Глава 6
Теперь вместо того, чтобы несколько раз в неделю приезжать из коттеджа «Роза» в Ашерст-Холл и проверять, все ли в порядке с близнецами, а также встречаться с Джоном Каммингсом по делам имения — что она делала с тех пор, как Эммелина вышла замуж, — Шарлотта отправлялась по тропинке через лес навещать родителей, а затем сбегала обратно в Ашерст-Холл.
Она ненавидела это слово: «сбегать». Но была достаточно честной, чтобы признать, что ведет себя совсем неподобающе для любящей, почтительной дочери.
Была ли она легкомысленной и эгоистичной? Или бессердечным ребенком? Вполне возможно, и она это знала.
Тем не менее она старалась не встречаться с Рафом, за исключением тех моментов, когда они все собирались за обедом или в главном зале по вечерам. Но он не слишком часто заглядывал в главный зал, предпочитая компанию своего друга Фитца.
Любой мог бы решить, что Раф избегает ее.
«И это хорошо, — думала Шарлотта, торопливо шагая по той самой дороге, на которой она недавно неожиданно столкнулась с Рафом, — ведь так мне легче избегать его».
Она понимала его тактику. Он предоставляет ей отсрочку, чтобы снова явиться со своими вопросами.
Она сознавала это и с благодарностью принимала эту отсрочку.
Он почти всегда ездил верхом, и потому она ходила навещать родителей через лес по тропинке.
Он завтракал рано в утренней комнате, прежде чем уйти с Джоном Каммингсом, и она выпивала чашку утреннего шоколада у себя в спальне.
Так как она понимала, что ему все еще не терпится спросить ее о Гарольде, то начинала болтать о всякой чепухе с Николь и Лидией, как только разговор за обеденным столом утихал: она знала, что Раф с трудом переносит «женскую болтовню» и поспешит уйти из-за стола.
Пока одна из девочек говорила о чем-то, Шарлотта мысленно подыскивала новую тему для разговора, а затем следующую. Именно поэтому накануне вечером она наконец разрешила близнецам начать подбирать гардероб для поездки в Лондон.
Шагая по тропинке, Шарлотта хмурилась, вспоминая, какой радостный вопль раздался во главе стола, когда Николь зааплодировала, радостно крича:
— Видишь, Раф, Шарлотта согласна, что мы должны сопровождать тебя в Лондон, когда ты поедешь туда в марте с капитаном Фитцджеральдом! Она согласна, что мы не должны засыхать здесь!
— Я не говорила этого! — запротестовала Шарлотта, но тут же спохватилась: возможно, и говорила. — Ты собираешься весной в Лондон, Раф, — сказала она, понимая, что он по-своему, неумело, по-мужски пытается найти способ сблизиться с сестрами. — Насколько мне известно, девочки никогда не покидали имение. Думаю, будет жестоко отказывать им в этом коротком путешествии.
— Да, Раф, — радостно подхватила Николь, — именно жестоко. Не говоря уже о том, насколько опасно предоставлять нас самим себе. Ты и понятия не имеешь, в какую неприятность может попасть Лидия, если она решит напроказничать.
— Николь! — в смущении воскликнула Лидия, всегда такая спокойная и благонравная.
Шарлотта улыбнулась, прикрываясь салфеткой. Николь определенно знала, как подбросить кошке мышку, когда хотела добиться своего. Совсем как ее брат.
— Пожалуйста, Раф! — взмолилась Николь, молитвенно сложив ладони и заискивающе глядя на него. — Шарлотта права. Мы никогда нигде не были.
Шарлотта ожидала, что Раф решительно воспротивится, но после первой вспышки он в основном глядел на нее сквозь прикрытые веки, словно глубоко задумался. А затем улыбнулся, довольно зловредно, как ей показалось.
— Только если Шарлотта согласится сопровождать вас и оберегать от всяких неприятностей. Как, Шарлотта?
— Это будет неуместно, — быстро ответила Шарлотта. — Не говоря уже о том, что почти невозможно, по крайней мере, что касается последнего.
— Ах, но сейчас ты ошибаешься, Чарли, потому что это возможно. И даже вполне. Ты знаешь, я получил письмо от матери, в котором она сообщает, что остановится на время сезона в моем особняке на Гросвенор-сквер, поэтому твое присутствие будет вполне уместно. Более того, я соглашусь только при этом условии.
