Лейтенант Дэвид Хортон стоял у принтера и читал сообщение. Он держал длинный рулон перфорированной бумаги и, нахмурившись, пробегал глазами окружную статистику. На двести процентов больше, чем в последний месяц, и на сто девяносто шесть по сравнению с тем же периодом прошлого года? Это невозможно. Кто-то ошибся. Он выронил бумагу. Принтер продолжал громко стучать, выдавая строчку за строчкой.

Теперь ему придется провести не меньше часа, чтобы перепроверить полученные данные.

Когда вся эта кутерьма закончится, у него накопится много отгулов. В довершение к работе по расследованию убийств он еще должен был исполнять свои постоянные служебные обязанности, а это значило, что вкалывать ему приходилось двадцать четыре часа в сутки, включая выходные.

Дэвид глотнул тепловатого кофе, положил бумаги на полку для справочных технических материалов и наклонился, чтобы сквозь дымчатое защитное стекло принтера разглядеть последние строки сообщения.

Пьяные дебоши и другие нарушения общественного порядка — свыше ста пятидесяти процентов.

Здесь определенно что-то не так.

Когда его больше десяти лет назад перевели сюда из Сан-Франциско, Хортон был удивлен, что здесь, в Напе и во всей округе, было проведено всего несколько арестов за употребление алкоголя. Пьянство в общественных местах, злостное хулиганство, членовредительство — показатели по этим преступлениям были поразительно низкими, учитывая, что специализация региона связана с производством винной продукции. Похоже, в этой долине жили какие-то сверхсознательные люди, прилагавшие особые усилия, чтобы воздерживаться от выпивки. Такое положение оставалось стабильным очень долго, почти все время, пока он служит в местной полиции, это мог подтвердить здесь каждый.

Хортон опустился за низкий чистый стол рядом с дверью и стал ждать, пока принтер закончит печатать сообщение. Посидев несколько минут неподвижно, он извлек из кармана пиджака пузырек тайленола, вытряхнул две капсулы на язык и запил их остатками кофе. Голова не то чтобы болела, просто была какой-то чугунной. Он чувствовал, как тяжело пульсирует в висках кровь, мысли путались и как будто с трудом пробивались сквозь густой туман.

Лейтенант бросил взгляд на противоположную стену, на выцветший плакат, приклеенный сюда много лет назад: стилизованная девушка, высоко подняв ножку, танцует канкан. Почему-то плакат напомнил ему о Лауре. Что теперь с ней? Не часто приходила эта мысль ему в голову, особенно в последнее время. За все эти годы — а лет прошло уже немало — он в первый раз, пожалуй, ощутил нечто большее, чем просто сожаление. Алименты он перестал платить после того, как она снова вышла замуж. Временами вдруг вспоминал, что ему следует все же поддерживать с ней хоть какой-то контакт, но никаких, даже самых минимальных, усилий не предпринимал. С тех пор он поменял третье место, не говоря уж о том, сколько раз переезжала она. Время от времени он вдруг спохватывался и набирал ее имя на компьютере, чтобы выяснить ее место жительства, но так как в базе данных не было сведений о ее семейном положении, то узнать что-либо о ее настоящей фамилии не удавалось.

Как странно, что двое в прошлом близких людей сейчас даже не знают, жив ли кто из них или нет. А ведь были времена, когда он искренне верил, что не может без нее жить, надеялся, что они оба доживут до девяноста лет, что он обязательно умрет первым и тогда не придется коротать одинокую старость. Он был большим эгоистом, Дэвид Хортон, поэтому вот уже больше пятнадцати лет живет в одиночестве, а женщина, с которой он делил свое самое сокровенное, теперь ему совершенно чужда и связывает свои надежды и мечты с другим мужчиной, которого он даже не знает.

Хортон оперся о стол и поднялся. Какого черта он начал сейчас об этом думать? Зачем он теряет время на эту ностальгическую чепуху? У него достаточно проблем, на которых нужно сосредоточиться в данный момент. Более чем достаточно.

Во-первых, убийства.

