Глава 6
Юлии не спалось. Она встречала утро, сидя в плетеном кресле на веранде, и бездумно смотрела на ранний восход солнца. Спокойная свинцовая гладь воды розовела под первыми лучами солнца; песок из белого стал совсем темным от ночной сырости, пальмы и кусты бугенвиллей, словно умытые утренней свежестью, сверкали в лучах раннего солнца. Женщина наслаждалась ничегонеделанием, так редко выпадавшим на ее долю в суетной московской жизни, которая теперь станет... да, наверное, еще суетней. Зато в этот миг можно спокойно созерцать рождение нового дня и никуда не торопиться, не спешить.
Алексей вчера напился и спать будет долго, до обеда, наверное. Пусть спит, лишь бы не маячил перед глазами и не портил настроение своим ворчанием. Как много поводов для критики у него, оказывается, накопилось!.. Ну и пусть себе злится. Нельзя же из-за его глупых капризов перестать наслаждаться роскошью, которая их окружает. Они еще не были в глубине острова и других интересных местах, в рыбацких поселках и в старинных крепостях. А какие здесь бухты – одна другой краше!
После завтрака надо позвонить детям. Как у них там дела, как они справляются? У Ксюши уже занятия, а у Пашки каникулы в полном разгаре. Не наделал бы глупостей, ведь он только с виду взрослый... Ей до сих пор больно было думать о том, что она поняла из разговора с Федором Рудаком: все знали о Лешкином романе, сказал тогда Рудак, напирая на слово «все», и она догадалась: дети знали тоже. Да, это оказалось для Юлии большим сюрпризом. Неужели она так плохо знает своих детей? Надо больше времени проводить в Москве, с ними, а не за городом, побольше вникать во все их дела, а то с этим увлечением отца они совсем от рук отобьются...
Экскурсия по острову была назначена на послеобеденное время. Они заказали эту услугу вчера через портье гостиницы: муж пожелал индивидуальную прогулку по острову на машине с кондиционером и говорящим по-русски гидом, и им услужливо пообещали прислать такого человека. Вот будет скандал, если гид окажется плохо говорящим на «великом и могучем»! Опять во всем окажется виновата именно она. Но быть на красивейшем Сен-Бартельми и не объехать его вдоль и поперек – нет, они бы себе этого никогда не простили.
В назначенное время около главного бунгало их ожидала машина. За рулем сидел шофер, около машины стоял высокий мужчина европейской внешности в костюме цвета хаки – длинных шортах и рубашке с погончиками. Сходство с типичным колонизатором завершала пробковая шляпа и темные очки. «Господин колонизатор», оказавшийся гидом, с достоинством и безупречным произношением заговорил по-русски. Рукопожатие его было крепким, манеры – выше всяких похвал. В новеньком джипе, куда они с удовольствием уселись, сверкал металл и стоял запах новой кожи.
В машине мужчина снял очки и шлем, на вид ему было около сорока – сорока пяти лет, как определила Юлия. Интересный, с правильными чертами лица, высокий блондин, вполне уверенный в себе, с хорошо поставленным выразительным голосом. Представился он как Питер Питерсон, русский по происхождению. Юлия сразу спросила:
– Вы давно из России?
– Давно, – последовал краткий ответ, и по каким-то неуловимым признакам она поняла, что дальнейшее развитие этой темы не приветствуется. Быстро и немного сухо Питер перешел к делу.
Он предложил туристам выбрать направление, показал на карте возможные маршруты. На осмотр всего острова пришлось бы потратить два-три дня. Но это было слишком много; им просто хотелось прокатиться, потратив несколько часов на какое-нибудь красивое, запоминающееся место, чтобы иметь представление об укладе жизни островитян. Юлия всегда старалась увидеть жизнь простых людей, где бы она ни была. Исторические памятники – это интересно, но особый национальный колорит и дух разных стран – еще интереснее, считала она. А Алексею было наплевать, в какую сторону его повезут.
Они выбрали город Густавию, административную столицу острова. Машина ехала непривычно медленно, разрешенная на острове скорость – всего сорок пять километров в час. Патриархально, торжественно, словно на лошадях, приветствуя все встречные машины (благо их было на удивление мало), они добрались до Густавии. Осмотрели площадь, церковь с колокольней из камня и дерева, милые уличные кафе, заглянули в лавочки и магазины... Юлия сразу решила купить здесь на память что-нибудь экзотическое, но хорошего качества и только местное. Но цены в магазинах, как выяснилось, были очень высокими. Она выбрала какие-то пустяки: красивый веер ручной работы, статуэтку черного дерева для загородного дома. И, делая покупки, она вполуха слушала ровный, спокойный голос Питера, рассказывающего им о древних временах, о том, как Колумб окрестил этот остров в честь своего брата, о жизни островитян в этом удивительном уголке земного шара.