Итак, теперь Шарлотта собиралась снова отправиться в Лондон и поселиться на этот раз в особняке герцога на Гросвенор-сквер, а не в тесном домике на Хаф-Мун-стрит, который ее родители лишь и смогли позволить себе снять для ее единственного сезона четыре года назад.
Хотя официально сестер еще не следовало вывозить в свет, Рафа могли засыпать приглашениями на балы и рауты, в личную ложу герцога на театральные представления и, возможно, вручить пригласительный билет в Олмак. Не то чтобы Шарлотта ожидала, что эти приглашения будут относиться и к ней, но это было вполне вероятно. В конце концов, она будет находиться в особняке вместе с герцогом, явно считаясь гостьей его матери, поэтому игнорировать ее будет трудно.
И она окажется за целые мили от коттеджа «Роза» и всех несчастий, от которых она так стремилась избавиться.
Но главное, там будет Раф. Он будет в Лондоне.
— Я и впрямь сошла с ума, если считаю, что из этого что-то выйдет, прежде чем он осознает всю значительность своего нынешнего положения, — пробормотала Шарлотта, переступая через обнаженный корень дерева и тут же зацепившись капюшоном за низко висящую ветку, о которой знала и всегда старалась держаться от нее подальше.
Она остановилась, протянув руку, чтобы отцепить капюшон, и вдруг поняла, что в лесу стало как-то неестественно тихо. Не было слышно ни пения птиц, ни мягкого шуршания мелких зверьков, снующих в зарослях.
— Черт возьми, все спрятались. Собирается дождь, а я застряла у этого дурацкого дерева, — проворчала она, еще сильнее дергая капюшон.
Она даже не заметила, как солнце, обычно в это время года еще довольно ярко освещавшее опавшую листву, закрыла огромная черная туча. Казалось, что наступили сумерки.
А затем, словно по безмолвной команде, с юго-запада задул ветер. Но не легкий ветерок, который мог лишь пронести листву у ее ног, а настоящий ветер, завывающий в верхушках деревьев, низко склоняющий их и в то же время подхватывающий опавшую листву, всякий сор и мелкие камешки, с немелодичным воем взметая все и кружа в воздухе.
Сразу резко похолодало, словно сама природа распахнула окно в зиму, и Шарлотта вздрогнула. Она пыталась дрожащими пальцами отцепить капюшон от ветки, которая словно вырывалась от нее сейчас, и ей пришлось освободиться от накидки, чтобы завязки не удушили ее.
Сердце ее колотилось в груди, пока Шарлотта сражалась с деревом, и она не могла понять, отчего разразилась эта внезапная буря. За свои двадцать два года она видела немало бурь в конце ноября, но никогда еще не случалось такого стремительного урагана, возникшего совершенно неожиданно, который ничто не предвещало.
Однако она читала о том, что такие ураганы бывают. Она полагала, что каждый либо слышал рассказы об этом, либо, как и она, читал «Шторм» Даниэля Дефо, где подробно, с приведением свидетельств очевидцев, описывались последствия урагана необычайной силы, пронесшегося более ста лет назад над Англией. В Ла-Манше тогда погибло более семисот судов и столько же в Темзе. От Борнмута до Лондона и дальше разрушения были ужасными: затопленные поля, лежащие в руинах жилища, вырванные с корнем деревья и тысячи погибших людей. Сколько же этих несчастных было застигнуто на улице первыми порывами ураганного ветра?
Тот ураган тоже возник внезапно и бушевал в течение двух дней, почти полностью изменив облик Южной Англии.
— Прекрати! Это просто буря! — одернула она себя, и ее тревогу смело ветром.
Освободив наконец свой капюшон, Шарлотта пыталась снова закутаться в накидку. Она натянула капюшон на голову, закрыв лицо, чтобы пыль не попадала в глаза и рот, и повернулась спиной к ветру, который почти вытолкнул ее на тропинку.
Здесь, среди деревьев, ей грозила опасность: любое из них могло сейчас сломаться и упасть на нее. Ей нужно бежать в укрытие, и срочно. Она находилась гораздо ближе к Ашерст-Холл, чем к коттеджу «Роза», но размышляла не более доли секунды, прежде чем снова повернулась лицом к ветру и направилась к своему дому.
Огромное каменное здание Ашерст-Холл могло наверняка выстоять перед любым ураганом. Но коттедж «Роза» сложен из кирпича лишь наполовину, его верхний этаж бревенчатый, оштукатуренный снаружи, а крыша тростниковая, и стоит он, открытый всем четырем ветрам.
