Майкл бродил во тьме.

Эта его охота была удачнее, чем предыдущей ночью. Он вышел на поляну и увидел троих оленей – самца и двух самок. Они сразу же умча– лись прочь, но одна из самок хромала и не могла сбить со следа быстро настигавшего ее волка. Майкл видел, что ей больно, хромая нога у нее была когда-то сломана и срослась криво. Быстрым броском он настиг ее и сбил на землю. Борьба закончилась в считанные секунды – такова была воля природы.

Он съел ее сердце, самую вкуснейшую еду. В этом не было никакой жестокости: такова была жизнь и смерть. Самец и другая самка какое-то мгновение постояли на вершине холма, наблюдая волчий пир, а затем ис– чезли в ночи. Майкл наелся до отвала. Было бы позором не припрятать оставшееся мясо, поэтому он стащил его под густой сосняк и пометил возле него, на случай, если сюда заберется деревенская собака. На следующую ночь оно будет еще съедобным.

Кровь и сочное мясо зарядили его энергией. Он снова почувствовал биение жизни, мышцы у него заиграли. Но на морде и животе у него была кровь, и что-то с этим нужно было сделать, прежде чем он вернется к открытому окну. Он бежал по лесу, нюхая воздух, и через какое-то вре– мя ощутил близость воды, а вскоре услышал ручеек, бегущий по камням. Он искупался в прохладной воде, катаясь в ручье, чтобы смыть всю кровь, начисто вылизал лапы, удостоверился, что под когтями нет кро– ви. Потом налакался воды, утоляя жажду, и направился назад к дому.

Он превратился на краю леса и встал на две белые ноги. Бесшумно подошел к дому, приминая майскую травку, и влез через окно в свою комнату.

И тут же уловил ее запах. Корицы и кожи. Она была здесь, очер– ченная темно-голубым свечением, сидела в кресле в углу.

Он слышал, как у нее билось сердце, когда он появился около нее. Возможно, так же громко, как и у него.

– Сколько времени вы уже здесь? – спросил он.

– Уже час.– Она сделала героическое усилие, чтобы голос ее зву– чал спокойно.– Может, чуть дольше.– На этот раз голос ей изменил.

– Вы так долго ждали меня? Я польщен.

– Я… решила заглянуть и посмотреть на вас.– Она прокашлялась, будто бы вполне логично переходя к следующему вопросу.– Майкл, а где были вы?

– Просто ходил. Гулял. Я не стал пользоваться дверью, потому что… думал, что могу разбудить всех в столь поздний час…

– Уже четвертый час утра,– прервала его Чесна.– А почему вы раз– деты?

– Я никогда не одеваюсь после полуночи. Это против моих убежде– ний.

Она встала.

– Не пытайтесь удивлять меня! Ничего удивительного в этом нет! Боже мой! Вы сошли с ума или я? Когда я увидела, что вас нет… и ок– но открыто, я не знала, что и подумать!

Майкл аккуратно закрыл окно.

– Что же вы подумали?

– Что… вы… я не знаю, это просто слишком вульгарно!

Он повернулся к ней лицом.

– Что я – кто? – спросил он спокойно.

Чесна начала произносить это слово. Но оно застряло у нее в гор– ле.

– Как вам… удалось найти наш лагерь той ночью? – выдавила она из себя.– В темноте. В лесу, абсолютно вам незнакомом. После того, как вы провели двенадцать дней на голодном пайке. Как? Скажите мне, Майкл, как?

– Я же вам рассказывал.

– Нет, не рассказывали. Вы сделали вид, что рассказали, а я вам это позволила. Может быть потому, что этому не было разумных объясне– ний. И теперь я прихожу в вашу комнату, застаю окно раскрытым, а по– стель пустой! Вы влезаете внутрь, раздетый, и пытаетесь отделаться шутками.

Майкл пожал плечами.

– Что еще остается делать, если тебя застали без штанов?

– Вы мне так и не ответили. Где вы были?

Он заговорил спокойно, тщательно взвешивая слова.

– Мне нужно было немного позаниматься физическими упражнениями. Кажется, доктор Стронберг полагает, что я не готов к чему-нибудь фи– зически более тяжелому, чем игра в шахматы, хотя, между прочим, я обыграл его сегодня со счетом три-два. Как бы то ни было, прошлой, а так же и этой ночью я ходил и гулял. Я решил не одеваться, потому что ночь была ясная и теплая, и я хотел, чтобы подышала кожа. Разве это так ужасно?

