4
Джим хотел позвонить своей матери, Фарук — своему отцу. Недра — своему парню, но Ян решительно запретил эти частные звонки. Телефоны могут отключиться в любую минуту, надо спешить. Господь ведает, каким образом Стивенсу удалось обойти волю Университета и заставить телефоны и компьютеры работать в нормальном режиме. Но одно ясно — эта лафа долго не продлится! Поэтому нечего обзванивать родных и близких и успокаивать их. Многие, наверное, еще ничего не знают и не успели даже разволноваться. К тому же еще рано кого-либо успокаивать. Их жизни висят на волоске.
Эленор, конечно, уже была в курсе того, что университет захвачен бунтующими толпами. Она должна отреагировать быстро и правильно.
Однако, услышав его голос, она бросила трубку. Ян взвыл от злости. Этого только сейчас не хватало! Каким же дураком он был, что не помирился с ней сразу, что оставил выяснение отношений на потом. Вот и получай, идиот! У женщин свой склад ума, их обидчивость надо принимать всерьез. Он относился к Эленор как к ребенку, которого надо защищать и оберегать от опасностей, а следовало видеть в ней партнера, взрослую и достаточно сильную женщину...
Но не было времени пережевывать прошлое и терзать себя упреками. Ян быстро повторно набрал номер. Теперь включился автоответчик. Что ж, это не так плохо. Он скажет все нужное, а она неизбежно это рано или поздно выслушает. А может, и уже слушает.
Он скороговоркой описал ситуацию, сообщил свое местонахождение. Потом попросил Эленор немедленно набрать 800, зарегистрироваться в качестве слушательницы лекций в Бреаском университете и сообщить компьютеру номер ее кредитной карточки.
— У меня куча друзей в Аризоне, — шепотом сказал Джим. — Все они тоже могут зарегистрироваться. — Молодой человек стал быстро писать телефонные номера на бумажке. — Если мне не удастся позвонить, попросите ее связаться с моей мамой и сообщить, что я жив и здоров.
Фейт тоже встряла в разговор:
— Пусть она позвонит в полицию. И городским властям. — Тут она протянула Яну бумажку с номером. — И моему брату пусть позвонит. Пожалуйста.
Ян кивал, но говорил свое.
Линия работала, коротких гудков не было. Стало быть, Эленор слушает.
Как только Ян, сообщив номер телефона, повесил трубку, ее схватила Недра. Она позвонила своему парню. Того не оказалось дома. Недра оставила ему сообщение с просьбой незамедлительно позвонить ей на работу.
Через секунду после того, как она повесила трубку, раздался звонок. Это была Эленор. Недра передала трубку Яну.
— Извини, — сказала всхлипывающая Эленор. — Я люблю тебя.
— Я тебя тоже люблю. А теперь быстро набери 800 и зарегистрируйся. И немедленно перезвони мне. Мам важно знать, работает ли система.
— Хорошо, — сказала Эленор. Она разом перестала плакать, ее голос стал деловитым. — Постараюсь управиться за пять минут.
О, это были самые долгие пять минут в его жизни! Яна так и подмывало снять трубку и проверить, работает ли еще телефон. А вдруг из трубки вновь донесется этот мерзкий смех, от которого волосы дыбом встают? Но нельзя было занимать линию, потому что Эленор могла позвонить в любую секунду.
Ровно через пять минут раздался звонок.
— Система работает! — радостно сообщила Эленор. — Я зарегистрировалась, — Слава Богу!
— Теперь можно обзванивать ваших родных и близких и друзей и регистрировать их. Но это займет невероятно много времени, а результат будет не слишком-то значителен. Поэтому я предлагаю кое-что другое.
— А именно? — спросил Ян.
— Правда, это противозаконно. И неэтично...
— Да плевать! Кто думает о законе и этике в такой ситуации! Что ты предлагаешь?