И там мамина любимая оранжерея, вся остекленная, со стеклянной крышей.
Покидая сегодня коттедж, Шарлотта видела, что отец часом раньше взял повозку, запряженную пони, и поехал в деревню в аптеку, чтобы восполнить запас маминых лекарств. А мама в оранжерее пересаживала растения.
— О господи, пожалуйста… — горячо молилась Шарлотта, с трудом передвигаясь.
Она сражалась с ветром, цепляясь за стволы деревьев, а ее накидка раздувалась позади, словно парус, замедляя шаг. Она развязала завязки, и накидка тут же взвилась у нее над головой и исчезла в верхушках деревьев, оставив ее в одном тонком муслиновом утреннем платье.
Внезапно сплошной стеной хлынул косой дождь, ударив ей в лицо. Она мгновенно промокла до нитки, почти ничего не видя перед собой: под мощным ветром дождевые струи кинжальными ударами били в глаза.
Позади раздался ужасный треск. Оглянувшись, Шарлотта увидела, как засохшее дерево, под которым она укрывалась всего несколько минут назад, с корнем вырвало из земли. Оно рухнуло на тропинку, закрыв ее наполовину, и его верхние ветви переплелись с ветвями других деревьев.
Ее страх был вполне оправдан, и Шарлотте хотелось дать волю слезам. Ей хотелось найти самое крепкое дерево и спрятаться за ним. Хотелось сжаться в маленький комок и закрыть уши, чтобы не слышать воя ветра.
Она продолжала идти. Порывы дождя слепили ее, вокруг сейчас были лишь небольшие деревья, тропинка, которую она знала так хорошо, почти исчезла, и она боялась потерять ее и заблудиться в лесу. Но она продолжала идти. Выбора у нее не было.
И вдруг прямо перед собой на тропинке она увидела Рафа, спешившего к ней. Она зажмурилась, не веря своим глазам, а затем снова открыла их, не сомневаясь, что видение исчезнет.
Но Раф не исчез. Голова его была не покрыта, черные волосы намокли под дождем, и на нем была только куртка для верховой езды и лосины. Его сапоги для верховой езды из мягкой кожи утопали в грязи, в которую превратилась тропинка, и он бежал, спотыкаясь, к ней, его несло к ней ветром.
Он обхватил ее руками, и она выдохнула его имя, уткнувшись ему в грудь.
— Слава богу! — воскликнул Раф, осыпая поцелуями ее волосы и щеки. — Слава богу!
Он схватил ее за плечи и, слегка отстранив от себя, спросил, все еще почти крича:
— Ты в порядке? Можешь идти?
Но даже сейчас, рядом с ним, когда она слышала его слова, Шарлотту не покидала тревога. Она кивнула, ощутив волну дрожи, когда взглянула на него, своего спасителя.
Он поцеловал ее в губы, и она прильнула к нему, успокаиваясь и впитывая его силу. Эта близость слишком пугала Шарлотту, но буря, по крайней мере сейчас, отвлекла ее от этих страхов.
— Господи! — Раф обнял ее за плечи и притянул к себе, когда они направились тем путем, которым он пришел, прямо навстречу ветру.
Он пытался как можно лучше прикрыть ее от ветра, но Шарлотта понимала, что оба они находятся во власти разбушевавшейся стихии.
Природа разыгралась не на шутку. Молнии временами били совсем близко, выжигая под веками слепящие отпечатки. Земля содрогалась от ударов. Где-то неподалеку молния расщепила дерево, и тотчас потянуло гарью.
— Раф! Что… что случилось? — прокричала она ему. — Это конец света?
— Молчи! — крикнул он ей в ухо. — Не открывай рот, ты захлебнешься.
Мокрые волосы прилипли к его лбу и щекам, лицо поливал дождь. Он улыбнулся ей. Широко улыбнулся:
— Не падай духом, Чарли! Сейчас не время раскисать.
Глупо, но при этих словах Шарлотта всерьез расплакалась. Чисто по-женски. Уткнувшись лицом ему под мышку, она сейчас ни о чем не думала, не беспокоилась, что в любой миг дерево может упасть на них, сосредоточившись лишь ни том, что с огромными усилиями передвигала ноги.
Она уже потеряла в жидкой грязи один сапожок, а другой соскользнул с ее ноги, когда они приближались к концу тропы. Но Шарлотта не обращала на это внимания.