Чесна мгновение не отвечала. Потом:

– Вы вышли погулять даже после того, как я рассказала вам про волка?

– Когда лес так богат дичью, волк не нападает на человека.

– Какой дичью, Майкл? – спросила она.

Он моментально придумал.

– А разве я не говорил вам? Вчера днем я видел из окна двух оле– ней.

– Нет, не говорили.– Она стояла очень тихо, достаточно близко к двери, чтобы при необходимости успеть к ней.– У того волка, которого я видела… были зеленые глаза. Как у вас. И черная шерсть. Доктор Стронберг живет тут почти тридцать пять лет и никогда не слыхал, что– бы в здешних местах водились волки. Фриц родился в деревне менее чем в пятидесяти километрах к северу отсюда, и он тоже никогда не слыхал про волков в этой местности. Разве не странно?

– Волки иногда мигрируют. Я слышал что-то подобное.– Он улыбнул– ся в темноте, но в голосе у него было напряжение.– Волк с зелеными глазами? Хм. Чесна, на что вы намекаете?

Момент истины, подумала Чесна. На что она намекает? На то, что этот человек – этот британский агент, родившийся в России – сказочный гибрид человека и зверя? Что он – живой экземпляр того существа, о котором она прочитала в книге сказок? Человек, который может превра– щаться в волка и бегать на четырех лапах? Может быть, Майкл Галатин человек весьма неординарный, возможно, у него действительно острое обоняние и еще более острое чувство ориентации, но… оборотень?

– Расскажите мне, о чем вы думаете? – сказал Майкл, придвигаясь к ней ближе. Под его весом доска в полу слабо скрипнула. Исходящий от Чесны аромат опьянил его. Она отступила на шаг. Он остановился.– Вы меня не боитесь, да?

– А что, я не должна? – В ее голосе дрожь.

– Нет. Я вас не обижу.– Он опять двинулся к ней, и на этот раз она не тронулась с места.

Он встал прямо перед ней, даже в сумраке она видела его зеленые глаза. Они были голодные, и пробуждали голод в ней самой.

– Зачем вы этой ночью пришли в мою комнату? – спросил Майкл, приблизив к ней свое лицо.

– Я… я же сказала, что… хотела заглянуть…

– Нет,– мягко прервал он ее.– Это не настоящая причина, верно?

Она заколебалась, сердце у нее забилось, и, когда Майкл обвил ее руками, покачала головой.

Их губы встретились и слились. Чесна подумала, что у нее, должно быть, действительно кружится голова, потому что ей показалось, будто она уловила привкус крови на его языке. Но через мгновение медянистый привкус исчез, и она вцепилась ему в спину, прижавшись к нему, со все возрастающим возбуждением. Его эрекция была уже крепкой, биение крови в его члене отдавалось ей в пальцы, когда она ласкала его. Майкл мед– ленно расстегнул ее ночную рубашку, их поцелуи были глубоки и настой– чивы, а затем коснулся языком ложбинки между грудями и мягко, дразня– ще водил языком от грудей к горлу. Она ощутила, как по коже у нее по– шли пупырышки, ощущение, которое заставило ее от удовольствия рас– крыть рот. Человек или зверь, он был тем, кто был ей нужен.

Ночная сорочка упала к ее ногам. Она переступила через ее склад– ки, и Майкл поднял Чесну на руки и понес ее на кровать.

На этой белой поверхности их тела переплелись. Жар встретился с жаром, и они глубоко соединились. Ее влажная нежность охватила его, плечи прижались к его плечам, а его бедра двигались медленными круга– ми, поднимавшимися и опускавшимися с нежностью и силой. Майкл лежал на спине, Чесна, расставив ноги, на нем, пружины кровати стонали под ними обоими. Он выгнул позвоночник, поднимая ее, в то время как она держала его глубоко в себе, и на вершине этой дуги их тела одновре– менно задрожали сладкой горячей дрожью, которая вызвала вскрик у Чес– ны и легкие подрагивания у Майкла.

Они лежали вместе, голова Чесны покоилась на плече Майкла, и бе– седовали вполголоса. Война, по крайней мере на короткое время, отсту– пила. Может быть, она потом уедет в Америку, сказала Чесна. Она ни– когда не видела Калифорнию, и вероятно, что это то место, где она сможет начать все с начала. Есть ли у него кто-нибудь, нетерпеливо ждущий его возвращения в Англии? – спросила она, и он сказал, что ни– кого. Но именно Англия – его дом, сказал он ей, и он вернется туда, когда их миссия закончится.

