3
Брент Киилер осматривал университетскую территорию с крыши библиотеки, и на его лице медленно расплывалась улыбка. Все развивалось по намеченному плану.
С высоты своего удобного наблюдательного пункта Брент видел группу молодых женщин, избивающих стариков из Геронтологического центра, который входил в комплекс университетских научных заведений. Старики вопили от страха и боли, а девицы ломали их трости, таскали их за волосы и за бороды, избивали бейсбольными битами. Бренту особенно понравилась одна бойкая бабенка, которая пнула старушку коленом в живот и сорвала с ее головы парик, оголив лысый череп. Так ее, сучку старую, так ее!.. Бойкая бабенка еще пару раз ударила старушку и деловито занялась стариком — вмазала ему ногой в пах и пошла махать кулаками...
Брент рассмеялся и перевел взгляд правее.
Там члены университетской футбольной команды насиловали слепую девушку-первокурсницу. Сперва она кричала и сопротивлялась. А теперь лежала безжизненным неподвижным трупом на скамье и не мешала парням получать удовольствие. Брент одобрительно поцокал языком. Молодцы ребятки, так ее, так ее!
Чуть дальше разгорался костер, на котором сотнями сжигали книги. А заодно и продавцов из университетского книжного магазина.
Да!!!
Брент довольно поежился. После того как ребятки вдоволь натешатся-набалуются и все здесь окончательно испохабят. Университет будет готов перейти па новый, более высокий уровень существования. Они пойдут в наступление на город.
А наведя порядок в городе, двинут дальше, дальше...
Внизу пульсировала жизнь, бурлили низменные страсти, лилась кровь — ах как любо, как приятно! Брент словно самолично совершал каждое преступление. И было так отрадно делать это и видеть перед собой в будущем бесконечный ряд подобных упоительных моментов.
И тут внизу случилось что-то важное. Толпы отвлеклись от своих дел и особенным образом заволновались. Сверху это было зримой переменой. Все устремились в одном направлении. К библиотеке.
Снизу раздался крик:
— Генерал! О мой генерал!
Брент перегнулся через перила и увидел на ступенях входа в библиотеку Джона Тейлора, который, закинув голову, звал командира.
Брент выпрямился, величаво поправил кобуру, приосанился, помахал Тейлору рукой и отозвался:
— Да, слушаю!
— Мой генерал, мы его зацапали.
— Его самого?
— Его самого!!!
Толпа внизу бесновалась. Брент довольно потер руки. Похоже, дело близится к блестящему завершению.
— Где этот сукин сын?
— Волокут сюда. Он убил полдюжины наших!
— Тащите его к художникам. Я иду.
Тейлор кивнул, отдал честь и побежал выполнять приказ.
Брент торопливо пересек крышу и спустился по лестнице на верхний этаж, а затем, почти бегом, на первый.
Выскочив из здания библиотеки, он увидел группу студентов и преподавателей, которые тащили за собой на веревках связанного и исполосованного кнутом бородатого мужчину.
Так вот он какой! Отступник! Предатель! Подлец! Ходячий кусок дерьма! Их правильно предупреждали, что это гад из гадов! Гиффорд Стивенс пытался воспрепятствовать планам Университета. Ничтожество хотело навязать свою волю — и кому!
Ну, теперь с этим мерзавцем покончено. Толпа вокруг Стивенса становилась все гуще. Студенты плевали отступнику в лицо, швыряли в него мелкими камнями. Стивенс то вскрикивал от боли, то разражался ругательствами. Он молол какую-то чепуху насчет того, что все они — исчадия ада, служители зла, марионетки в руках Университета, в головах которых нет и грамма мозгов.
Брент медленно шел ему навстречу и посмеивался. Потеха, до чего наивен этот бородач! Вроде бы не мальчик, а такое несет в свой последний час!
Когда до Стивенса оставалось несколько шагов, Брент приказал:
— Стоять!