Ветер и дождь усилились, когда они вышли из леса, и Раф чуть пошатнулся, но восстановил равновесие, удержав их обоих, и они двинулись по небольшому косогору к тыльной стороне коттеджа.
— Господи Иисусе!
Раф внезапно остановился, еще сильнее прижав Шарлотту к себе.
Она с усилием подняла голову и посмотрела на свой дом.
У коттеджа «Роза» было несколько кирпичных дымовых труб, две из них — на обоих концах дома, возвышавшиеся над крышей на добрые пятнадцать футов. Во всяком случае, обе они были там сегодня утром. Сейчас одна из них все еще стояла над частично разрушенной крышей дома, а вторая, снесенная ветром, проломила стеклянную крышу оранжереи.
От оранжереи почти ничего не осталось. Похоже, не уцелело ни одно стекло, и весь каркас, лишенный опоры, выглядел сейчас беспорядочной грудой искореженных брусьев, которые ветер снес в сторону.
— Мама! — закричала Шарлотта, вырываясь из рук Рафа, но он крепко держал ее, направляя к фасаду дома и главному входу.
Он затащил ее вверх по скользким мраморным ступеням, втолкнул в глубокий дверной проем и, схватив медный дверной молоток, стал колотить им изо всей силы.
Но напрасно. Слуги спрятались в подвале, а шум урагана заглушал стук молотка.
— Стой… здесь! — приказал Раф.
Шарлотта смогла лишь кивнуть. Прислонившись спиной к двери, она медленно сползла вниз, слишком измотанная, чтобы протестовать. Как хорошо было без ветра, без дождя! Она могла оставаться здесь навсегда и никогда не узнать, какой ужас ждет ее за этой дверью.
Почти безучастно наблюдала она, как Раф, обеими руками отбросив волосы с лица, высматривал что-то сквозь бурю из их ненадежного укрытия. Он поглядел по сторонам и, снова бросившись навстречу бушующему ветру и дождю, возвратился через несколько минут с чугунным скребком для очистки обуви, сделанным в виде фигуры охотничьей собаки.
Как же ему удалось вытащить из земли костыль в фут длиной? Достаточно было взглянуть на Рафа, чтобы получить ответ. Ясно, что Рафаэль Дотри твердо решил проникнуть внутрь коттеджа, и не важно каким образом.
— Чарли! Закрой голову юбками! — крикнул он, как оружие, поднимая скребок.
Шарлотта пыталась справиться с прилипшими мокрыми юбками, отвернувшись от толстой дубовой двери с полудюжиной витражных стекол в свинцовой раме.
После нескольких попыток один из витражей наконец не выдержал удара, а за ним и остальные.
Шарлотта поднялась на ноги, чтобы посмотреть, как Раф орудует костылем скребка, пытаясь выломать раму, не переставая восхищаться его силой, пока он снова и снова колотил по ней тяжелым чугунным орудием. Должно быть, он прирожденный солдат.
Она услыхала, как он тихо выругался.
— Не поддается? Наверное, кто-то запер дверь изнутри, когда начался ураган. Что же теперь делать? Раф, я должна попасть в дом! Мама… Раф! Что ты делаешь? Прекрати!
Он задрал подол намокшего платья и нижней юбки Шарлотты и обернул вокруг нее.
— Не дергайся, Чарли. Я слишком большой, чтобы пролезть туда, придется это сделать тебе. Подними руки над головой. Умница. Пролезай внутрь и достань ключ. Это для того, чтобы ты не поранилась об остатки стекол. Ведь ты не хочешь оцарапать свое хорошенькое личико? — сказал он, натягивая платье так, чтобы оно закрыло ей голову, полностью закутывая ее.
И прежде чем Шарлотта попыталась протестовать, он поднял ее, обхватив сильными руками вокруг бедер в хлопчатобумажных панталонах, и протолкнул головой вперед в проем в двери. «Совсем как таран в осажденную крепость, — раздраженно подумала Шарлотта. — По крайней мере, следует быть благодарной: он поступил вполне по-джентльменски, вначале выбив стекло».
Она вскрикнула, почувствовав, что повисла в воздухе, перегнувшись в талии. Ее крик заглушили юбки, свисающие над головой и руками, которыми она размахивала вслепую, пытаясь нащупать каменный пол вестибюля. Затем она перекатилась через голову и шлепнулась на спину. Из нее словно дух вышибло, она попыталась сделать глоток воздуха, и перед глазами замелькали яркие серебряные звездочки.