Во всякое другое время рассказ показался бы Юлии чрезвычайно интересным. Однако сейчас она думала совсем о другом. Она смотрела на лица проходящих мимо людей, особенно женщин, и невольно задавалась вопросом: «Ты счастлива дома? Ты знаешь – не по рассказам, не в теории, а на самом деле, – что такое женское счастье? Твой муж любит тебя?..» Она понимала, что это довольно смешно. Но ей вдруг стало казаться, что во всей Густавии живут только счастливые женщины-мулатки, говорят между собой на старофранцузском, любят мужей, растят детей и ничего другого знать им не надо. Приезжают белые люди, дают работу, платят деньги и уезжают восвояси. А пальмы, океан, море – все остается на месте. И эти два мира никогда не пересекаются.
Интересно, могла бы она так жить? Конечно, родись она в такой спокойной стороне, как французские Антильские острова, и она, Юлия Земцова, была бы спокойнейшей, толстой или гибкой мулаткой, любила бы своего мужа-рыбака и черных детишек. В будние дни стирала бы и готовила для своей семьи, а по праздникам танцевала бы на площади до упаду, а потом шла домой – счастливая и уставшая. «Господи, бред какой лезет в голову!» – остановила она свое разгулявшееся воображение. А впрочем, почему, собственно, бред? Неужели нынешняя ее ситуация разумнее и естественнее?
Немного устав, они решили посидеть в кафе на набережной. Юлия слушала, как красиво звучит правильная речь Питера. Он говорил увлеченно, его рассказ не был похож на заученную речь гида – скорее это была вдохновенная и увлекательная лекция. Этот обаятельный человек был очень хорошо образован. Новый знакомый рассказал много интересного, но, очевидно, его коньком были флора и фауна островов, особенно коралловые рифы. Во время продолжительной экскурсии Питер ни словом не обмолвился о том, как оказался в такой дали от России. А наводящие на эту тему вопросы он умело обходил стороной. Какой загадочный, отметила про себя Юлия.
На набережной они зашли в маленькую и темную антикварную лавочку, и Юлия увидела там вещь, которую ей сразу захотелось приобрести. Это была керосиновая лампа на бронзовой подставке, с абажуром из цветного итальянского стекла. Молодая женщина представила, как эта лампа, начищенная и заправленная, стоит у нее на каминной полке в загородном доме, как ее неровный свет играет цветными бликами на белых стенах и потолке, создавая уют и покой, а за окном тем временем разливается зимняя темнота... Эта лампа, которая может навсегда стать для нее символом лета, солнца, хороших времен, попала сюда, наверное, со старого французского корабля века два назад. Настоящая бронза, с патиной... Да, это вещь.
Юлия мгновенно влюбилась в лампу. Но цена даже для такой красивой антикварной вещички оказалась непомерно высока – триста долларов. К тому же хозяйка лавочки сообщила, что оплата только наличными. У Юлии с собой таких денег не было, она не планировала покупать на островах что-либо дорогое. Жаль, но придется распрощаться с этой мечтой. Ничего не поделаешь!
Алексея в этот момент в лавке не было: он только мельком взглянул на антикварный хлам, как он называл старинные вещицы, и сразу вышел на воздух. Юлия хотела выйти вслед за ним, но не могла оторваться от красивой лампы и решила попробовать договориться о покупке. Она попыталась поторговаться, однако это был не Восток, который она знала и на котором такие попытки могли бы увенчаться успехом. Старая женщина-мулатка смотрела на нее с удивлением. Богатые иностранные туристы покупают обычно какую-нибудь недорогую мелочь, а такие вещи – старинную бронзу, серебро – они держат для местной французской знати, для богатых владельцев отелей и яхт. Она не скрывала удивления, но продолжала профессионально расхваливать лампу на своем особом, местном французском.
Торговаться Юлия не умела, да, судя по всему, хозяйка и не собиралась уступать. Из задней двери вышел величественный старик, брат мулатки, и стал говорить, что не может уступить: вещь дорогая, досталась им из старого легендарного дома в центре острова.
И Юлия решила, что приедет завтра. Что за проблема? Снимет деньги с одной из трех кредитных карточек, раз здесь почему-то просят только наличные, вызовет такси и приедет. День только потеряет, это действительно жаль... Она уже развернулась, чтобы уйти, когда в лавке появился их гид. Он что-то сказал торговцам, те залопотали в ответ быстро-быстро, и Питер, внимательно взглянув на Юлию, улыбнулся и перешел на русский:
– Вам хочется эту лампу? Вы так любите старину? Как я понял, у вас проблема с оплатой?
– Да, у меня с собой нет такой суммы наличными. Если бы хозяева сбавили хотя бы сто долларов, я бы сразу купила. А так – придется тащиться по жаре сюда завтра...