— Автоматический режим массовой регистрации. То есть режим общения между компьютерами без участия человека. Один банк данных входит в контакт с другим. Регистрация не индивидуальная, а сразу сотнями и тысячами.
— О-о! — радостно воскликнул Ян. Он понял, какие перспективы сулит подобный вариант.
— В компьютерном банке нашей фирмы десятки тысяч человек. Все данные, в том числе и номера кредитных карточек. Я могу по-быстрому создать спецпрограмму, которая перебросит фамилии и все прочее в университетский банк данных. У вас будут тысячи новых слушателей!
— Валяй!
— С полицией и городскими властями мне связаться до этого или после? — почти официальным тоном спросила Эленор.
— Черт с ними, с властями и полицией! Забудь пока. Прежде чем они врубятся в ситуацию, каша заварится такая, что ее уже будет не расхлебать без помощи ядерной бомбы! Если получится — тебя оправдают. Они не совсем придурки и в конце концов поймут, что выбора у нас не было.
— Все это займет несколько часов. Надо ли мне периодически звонить тебе и сообщать, как идут дела?
— Лучше мы будем связываться с тобой. По возможности. Ты работай и ни на что не отвлекайся.
— Тогда я начинаю.
— Огромное спасибо, — сказал Ян. — И помни, я люблю тебя. Очень.
— Ладно, кто старое помянет... Даже к лучшему оказалось, что я не поехала с тобой. Иначе я не смогла бы помочь тебе. Надеюсь, все у нас получится. Держитесь!
— Будем уповать на удачу. Пока!
Он повесил трубку и объяснил остальным блистательное предложение Эленор.
— А что, если она запишет в слушатели университета не тех людей? То есть плохих.
— Нам не приходится выбирать. Будем надеяться на лучшее.
Фейт нервно облизала губы.
— Наверное, Эленор не стоит звонить моему брату и записывать его, — сказала она. — Я не знаю точно, какой он... хороший или плохой.
— Хороший или плохой, — повторил за ней Ян. — Тоска берет, когда подумаешь, что всякий раз все сводится к одному и тому же: добро и зло. Вроде бы так примитивно, так однообразно... Что бы ни происходило, какие бы силы не были замешаны — в итоге все сводится к извечной борьбе добра и зла. — Ян с грустью посмотрел на Фейт. — Ну так что с твоим братом? Каков твой окончательный приговор?
Девушка встретилась взглядом с профессором Эмерсоном и решительно сказала:
— Пусть она звонит ему — после того как сделает массовые перебросы. Я верю в своего брата. В глубине души он хороший.
— А зачем ждать? Телефон свободен. Позвони сама — и пусть брат немедленно зарегистрируется в качестве слушателя Бреаского университета.
— Послушайте, — сказал Бакли, — чего ради вы играете в эти игры? Что нам это даст — реально? Неужели вы всерьез верите, что, прибавив в списки студентов несколько тысяч "мертвых душ", вы сможете переломить ситуацию, вернуть университет к нормальной жизни?
— Вернуть университет к нормальной жизни — это вряд ли, — сказал Ян. — Но мы имеем дело с силой, которая сведения в своем компьютерном банке принимает всерьез. Уж такова природа этой силы — ведь это разум, близкий к компьютерному, а значит, у него и свойственная компьютеру прямолинейность мышления... По крайней мере у нас есть основания надеяться на подобную прямолинейность. Если мы ошибаемся — дела наши очень и очень плохи... Но если мы все-таки не ошибаемся, тогда мы получим короткую передышку потому что Университет не сразу разберется с подтасовкой, и какое-то время ему будет не до нас.
— И что мы станем делать во время этой "короткой передышки"?
— Разместим в нужных местах взрывчатку Стивенса и взорвем Университет к чертовой матери!
Эленор позвонила в последний раз незадолго до шести вечера. Она сообщила, что номер 800 все еще функционирует и она готова запустить свою программу.