— Ты собираешься отдыхать там весь день?
Шарлотта стащила с лица платье и нижние юбки.
Запрокинув голову, она увидела Рафа, просунувшего голову в отверстие, и поняла, что если ее юбки все еще обмотаны вокруг талии, то ниже талии — лишь мокрые, прилипшие к телу хлопковые панталоны до колен и голые ноги.
Похоже, Раф тоже понял это, и Шарлотта наблюдала, как он откровенно разглядывает ее смеющимися карими глазами.
— Да, я вижу. Весьма симпатично, Чарли! — прокричал он сквозь рев урагана. — Почти так же привлекательно, как и твоя округлая попка, которая только что прошмыгнула мимо меня. И все же, как бы я ни наслаждался, восхищаясь этим видом, стоя здесь, пока стихия бушует за спиной, — пойди отыщи этот чертов ключ!
Кое-как она поднялась на ноги, как смогла, оправила юбки, бросилась к небольшому столику, стоявшему прямо в дверном проеме, и с силой потянула его ящик. Если бы она не держала крепко его ручку, он упал бы на ее босые ноги. Все содержимое с грохотом рассыпалось по каменным плитам пола.
— Только поручи женщине мужскую работу…
— Замолчи! — крикнула Шарлотта, опускаясь на колени, чтобы подобрать большой металлический ключ.
Спустя мгновение замок был открыт, и Раф зашел внутрь, захлопнув за собой дверь.
— Пойдем, Шарлотта, отыщем твоих родителей.
— Мою маму, — ответила она, несколько успокаиваясь, когда он крепко сжал ее руку, и они направились в глубь коттеджа. — Отец уехал в деревню перед тем, как я отправилась в Ашерст-Холл. Бог даст, он до сих пор там и в безопасности. Но мама была в оранжерее, когда я попрощалась с ней. Буря началась так неожиданно, Раф. Если она все еще оставалась там, когда упала труба…
— Я уверен, не оставалась, — заверил ее Раф.
Они спешили по коридору к кухне, замедляя шаг, только чтобы быстро заглянуть в попадавшиеся по пути комнаты. Когда они повернули в короткий коридор, который вел прямо в кухню, Шарлотта стала звать мамину служанку, кухарку или любого, кто мог бы откликнуться.
В кухне было пусто. Огонь в камине погасили упавшие кирпичи и сажа, осыпавшаяся из обвалившейся трубы.
— Нужно проверить оранжерею.
— Нет, погоди, дорогая. Это слишком опасно, вряд ми мы кого-то найдем наверху, там могла обвалиться крыша. Вначале подвал, — сказал Раф, в то время как Шарлотта тащила его за руку в комнату для завтрака, из которой был выход в оранжерею. — Скорее всего, они укрылись в подвале. Особенно после того, как рухнула труба. Они не могли оставаться наверху.
Но единственным человеком, которого они обнаружили в подвале, была Бетти Энн, молоденькая служанка Сиверсов, выполнявшая все работы по дому. Она сидела скорчившись в углу и раскачивалась взад-вперед, ее колени ударялись друг о друга, а дикий взгляд широко раскрытых глаз был пустым.
Раф шагнул вперед, чтобы расспросить девушку, но Шарлотта уже повернулась и побежала вверх по ступенькам. Ему ничего не оставалось, как поспешить за ней.
— Чарли! Ты не должна выходить отсюда!
Он схватил ее за руку и толкнул в кресло, стоявшее в комнате для завтрака.
— Черт возьми, Чарли, я не шучу! Оставайся здесь, или я привяжу тебя к креслу!
Она кивнула: легче было согласиться с ним.
— Найди ее, Раф. Пожалуйста.
Он сжал ее руку:
— Я найду ее.
Сквозь чудом уцелевшую французскую дверь ей были видны развалины оранжереи. Выждав, пока Раф откроет ее и исчезнет из вида, она на цыпочках последовала за ним, остановившись, только когда вспомнила, что у нее босые ноги. Осколки стекол могли сильно поранить их.
Шарлотта бросилась назад к кухне, к вешалке, где висели накидки, а под ними на полу стояли башмаки. Быстро сунув ноги в пару отцовских сапог на толстой подошве, она, неуклюже передвигаясь, возвратилась в комнату для завтрака.
Раф стоял там, ожидая ее. Взгляд его был непроницаем, но она заметила, как напряглись его челюсти, а губы плотно сжались.
