть поспит допоздна. «Он добрый и ласковый, но об этом знаю только я, и я так сильно его люблю», — подумала она.
Их семейная жизнь будет счастливой: в этом было просто невозможно сомневаться.
Радость наполнила ее грудь. Но вдруг неизвестно откуда возникла печаль.
Бланш похолодела от изумления и ужаса. Все ее счастье мгновенно исчезло. Отчаяние, горе и чувство одиночества нахлынули с такой силой, что Бланш едва не задохнулась. В ее уме возникли картины прошлого — отец в постели, в те дни, когда болел воспалением легких, и мать, но не такая, как на портрете в Херрингтон-Холл.
Бланш рывком села в кровати. Она была в ужасе. Она вспомнила белое от страха лицо матери. Такой мама была, когда толпа осаждала их карету.
— Нет! — вскрикнула она.
Только не сейчас, не сегодня! Она не хочет вспоминать ту страшную минуту!
Но воспоминание уже было в ней. Она не могла ни сомневаться в нем, ни прогнать его прочь. Ее мать крепко прижимала ее к себе, пока эти люди не открыли дверь кареты и не вытащили маму на улицу.
Бланш закричала. У нее закружилась голова. Началась знакомая боль. Борясь с ней, Бланш крепко сжала голову руками. Но боль стала сильнее и пронзила ее голову, как нож мясника.
Она должна прекратить это сейчас же! Она не хочет знать, что было потом!
— Не убивайте мою дочку!
Это кричала ее мать. Услышав ее голос, Бланш, шатаясь, выскочила из кровати.
— Пощадите ребенка! Пожалуйста, пощадите ее!
Ошеломленная, Бланш вздрогнула и застыла на месте, вытянувшись во весь рост. Она действительно слышит сейчас, как мама тогда умоляла этих людей сохранить ей жизнь! Потом десять или двенадцать мужчин встали между ней и мамой. Всюду была кровь. Они потащили маму прочь, мама снова начала умолять их, и Бланш перестала ее видеть…
— Мама! — крикнула Бланш.
— Мама! — отчаянно звала страшно испуганная маленькая девочка.
Но она не могла увидеть свою мать: теперь между ней и каретой были десятки людей с пиками и вилами. Белоглазое чудовище наклонилось к ней, подняло руку и грубым голосом приказало:
— Выходи из кареты, девочка!
Но она была так испугана, что не могла сдвинуться с места. Он разозлился еще больше.
— Не заставляй меня тащить тебя силой! — пригрозил он.
От страха она обмочилась.
— Мама! — снова крикнула она.
И тогда начались эти крики.
Это кричала мама. Кричала от страшной боли: ее жестоко мучили.
Чудовище усмехнулось и протянуло к маленькой Бланш руку. Она забилась в самый дальний угол кареты. Ее враг выругался, запрыгнул внутрь и схватил ее. Она пыталась бороться, но это было бесполезно. Он вытащил ее наружу и швырнул вниз, на твердые камни.
Мама плакала и кричала, умоляя, чтобы они оставили Бланш в живых.
— Мама! — громко крикнула девочка.
— Бланш! Беги! Спрячься!
Чудовище нагнулось над Бланш и вытянуло руки, чтобы схватить ее и тоже мучить. Бланш увернулась от него и упала на четвереньки, оцарапав ладони и колени о булыжники. Потом она поползла прочь так быстро, как только могла, между ногами множества разъяренных людей. Кто-то наступил ей на ладонь, боль обожгла руку, и Бланш упала. А мама непрерывно кричала.
— А, попалась!
Девочка закрыла уши ладонями. Она знала: с мамой происходит что-то ужасное. И она перестала бороться — свернулась в клубок и с отчаянием стала повторять в уме: «Пожалуйста, перестань!»
— Мама, мама! Перестань кричать, пожалуйста! Перестань! — говорила она нараспев, похолодев от ужаса, пока ее голос не заглушил крики умирающей мамы и вопли людей, которые радовались маминой смерти…

 

— Перестань, пожалуйста, — прошептала Бланш. И булыжная мостовая вдруг исчезла. Мамины крики тоже прекратились.