Расследование этих дел идет совсем не так, как планировалось. Полиция делает все, что в ее силах, — они опросили друзей, членов семей, деловых знакомых, в поисках возможных свидетелей прочесали ближайшие окрестности, проверили данные компьютера о подозреваемых, но никакого продвижения вперед не было. Даже совершенная техника не помогала. Вообще ничего не помогало. Характер убийства Рона Фаулера совершенно очевидно указывал на отправление некоего культа. Дэвид полагал, что это обстоятельство облегчит расследование, но по обоим убийствам дела стоят на месте. Сейчас, по существу, они просто делали вид, что работают, надеялись, что возникнут какие-нибудь новые свидетельства, которые прольют свет. Если эти два убийства связаны — а все, начиная от шефа, уверены в этом, — то убийца дело свое знает туго. Он, вне всяких сомнений, сумасшедший, но далеко не дурак.

Да, комбинация, хуже не придумаешь.

А вот детектив Джек Хэммонд думает совсем иначе. Он даже не вполне ясно выразил свои мысли, — кто его знает, может, он сам принадлежит к какой-нибудь культовой группировке, — только туманно намекнул на воскресение из мертвых, на какие-то пророчества, короче, нес чепуху вроде этих психованных сектантов. Вот почему его убрали из дела.

Хортон вышел в коридор, посмотрел в обе стороны. В дальнем конце он увидел капитана, который все еще сидел в своем кабинете, — его силуэт четко вырисовывался на стеклянной перегородке, которая выходила в холл. Как раз в этот момент он плеснул себе немного виски в чашку из-под кофе "Макдоналдса". Хортон нахмурился. Капитан Фернер пьет на работе? Он не мог поверить своим глазам. Из всех уставных крыс, каких только Хортон когда-либо встречал, капитан был самой выдающейся. Он приходил в ярость при малейшем отклонении от положенной процедуры. Это совершенно не было на него похоже.

Хэммонд. Фернер.

Слишком уж много происходит каких-то странных вещей.

Капитан поднял голову и через стекло увидел Дэвида. Хортон немедленно ретировался назад в компьютерную комнату. Встал перед принтером и начал сворачивать сообщение в рулон.

Некоторое время спустя он услышал тяжелые шаги капитана. Тот шел по коридору. Но он не выглянул из комнаты, а капитан не остановился.

Полицейский Деннис Мак-Комбер выехал со стоянки закусочной Винчела. В руке он держал рогалик с корицей, а между коленями был зажат пластиковый стаканчик с кофе. Он объезжал центр и окраинные кварталы города, высматривая пьяниц, курильщиков марихуаны, группы подозрительных личностей, припаркованные машины, в которых занимались сексом, в общем, искал обычных пятничных вечерних правонарушителей. Он был рад, что снова оказался на улице и снова едет в машине. Не так уж это и весело, но работать с Хортоном по делу об убийствах — вот это мука так мука. Вся эта мишура отлично выглядит по телевизору, но на самом деле это жуткое дерьмо, и оно ему вовсе не по душе.

Он доехал до угла Спринг-стрит и притормозил у стоянки. Ему очень хотелось осветить фонариком темные углы автостоянки, а также места под деревьями, но у него были заняты руки — он все еще продолжал есть свой рогалик. Проглотив последний кусок, Мак-Комбер вытер руки, правя некоторое время, ухватив руль коленями.

Затем глотнул кофе. Работа по расследованию убийства была совсем не такой, какой он ее себе представлял. Совсем не такой. В полицейской академии, конечно, учили, как и что надо делать, но не готовили к этому психологически. Все на свете фильмы, да и все прочее, не могут дать представления о жутком впечатлении, какое производит на человека настоящая картина.

И никакие манекены, куклы, да и актеры, изображающие все это, никогда не сравнятся с настоящим трупом, как бы хорошо ни был наложен грим.

Практически нет ни одного трупа, который бы не был изувечен.

