Глава 10
Оливия произносила немало речей — на ее посту выборного лица это было неизбежно. Однако, когда ее попросили произнести речь в доме престарелых имени Генри М. Джексона, Оливия занервничала.
Званые обеды в доме престарелых проходили в первый понедельник каждого месяца. В прошлом июне Мэри Бергер попросила Оливию приготовить речь к январю. Шесть месяцев никогда так быстро не пролетали для Оливии. Исполненная сознанием долга, она записала договоренность в еженедельник и благополучно забыла об этом. И только когда открыла блокнот на Новый год, воспоминание вернулось.
Шарлота была невероятно рада, что дочь-судья придет и выступит перед ее друзьями. Зная Шарлоту, можно было предположить, что она торжествовала несколько месяцев. Оливия ценила поддержку матери, но ее, казалось, слегка смущала чрезмерная гордость Шарлоты за свою дочь. Та пользовалась каждой возможностью, чтобы рассказать друзьям, как, впрочем, и незнакомцам, что ее единственная дочь — судья. А что еще хуже — Шарлота была склонна в деталях описывать различные решения Оливии, дополняя их собственными комментариями.
Одеваясь к обеду, Оливия остановилась посреди гардеробной и нахмурилась, подумав о матери. Шарлота переусердствовала с этими праздниками — готовила выпечку для друзей, наблюдала за различными мероприятиями в доме престарелых, писала свою колонку в газете каждую неделю.
И к Рождеству Шарлота была истощена. Раньше ничто не могло остановить ее мать. Теперь же Оливия в первый раз поняла, что возраст матери дает о себе знать. Шарлота была сама на себя не похожа, хотя отважно пыталась скрыть свое недомогание.
В день Рождества, когда семья собиралась в доме матери, Шарлота выглядела бледной и истощенной. Как только они закончили ужин, Оливия настояла на том, чтобы мать отдохнула. Шарлота, в свою очередь, конечно, воспротивилась. Оливия задалась вопросом, как убедить мать взять на себя меньше обязанностей в новом году.
Выбрав платье из светло-коричневой мягкой замши с золотистым шарфом, Оливия прибыла в дом для престарелых на несколько минут раньше условленного часа. Шарлота и ее лучшая подруга Лаура стояли возле двери, ожидая ее. Сияя от гордости, мать немедленно обняла Оливию, будто они не виделись несколько месяцев, а не пару дней.
— Ты ведь помнишь Лауру? — поинтересовалась ее мать, проводя Оливию в большую комнату.
Там располагались столы, рассчитанные на восемь человек, пространство для буфета и слегка приподнятая сцепа, на которой стояла небольшая кафедра для оратора и стол для почетных гостей.
— Конечно помню, — ответила Оливия, тепло улыбаясь подруге матери.
Лаура и Шарлота были вдохновителями группы по вязанию. Полная энтузиазма Лаура по-настоящему искусно вязала, и Оливия всегда подозревала — эта женщина может убедить всех до единого, что если люди возьмутся за вязальные спицы вместо оружия, то наступит мир.
— Я так рада, что вы приняли наше приглашение, — проговорила Мэри Бергер, управляющая домом, когда Оливия к ней подошла. — Мы с нетерпением ждем вашей речи.
Оливия вежливо улыбнулась.
— Вы хотите, чтобы наша почетная гостья села с вами? — поинтересовалась Мэри у Шарлоты. И, наклонившись к Оливии, добавила тихим голосом: — Ваша мать хочет, чтобы ораторы, которых она знает, сидели с ней и ее друзьями, а не за столом для гостей.
Оливия вспомнила, что в прошлом году здесь выступал Джек Гриффин и, очевидно, мать завладела его вниманием. Однако Шарлоте пришлось расплатиться за это, когда Джек убедил ее писать статьи для «Хроник Кедровой Бухты».
— Мам? Ты хочешь, чтобы я села с тобой, Лаурой и остальными? — спросила Оливия.