Бланш изумленно моргнула — и поняла, что она уже не на лондонской улице и ей не шесть лет. Но она продолжала раскачиваться из стороны в сторону и повторять нараспев эти слова, потому что боялась остановиться. Этот напев стал для нее чем-то вроде утешающей молитвы. Теперь она знала, что она взрослая женщина и находится в Лендс-Энде. Но страх все еще так ее сковывал, что ей не хватало сил полностью вернуться в настоящее. Она боялась встать на ноги. Она боялась выйти из того дальнего угла спальни, где сидела сейчас, свернувшись калачиком.
Чудовища прятались в утренних тенях и ждали часа, чтобы вернуться.
Бланш еще долго просидела так в отчаянии, качаясь из стороны в сторону и повторяя нараспев одни и те же слова.

 

— Миледи, почему вы не позвали меня? Я бы помогла вам одеться, но его светлость сказал мне, чтобы я вас не беспокоила! — воскликнула Мег.
Бланш стояла перед открытым шкафом, который сейчас был почти пуст, потому что она осторожно вынула из него большинство вещей и переложила их на кровать. Его светлость — сэр Рекс. Она не хотел думать о нем сейчас. Теперь Бланш знала, что с трудом сохраняет рассудок — и хорошо, если сохраняет. Временами она явно сходит с ума. Она повернулась к Мег и улыбнулась ей.
Мег широко раскрыла глаза и удивленно спросила:
— Что случилось, миледи?
Бланш никогда не была такой спокойной и собранной — или, может быть, такой отрешенной от окружающего мира. Как будто ей дали какое-то чудесное лекарство. Как будто она покачивается в неподвижной воде тихого пруда. Не важно, что именно она ощущает. Она нашла покой и безопасность внутри себя, и ничто никогда не нарушит этот покой. Однако каждый свой будущий шаг она должна делать очень осторожно. Она с ужасной ясностью чувствовала, что стоит на краю пропасти.
— Доброе утро, Мег, — спокойно сказала она.
В ее уме возник образ сэра Рекса, он смело взглянул на нее дерзкими темными глазами. Бланш прогнала его прочь. Сейчас она не должна думать о нем. Ей станет больно, а один Бог знает, что может случиться, если она позволит себе чувствовать боль. Она не хотела идти ни по этой дороге и ни по какой другой. Все пути были опасны и грозили бедой.
— Ты не можешь быстро упаковать вещи? А я пока прикажу, чтобы к дому подали карету.
Мег изумленно смотрела на нее и не двигалась с места.
— Пожалуйста, поторопись, — спокойно сказала Бланш.
— Мы уезжаем? — Мег едва не задохнулась от изумления. — А как же… сэр Рекс? Миледи, вы здоровы? Вы выглядите… странно!
— Я прекрасно себя чувствую, — ответила Бланш, подошла к прикроватному столику и налила себе воды. Ее руки не дрожали. — Боюсь, что я порываю с его светлостью, — сказала она.
Да, лучше не произносить его имя, иначе она не сможет действовать так, как задумала. Никакое количество радости не стоит того, чтобы терпеть ту боль. А боль началась после того, как она приехала в Лендс-Энд. Бланш не винила в своих несчастьях ни это место, ни его хозяина, даже если и оно, и он сыграли большую роль в ее помешательстве. Лендс-Энд разбудил в ней женское начало. Здесь она превратилась в женщину — телом, сердцем и душой. Но она не могла делать выбор среди своих чувств и одни испытывать, а другие отсеивать. И чувства каким-то образом привели ее к ужасным забытым воспоминаниям. А воспоминания превратили ее в сумасшедшую.
Она не может оставаться в Лендс-Энде после того, что вытерпела сегодня утром. Она не могла дождаться той минуты, когда уедет отсюда. Что бы ни случилось за прошедшие полторы недели, теперь этому конец. Все кончилось. Она стала спокойной. Именно этого она и желала. Больше она не хочет, чтобы ее жизнь мчалась то вверх, то вниз, как качели. И никогда не захочет. Она должна провести всю оставшуюся жизнь в своем прежнем мире — в бесстрастии и полумраке.