Чесна пальцем водила по его бровям и тихо смеялась.

– Что смешного? – спросил он.

– О… ничего. Просто… ну, ты не поверишь, о чем я подумала, когда увидела, как ты влезаешь в окно.

– Хотел бы знать.

– Это действительно безумие. Я подумала, что мое воображение разыгралось сверх меры, особенно с тех пор, как средь бела дня меня до смерти напугал волк.– Она перевела взгляд на волосы на его груди.– Но я думала – не смейся – что ты вполне мог бы быть…– она заставила себя сказать это слово,– оборотнем.

– Именно таков я и есть,– сказал он и посмотрел ей в глаза.

– О, таков? – она улыбнулась.– Я всегда подозревала, что вы больше животное, чем барон.

Он издал звук рычания, придушенный в горле, и его рот впился в ее.

На этот раз их любовное слияние было более нежным, но не менее страстным. Язык Майкла щедрее ласкал ее груди и игриво и непринужден– но прогуливался по простору ее тела. Чесна прижималась к нему руками и ногами, когда он мягко входил в нее. Она настаивала, чтобы он вошел глубже, и, будучи джентльменом, он удовлетворил ее желание. Они лежа– ли лицами друг к другу, сплав железа и шелка, и прижимались медленны– ми толчками и круговыми движениями, как танцоры под музыку. Их тела вздрагивали и напрягались, чуть розовея от усилий. Чесна стонала, по– ка Майкл, встав над ней на четвереньках, дразнил языком ее нежные складочки, и когда она дошла почти до момента истощения, снова стал входить в нее, ей казалось, что она вот-вот разрыдается от полноты экстаза. Она дрожала, шепча его имя, и его ритм довел ее до состояния предельного восторга, который, тем не менее, продолжал усиливаться, Чесна будто бы спрыгнула со скалы и летела по воздуху, мерцающему всеми цветами радуги. Уверенные толчки Майкла не прервались, пока он не ощутил жаркий спазм, за которым последовало извержение, от которо– го, казалось, его позвоночник и мышцы растянулись почти до боли. Он остался в теле Чесны, угнездившись между ее бедрами, в то время как они целовались и шептались, а весь мир лениво вращался вокруг их по– стели.

На следующее утро доктор Стронберг объявил, что Майкл быстро идет на поправку. Лихорадка исчезла, синяки почти совсем рассосались. Лазарев тоже окреп и мог ходить вокруг дома на пока еще негнущихся ногах. Однако доктор Стронберг обратил свое внимание на Чесну, кото– рая недостаточно выспалась прошлой ночью. Она заверила доктора, что чувствует себя прекрасно и этой ночью уж обязательно проспит не менее восьми часов.

После заката от дома отъехал коричневый автомобиль. Спереди си– дели доктор Стронберг и Чесна, сзади – Майкл и Лазарев, оба в пара– шютных мешковатых, серо-зеленого цвета костюмах. Стронберг вел машину по узкой проселочной дороге на северо-восток. Поездка заняла около двадцати минут, затем Стронберг остановился на краю широкого поля и дважды включил и выключил фары. В ответ просигналили фонарем с проти– воположного края поля. Стронберг повел машину туда и остановил ее возле укрытия, загороженного несколькими деревьями.

На каркас из брусьев была натянута маскировочная сетка. К чело– веку с фонарем присоединились еще двое, все в простой крестьянской одежде. Они подняли край сетки и жестом пригласили гостей пройти внутрь.

– Вот он,– сказала Чесна, и в желтом свете фонаря Майкл увидел самолет.

Лазарев рассмеялся.

– Господи! – сказал он по-немецки, затем по-русски: – Да это же не самолет, а гроб с моторчиком!

Майкл был готов с ним согласиться. Трехмоторный транспортный са– молет, выкрашенный в серое, был достаточно вместителен, чтобы везти семь или восемь пассажиров, но его способность летать вызывала сомне– ния. Машину покрывали строчки пулевых отверстий, капоты крыльевых мо– торов выглядели так, будто их долбили кувалдами, а одна из стоек ко– лес была заметно перекошена.

– Это «Юнкерс-52»,– сказал Лазарев.– Такие выпускали в 1934 го– ду.