— Думаю, тебе лучше сесть за стол для гостей. — Шарлота застыла и выпрямилась так, будто вопрос оскорбил ее.
— Я тоже так думаю, — добавила Мэри.
После чего она развернулась и направилась в сторону сцены. Оливия собиралась последовать за ней, когда Шарлота схватила ее за руку.
— Возьми себе десерт прежде всего, — громким шепотом произнесла она.
— Десерт?
— Если ты не сделаешь этого сразу, то, когда мы выстроимся в очередь к буфету, ничего не останется. Поэтому сначала мы берем десерт. Здесь именно так и нужно поступать. Я этого не одобряю, имей в виду, но никого не волнует мое мнение.
— Хорошо, мам, — в ответ прошептала Оливия. Мэри показала ей место за столом для гостей, и Оливия поторопилась взять десерт, как и советовала мать. Столы с едой предлагали впечатляющий выбор. Оливия предпочла кусок лимонного бисквитного торта и вернулась на свое место. Мэри как раз собиралась произнести несколько слов приветствия. Управляющая домом хмыкнула, когда мимо прошла Шарлота с десертом.
— Ваша мать не одобряет этот порядок, что не мешает ей так поступать, — сказала Мэри, склоняясь к столу Оливии.
— Она прекрасно понимает, что, если поступит по-другому, ей ничего не достанется, — спокойно ответила Оливия, ставя десерт рядом с пустой тарелкой.
Оливия старалась не улыбаться — во многих отношениях ее мать была бунтаркой. Но ее многие любили. Были дни, когда Шарлота сводила ее с ума, но в то же время Оливия восхищалась матерью. Шарлота была жизнелюбива — она занималась многими видами творчества и искренне заботилась о благополучии других. Через двадцать пять лет Оливия надеялась стать именно такой. Но тот факт, что неутомимая Шарлота, похоже, теряла энергию, терзал каждого члена семьи, и Оливия готовилась поговорить с матерью о встрече с доктором.
Когда пожилые люди, которые сидели ближе к стене, покинули свои столы и выстроились в длинную очередь у буфета, Оливия увидела Джастин с Сетом в задней части комнаты. Дочь и зять пришли сюда послушать ее речь. Шарлота первой добралась до новобрачных и быстро проводила их к столу. Оливия наблюдала, как мать знакомит молодую пару со своими друзьями, которые были просто очарованы ими, и особенно Сетом. Вскоре рядом с Шарлотой были освобождены места, куда и сели Джастин и Сет. Спустя некоторое время Лаура позвала Сета и проводила к буфету, чтобы он наполнил тарелки для себя и жены.
Джастин и Сет были не единственным сюрпризом. Джек входил в комнату в тот момент, когда она подошла к кафедре, чтобы начать речь. Увидев его, Оливия остановилась и ободрилась, заметив широкую улыбку и дружеское подмигивание. Улыбнувшись в ответ, Оливия начала свою речь, посвященную творчеству пожилых людей и тому, как много пользы они приносят обществу.
После Оливия не смогла вспомнить ни слова, но, очевидно, ее речь пришлась по нраву аудитории, потому что, как только она закончила, послышались громкие аплодисменты. Мэри объявила, что в феврале будет выступать Боб Бэлдон — владелец гостиницы «Время не ждет», затем сделала несколько организационных объявлений, и встреча закончилась. К изумлению Оливии, к ее столу направлялась небольшая толпа, чтобы поблагодарить ее.
Шарлота быстро обошла стол и встала рядом, сжимая ее руку и всем видом говоря каждому, что Оливия ее дочь. Можно подумать, это было новостью! Мэри объявила об этом ранее, но, очевидно, ее матери этого оказалось недостаточно.
Джастин и Сет ждали, когда обожатели Оливии уйдут.
— Мам, твоя речь действительно была хороша, — улыбнулась Джастин. — Понимаю, почему бабушка так тобой гордится.