Ей не хотелось думать о сэре Рексе, но она должна была увидеться с ним и объяснить, что их помолвка — ужасная ошибка. Она была уверена, что разочарует его, когда разорвет помолвку. Но он справится с этим и найдет другую женщину, красивее и моложе, и гораздо более страстную в постели, чем была бы она. А она вернется в Херрингтон-Холл, в свою спокойную жизнь. Пусть он женится на здоровой женщине, а не на сумасшедшей. То, что она сейчас делает, в конечном счете будет лучше и для него.
Но ее сердце тяжело поворачивалось в груди, как от смятения или испуга. Бланш снова выпила воды. Она отказывалась впускать в свою душу смятение, испуг и все остальные чувства тоже. У нее заныли виски. Боль была слабая, но Бланш словно ножом обрезала все свои мысли. Думать о сэре Рексе опасно. Любая мысль и любой поступок опасны. Она должна сохранять спокойствие, чего бы это ни стоило. Она не должна давать волю своему сердцу. Поэтому она стала думать об агентах и делах, которые ждали ее в Лондоне. Она совершенно не представляла себе, как сможет разобраться в финансовых делах отца. Придется нанять помощника, подумала она. И еще одна проблема — поклонники. Она больше не ищет себе мужа и не выйдет ни за кого из них. Но избавиться от этой толпы мужчин будет нетрудно.
Если в свете начнут шептаться, что она сошла с ума, все поклонники разбегутся.
— Ох! Что случилось, миледи? — прошептала Мег и обхватила себя руками.
Бланш вздрогнула, потом улыбнулась и ответила:
— Я пришла в себя, Мег. Вот и все. Не горюй так сильно. Мне не терпится снова оказаться дома. Мне надоела деревня. А тебе нет?
Мег только смотрела на нее растерянно и с жалостью, а потом медленно спросила:
— Но как же сэр Рекс? Это его раздавит.
Сердце Бланш пронзила тревога. Она не хотела причинять боль сэру Рексу.
Она прижала руки к щекам. У нее перехватило дыхание и заболела грудь.
Пожалуйста, перестань, пожалуйста, перестань, пожалуйста, перестань!
Бланш опять дышала нормально. Она вернулась в свое серое спокойное убежище.
— Я сейчас поговорю с сэром Рексом. Поторопись, Мэг.
Так будет лучше всего и для нее, и для сэра Рекса. В этом Бланш не сомневалась.

 

Рекс, грохоча костылем, вошел в башенную комнату и сел за стол. Он улыбался. Этой ночью ожеребилась его любимая кобыла, но не это было причиной его прекрасного настроения. Он смотрел на лежавшие перед ним бумаги, но вместо них видел перед собой Бланш — такую чудесную, такую добрую и даже теперь такую невинную, что она трогала его душу так сильно, как еще не трогала ни одна женщина. Он был безумно рад, что стал первым мужчиной, который занимался с ней любовью. И он будет последним.
Он бросил взгляд на настольные часы. Уже полдень. Она, наверное, уже проснулась. Правда, они занимались сексом четыре раза подряд, так что она, может быть, еще не встала. Этой ночью он не хотел быть эгоистом и заботился о том, чтобы не сделать ей больно, но она была так же ненасытна в любви, как он. Наконец, он твердо сказал, что им пора спать, и она уснула в его объятиях. Ее маленькие ладони прижимались к его груди.
От одной мысли о ней его тело возбудилось. Без сомнения, он самый счастливый мужчина на земле. И теперь уже поздно что-нибудь менять или отступать. Он по уши влюблен в свою невесту. А если быть честным перед собой, то, может быть, он любит ее уже восемь лет.