Теперь обессиленный и избитый Стивенс полувисел на натянутых веревках и с ненавистью смотрел в глаза Бренту.
— Ты под... — начал он, усилием воли выпрямляясь.
Брент ударил его кулаком в солнечное сплетение. Стивенс сложился вдвое. Брент довольно усмехнулся.
— Как приятно, Гиффорд, что вы теперь с нами. — Он нагнулся к самому лицу отступника и медоточивым голоском произнес ему почти в ухо:
— Да, теперь ты душой и телом с нами. Отныне ты верный раб Университета.
— Дудки! Никогда этого не будет! Стивенс попытался плюнуть в лицо Бренту. Но пыл так слаб, что и на это у него не хватило сил. Брент отскочил и заиграл желваками скул.
— Врешь, ты наш, — сказал он, бешено сверкнув глазами, — С тех самых пор, как ты убил свою жену.
— Я не убивал...
— Да, своими руками ты ее не убивал. Ты просто привел ее в Университет в качестве жертвоприношения и позволил ей умереть.
Стивенс опять попытался плюнуть Бренту в лицо. На сей раз Брент ударил его кулаком по губам.
— Вышесказанное доказывает то, что ты не враг, а предатель, — продолжал Брент, пока Стивенс выплевывал кровь и зубы. — Ас предателей спрос строже, чем с открытых врагов.
Он с удовлетворением заметил страх в глазах Стивенса. Ага, проняло скотину!
Брент улыбнулся и громко, уже для толпы, произнес:
— Да, ты умрешь. Но ты будешь умирать медленно, мучительно. И твоя смерть будет предельно унизительной. Именно такую смерть ты заслужил. — Брент сделал знак тем, кто держал веревки:
— Тащите его к корпусу визуальных искусств.
Перед входом в здание стояло несколько столов, за которыми работали студенты из художественного класса. Они трудились над головой Дина Йенсена — гримировали его под покойного комика Граучо Маркса. При этом ребята вели громкий спор и уже готовились вцепиться друг другу в волосы.
Один кричал:
— Нам нужно социально ответственное реалистическое искусство! Долой постмодернистские штучки-дрючки, непонятные широким массам! Даешь истинно пролетарское искусство!
Второй яростно возражал:
— Мы несем новое слово в современном искусстве! Нам есть что сказать. Мы становимся на плечи гигантов прошлого!
Третий талдычил свое:
— Не подобает вести полемику, симплицирующую высшие художественные ценности... Брент хохотнул и крикнул:
— Веселый вы народ, ребятки! Только отвлекитесь на минутку — мы вам доставили новый материал для творчества.
Годвин, возглавлявший шайку художников, критически осмотрел голову Стивенса и задумчиво поцокал языком.
— Кончилось ваше время! — выкрикнул Стивенс. — Можете убить меня, но вам не победить!
Годвин подошел поближе к Стивенсу, затем вдохновенно взмахнул рукой.
— Да, материал хороший. Мы беремся за него. Брент ухмыльнулся и сказал:
— Отлично. Его голова — ваша. Художники схватились за инструменты — ножи, скальпели, ножницы, бритвы.
— Вы можете убить меня, — снова закричал Стивенс, — но мое дело правое! Мы победим!
Годвин первым полоснул по шее Стивенса. Подошли и другие художники. Одни держали дергающееся тело, другие кромсали шею Стивенса.
Они знали свое дело. Крови было много, но Стивенс все еще дергался, даже периодически открывал помутневшие глаза. Брент наблюдал за концом отступника. Было приятно ощущать такую власть.
Один из художников стоял в стороне и причитал:
— Разве это материал? Это профанация!.. Мы должны выбирать из сотен отрезанных голов, из тысяч отрезанных голов, а не кидаться на первую попавшуюся!
— Башка что надо! — отвечал Годвин. — Мы из нее сделаем шедевр!
Когда голова была наконец отделена от тела, Брент повернулся и под восторженные крики толпы зашагал обратно в библиотеку. По дороге он весело насвистывал.