– Зачем же? Я мог бы одолжить вам эти деньги. У меня найдется с собой сто долларов, никаких проблем. А с вами мы просто договоримся о встрече на завтра, и вы мне их вернете. Хорошо?
Юлия так обрадовалась столь простому решению проблемы, что сразу же согласилась:
– О, это было бы замечательно! Я даже не знаю, как вас благодарить.
– Все очень просто. Вот вам мой адрес и телефон. Это отель, недалеко от того места, где вы живете. Я буду ждать вас ровно в три часа дня. Идет?
– Идет. Но я бы не хотела, чтобы мой муж узнал о нашей договоренности...
Она имела в виду всего лишь обычную Лешкину щепетильность – он всегда терпеть не мог занимать у кого-то деньги, – однако гид, похоже, понял мотивы ее просьбы не совсем правильно. Заметив это, Юлия слегка смутилась, но тут же одернула себя: «Ну и пусть, не все ли равно?» Питер мило улыбнулся и вымолвил:
– В таком случае скажите ему, что договорились завтра подвезти сюда деньги. О’кей?
– Упакуйте, пожалуйста, лампу. Я ее покупаю, – Юлия радостно перешла на французский, и мулатка захлопотала над бронзовым раритетом. А Юлия, повернувшись к гиду, продолжала: – Вы просто волшебник, вы так меня выручили! Она такая чудесная... Завтра я обязательно привезу вам деньги.
– Вы легко найдете мой отель. – Его голос зазвучал неожиданно взволнованно, и тут Юлию словно током ударило. Она наконец поняла, что здесь, в этой пыльной и темной лавке, он попросту назначает ей свидание! – Но вы точно приедете? И одна? Вас подвезет любая машина...
Юлия молчала. Ее первым порывом было отказаться, но что она скажет мулатке, уже протягивающей ей покупку? И ей так хочется приобрести эту вещь! Она растерянно оглянулась. В конце концов, она же не ребенок – ничего не случится против ее воли.
– Да, хорошо, – ответила наконец Юлия после длительной паузы и посмотрела Питеру прямо в глаза.
В машине она сияла, позабыв о недавних сомнениях. Возвращались в отель они так же медленно. Все устали; Алексей откровенно клевал носом, Питер говорил не много, только отвечая на вопросы, которые задавала Юлия. А она вслушивалась в его голос, смотрела в глаза и чувствовала, что ее необъяснимо влечет к этому мужчине.
По дороге они остановились на самой верхней точке холма, на смотровой площадке, откуда открывался прекрасный вид на океан. Юлия сразу вспомнила про фотоаппарат, ей захотелось сделать снимки. Она попросила водителя, безмолвного мулата, нажать на кнопку ее верного «Кодака». Выстроила мизансцену: на площадке у балюстрады стоит троица – двое крупных мужчин и между ними хрупкая незагорелая блондинка. Гид оставался все время в очках и в пробковой шляпе, но она попросила, кокетничая:
– Питер, это колоритно, конечно – ваша шляпа и очки. Но я бы хотела запечатлеть на фото ваше чудесное лицо, если возможно.
– Юлия, для вас – пожалуйста! Сейчас солнце не такое слепящее, как днем, можно спокойно быть и без очков. Хотя белому человеку в этом климате без очков и шляпы оставаться опасно. И к тому же я привык к такой «форме одежды». Но для вас, Юлечка, только для вас, я сделаю исключение...
– Благодарю, – проворковала Юлия и как можно теснее прижалась к Питеру, а он по-дружески обнял ее за плечи.
Так они и вышли на фото: Юлия в обнимку с Питером, а рядом Алексей с равнодушным, скучающим лицом. А за их спинами – простор, океан, холмы в цветах невероятных райских оттенков... Юлия вдруг не на шутку разошлась в своем кокетстве, ей хотелось озорничать, играть с огнем, рисковать... Ей действительно нравился Питер, но более всего ей хотелось задеть безразличного, полуспящего мужа, пробудить его ревность – в конце-то концов, он же должен как-то реагировать! Но увы – Алексей оставался равнодушным и сонным.
При прощании Питер нежно пожал ей руку и ласково заглянул в глаза. Да, в нем определенно был шарм, обаяние зрелого мужчины, мудрость тактичного человека. Его серые глаза как будто все про нее знали, понимали, а главное – звали, манили. Хорошо, что они завтра встречаются. Ну вот и дожила: у нее будет тайное свидание. А что? Может, это как раз то, что ей сейчас нужно.
Юлия понимала, что лукавит. Ведь в действительности она была порядочной женщиной и никогда не признавала легкомысленных отношений с мужчинами. И если бы не поведение Алексея – измена, грубость, равнодушие... Ну и что же, возразил ей внутренний голос, разве нечистоплотность мужа – повод, чтобы поступать нечистоплотно самой?! Но Юлия отогнала прочь эти мысли, этот голос. Порыв дерзости охватил ее, обида вновь подступила к горлу. Ей нужно действовать, чтобы повысить, как ей казалось, самооценку, сохранить уверенность в себе, отстраниться от предавшего ее Алексея. «Этот Питер мне нравится, – упрямо сказала она себе, – он приличный и подходящего возраста. Чего еще искать? Надо просто быть смелее...»