Мгновение Оливия была слишком ошеломлена, чтобы говорить. Ее отношения с дочерью не всегда были простыми, хотя бог видит, она пыталась все изменить. Но самое сложное заключалось в том, чтобы быть хорошим родителем взрослому ребенку, — значит держать язык за зубами, поняла Оливия.
— Хорошо, что вы с Сетом пришли сюда.
Сет — ее зять — возвышался на голову надо всеми находящимися в комнате.
— Отличная работа, Оливия, — проговорил он с уважительной ноткой.
— Мы подошли пригласить тебя на ужин, — сказала Джастин. — Я готовлю.
Это было первое приглашение, которое Оливия получила от дочери. И поэтому не совсем понимала, что за этим последует.
— Спасибо, с удовольствием. — Подозревая, что есть какая-то важная причина, Оливия спросила: — У нас есть особый повод?
— Не волнуйтесь, мы не собираемся просить в долг, — засмеялся Сет.
— Поверьте, я не волнуюсь. Мне просто… любопытно.
Оливия была в восторге, видя, что ее дочь так счастлива. Джастин, похоже, обрела мир в душе, чего не было много лет. И Оливия прекрасно видела, что брак принес дочери удовлетворение. Она не знала, что случилось с Уорреном Сагетом, но теперь его не было в жизни Джастин.
— Значит, ты придешь? — спросила дочь.
— Конечно, милая.
Провожая Оливию до двери, Шарлота проговорила:
— Мы с Лаурой собираемся поехать в магазин пряжи.
Шарлота нуждалась в новой пряже, так же как пустыне необходим песок, но Оливия промолчала. Если покупка пряжи каждого цвета и каждой текстуры сделает ее мать счастливой, Оливия могла только помочь ей в этом.
— Я провожу тебя до машины, — проговорил Джек, подходя к Оливии. Затем поцеловал Шарлоту в щеку и обнял Оливию за плечи. — Превосходная речь. Я сделал много пометок.
— Джек! — вскрикнула она. — Ты ведь не собираешься писать об этом, правда?
— Конечно собираюсь.
— Нет, ты не сделаешь этого! — строго заспорила Шарлота, шокируя и Оливию, и Джека. — Об этом напишу я. Оливия моя дочь, а моя колонка посвящена пожилым людям. Она произнесла речь в доме для престарелых, не заходи на мою территорию. Мне все равно, что ты редактор, эта история — моя.
— Хорошо, хорошо. — Джек поднял обе руки в шутливой капитуляции, но его глаза светились. — Это ведь было не так плохо, верно? — произнес он, идя вместе с Оливией к машине и обнимая ее.
— Нет, именно так все и было, — проговорила она. — Но я выжила.
Джек посмотрел на часы и скривился:
— Я опаздываю на встречу городского совета. Я позвоню, хорошо?
— Да, пожалуйста.
Джек поцеловал ее, и это был не просто быстрый поцелуй на прощание. Он говорил, что скучал по ней, скучал по их ужинам во вторник. Оливия отвечала тем же. Хотя и удивлялась, как много может сказать один поцелуй.
Они разошлись, и Джек неохотно повернулся и поторопился перейти на противоположную улицу, к своей старой машине. Оливия терпеть не могла наблюдать, как он уходит. Вздохнув, она вернулась в зал суда на вечернее заседание.
К вечеру, направляясь в квартиру Джастин и Сета, Оливия вновь стала гадать о причине их внезапного приглашения. Будет ли какое-то объявление?
Дверь открыла дочь. Она выглядела настолько сияющей и счастливой, что Оливия не могла этого не заметить. В этой квартире она была лишь однажды, да и то когда та была завалена свадебными подарками — коробками и чеками, которые занимали каждый дюйм пространства. Ее дочь проделала превосходную работу по соединению вещей Сета со своим абсолютно женским интерьером, сделав квартиру и его домом.
Сет достал бутылку игристого вина, пока Джастин вешала пальто Оливии.
— Мы что-то празднуем? — спросила Оливия, садясь на изящный стул с вышитой обшивкой.