— Я решила сделать кое-что получше, чем приписывать к университету сотрудников и клиентов нашей фирмы. Я сделаю слушателями Бреаского университета всех учащихся Калифорнийского Христианского колледжа.
— Великолепная идея! — воскликнул Ян.
— Полагаю, что в религиозном колледже процент добропорядочных парней и девушек выше, нежели в массе населения.
— Ты прелесть! Умница моя!
— Но учти, что переброс данных произойдет очень быстро, практически мгновенно. В Калифорнийском Христианском колледже десять тысяч человек. Еще шесть тысяч я прибавлю из клиентов нашей фирмы — больше не могу, так как для этого мне надо обращаться к начальству и просить доступ к файлам, с которыми я обычно не имею дела. Это может вызвать подозрения и к тому же отнимет много времени. Таким образом, вы получите сразу, одномоментно, шестнадцать тысяч новых слушателей. Независимо от мощи Университета он не сможет сразу переварить такое количество. Это для него будет серьезным ударом. Он займется обработкой информации и какими-то мерами по стабилизации ситуации.
— Да, ты все понимаешь правильно.
— Поэтому умоляю тебя — действуйте без промедления. Я боюсь, что Университет справится с этой проблемой довольно быстро. Насколько быстро — можно только гадать. И эта неопределенность меня убивает. Но я не сомневаюсь, что слабее всего Университет окажется именно в первый, шоковый момент, когда обнаружит внутри себя лишние шестнадцать тысяч "клеток". Как скоро он "опомнится" — никто сказать не может...
— А ты в силах продолжать накачку все новыми именами?
— Попробую. Но как только Университет поймет, что происходит, он отключит систему. Поэтому не стоит надеяться на вторую волну "принятых". Выбирайтесь из своего логова и действуйте. Немедленно!
Ян посмотрел на часы:
— Даю тебе пять минут. Для компьютерного переброса достаточно. Ровно в шесть мы выходим.
— Я не подведу. Ни пуха, ни пера!
— К черту!
После этого телефон перестал действовать. Ян мог только гадать, значит ли это, что и линия 800 блокирована, а вместе с ней и компьютерная сеть приемной комиссии. Оставалось надеяться на лучшее. Ян приказал всем приготовиться к выходу. Стивенса по-прежнему не было. И он никак не дал о себе знать. Телефоны работали достаточно долго. Он мог бы связаться — и все-таки не появился... Вполне возможно, что его уже нет в живых. Работа связи позволяла верить в то, что Стивенс остается на посту, следит за электроникой. Однако можно было предположить и другое — что он отладил систему, соединил какие-то провода, а потом направился к ним, в помещение приемной комиссии. И по пути угодил в руки к негодяям... Теперь, когда телефоны замолчали, Ян уже не сомневался в том, что Стивенс погиб.
Он не стал делиться этой мыслью со своими друзьями и продолжал действовать так, словно все идет по плану, без сучка без задоринки...
Ровно в шесть он открыл дверь.
В коридоре царила мертвая тишина. Ни души.
Медленно и с опаской, готовые в любой момент кинуться обратно в свое убежище, если на них нападут, друзья вышли в центральный холл первого этажа. Там все выглядело не так мирно: перевернутые стулья и столы, разбитые горшки с цветами, разбитые окна. На полу валяются какие-то изорванные и обожженные документы, штукатурка. В начале лестницы, ведущей на второй этаж, лежала на спине голая секретарша, глядя в потолок мертвыми глазами. Бурая запекшаяся кровь на лице и на теле.
— А не лучше ли нам вернуться назад? — дрожащим голосом предложила Недра.
— Что здесь случилось, то уже случилось, — сказал Ян. — Думаю, снаружи тоже затишье. Они тат долго и так основательно бесновались, что теперь должны на время утихомириться и немного отдохнуть перед новыми "подвигами". И мы застанем их врасплох. — Ян повернулся к Фаруку. — Сперва следует найти Стивенса. Где он может быть?