Но утром следующего дня Юлию вновь начали терзать самые противоречивые чувства. С одной стороны, она трепетала от предвкушения встречи, от ожидания свидания – о, как давно не испытывала она ничего подобного! Сердце замирало, когда она представляла, что́ ждет ее сегодня после обеда. С другой стороны, разум подсказывал, что не нужен ей никакой роман, никакая случайная связь с малознакомым мужчиной – может быть, местным плейбоем, специализирующимся на богатых туристках... Она отдаст ему деньги и уйдет, все остальное – от лукавого. А может, возникала вдруг малодушная мысль, вообще никуда не ходить, не рисковать? Это подло, отвечала она себе. Человек меня выручил, а я его так подведу.
Лихорадочное состояние от нетерпения и предвкушения чего-то нового, запретного и важного в ее жизни не проходило. Юлия была как в огне. Нечего так сходить с ума, успокаивала она себя. Подумаешь, начало независимой от мужа жизни. Любовное приключение, не более того! Она в форме – педикюр, маникюр и все прочее. Показать себя не стыдно. Не стыдно, но страшно – боже, как страшно!
За обедом Юлия не могла ничего есть. Муж собирался пойти спать; сиеста – святое дело в жаркой стране. Он ел, пил и спал, как ей казалось, за десятерых. Еще за столом в ресторане она ему сказала:
– Ты знаешь, Алексей, у меня дела. Может быть, я съезжу в Густавию, если поймаю машину. Мне хочется еще порыться в лавочке на набережной.
– В такую жару? И тебе не лень? Помни, что обратно мы летим самолетом. Тебе что, отдельный транспорт заказывать под всю твою бронзу со стеклом? Эту рухлядь в воздух же будет не поднять. Жадная ты, мать, стала до старого хлама...
– Леша, я быстро съезжу – только туда и обратно.
– Да езжай куда хочешь. Только к ужину возвращайся. И не трать, пожалуйста, все до последней копейки. У нас еще обратная дорога. Вдруг за лишний вес много платить придется, за все это твое ржавое старье. Поняла?
– Я все помню, все знаю, не заводись. Вредно так волноваться после сытного обеда. Пока.
Юлия выпорхнула из ресторана и направилась к выходу с территории отеля. «Как бабочка на огонь», – мелькнуло в голове. В сумочке у нее были деньги, но она не взяла никаких документов. У нее есть два-три часа: два – на дорогу туда и обратно, один час – ее законный, на осмотр предметов старины в антикварной лавочке. Неужели Алексей ничего не почувствовал? Вот толстокожий! А может, это просто обычное равнодушие? Он думает, что она никуда не денется, он действительно поставил на ней крест. Значит, она никому не нужна? Ну, сейчас посмотрим, нужна или нет.
Юлия чувствовала, что напрасно «накручивает» себя, что она действительно играет с огнем, но остановиться уже не могла. Она быстро поймала машину, быстро нашла в соседнем поселке нужный отель. Это была маленькая уютная гостиница. Она уверенно поднялась на второй этаж и, пройдя по лабиринту коридора, постучала в нужную дверь. Знакомый голос ответил ей:
– Открыто! Входите!
Юлия повернула ручку двери и оказалась в небольшом номере. Тихо гудел кондиционер, окна были затемнены, плотные шторы не пропускали яркого солнца. Хозяин сидел за маленьким письменным столом. Перед ним стоял включенный ноутбук. Выключив компьютер, он стремительно поднялся ей навстречу.
– Юлечка, дорогая, здравствуйте! Вы приехали. Умница, молодец. Мне так приятно вас видеть. Проходите же, садитесь.
– Здравствуйте, Питер! Это оказалось на самом деле близко. Вы работаете? Я вам помешала? – Юлия огляделась по сторонам. Почти всю комнату занимала огромная кровать. На тумбочке стояли свежие цветы; в углу негромко работал маленький телевизор, на экране мелькали заставки Си-эн-эн. В номере было прохладно и чисто, как будто к ее приходу специально наводили порядок. Юлия опустилась на низкое кресло перед телевизором. Волнение ее прошло, и только руки оставались холодными.
– Что вы, дорогая, разве вы можете мне помешать? Я так ждал вас – для вас это, вероятно, не тайна. С первой минуты, как увидел вас, я мечтал о нашей встрече наедине, чтобы нам никто не мешал... Но я заболтался, а вам с дороги нужно что-нибудь выпить. Чего вы хотите? Воды? Сока? Может быть, вина или пива? Виски и ром не предлагаю, еще рано.