— У нас есть новости, — произнесла Джастин, тепло улыбаясь мужу.
Сет поставил бутылку вина на стойку и опустился на диван рядом с Джастин.
— Когда в прошлый раз я вернулся с рыбалки, мы с Джастин решили, что не хотим проводить в разлуке половину года.
— Это слишком сложно для нас обоих, — добавила Джастин.
И это была та самая новость?
— Ты бросаешь рыбачить? — поинтересовалась Оливия. Ведь это было в крови Сета. В семье Гандерсон многие поколения рыбаков — четыре или даже пять.
— Мы с Сетом покупаем ресторан, — объявила Джастин. — «Капитанская галера» уже несколько месяцев выставлена на продажу, и мы сделали предложение, которое владелец принял.
— Это превосходно! — Оливия надеялась услышать другое, но новости тоже были неплохими.
— Пока мы не придумали названия, — сказала Джастин. — Но мы так взволнованы.
Она взглянула на мужа, и тот взял ее за руку. Оливия увидела это взаимное понимание и расслабилась.
— Я счастлива за вас. Конечно, придется много поработать, но вы и так это знаете.
— Сет много лет копил деньги на нечто подобное. — И вновь дочь с гордостью посмотрела на мужа. — Пока я сохраню свою работу в банке, но в конечном счете тоже буду работать в ресторане.
— Вы сохраните существующий персонал или наймете новый? — спросила Оливия, ее интересовала судьба Сесилии Рэндалл, которая работала в ресторане администратором зала.
— Пока мы не знаем никого из работников, — ответил Сет. — Для нас все ново. Мы узнали, что наше предложение принято, всего час назад.
— Мы и на ужин тебя пригласили до того, как получили известие от брокера по операциям с недвижимостью.
— О! Значит, есть еще новости?
— Мама, — сказала Джастин, наклоняясь и беря Оливию за руки.
Дочь называла ее так только в особые моменты — Оливия не слышала этого слова много лет. Прекрасные глаза Джастин наполнились слезами, когда она с улыбкой посмотрела на Оливию.
— Мы с Сетом ждем ребенка.
Оливия вскочила со стула. Джастин и Сет тоже встали, и Оливия обняла их обоих, по ее щекам катились слезы радости. Она приехала, чтобы услышать именно эту новость.
Клиф Хардинг сидел перед телевизором, вытянув длинные ноги. Комедия наскучила ему, но он не винил сценаристов или актеров. Он не находил покоя целый день. Ужасный способ провести вечер пятницы. Чего он действительно хотел, так это увидеть Грейс. Он говорил с ней перед самым Рождеством и намеренно теперь сохранял молчание. Он устал звонить, и в этот раз, решил Клиф, она должна будет позвонить ему сама. Два дня в новом году ощущались как две целые жизни, и его решимость таяла. Он сказал Грейс, что терпелив, но это было правдой лишь отчасти. Он мог быть терпеливым. И ему это не нравилось. Ни капли!
Может, Грейс права и ему стоит подумать о знакомстве с другой женщиной. Но проблема в том, что он не был ни в ком даже наполовину так заинтересован, как в Грейс. Ему нравилось в ней все. Ее улыбка, ее смех, то, как ласково она общалась с детьми и животными. Грейс не была красива в общепринятом понимании, но она была прекрасна. Ему нравились ее волосы с проседью, а короткая стрижка казалась ему более привлекательной, нежели длинные волосы, которыми она могла похвастаться на семейных фотографиях. Это только прибавило ей глубины и зрелости.
Клиф верил в важность преданности — убеждение, подтвержденное его разводом, — и не хотел быть с женщиной, которая могла слишком легко повернуться спиной к тридцатипятилетнему браку. Но Дэна нет уже девять месяцев, и, по всей видимости, он ушел по собственному выбору.