— Я оставил его в компьютерном коммуникационном центре — в подвальном помещении того здания, где факультет физики.
— Ладно, сходим туда.
Они вышли из здания.
Все вокруг успело резко измениться.
Уже стемнело, солнце зашло час назад, но территория университета была залита светом. Светились едва ли не все окна, горели фонари — ив полный накал. Такого в обычные дни не бывало. Университетское начальство всегда экономило на электричестве.
Однако "география" университета странным образом переменилась. Асфальтовые дорожки разбрелись, какая куда хотела. К примеру, та, что вела от главного административного корпуса к биологическому, теперь делала крюк и упиралась в естественно-научный корпус. Кусты и деревья тоже были не на своих привычных местах. Появились новые холмы, а старые исчезли. Возле студенческого центра зияла дыра — что-то вроде огромного туннеля или колодца, уходящего почти вертикально вниз.
С первого взгляда невозможно было заметить и перечислить все изменения. Складывалось впечатление, что идешь по чужой территории. И лишь привычные здания на привычных местах доказывали: это Бреаский университет Неподалеку то, что было раньше бетонной скамейкой, приняло форму бетонного трона, на котором восседал труп мужчины; на голом теле кишели какие-то насекомые.
А впрочем, нет, мужчина не был мертв. Пока друзья смотрели на него, он пару раз дернулся всем телом и сдавленным голосом застонал.
— Хотел бы я знать, как вышло, что мы ничего не слышали? — сказал Бакли, изумленно взирая на совершенно новый ландшафт. — Ведь тут произошло нечто покруче землетрясения. А мы и вибрации никакой не заметили!
— Да, настоящая чертовщина, — согласился Ян. — Никакого объяснения я предложить не могу... Одно очевидно — все это не к добру.
— Когда ты бежал от Стивенса к нам — все это уже было? — спросил Бакли Фарука.
— Кое-какие перемены я уже видел. Но с тех пор произошли новые.
Не изменилось лишь одно: противостояние между студенческими общинами и полицией продолжалось.
Полицейских стало по меньшей мере вдесятеро больше. Вокруг университета установили разнокалиберные прожекторы. В переулках темнели корпуса бронетранспортеров. Очевидно, подтягивали и военные части. В воздухе шумно кружили два вертолета с копами.
Но, похоже, на студентов обилие вооруженных блюстителей порядка не произвело особого впечатления. Они выставили караулы на баррикадах, которые временами постреливали, если замечали малейшую активность со стороны полиции.
На фонарном столбе у границы с городской территорией покачивался повешенный полицейский.
Казалось, жизнь университета рассредоточилась по его периметру. Там, где стояли Ян с друзьями, было тихо и пустынно. Совсем недавно в центре студгородка бесновались многотысячные толпы. Теперь все замерло.
И тем не менее Ян соблюдал предельную осторожность. Они шли вперед пригибаясь, стараясь двигаться за кустами, быстрее и незаметнее пересекать открытые места.
Ян был предельно сосредоточен. Он понимал, что в отсутствие Стивенса он командир и на нем лежит ответственность за жизнь друзей и за успех их дела. Ему нисколько не хотелось быть командиром и брать на себя ответственность. Но так уж вышло...
Почва под ногами странно, неприятно вибрировала — точнее сказать, ритмично пульсировала. Это напоминало биение исполинского сердца. Ян чувствовал пульсацию, но не решался спросить, ощущают ли ее остальные. Наверное, ощущают...
Ближе к студенческому центру они заметили первых людей и проворно спрятались за кустами. Над входом висел огромный транспарант:
ПЕРВЫЙ ЕЖЕГОДНЫЙ ЧЕМПИОНАТ ПО ШВЫРЯНИЮ КАРЛИКОВ
Из окон пятого этажа торчало множество голов — студенты и преподаватели. Оттуда доносился хохот и веселые голоса:
— Заноси! Ра-азмахнулись! Раз, два, три.