Мак-Комбер поежился, выключил кондиционер, хотя понимал, что это внутренний озноб. После случая с этим охранником Фаулером, с того самого дня, когда они побывали на винном заводе, ему постоянно снятся кошмары. Ему снился Фаулер, весь окровавленный и как будто без лица, он стоял в пещере цеха брожения и истошно вопил, раскрыв кровоточащую дыру, которая вроде бы была его ртом. В этих кошмарных снах его преследовал не только Фаулер, но и жуткие ожившие виноградные лозы и чудовищные чаны с черным вином. Он являлся на работу, заходил в полицейское управление и обнаруживал, что там все без исключения мертвы и страшно изувечены.

Вчера вечером Деннис напился — по-настоящему, в отключку, в первый раз с тех пор, как встретил Джулию. Она ничего не поняла, была напугана, и он сам чувствовал себя ужасно: с одной стороны, он жаждал прижаться к ней, чтобы найти сочувствие, с другой — причинить ей боль. Ему хотелось ее ударить, заставить заплатить за то, что он так погано себя чувствует. Приходилось сильно сдерживать себя, чтобы на самом деле не стукнуть ее по лицу.

Он свернул на Грейпвайн-роуд. Еще глотнул кофе, вкус его показался дерьмовым, и, опустив боковое стекло, он выплеснул остатки наружу, а стаканчик скомкал и швырнул на пол машины. Он подъезжал к самому неспокойному месту в районе и замедлил ход. Ему хотелось действовать.

Полицейский был вознагражден — он увидел красную машину марки "мазда", припаркованную под деревом в стороне.

Мак-Комбер притормозил, выключил фары, а затем и мотор. Взял свой фонарь, вылез из полицейского автомобиля и, положив правую руку на рукоятку пистолета, пошел вперед. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел на заднем сиденье парня, совсем подростка. Тот отклонился назад, закрыв глаза, на лице — сплошное удовольствие и расслабленность. Через некоторое время с колен поднялась голова. Это была девушка. Она отбросила назад волосы, которые попали ей в глаза, и снова наклонила голову.

Мак-Комбер усмехнулся. Это даже не просто неплохо. Это может быть даже весело.

Напустив на себя самый серьезный вид, он подошел к машине и громко постучал по стеклу со стороны водителя, светя фонарем и вглядываясь внутрь.

Девушка выпрямилась и тупо уставилась на него, все еще держась пальцами за возбужденный мокрый член парня. Это была дочка шефа.

Мак-Комбер с удивлением разглядывал эту пару. Они оба были пьяны до крайней степени. Это было видно по их остекленевшим глазам, по идиотской расслабленной вялости их ртов. Свет фонаря отражался на их потной коже. Настроение повеселиться пропало, но он решил не показывать, что знает, кто эта девушка, и дал парню знак опустить стекло.

Ждать пришлось долго. Он старался не смотреть на все еще напряженный орган, торчащий из запахнутых в спешке штанов.

— Чем вы здесь занимаетесь? Что это еще за упражнения? — Деннис говорил строгим голосом, так, как и положено полицейскому. Парень был очень испуган, но на дочку шефа, кажется, это впечатления не произвело.

Она подняла с пола машины бутылку с вином, сделала большой глоток и только после этого посмотрела на него.

— Пошел в жопу.

Дочка шефа или не дочка шефа, но таких шуток он не потерпит.

— Могу я посмотреть на ваши водительские права?

Парень нервно облизнул губы.

— Прошу вас, пожалуйста, не надо. Мы очень извиняемся. Пожалуйста...

— Ваши права, — повторил Мак-Комбер.

Парень пошарил в карманах и дрожащими руками вытащил бумажник.

— Мистер Холмен, — медленно прочитал Мак-Комбер фамилию рядом с нечеткой, плохо выполненной фотографией. — Прошу вас и молодую даму выйти из машины.

— Но мы больше не будем...

— Пожалуйста, выйдите из машины.

Он не собирался делать ничего особенного, только немного попутать их, пройти тест на алкоголь в крови, затем отпустить с предупреждением, но из "мазды" в его голову полетела бутылка.

— Пошел в задницу, ты, свинья, — закричала дочка шефа.