Все слышанное Клифом указывало на то, что бывший муж Грейс имел связь с другой женщиной. В день, проведенный на его ранчо, Грейс немного рассказала ему о первых неделях после исчезновения Дэна. Когда она рассказывала о кольце, которое Дэн приобрел в ювелирном магазине, в ее глазах появились слезы. Дэн купил кольцо по их кредитной карте. Его последний чек с заработной платой покрывал сумму покупки, и он пришел Грейс от работодателя ее бывшего мужа.
Но большую боль Грейс причиняло то, что ей Дэн никогда не дарил колец, кроме простого золотого колечка на свадьбу. Но другой женщине он купил дорогое украшение, это и оскорбило Грейс до глубины души.
Войдя в кабинет, Клиф взял роман — новый триллер его любимого автора. Но, еще не вернувшись в гостиную и не открыв книгу, он уже знал — это бесполезно. Его мысли сосредоточены на Грейс, а не на глупой комедии или увлекательном сюжете загадочного убийства.
Последняя встреча с Грейс тоже произошла по его инициативе. После прогулки по ранчо Грейс написала ему короткую записку. Три строчки. Простая благодарность, и все равно он вновь и вновь перечитывал послание, пытаясь найти секретное сообщение, некое поощрение.
Клиф ждал до самого Рождества, а затем отправился в библиотеку Кедровой Бухты с подарком. Ничего эксклюзивного или невероятно дорогого. Всего лишь символический подарок, чтобы она знала: он думает о ней. Читая короткую записку от Грейс, Клиф заметил, что она пользовалась авторучкой. Он и сам предпочитал именно такие ручки. Он пошел в магазин, выбрал ручку своей любимой марки и упаковал ее, а затем сразу же отправился в библиотеку. Грейс казалась удивленной и благодарной, но еще и смущенной, потому что ничего не приготовила для него.
Грейс не могла себе этого позволить, понял Клиф. Исчезновение ее бывшего мужа, очевидно, создало финансовые проблемы — теперь она жила только на свою зарплату. Тогда в библиотеке их разговор был кратким, но Клиф мог легко понять недосказанное. Это Рождество было тяжелым для нее. И не потому, что было первым после развода.
Клиф питал тайную надежду, что Грейс пригласит его на рождественский ужин, но праздник она провела в компании младшей дочери. Он надеялся, что Грейс позвонит в канун Нового года, предложит встретиться и выпить. Но этого тоже не случилось.
Теперь Клиф начинал сомневаться в себе и Грейс. Она может никогда не оправиться от удара, который нанес Дэн. Он боялся, что, даже если у них сложатся отношения, Грейс будет оглядываться на Дэна. Вероятно, лучшим выходом было уйти и забыть, что они когда-то встретились.
Это должно быть легко. Они ведь ни разу не поцеловались. Хорошо, однажды, и то в щеку. Пару раз держались за руки, но это не было так чувственно, как казалось. Клиф был не святым, он был мужчиной и, находясь рядом с Грейс, хотел обнимать и целовать ее, по-настоящему целовать. Из глубокой задумчивости его вывел звонок телефона. Клиф не любил долгие телефонные разговоры. Его резкий тон обычно отпугивал телефонных рекламщиков, что казалось ему отличным бонусом.
— Хардинг, — буркнул Клиф.
Никто не заговорил, и Клиф собирался повесить трубку, когда услышал неуверенное приветствие Грейс. Он резко дернул трубку, прикладывая ее обратно к уху.
— Грейс?
— Привет, Клиф. Надеюсь, ты не возражаешь, что я звоню тебе так неожиданно.
— Привет, Грейс. — Он намеренно говорил слегка нетерпеливо.
— Я хотела поблагодарить тебя за ручку. Мне очень нравится, как она пишет.
Его проблема заключается в том, что он был слишком напорист, пришел к выводу Клиф. Именно поэтому он воспользовался стратегией «подожди и увидишь» и не звонил Грейс после Рождества. Будь он чуть сдержаннее, Грейс, вероятно, оценила бы его больше и сама стала искать его общества. Похоже, его план сработал, пусть всего несколько секунд назад он был готов забыть обо всем. Хладнокровный Клиф — вот его второе имя.