— Один к десяти, что у вас тоже ничего не получится!
— Па-а-алетел!
— Эх вы, мазилы!
Под улюлюканье зрителей из окна периодически выбрасывали очередного карлика. Смысл соревнования был в том, кто нанижет карлика на заостренный шест, установленный внизу. На бетоне уже лежало пять или шесть крохотных фигурок с размозженными черепами. Но до сих пор никто не сумел бросить карлика точно на шест; чтобы тот проткнул его насквозь.
— Эй, что же это такое! — крикнул кто-то. — Карлики закончились! Что будем делать?
— Даешь узкоглазых!
— Узкоглазых уже всех порешили.
— Даешь ниггеров!
— Парочка ниггеров еще где-то завалялась. Сейчас разыщем.
Ян повел своих друзей обходной дорогой. Время от времени им попадались большие группы студентов и преподавателей. Но это были странные группы — тихие подавленные люди. Они преимущественно сидели на газонах или на ступенях зданий. Лишь немногие из них вяло перемещались. Остальные были словно в ступоре. И все молчали.
"Не иначе как действует!" — подумал Ян. Похоже, агрессивность большинства парализована. Эленор удалась ее противозаконная компьютерная операция. Университет занялся новыми слушателями и перестал контролировать души уже имеющихся студентов и преподавателей. И словно марионетки, хозяин которых пошел перекусить, эти люди утратили способность двигаться и что-то делать...
Дай-то Бог, чтобы его догадка оказалась правильной...
И тут он увидел это. Голова Стивенса.
Трудно было узнать ее, но он ее узнал... Ян не сомневался в том, что Стивенс погиб. Но вид этой мертвой головы подействовал как удар в солнечное сплетение.
Голова Стивенса была насажена на пику с медным наконечником. И была лишь одной в шпалере из двух десятков насаженных на пики голов, "украшавших" последние метры асфальтовой дорожки, что вела к корпусу визуальных искусств. Головы были искусно загримированы под знаменитых людей — шляпы, парики, приклеенные бакенбарды и усы довершали сходство. Тут были головы Гитлера, Граучо Маркса, Майкла Джексона, Рональда Рейгана и многих других.
Стивенса загримировали под певицу Мадонну. Бороду ему обрили, скальп срезали и заменили светлым париком. Хрящи носа сломали, изменили его форму, губы вырезали и заменили женскими, широкими, полнокровными. Работа была выполнена с огромным мастерством — этого не отнимешь.
Практически только по глазам и контурам лица можно было узнать яростного профессора Стивенса, неугомонного университетоборца...
Самое страшное во всем этом было то, что Ян понял мысль художников. Жуткая метафора. Художники хотели сказать, что из самого отвратительного, противоестественного материала можно создавать шедевры Искусства. Именно Искусства, с большой буквы. Теоретик внутри Яна констатировал, что это действительно Творения, высокоталантливые произведения... искусства? извращенного ума? преступных душ? Парадокс содержал в себе нечто глубоко тревожащее. От таких мыслей хоть на стену лезь...
— А куда эти суки дели тело? — тихо спросил Бакли.
Было ясно, что и он узнал в "Мадонне" Гиффорда Стивенса.
— Не знаю, — ответил Ян.
Он был удивлен спокойствием своего голоса. При такой буре в душе его голос, казалось бы, должен дрожать и срываться...
Ян продолжал смотреть на "Мадонну", стараясь мысленно восстановить черты Гиффорда Стивенса. Он полностью сосредоточился на этом — как будто в случае удачи лицо Стивенса подскажет ему что-то важное, объяснит происходящее вокруг, укажет последовательность предстоящих действий...
Яну не хватало времени, чтобы самостоятельно обрести ясность мысли, рассортировать впечатления и наметить план действий. Он не привык быть лидером — и учиться этому в подобных условиях было особенно трудно...