– О, спасибо, Питер. Если можно, простой воды без газа, со льдом.
– Да вы, я смотрю, настоящий аскет. Может быть, все-таки натуральный сок? Особенно хорош свежевыжатый ананасовый, делают они его великолепно.
– Нет, спасибо, только воды, – она снова почувствовала себя смущенной, но этот маленький обмен ничего не значащими фразами дал ей возможность справиться с неловкостью и заставить себя наконец посмотреть прямо в глаза гостеприимному хозяину. Он тем временем поднял телефонную трубку и заказал воду для Юлии, а для себя – апельсиновый сок со льдом. Затем взглянул на нее с едва уловимой улыбкой и спросил:
– Где вы живете, Юля, в каком городе?
– В Москве.
– А ваши родители? Вы не сердитесь за мою навязчивость; может быть, я спрашиваю лишнее, но мне интересно знать о вас все.
– Ничего лишнего, Питер, обычные вопросы, и я охотно отвечу вам. Мама в Москве, отца уже нет – это было давно, но для меня до сих пор тяжелая утрата... Дети, естественно, тоже в Москве. У меня взрослые дети, – как бы в скобках заметила Юлия и подумала: во всяком случае, меня не обвинят в том, что я скрываю свой истинный возраст. – А вы, Питер, откуда вы? И как давно обитаете за пределами родины?
– О, это долгая и грустная история. Врать вам я не хочу, а правду пока рассказать не могу. Так что считайте, что я простой советский человек – бывший советский, разумеется, впрочем, как и вы, – в эпоху «рыночных реформ» заброшенный судьбой в этот благодатный край.
– Ну, Питер Питерсон, как хотите. Хотя для меня ваша скрытность немного странна...
Он не успел ответить: в дверь постучали. Появился официант с подносом, на котором кроме воды и сока стояла вазочка с красивыми цветами. Он торжественно расстелил на письменном столе скатерку, положил яркие вееры – местное украшение, которым рекомендуется пользоваться в тропиках. Затем, поклонившись, молча удалился.
Во время затянувшейся паузы глаза Юлии привыкли к полумраку комнаты, и она смогла внимательно рассмотреть ее хозяина. В джинсах и обычной футболке он выглядел худым и, пожалуй, более молодым, чем накануне. Его короткие волосы были еще мокрыми после душа и блестели. Единственным дорогим предметом его туалета – как и полагается респектабельному джентльмену – были отличные швейцарские часы. В целом Питер производил впечатление человека, которому комфортно в этом климате. Он сумел приспособиться и получать удовольствие от жизни в тропиках. В нем ощущалась мужская сила, напор и умение идти к цели... Питер подошел к ее креслу, прервав ее размышления, сел на корточки (так, что его голова оказалась на уровне ее глаз) и наконец ответил на ее замечание, о котором она почти уже забыла.
– Юлечка, вы мне просто очень нравитесь. Расскажите о себе. Здесь редко бывают такие интересные молодые дамы. И редко бывают образованные русские, которых интересуют не только деньги и которые... м-м-м, ну, скажем, разбираются в антиквариате. К тому же вы очень меня привлекаете как женщина. Ведь это не преступление, правда?
Юлия предпочла не заметить его последнего вопроса.
– Но здесь, наверное, бывает сейчас много наших?
– Нет, не много, но бывают. Однако интересных людей среди них практически нет. Особенно женщин. Это или стервы, или мокрые «домашние курицы», отупевшие при своих богатых мужьях. Простите, конечно, что я так говорю, но мне хочется быть с вами откровенным. Поверьте мне, среди них мало достойных.
– Что значит «достойных»? Достойных чего? Богатства? Отдыха на вашем роскошном курорте? Это идеализм, Питер, считать, что в мире должна быть какая-то справедливость. Ее нет в природе – так же, как нет и равенства. Люди уже от рождения бывают неравны – в способностях, в уме, в красоте, в здоровье... И почему мы, русские, считаем, что в обществе должна существовать какая-то вселенская справедливость. Есть образование, умение думать, трудолюбие, есть везение, есть случай, в конце концов. А справедливость – это от бога.
– Сдаюсь, сдаюсь, – засмеялся Питер. – И все-таки я был прав: таких умных и вдобавок красивых женщин я еще ни разу не встречал среди наших туристок. Так что мой интерес к вам вполне понятен.
Он сел на ковер у ее ног, взял ее руку в свои сухие и горячие ладони.
– Юлечка, у вас холодные руки! В чем дело? Вам холодно? Это кондиционер работает так свирепо, что вы умудрились замерзнуть в тропиках. Давайте я вам погрею руки...
От его тела шел сухой жар, пахло легким дорогим парфюмом. «Какой приятный и волнующий аромат, – отметила про себя Юлия. – Молодец, держит марку».