— Ты, когда приезжал в библиотеку, предложил поужинать вместе.
— Правда? — легкомысленно спросил Клиф, хотя прекрасно помнил свои слова.
— Да. — Голос Грейс звучал уверенно. — Я хотела бы воспользоваться этим предложением… Если оно еще остается в силе.
Клиф был заинтересован, и ему становилось все сложнее притворяться.
— Когда?
— Я… Я не знаю. А какое тебе подходит время?
— Секундочку, я проверю свой календарь. — Клиф перелистал страницы книги, будто проверяя записи о встречах. — Как насчет завтра? В семь?
— Это будет идеально, — с облегчением вздохнула Грейс.
Всю субботу Клиф находился в состоянии тревожного ожидания. А к шести уже побрился, принял душ и оделся. Он мог бы сразу поехать, но дорога от ранчо до ее дома в такой час займет всего пятнадцать минут. Впрочем, лучше он приедет пораньше, нежели будет ходить по дому.
Даже не торопясь Клиф добрался до ее дома за полчаса до назначенного времени и боялся, что Грейс может неправильно его понять. Он был приятно удивлен, когда обнаружил, что она выглядит настолько же встревоженной.
— Мы сможем поехать в Такому, — предложил Клиф. Он хотел, чтобы Грейс чувствовала себя комфортно, и не был уверен — возможно ли это, если Грейс будет постоянно, волноваться, не видел ли кто-нибудь их вместе. — За мостом есть прекрасный итальянский ресторан.
Пролив Пьюджет-Саунд разделял полуостров Китсап и Такому, а мост Нэрроуз соединял их.
— Я люблю итальянскую кухню.
Клиф заранее позвонил в ресторан и заказал столик у дальней стены. Их ужин занял почти два часа — сначала они засиделись за первыми блюдами и вином, а затем наслаждались десертом и кофе. Клиф не хотел уезжать, но ресторан заполнялся, и было неловко занимать столик весь вечер.
На обратной дороге в Кедровую Бухту они подъехали к мосту. Когда движение замедлилось, Клиф посмотрел на Грейс и увидел, что она откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза.
— Ты выглядишь очень спокойной, — сказал он.
— Я чудесно себя чувствую. — Грейс помолчала. — Вечер прошел прекрасно.
Еда была превосходной, вино лучшим, но он искренне надеялся, что Грейс говорит о компании, а не о еде.
— Я чувствую себя… свободной, — произнесла она, не открывая глаз. — Я думала, что, если соглашусь поужинать с тобой, весь вечер буду чувствовать себя виноватой.
— Тебе не в чем винить себя… пока, во всяком случае.
— Пока? — Грейс подняла голову и внимательно посмотрела на Клифа.
— Я собираюсь поцеловать тебя, Грейс, — твердым голосом ответил он, не отрывая глаз от дороги. — И когда я сделаю это, ты прочувствуешь мой поцелуй до кончиков пальцев.
— А…
— Это будет поцелуй, который ошарашит тебя и…
— Клиф, я…
— У тебя есть возражения? — спросил он севшим голосом, в котором слышалась боязнь отказа.
— Всего одно, — прошептала Грейс, кладя руку ему на колено.
— И в чем дело?
— Останови эту чертову машину и просто сделай то, о чем говоришь!
Клиф с удовольствием подчинился.
Отношения Рози и Зака все праздники были напряженными, и в новом году, казалось, не станут лучше. Рози пыталась, честно пыталась, но Зак становился все более требовательным и неразумным.
Они непрестанно спорили, постоянно ругались. Случалось, Рози даже думала, что ее брак — ошибка. Зак не хотел жену, ему нужна была служанка. Рози пыталась оправдать его ожидания, но, когда смогла подстроить свое расписание, чтобы выполнять обязанности, свойственные женам, всегда получала обратные результаты. И завтрак был хорошим тому примером. Зак, очевидно, хотел, чтобы его жена была привязана к плите, но в ее стряпне никто не был заинтересован.