Бутылка упала на асфальт и с шумом разбилась на мелкие осколки.

Мак-Комбер знал, что этот порыв гнева может повредить его служебной карьере, но он в бешенстве обошел машину, вытащил упирающуюся девицу, поставил ее на ноги и заломил руку за спину.

— Меня насилуют! — завопила она.

— Если вы, юная дама, не будете подчиняться, то остаток ночи проведете в тюремной камере.

— Она не хотела этого делать, — бормотал парень.

— Пошел в задницу. — Девица захныкала, но в ее плаче не было никакого раскаяния, только злоба и раздражение. Она с вызовом посмотрела на Мак-Комбера.

— Это грядет, это уже почти здесь, и ничего ты, козел, против него сделать не сможешь.

— Что почти здесь?

— Он!

— Кто?

Ее взгляд затуманился, стал не таким жестким.

— Не знаю. — В ее голосе был по-прежнему вызов, но уже смешанный со смущением.

— Послушайте, дайте мне отвезти ее домой. Она извиняется...

— Заткнись, — рявкнул Мак-Комбер.

Это почти здесь.

В нем засело это "почти", как заноза. Ему показалось, что он как будто понял эти слова, что они что-то для него значат. "Почти". Ему нужно было только немного осмыслить, а эти мерзавцы не давали. Он хотел, чтобы они оба заткнулись. Даже здесь он ощущал запах вина, которое они пили. Этот запах тяжело висел в воздухе, усиливаясь каждые несколько секунд, с очередным выдохом девицы. У него слегка заболела голова и немного затошнило.

Он тоже это чувствовал с тех пор, как увидел тело охранника на винном заводе, хотя никогда не думал об этом и тем более не высказывал вслух. В воздухе витало что-то осязаемое, ощутимое, какое-то напряжение, как будто аккумулируется какая-то энергия, как будто накапливается какая-то мощность, как будто... Он не был уверен. Но что-то втемяшилось ему в голову. Что-то, чего он не мог до конца понять и, наверное, не поверил, если бы понял. Что-то такое, что дочка шефа тоже явно чувствовала, как будто подслушала его мысли.

Внезапно ему тоже захотелось выпить.

Он посмотрел на парня, уже застегнувшего штаны.

— Мистер Холмен.

Тот испуганно вскинул голову.

— Да.

— У меня есть все основания вас задержать за то, что вы пьяны, поскольку вы несовершеннолетние, а также за то, что у вас в машине имеется открытая бутылка вина, за то, что вы показывали непристойные части тела, и если захочу быть вредным, то и за сопротивление полиции.

Деннис посмотрел на парня, ожидая, что тот ответит, и был рад, что никакого ответа не последовало.

— Но я решил вас отпустить, ограничившись предупреждением. В таком состоянии вы управлять автомобилем не можете, поэтому вы его сейчас запрете, этот свой автомобиль, и пешком — повторяю, пешком, — отведете свою даму домой. Если я позже приеду сюда и обнаружу, что ваш автомобиль отсутствует, это будет означать, что вы в пьяном виде управляли им, и боюсь, что в таком случае вас будет ожидать серьезное наказание. Я все ясно изложил?

Парень благодарно кивнул.

— Пошел в задницу! — закричала дочка шефа.

— А теперь забирайте эту свою мисс Очарование, пока я не упрятал ее за решетку за недостойное поведение в пьяном виде.

Он отпустил девицу, и приятель немедленно схватил ее за руку и потащил в сторону.

— Вам этого не остановить! — прокричала она. — Ничего не удастся сделать!

Не обращая внимания на ее выкрики, Мак-Комбер медленно направился к своей машине. Он обдумывал, следует ли сказать шефу о том, что случилось, или лучше промолчать. Хорошее настроение, появившееся у него, когда он подъехал к "мазде", уже давно испарилось, и теперь ему очень не хотелось снова объезжать улицы.

Он чувствовал, как будто пьет вино.

Он чувствовал, как будто пьянеет.

Он обогнал парочку молодых идиотов и не заметил, как парень помахал ему вслед.