Это была ее последняя связная мысль. Мужчина уверенно обнял ее и крепко поцеловал в губы. Сначала она пыталась отстраниться, уйти, но все ее тело, так долго ждавшее сильных мужских рук, страстных губ, отозвалось и качнулось ему навстречу. Что-то защемило в душе, слабо зазвучали ноты – вины, греха, неуместности... Но, заглушив все сомнения, она закрыла глаза. Будь что будет.
Одежды на ней было мало. И она быстро ощутила себя обнаженной, под простыней на широкой кровати. Рядом был Питер. Его тело было упругим, натренированным. Легкий красивый загар свидетельствовал о том, что он недолго бывает на солнце и много времени проводит в воде. Мышцы живота накачаны, мускулатура отличная – не мужчина, а античная статуя...
На какой-то краткий миг ей стало по-настоящему хорошо. Разум отступил, инстинкты и чувства полностью завладели ее телом. Лежа рядом, она ощущала во весь свой рост его тело. Он был таким большим и сильным по сравнению с ней. Она провела рукой по его плечам, по груди, по животу; она знакомилась с ним и познавала его... Потом Юлия посмотрела ему в лицо. Питер открыл глаза, приподнялся на локте и сбросил с нее простыню:
– Какая ты красавица... Нет, пожалуйста, не торопись, дай на тебя насмотреться. Тебя муж, наверное, часто ревнует.
– Молчи и ничего не говори, прошу тебя. Ты тоже очень красивый. Давай не будем говорить ни о чем, кроме нас с тобой.
– Согласен, это наш час. Сколько у тебя времени?
– Достаточно. Помолчи, хорошо? Не надо, не надо говорить...
Она вспомнила, что в таких случаях нужен презерватив. Нельзя же полностью доверяться этому человеку, она его совсем не знает... Боже, не знает – но уже лежит с ним в одной постели. Но ей так хорошо! Ей нравится быть обнаженной и чувственной. Его ласки и поцелуи так нежны и приятны ей... И ничего безобразного, отталкивающего в этом мужчине нет. Сомнения, страх и стыд, которые сковывали ее, прошли, она перестала бояться этого человека и, доверяясь ему, тихо спросила:
– Надеюсь, мы не забудем о безопасности...
– Да, все в порядке, я все предусмотрел... Какая умная девочка, все знает, все помнит, – шептал он, целуя ее и успокаивая. И она раскрылась и приняла его с чувственной радостью – и забыла обо всем в стихийном всплеске эмоций. Ей было жаль, что их разделяет тонкая перегородка из латекса. Но ничего не поделаешь. Это необходимо. Это защита... Ей было упоительно сладко, возбуждение возрастало, волны страсти поднимали ее все выше и выше. Каждая клеточка ее тела дрожала от удовольствия. И вдруг наступила темнота.
Когда Юлия очнулась, она поняла, что на какое-то время ее сознание просто отключилось. Она смутно помнила, что́ именно привело ее сюда, но не могла понять, как она потеряла сознание.
Слабая боль в руке, чуть выше локтя, возвратила ее к реальности. Что такое? Около кровати на коленях стоял Питер, уже одетый, со шприцем в руке. Через плотные шторы едва пробивалось солнце. В номере тихо гудел кондиционер, было сумрачно и прохладно.
Ее мутило, на лбу выступил липкий пот, тошнота подступала к горлу. Юлия рванулась в ванную комнату. Открыла холодную воду, умыла лицо, но это не помогло, лучше ей не стало. Через минуту ее затрясло как в лихорадке. Господи, да что же это?! У нее потемнело в глазах. Она встала под душ, включив только холодную воду, замерзнув и чуть придя в себя, мокрая и неодетая, не посмев взять полотенце, вышла из ванной комнаты.
Стоявший у закрытого окна Питер бросился к ней, потом за полотенцем. Вышел из ванной с большой махровой простыней, укутал ее и начал приговаривать:
– Юлия, наконец-то, вы живы? Я так испугался. Что же такое с вами? Это все от жары. Я ведь говорил вам – с тропиками нельзя шутить. Такое случается здесь с непослушными русскими девочками, которые бегают без шляпы под солнцем.
– Простите, Питер, мне очень неловко. Понятия не имею, что со мной случилось, но мне очень плохо. Можно я немного полежу?
– Ну конечно, Юлечка, дорогая. Ложитесь, я вас укрою. Может быть, выключить кондиционер? Вам не холодно?
– Меня немного трясет, но это пройдет.
– Нельзя так переутомляться, перенапрягаться. Может быть, вы боитесь меня?
– Ну что вы, Питер! Как я могу вас бояться! Вы такой милый...
Просто я первый раз изменяю мужу, подумала Юлия, но тебе об этом знать совершенно необязательно. Неужели и в самом деле такие приключения не для нее? Неужели психика, а за ней и тело дали сбой только потому, что она разрывалась между чувством вины и чувством мести, между физическим желанием и душевной болью?!