Вскоре после Рождества она приготовила мясной рулет, картофельное пюре и даже подливку. Но Эдди терпеть не мог мясной рулет, а Элисон — картошку. Рози могла бы смириться с недовольством детей, если бы Зак проявил хотя бы малейшую признательность. Вместо этого муж сказал, что настоящая картошка не появляется из коробки и его мать никогда не использовала подливку из банки. На что Рози сказала ему, что не является его матерью.
— Вот именно, — проговорил Зак.
Рози это заявление показалось оскорбительным.
Но сегодня все начало обретать смысл. Утром Зак забыл дома портфель. По дороге на встречу комитета церковной библиотеки Рози завезла его мужу на работу.
Она увидела Дженис Лемонд и Зака, и эта картина открыла ей глаза. Неудивительно, что он не удовлетворен своей семейной жизнью. У Зака и этой женщины была связь. Может, у них и не было сексуальных отношений, но между ними определенно что-то происходило.
Рози всю встречу в библиотеке думала об этом. Она даже пропустила в этот день добровольную работу в школе. И весь день кипела. С необычным приливом энергии она убралась в доме, пропылесосила и перестирала горы белья. А когда Зак приехал домой, в микроволновой печи стояла запеканка.
Стоя в двери кухни, Рози смотрела на мужа, когда тот вошел в дом.
— Что такое? — поинтересовался Зак и, сделав два шага, остановился.
— Нам надо поговорить.
— О чем? — Он ослабил галстук.
— Я хочу спросить тебя о Дженис Лемонд.
— А какое она имеет к тебе отношение? — с раздражением поинтересовался Зак.
Как будто он не знал. Развернувшись, Рози положила тарелку в посудомоечную машину.
— Думаю, лучше всего нам поговорить об этом после того, как заснут дети.
Зак исчез на пять минут, а затем вернулся.
— Если у тебя проблема, я хочу услышать ее сейчас.
— Хорошо. — Рози рывком открыла ящик и достала ножи и вилки для ужина. — Сегодня утром я была в твоем офисе, если помнишь.
— Да. — Муж скрестил на груди руки и привалился к кухонной стойке. — И что?
— Я видела, как ассистентка смотрит на тебя и как ты смотришь на нее.
— Ты выдумываешь, — нахмурился Зак.
— Да конечно!
Чем больше Рози думала об этом, тем сильнее распалялась. Весь день она пыталась найти ответ, что именно происходит между ее мужем и этой женщиной. Ей было так больно, она чувствовала такую ярость, что едва могла думать здраво.
— Между мной и Дженис ничего нет, — ответил Зак, нарушая гнетущую тишину.
— Хорошо. Тогда я хочу, чтобы ты избавился от нее.
— Что?! — Зак почти взорвался.
— Если то, что ты говоришь, правда, — в чем Рози очень сомневалась, — тогда ты не будешь возражать и возьмешь себе нового ассистента.
— Просто потому, что ты страдаешь паранойей в отношении этой женщины? — Его зубы сжались, это упрямое выражение так и осталось на его лице. — Ты ревнуешь…
— Я наблюдательный человек, Зак. И видела, как она на тебя смотрит.
— Хватит! — Теперь его руки сжались в кулаки.
— Неудивительно, что теперь я не могу угодить тебе. Ты месяцами обвинял меня: я недостаточно хорошая домохозяйка и наша еда не подходит под твои высокие стандарты. Вот как это началось, верно?
— Я никогда не представлял, какое у тебя живое воображение, — съязвил Зак, пусть его слова и не были оскорбительными, но тон — точно. — Ты так глубоко заблуждаешься, что это достойно сожаления.
Он обошел стол, будто не мог стоять неподвижно.
— Я хочу, чтобы ее не было в твоем офисе.
Зак ухватился за стул обеими руками так, что костяшки пальцев побелели.
— Забудь об этом.