— Что будем делать? — спросила Фейт. Да, неотвратимый вопрос озвучен.
"Я не знаю! — хотелось выкрикнуть Яну. — Это Стивенс знал! Но теперь Стивенс мертв, и мы все пропали".
Однако он не имел права раскисать и паниковать.
Поэтому повернулся к остальным и с бодрой улыбкой спокойным тоном сказал:
— Как что? План действий уже намечен. Надо его выполнять. Готовим все к уничтожению Университета. Затем Ян обратился к Фаруку:
— Знаешь, где стоит грузовичок Стивенса?
— Нет, он не успел показать. Хотя примерно где — знаю.
— Тогда вперед.
— Но там охрана...
— Да-а, охрана...
Ян тряхнул головой. Хорош командир — того и гляди заведет отряд в ловушку, где их перебьют как кроликов... Ясности мысли не хватало. Недоставало и военной сноровки. Ян понял, до какой степени он прежде уповал на Стивенса и как слепо следовал за ним. Теперь они будто заблудившиеся в лесу дети — куда податься?..
— Я не знаю, насколько это важно, — сказал Фарук, — но на прощание он сказал: "Если со мной что случится, передайте Эмерсону, что мозг Университета — это библиотека".
— Что-о?
— Да, он сказал именно так: "Мозг Университета — это библиотека". Что это значит и как это использовать — я не знаю. И он не объяснил.
— Что же ты молчал! — с упреком воскликнул Ян.
Затем он посмотрел на Джима и в задумчивости произнес:
— Убить мозг — и тело погибнет. Кажется, Стивенс говорил что-то в этом роде.
Бакли фыркнул и сказал насмешливо:
— Он же говорил, что Университет не имеет строго разграниченных органов. Стало быть, теперь эту теорию следует похерить? — Хихикнув, он добавил:
— Если конкретные органы существуют, то лучше всего кастрировать Университет. Чтоб не прижил с кем-нибудь или чем-нибудь новых Университетиков.
— Заткнись, зубоскал чертов! — рявкнул Ян. — В словах Стивенса что-то есть. Они не зря сказаны...
После нескольких секунд размышления, профессор обратился ко всем:
— Друзья, перед нами будет непростая задача. Однако это шанс. У нас есть возможность покончить с монстром одним махом. Уничтожить библиотеку — значит уничтожить мозг. А без мозга Университет погибнет.
— Об этом нам следовало догадаться раньше, — сказала Фейт. — Когда я изучала историю университета, то выяснила, что наибольшее количество изнасилований и нападений было совершено именно в библиотеке. Я как-то не слишком обратила внимание на этот факт, а теперь вижу все его значение! К тому же в библиотеке собрана коллекция всякой дряни: разного рода грязная литература, сочинения настоящих моральных выродков. Порнография с участием детей. Дневники серийных убийц. Записки нацистов. Документы к истории сатанинских культов. Даже в "хорошие" годы, когда насилие еще держалось в каких-то разумных рамках, шел неуклонный сбор этой мерзости. — Фейт сделала паузу и потом продолжила скороговоркой:
— И внутри библиотеки эту мерзкую ауру можно почувствовать нутром! Атмосфера там пронизана какими-то нечистыми моральными испарениями... Мне это место не понравилось с первой же минуты...
— Да, — сказал Фарук, — особенно страшен там шестой этаж.
Фейт взволнованно кивнула:
— Ну да! Шестой этаж! Значит, не я одна заметила, не я одна почувствовала!
— И к тому же библиотека находится в самом центре университетской территории, — вставила Недра.
— Идем в мой кабинет, — решительно сказал Ян. Он внутренне ободрился, ощутил прилив сил и возвращение надежды. — Заберем взрывчатку и...
Он не договорил.