— Ее там нет?
— Мне нужно что-нибудь…
Он оглядел комнату, явно что-то отыскивая. Затем подошел к одному из высоких окон и, с силой дернув, сорвал парчовую портьеру.
— Раф! Что ты делаешь? Что бы ни было, я иду с тобой. Она там? Мама там, она ранена? Ты не можешь помешать мне пойти к ней, Раф, не можешь!
Мгновение он колебался, глядя на ее ноги, а затем кивнул.
— Она жива, Чарли. — Он подошел ближе и прикоснулся к ее руке. — Она жива, но… — Раф вздохнул. — Послушай, я не хочу, чтобы ты видела это, хорошо? Я принесу ее сюда, но ты должна оставаться здесь. Обещаешь?
И она снова согласилась. Она согласилась бы на все, лишь бы он принес ее маму.
Схватив в охапку портьеру, он пошел обратно, туда, где бушевал ураган, завывал ветер и хлестал дождь, плотно закрыв за собой французскую дверь.
Шарлотта начала считать до десяти, но не выдержала и последовала за ним.
Она с трудом, сражаясь с ветром, приоткрыла дверь и едва проскользнула в узкую щель, как ветер, бешено кружащий среди разрушенной оранжереи, сменил направление. Дверь вырвалась из рук, верхняя петля разболталась и согнулась, и Шарлотте пришлось оставить нее попытки снова закрыть ее.
И все же оранжерея находилась с подветренной стороны, и ураганный ветер был здесь вполовину слабее, чем тогда, когда они приближались к коттеджу.
Спустя несколько мгновений Шарлотта сориентировалась. Перевернутые столы, на которых размещались мамины любимые растения, преградили ей путь внутрь длинного узкого сооружения. Повсюду валялись кирпичи: похоже, труба провалилась сквозь крышу оранжереи, засыпав все внутри — и всех, кто в ней находился, — ужасными обломками.
Шарлотта продолжала пробираться вперед.
— Чарли, назад! Проклятье, не делай больше ни… О господи!
Она почти наступила на нее.
Тело Марты Гримсли лежало, наполовину заваленное красными кирпичами упавшей трубы, видна была только нижняя его часть. Что кухарка делала здесь, в оранжерее? Могла быть только одна причина: когда разразилась буря, Джорджианна Сиверс отказалась оставлять свои любимые цветы. А Марта, служившая кухаркой у Сиверсов уже тридцать лет, никогда бы не оставила свою хозяйку.
Шарлотта глядела на безжизненное тело, не в состоянии отвести взгляд, в то время как Раф, пошатываясь, приближался к ней. Она увидела, что он бережно держит на руках ее мать, обернутую парчовой портьерой.
— Мама!
— Она жива, Чарли! Мы должны возвратиться в… Господи! Чарли, скорее!
Она взглянула вверх, куда смотрел Раф, и увидела, что искореженный каркас постройки стал угрожающе накреняться. Отступив чуть правее того места, где стоял Раф, она пристально вгляделась в глубь оранжереи. Если Марта была здесь, значит, мамина служанка тоже должна была находиться здесь.
— Рут! Где Рут?
Раф покачал головой:
— Мы уже не поможем никому из них. Нам нужно занести твою мать в дом. Давай, Чарли, погода ухудшается!
Она поспешила впереди Рафа, не останавливаясь, пока не оказалась в комнате для завтрака. Раф пробежал мимо нее, так как комната была сейчас открыта стихиям, и здесь нельзя было оставлять раненую.
— В подвал, Чарли! Нужно отнести ее в подвал.
Шарлотта последовала за ним, задержавшись в дверях, чтобы еще раз оглянуться, не в силах оставить тела двух верных служанок лежать там, среди бушующего урагана, и закрыла уши руками, когда ужасный, необъяснимый звук сотряс весь дом.
В ужасе, не веря своим глазам, Шарлотта глядела, как конструкция оранжереи из дерева и металла, прочно прикрепленная к дальней стене комнаты, не выдержала напора урагана и обрушилась, превратив в руины почти всю стену с французской дверью. Неужели весь дом рушится на их головы? Это непостижимо! Коттедж «Роза» простоял более сотни лет. Все, что произошло за последний час, кажется невероятным…
— Чарли!
Шарлотте ничего не оставалось, как закрыть за собой тяжелую дубовую дверь, оставляя позади весь этот ад, и поспешить вслед за Рафом.