Он осмотрел самолет снизу и провел пальцами по замазанным кра– ской стыкам, зло выругавшись, когда нашел дыру размером с кулак.

– Это чертова штука вполне может развалиться на части! – сказал он Чесне.– Вы его не на свалке откопали?

– Конечно,– ответила она.– Если бы он был исправен, то «Люфтваф– фе» до сих пор его использовала бы.

– И он полетит, да? – спросил Майкл.

– Полетит. Моторы немного барахлят, но в Норвегию они нас доста– вят.

– Вопрос на самом-то деле в том,– сказал Лазарев,– полетит ли он с людьми? – Он нашел еще одну дыру с проржавевшими краями.– Пол в ка– бине летчиков вот-вот провалится!

Он подошел спереди к крыльевому мотору, потянулся и засунул руку внутрь, за пропеллер. Пальцы его вымазались в грязном масле и смазке.

– Ну, надо же! В моторе столько грязи, что можно растить пшени– цу! Златовласка, ты что, хочешь покончить самоубийством?

– Нет,– выразительно сказала она.– И я бы попросила вас пере– стать так меня называть.

– Ну, я-то думал, что сказки должны вам нравиться. Тем более, если такую рухлядь вы называете самолетом.– Лазарев взял у одного мужчины фонарь, прошел к дверце на фюзеляже и низко наклонился, чтобы забраться в самолет.

– Это лучшее, что я смогла сейчас раздобыть,– сказала Чесна Май– клу.– Он, может, и не в лучшем виде,– они услыхали, как Лазарев рас– смеялся, когда осветил фонарем кабину,– но может доставить нас туда, куда нам нужно. Независимо от того, что по этому поводу думает ваш приятель.

Нам придется пролететь больше семисот миль, подумал Майкл. Часть этого путешествия пройдет над свирепо холодным морем. Если мотор от– кажет над водой…

– Есть ли, на крайний случай, спасательный плотик? – спросил он.

– Да, есть. Я сама заклеивала в нем дыры.

Из «Юнкерса» вылез Лазарев, ругая все и вся.

– Там сплошная ржавчина и разболтанные болты! – обильно пересы– пая своб речь матом, поведал он.– Если там хорошенько чихнуть, то из кабины вылетят стекла! Сомневаюсь, что эта трухлявая железяка сможет сделать больше сотни узлов, даже при попутном ветре!

– Никто вас не заставляет лететь с нами.– Чесна забрала у него фонарь и вернула его хозяину.– Но двенадцатого мы вылетаем. Послезав– тра ночью. К тому времени одежда и припасы будут готовы. Между этим местом и Юскедалем у нас будут три посадки для заправки в таких же укромных местах. При удачном стечение обстоятельств мы прибудем к ме– сту приземления утром шестнадцатого.

– Если нам очень повезет,– Лазарев приставил один палец к носу и высморкался,– то у этого проклятого самолета крылья к югу от Дании не отвалятся.– Он повернулся, чтобы опять посмотреть на «Юнкерс», оперев руки на бедра.– Я бы даже сказал, что этого бедолагу по его состоянию можно сравнить с обычным русским истребителем. Да, вот что я бы ска– зал.– Он посмотрел на Майкла, потом на Чесну.– Я лечу с вами. Согла– сен на что угодно, только бы стряхнуть пыль Германии со своих ног.

Вернувшись в дом Стронберга, Майкл и Чесна вместе лежали в по– стели, а снаружи усиливался ветер и кружил среди деревьев. Разговари– вать не было нужды; их тела связывало другое красноречие, вначале яростное, потом нежное.

Чесна спала в объятиях Майкла. Он прислушивался к разгулявшемуся ветру, мысли его были прикованы к Скарпе и Стальному Кулаку. Он не знал, что они найдут на этом острове, но воспоминания о тех страшных снимках из чемоданчика Блока пиявками присосались к его сознанию. Оружие, способное наносить столь ужасные раны, должно быть найдено и уничтожено не только ради успеха вторжения союзников, но и ради тех, кто прошел через нацистские лагеря. Если оставить такое оружие в ру– ках Гитлера, весь мир может оказаться заклейменным свастикой.

Сон позвал его и увел за собой. В ночных кошмарах гусиным шагом маршировали солдаты, на Гитлере на фоне Биг-Бена была шуба меха чер– ного волка, и голос Виктора шептал: «Не подведи меня».