С середины центральной площади в их сторону кто-то бежал. Откуда взялся — непонятно. Словно из земли вырос. Там вроде нет ни кустов, ни деревьев, за которыми можно прятаться. Площадь была очень хорошо освещена, но Ян не мог разглядеть, кто же к ним бежит. Ряженый какой-то — в костюме зверя. За этим непонятным человеком гнались двое мужчин в лабораторных халатах.
Когда странная троица была уже в нескольких метрах от них, до Яна дошло, что это не ряженый. Два профессора в лабораторных халатах преследовали неизвестное существо двухметрового роста, напоминавшее медведя, скрещенного с неандертальцем. Существо тонко взвизгивало — звуки напоминали рассерженный писк крысы, усиленный мегафоном.
— Что за... — начал Ян.
Внезапно существо изменило направление бега и помчалось прямо на группу друзей Яна Эмерсона. Те кинулись врассыпную.
Однако существо оказалось проворнее людей. Оно сделало прыжок, схватило огромной лапой Недру и побежало дальше с ней под мышкой — будто девушка ничего не весила.
Недра кричала не своим голосом. Ян и остальные мужчины бросились за существом, но оно еще раз развернулось и стремительно помчалось в сторону : туннеля-колодца у входа в студенческий центр.
— Недра! — истошно кричала где-то сзади Фейт.
У Яна скоро перехватило дыхание, и он замедлил бег. Но Фарук и Джим продолжали погоню.
Яна догнали оба профессора в белых халатах. Они на бегу делали какие-то заметки. Один периодически останавливался и быстро писал что-то в блокноте, который держал в руке; другой наговаривал текст в портативный магнитофон. Ян расслышал следующие слова:
— ..При малейшей угрозе проявляет нетипично высокий уровень агрессивности. Однако столь же острая реакция возникает и без провокации извне, лишь при близости женщины, у которой менструация... Если он будет подчиняться генетически заложенной поведенческой программе, то далее неизбежно следует вырывание глаз у жертвы и их пожирание...
Из-за спины бесстрастного профессора появился тяжело отдувающийся на бегу Бакли. Он развернулся и заехал мужчине в белом халате коленом в пах. Тот охнул и повалился на землю.
Но второй профессор, с блокнотом в руке, продолжал бежать, игнорируя нападение на коллегу.
— Что... вы... делаете... сукины... дети? — выкрикнул ему вслед вконец запыхавшийся Бакли.
Ответа он не получил.
Ян и Бакли стояли рядом, схватившись за правый бок, и тяжело дышали. Бакли был бледен как смерть. Ян подумал, что он и сам, наверное, выглядит не лучше.
Через минуту вернулись Джим и Фарук. Лица у них были не столько бледные, сколько зеленые. Глаза выкатывались из орбит.
Ян не стал спрашивать их, что они видели, откуда у них такое страшное выражение на лицах. Да и они ничего не говорили. Все было ясно без слов.
— Пошли, — сказал Ян. — Возьмем чертежи зданий и взрывчатку. Библиотеку надо взорвать. Как можно быстрее.
— А что, если это все-таки не мозг? — спросила подошедшая к ним Фейт.
— Мозг не мозг!.. По крайней мере взрыв произведет сильное впечатление — и на Университет и на отряды студентов, и на полицию. Возникнет паника. Совершенно очевидно, что Университет заметно ослабел. Взрыв библиотеки может добить его.
— А если студенты не сдрейфят и не оставят баррикады? — спросил Джим.
— Так или иначе, полиция не будет ждать целую вечность. Они начнут штурм. Если взрыв разрушит шестиэтажное здание на территории университета, полиция уже не сможет вести планомерную длительную осаду. Ей придется начать самые решительные действия. С привлечением армии. А когда они увидят во всех подробностях, что здесь произошло или происходит, то через час сюда направят армейскую дивизию и танковый батальон.
— Ты действительно веришь в то, что говоришь? — спросил Бакли. — А если не сработает?
— Нечего гадать. Будем решать проблемы по мере их возникновения, — решительно отрезал Ян.