– Это похоже на тепловой удар, – продолжал размышлять вслух Питер. – Вы перегрелись, хотя пришли сюда с холодными руками. С вами случился глубокий обморок. Я очень испугался.
– Да, у меня потемнело в глазах, и я ничего не помню. Кстати, а почему у вас в руке был шприц, когда я очнулась?
– Я вынужден был ввести вам лекарство для поддержания работы сердца. Это простая камфара.
– Откуда у вас камфара? И шприцы – неужели вы всегда держите их наготове?
– Держу. И, как видите, Юлечка, делаю это совершенно правильно. Мало ли что может случиться! А камфара – это элементарный препарат, он должен быть всегда под рукой.
– Откуда такие познания? Вы врач?
– Что за допрос, дорогая! – засмеялся ее собеседник. Но тут же посерьезнел и продолжил уже совершенно другим тоном: – Нет, я не врач, но близок к этой профессии. Вы внезапно потеряли сознание. «Скорую помощь» вызывать нельзя. И вам, и мне это ни к чему: вы замужем, я тоже не холостяк. К тому же у вас нет с собой страховки. Правда ведь? Вот я и измерил ваше давление, пульс, понял, что вы в обмороке, и быстро ввел камфару.
– Так просто. Спасибо, Питер. Вы, наверное, правильно отреагировали.
– Ну что вы, не стоит благодарности. Я держу в холодильнике такие препараты, потому что мне и членам моей семьи иногда приходится ими пользоваться. А здешняя медицина очень малопрофессиональна и дорога. Для оказания помощи вас могли отвезти на вертолете на другой остров – на Гваделупу. Вы этого хотите?
– Ну уж нет, оказаться на Гваделупе, поехав в магазин в Густавию... Ни за что. Спасибо, Питер, вы меня просто спасли. А то было бы похоже на какой-нибудь анекдот про неверную жену. – И Юлия рассмеялась.
– О, слава богу, наконец-то вы смеетесь! Ну, как теперь? Голова кружится, болит?
– Немного. И шумит в ушах, но это, должно быть, скоро пройдет. Который час? Я должна быть в отеле хотя бы к ужину.
– Не беспокойтесь. У вас в запасе два часа. Успеете прийти в себя. А теперь, голубушка, никакого секса, от которого вас так занесло, что вы потеряли сознание. Признайтесь уж мне – я ваш друг, я никому не скажу, – что вы так переволновались, так перенервничали перед нашей встречей, что вам стало плохо. Да?
– Не выдумывайте, Питер. Я, естественно, волновалась, но не до обморока же. На меня это совсем не похоже. У меня крепкое здоровье.
– Ну и замечательно. Надеюсь, оно останется таковым и впредь. Если вам лучше, одевайтесь, и давайте посидим на веранде, на воздухе. Там уже прохладно, ветерок. Солнце ушло с этой стороны дома.
На маленькой веранде – скорее даже лоджии – помещались стол и два плетеных кресла. Питер вынул курительную трубку:
– Простите меня. Я так перенервничал, что должен покурить, чтобы успокоиться. Вы не будете против, если я выкурю трубочку?
– Нет, конечно. Мне нравится, как пахнет трубочный табак. Я долго была без сознания?
– Да нет, минут десять-пятнадцать. Такое бывало с вами раньше? Или это мое могучее обаяние вывело вас из себя? Признайтесь!
– Нет, никогда со мной раньше такого не было. Наверное, сказались жара, волнение и эти ваши любимые тропики – все вместе взятое.
– А диабета у вас нет? Это могла быть и диабетическая кома.
– Господь с вами, что вы такое страшное говорите! Я же говорила вам: у меня отличное здоровье и я веду правильный образ жизни. Жару переношу хорошо – я же банщица со стажем. Не курю, мало пью... словом, непонятно.
– Вы употребляли мало жидкости. В этом климате, хочешь не хочешь, надо много пить... Сейчас вам подойдет чай.
От назидательной речи Питера Юлии стало смешно. Что ж это они все меня учат – даже случайный любовник – и тот туда же!
Но вслух она сказала:
– Хорошо, уговорили. Давайте пить чай – только, чур, зеленый.
И Питер заказал по телефону зеленого чаю. Над ними плыл душистый запах табака, одурманивающе, пряно пахли цветы, и Юлия, все еще испуганная и напряженная, понемногу расслабилась и почувствовала, что уже по-настоящему приходит в себя.
– А теперь давайте просто поболтаем, – улыбнувшись ей, сказал он. – Я скучаю по русской речи, хотя и не признаюсь в этом никому, даже самому себе. А вам вот, видите, признался.
– О чем же мы будем разговаривать?
– Да о чем обычно говорят? Во времена моей молодости говорили о детях. Это самая безобидная тема. Расскажите, какие у вас дети.