Зайдя за спинку стула, Рози повторила его позу. Сузив глаза, она посмотрела на Зака через стол. Его лицо было искажено гневом, и теперь уже она действительно задавалась вопросом, не было ли у него физической связи с той женщиной. Рози никогда бы не поверила, что нечто подобное случится с ней и Заком.
— Ты отказываешься уволить ее?
— Конечно! Прежде всего, это не твое дело. Кроме того, Дженис Лемонд — организованная, квалифицированная сотрудница, и мне приятно, что она работает в моем офисе. Я не собираюсь избавляться от нее только потому, что моя жена ревнует. Ты могла бы поучиться у нее, как сохранять дом в чистоте и порядке.
Физический удар не мог причинить большей боли, чем Рози получила от этих слов.
— Если ты так думаешь… — ответила Рози, шокированная холодным и невозмутимым тоном своего голоса.
— Именно так я и думаю.
— …тогда, возможно, будет полезно пожить раздельно.
— Ты хочешь этого, Рози? — Зак решительно посмотрел на жену. — Помни: все это начала ты.
— Я не смирюсь с изменой. — Рози хотела, чтобы это было очевидно.
— Говорю в последний раз: у меня нет связи с Дженис Лемонд, и тот факт, что ты подозреваешь это, оскорбляет как меня, так и ее.
— Может, пока у вас и нет физических отношений, но есть эмоциональные. Думаешь, я не вижу? Ты честно веришь, что я настолько слепа, что не вижу происходящего перед моим носом?
— Теперь я не знаю, сможешь ли ты вообще распознать правду.
— Именно ты слеп. — Рози прикусила губу. — Я хочу, чтобы ты уволил ее.
— Как я и сказал, этого не будет. — Зак саркастически рассмеялся.
— То есть ты лучше разрушишь свой брак, потеряешь жену, детей и дом, но сохранишь свою ассистентку? Она так важна для тебя? Подумай, Зак, о чем это мне говорит.
Появилась Элисон и остановилась в дверях кухни:
— Вы снова ссоритесь?
— Нет, — ответила Рози, смягчая голос.
— Да, — проговорил Зак, почти крича от гнева.
Рози никогда не видела у мужа настолько холодных глаз. Но ее это не волновало, она не собиралась отступать. Зак намеренно противоречил ей, пытаясь причинить большее опустошение, больший моральный ущерб.
— Я не хочу спорить в присутствии детей, — многозначительно проговорила Рози.
— Начала ты, и мы покончим с этим раз и навсегда. — Зак хлопнул рукой по столу, от чего подпрыгнули приборы.
— Мам? Пап? — Рядом с сестрой встал Эдди.
— Ужин будет готов через десять минут. Идите и помойте руки, — разворачиваясь, проговорила Рози.
Но дети остались на месте.
— Делайте, что сказала мама! — приказал Зак.
Они неохотно покинули кухню. Рози слышала, как, уходя, переговариваются дети. Хотя не могла разобрать всего разговора, слово «развод» услышала ясно.
— Ты действительно этого хочешь? — спросил Зак.
— Этого хочешь ты. Откинуть в сторону семью ради своей ассистентки.
— Может, отдельное проживание и не такая уж плохая идея. Я не хочу, чтобы мои дети страдали от твоей паранойи. — Зак проигнорировал ее, а Рози попыталась сглотнуть ком, возникший в ее горле. — Если ты хочешь этого так сильно, тогда, думаю, тебе стоит проконсультироваться с адвокатом.
— Я сделаю это, — резко ответила Рози.
Ее сердце оцепенело, и постепенно это ощущение распространилось на все тело. Слепо смотря вперед, она так сильно сжала стул, что ее ногти вошли в дерево.
Зак постоял еще минуту, а затем развернулся, взял портфель и направился в сторону гаража.
— Куда ты идешь? — спросила она.
Он помедлил всего секунду.
— Если ты хочешь жить раздельно, мне нужна квартира. — И с этими словами Зак исчез.
Рози осталась стоять на том же месте, с трудом переводя дух. И никак не могла поверить, что ее брак потерпел крах.