Его дверь была широко раскрыта, но кто-то постучал в нее. Рекс поднял взгляд от стола, увидел Бланш и заулыбался, но улыбка сейчас же застыла на его лице. Он поднялся на ноги и замер. Выражение ее лица было таким странным, что в первую секунду он не узнал ее. Она была похожа на прекрасную фарфоровую куклу.
— Сэр Рекс? Могу я сказать вам пару слов? — спокойно и без улыбки спросила она.
И в это мгновение он понял, что все пропало, растаяло как дым. Его сердце на секунду остановилось от уверенности, что сейчас его жизнь разлетится на куски. Он совершенно точно знал это и боялся этого.
Выходя к ней навстречу из-за стола, он старался успокоиться. Что-то не так — это он видит. Но может быть, Бланш просто устала. А если дело и в чем-то другом, то все можно поправить. Теперь они любовники. Они не только помолвлены. Прошедшей ночью они были вместе в страсти и любви. В этом он не ошибается. А может быть, как раз ошибся?
— Доброе утро, — сказал он. Теперь его сердце стучало громко и беспокойно.
Бланш улыбнулась и произнесла:
— Доброе утро, сэр Рекс. Не уделите ли вы мне минуту вашего времени?
— У меня всегда найдется минута для тебя, — ответил он, и это было сказано не из вежливости.
Он пристально смотрел в ее глаза, но не мог разглядеть в них никаких чувств. Они стали тусклыми и были словно окутаны дымкой. Эта Бланш не была похожа на ту женщину, которой было так хорошо прошедшей ночью, которая несколько раз кричала от страсти — впервые в своей жизни. В ней не было того сияния, которое излучают влюбленные женщины.
Она жалеет о том, что было.
Разве он не знал, что, если займется с ней любовью, она потом будет жалеть об этом?
— Ты несчастна, — сказал он ей прямо. В этот момент он был отвратителен себе до тошноты.
По лицу Бланш скользнула и растаяла улыбка.
— Я поняла, что мне нужно вернуться в город.
Его широко раскрытые глаза потрясенно смотрели на нее. Он взглянул в окно башни: карета Бланш въезжала во двор. Он резко повернулся к Бланш:
— Значит, ты уезжаешь от меня.
Она снова улыбнулась. Это была искусственная улыбка — такая, которую художник старательно рисует на прекрасном лице фарфоровой куклы.
— Сэр Рекс, вы были самым любезным из всех хозяев. Я никак не ожидала от вас такого великодушия, но я, без сомнения, слишком долго навязываю вам свое общество.
Бланш бросает его. У Рекса закружилась голова. Он ухватился за костыль, но головокружение не проходило.
— Ты бросаешь меня.
На этот раз Бланш не улыбнулась, и Рекс был благодарен ей за это.
— Я не хочу быть причиной скандала. Но я немного подумала и решила, что наша помолвка была ошибкой. Мне очень жаль. Но вы сможете найти себе жену лучше меня и обязательно ее найдете.
— Убирайся вон! — крикнул он, задыхаясь.
Перед ним стояла только красивая светская женщина и говорила с ним без всяких признаков какого-нибудь чувства. Значит, она не любила его. Значит, она еще одна светская сука-предательница.
Она вздрогнула и сказала:
— Простите меня!
Он попытался овладеть собой, но не смог. Он чувствовал только боль, гнев и ненависть.
— К черту! Убирайся вон!
Она беззвучно ахнула. Что-то наконец блеснуло в ее широко раскрытых глазах.
Рекс поднял свой костыль и обрушил его на ближайший к себе предмет — лампу на столе.
— Убирайся вон! — прорычал он снова.
Бланш убежала прочь.
Рекс стал падать, всей своей тяжестью ударился о стол, но сумел ухватиться за него и удержался на ногах, однако сбросил со стола все, что на нем было. Потом он схватил костыль и стал бить им по крышке стола. Только когда костыль сломался пополам, он сдался, взревел как зверь и устало опустился на пол.
Когда он услышал, что ее карета отъезжает, он все еще сидел на том же месте, ошеломленный, уткнувшись лицом в свое единственное колено.
Назад: Глава 14
Дальше: Глава 16