Они беседовали довольно долго – так, ни о чем, как и предлагал ее странный случайный знакомый. У Юлии совсем перестала кружиться голова; она чувствовала лишь противную дрожь в коленях, но и этого было вполне достаточно, чтобы внутренний дискомфорт не покидал ее.
Питер заботливо угощал ее чаем. Она тихо сидела, пока не смогла уверенно встать, пока не ощутила, что все в порядке и силы ее окончательно восстановились.
– Пожалуй, я уже в силах отправиться домой. Мне давно пора.
– У меня здесь нет машины, Юлечка. Давайте я посажу вас в автомобиль.
– Спасибо вам, Питер, но я уже в полном порядке. Не надо меня провожать. Заметьте, что мы так и не перешли на «ты». Забавно, правда?
И Юлия, с легкой грустью махнув ему рукой, размеренно, словно проверяя свои силы, отправилась в обратный путь. На улице было еще жарко, но дул свежий ветер с океана. Она глубоко вдохнула полной грудью и подумала, что, если она доберется спокойно до Москвы, без дальнейших приключений, это будет подарком судьбы. А пока надо добраться всего лишь до своего отеля...
Ее подвезла интересная мулатка, седая и строгая – Юлия уже знала, что на островах все пользуются автостопом – и туристы, и местные жители. В дороге она обдумывала случившееся. Этот неожиданный обморок... Возможно, ничего особенного действительно не случилось. Тепловой удар – с кем не бывает! Она мало ела, а главное – мало пила сегодня. Забыла совсем про это важное правило поведения на жаре – пить и пить, даже когда не хочется. Плохо спала в последние дни, пережила сильный стресс, перенервничала...
Да уж, первый внебрачный сексуальный опыт она запомнит надолго! Надо же, так переволноваться, чтобы грохнуться в обморок – как невинная девочка, ей-богу! Пожалуй, даже какой-нибудь близкой подруге она не смогла бы об этом рассказать – засмеют ведь! Хорошо еще, что ей попался такой опытный и бывалый партнер. Умеет вывести из обморока, сделать укол, знает, что к чему. А если бы на месте Питера был кто-то другой? Страшно подумать – «Скорая», вертолет, больница на Гваделупе, местные врачи, расходы, страховая компания, волокита с оплатой страховки... О, какое счастье, что все обошлось! Да, видно, роль распутницы – все-таки не ее амплуа. Моральных силенок маловато – да и физических, как выясняется, тоже.
Юлия почувствовала легкую боль в руке и взглянула на синяк от укола. Не так уж и ловко он это умеет – вон какой след остался. И тут же она упрекнула себя: еще привередничает! Хотя привередничай не привередничай, а Питер все-таки человек с тайной. Явно что-то скрывает, о чем-то умалчивает. Ну, сейчас это обычное дело. Может, «пришил» каких-нибудь своих бабушек, забрал наследство и прячется теперь на Антилах... Она почти не отдавала себе отчета, что пытается рассмешить и успокоить себя, что, насмешничая, всего лишь старается обмануть собственное чутье, подсказывающее, что где-то рядом таится опасность.
У въезда на территорию своего отеля Юлия поблагодарила мулатку и вышла из машины. Женщина приветливо улыбнулась ей, пожелала счастливого возвращения домой. Машина, взревев мотором, рванулась с места. Да, счастливое возвращение – это как раз то, от чего я бы не отказалась, подумала Юлия.
Ну вот и все. Приключение позади. Теперь она нормальная, современная женщина – и знает жизнь. И вообще все было бы неплохо, если бы не этот дурацкий обморок... Но уже ясно: безумства ей вредят. Рискнула один раз – и довольно, не для нее все это. И подумав со вздохом, что зря, должно быть, природа создала ее женщиной одного мужчины – во всяком случае, женщиной, стремящейся к этому, – она вошла в дом.
В спальне был полумрак и прохлада. Раздавался могучий храп: Лешка крепко спал.
Юлия долго стояла под струей душа, делая воду то горячее, то холоднее, потом облилась из кувшина с головой, как учила ее няня – чтобы смыть все плохое. Оделась, тщательно причесалась, наложила легкий, едва заметный макияж и стала будить мужа:
– Лешка, соня, вставай, пора ужинать! Ты проспишь все на свете.
– А, это ты, уже вернулась? Ты меня разбудила на самом интересном месте. Мне снился такой хороший сон. Как съездила, все раритеты скупила? Или оставила что-нибудь бедным аборигенам?
Ей не хотелось вступать хоть и в шутливую, но перебранку, не хотелось слушать его досужий треп, и она сказала, что будет ждать его в саду, в беседке.
Океан тихо шумел, ветер гнал небольшие волны, пальмы шуршали жесткими листьями. Весь вечер она была тихой, задумчивой – и рано легла спать.
