Эйприл проснулась совершенно разбитая и в то же время в состоянии сильного сексуального возбуждения.

Она перевернулась, чтобы посмотреть на часы на столике, но сколько сейчас — восемь тридцать или девять тридцать, — понять не смогла. Тогда, потянувшись, она стала шарить рукой по полу, пока пальцы не наткнулись на еще не совсем пустую бутылку. Там оставалось несколько капель, и она приложила горлышко ко рту, чтобы слизнуть их языком.

Господи, вкусно-то как.

Левая рука скользнула под одеяло, к промежности. Эйприл начала лениво себя поглаживать. Там все уже было влажно, уже начала сокращаться вагина, и она вдруг осознала, что ее нужно наполнить. Как можно скорее. Лучше всего прямо сейчас. Немедленно.

Откуда-то из глубины дома, из кухни, до нее донеслись звуки: шум льющейся воды в раковине, звяканье посуды. Она перестала работать пальцами и уронила бутылку на пол. Полежала с секунду неподвижно, затем сделала глубокий вдох, закрыла и тут же открыла глаза и села, откинувшись на спинку кровати. Ей отчетливо вспомнились события прошлой ночи. То, о чем рассказали Маргарет и Марго.

Это казалось невозможным.

Ей не хотелось, чтобы это стало возможным.

Но это было правдой. Вот почему она так напилась. Прикончив первую бутылку, она все повторяла себе, что просто хочет, чтобы стало хорошо, что после долгого пребывания в смирительной рубашке необходимо немного расслабиться, но на самом деле пила она не поэтому, а чтобы забыться, чтобы выбросить из головы то, что ей рассказали о сыне.

Потому что она знала: все так и есть на самом деле.

Узнав правду, она переступила последнюю черту. На подсознательном уровне она давно об этом догадывалась, поэтому, когда ей все разъяснили, Эйприл не была шокирована. Удивлена — другое дело, но не шокирована, и, главное, сразу же поверила. Немедленно. Всему.

— Мам. — В дверь постучал Дион.

Она не ответила.

— Мама. Уже почти десять. Ты встаешь?

Десять? Она скосила глаза на часы. Они показывали не восемь тридцать, а девять тридцать.

— Мама.

Она снова ощутила, что между ногами что-то трепещет. Ее сжигало сводящее с ума желание, она сбросила одеяло и встала голая лицом к двери, не говоря ни слова, почти надеясь, что Дион откроет дверь, войдет и увидит, но, когда он снова произнес "мама", поворачивая ручку двери, она быстро проговорила:

— Я встаю! Не входи! Я не одета!

— Хорошо.

Услышав, как он отошел от двери и начал спускаться в холл, она почувствовала стыд за то, что была готова предстать перед сыном в таком виде. Что побудило ее к такому поступку? Что с ней происходит?

К чему эти вопросы? Она прекрасно знала, почему действовала именно так, прекрасно понимала, что с ней происходит. Эйприл продолжала стоять и глядеть на закрытую дверь, а ее пальцы скользнули вниз по телу, по волосам, туда, к влажной мягкости.

В воскресенье утром закадрить мужика довольно трудно.

Не то чтобы невозможно, но трудно.

Эйприл оставила Диона дома со списком поручений и уехала. До сих пор она этого избегала, и все как-то обходилось. Но сегодня стало совершенно невмоготу. В двух первых заведениях, которые она посетила, ничего путного обнаружить не удалось — обычные посетители баров, любители выпить, в основном пожилые мужчины. Но третий заход оказался удачным. Просто по-настоящему повезло. Она нашла красивого, атлетически сложенного молодого человека, в самом соку, только-только созревшего, уже, несомненно, попробовавшего, но в основном еще вполне нетронутого.

Она села рядом, выпила с ним, поговорила, чуть-чуть, слегка, коснулась его, и вскоре он, как и следовало ожидать, предложил поехать к нему. Она охотно согласилась.

И вот теперь он лежал перед ней в постели обнаженный и хныкал. Простыни были все покрыты... не стоит, видимо, упоминать сейчас, в чем были эти простыни. Она посмотрела на него с грустной удовлетворенностью и нежно шевельнула пальцами его волосы. От ее прикосновения он вздрогнул, и этот отклик вызвал в ней прилив теплоты.

Она уже собиралась одеваться — ведь пора возвращаться домой, но неожиданно ей захотелось еще.

Она взглянула на часы. Три тридцать. Еще есть время. Раньше шести Дион ее дома не ждет.

Она встала перед ним на колени, потянулась и ухватила его вздутый, окровавленный пенис.

— Нет, — закричал он. — Больше не надо.

Она улыбнулась ему и нежно похлопала по щеке.

— Надо.

По дороге домой она остановилась у "Тако Белл", чтобы купить на ужин несколько лепешек.

Домой она прибыла вовремя, как раз чтобы посмотреть программу "60 минут".