Книга: Улыбка черного кота
Назад: Глава 8
Дальше: Глава 10

Глава 9

Обе семьи приветствовали этот брак. Клавдия Афанасьевна находила Антона куда более подходящей парой для своей дочери, нежели ироничный и слишком красивый Сережа Пономарев. Мать Сергея она видела только на родительских собраниях в школе и считала ее заносчивой, избалованной барынькой, а потому справедливо опасалась родства с такой семьей. Житкевичи же казались ей попроще, поскромнее, потише. Поэтому за будущее дочери в этой семье – хоть и зажиточной, и известной, но вполне интеллигентной – опасений у нее было меньше.
К тому же у родителей Антона для молодоженов была припасена квартирка в Новых Черемушках, доставшаяся от какой-то бабушки и давным-давно оформленная на имя сына. Разумеется, это оказалось дополнительным плюсом в глазах Клавдии Афанасьевны Журавиной, которую жизнь научила быть практичной.
Что касается старших Житкевичей, то они тоже были очень рады этому браку. Свету они знали давно, считали ее милой, порядочной, хотя и не очень далекой девочкой. К тому же они хорошо видели, что сын их – человек честный и очень щепетильный в отношениях с женщинами; они боялись, что рано или поздно он попадет в какую-нибудь историю с пришлой бойкой девицей, которая легко облапошит его ради квартиры или московской прописки. Потянется хвост родственников-алкоголиков из деревни, начнутся неприятности, суды и тому подобное. А тут не должно возникнуть никаких неожиданностей. Слухи о романе их будущей невестки с Сергеем до них не дошли, а потому ладная, хорошенькая Светлана их устраивала по всем параметрам. И они искренне считали, что их сыну повезло…
Когда Антон объявил родителям о своем намерении создать семью, те единодушно и искренне решили: а что, пусть ребята живут вместе! Любовь, учеба, работа, общие школьные воспоминания и общие же друзья – что может быть лучше? И отец, и мать Антона в своей семейной жизни никогда не встречали подлости или обмана; они нашли друг друга в ранней молодости и составили прекрасную пару, тем более редкую, что это была пара однолюбов. Анна Алексеевна и Николай Васильевич надеялись на скорое появление внуков. И молодые не заставили их долго ждать.
Рождение Костика не было запланировано, однако случилось так скоро, как только это было возможным, исходя из законов природы. Хотя молодые люди не обсуждали всерьез этот вопрос, но Светлана вполне отдавала себе отчет в том, что может забеременеть, и это вполне вписывалось в ее жизненные планы. Она думала, что это поможет изменить ей жизнь. И жизнь Светланы действительно изменилась, как только ее беременность стала непреложным фактом. Она забросила занятия, засела дома, стала домохозяйкой. Если учесть, что во всем – от закупки продуктов до уборки и стирки – ей помогал Антон, то станет понятно, что подобное времяпровождение не было для нее обременительным. Сначала Светлана с восторгом занялась хозяйством: с упоением тратила деньги на мебель, на шторы, увлеченно училась готовить и обставляла по модным картинкам их маленькую квартирку. Потом вся отдалась ожиданию ребенка, много мечтала вслух о том, как они все втроем будут счастливы… Такая идиллическая картинка семейного счастья была вполне в Светланином духе.
Костик родился в конце сентября. Роды были легкими: сказалось гимнастическое прошлое матери. Мальчик появился на свет худым и длинным, со светлыми волосенками и крошечными ручками и ножками. Первое время молодые родители старались делать все, как положено: гуляли с малышом, много с ним разговаривали (ведь врачи сказали им, что чем больше общаться с ребенком, тем лучше он будет развиваться), кормили строго по часам. Но молока у Светланы оказалось мало, и мальчик вел себя беспокойно: плохо спал, капризничал по ночам, заходясь в громком плаче.
И терпения у молодой матери хватило ненадолго. Светлана злилась, нервничала, чувствовала себя больной и несчастной. Когда она, вздрагивая, просыпалась от крика ребенка и резко садилась в постели, у нее начинала кружиться голова. Молодая мать никак не могла привыкнуть к этому вечно орущему и постоянно чего-то требующему от нее существу; мальчик не вызывал у нее ничего, кроме раздражения.
Она готова была бежать от этих «тихих семейных радостей» (которые, к слову сказать, оказались весьма громкими) куда угодно. Быстро перешла на искусственное вскармливание, выбрав первую попавшуюся смесь. И по ночам Светлана спала, а Антон кормил сына из бутылочки, менял пеленки. Вот и пусть, мстительно думала она, поглядывая по утрам из-под опущенных ресниц на то, как, торопясь в институт, ее муж ухитряется все же переделать кучу неотложных хозяйственных дел. Пусть, пусть! В конце концов, это он мечтал на ней жениться. И к тому же ребенок пошел, как ей казалось, в Антонову породу; более всех он походил на мать Антона. А ее Светлана считала совершенно неинтересным, пустым созданием.
За что она так презирала свекровь? Это Светлане и самой было непонятно, но очень скоро сделалось для девушки непреложным фактом. Может быть, за простоту? За покорность? За то удовольствие, с которым она тянула быстро ставшую ненавистной для нее, Светланы, лямку жены и матери? За то, что Анна Алексеевна любила всем известные песни у костра, получала настоящую радость от своей домашней работы за компьютером и бесплатно лечила всех своих знакомых?.. Невестка не хотела разбираться в истоках своей неприязни к свекрови.
Однако Анне Алексеевне, пожалуй, повезло: она не успела узнать о чувствах невестки, потому что умерла во сне, неожиданно для всех своих близких, через год после рождения внука. Застарелая болезнь сердца дала о себе знать. Она как медик, наверное, понимала, что может уйти из жизни в любой момент, но никогда не говорила мужу и сыну, насколько серьезно ее положение. Может быть, именно это понимание и делало ее такой доброй, такой любящей и снисходительной к родным людям…
Отсутствие в их жизни этой нежной и ласковой женщины быстро почувствовали все Житкевичи. Как ни странно, это касалось и Светланы тоже; она и не подозревала, как много хлопот по уходу за ребенком незаметно брала на себя свекровь. Теперь мальчика не с кем было оставлять, когда его матери нужно было, как она говорила, «пробежаться по городу». Но Светлана быстро решила эту проблему. Она стала оставлять малыша либо своей матери, либо срочно нанятой на почасовую работу няньке.
Однако Клавдия Афанасьевна продолжала много работать, обшивать клиенток, которых нельзя было терять, и не могла постоянно откликаться на просьбы дочери. А нянька оказалась слишком уж дорогим удовольствием. Когда стали заканчиваться деньги, подаренные им на свадьбу и заработанные Антоном на мелких подработках, Светлана оказалась запертой в квартире с ребенком на руках. Антон уходил рано, приходил поздно. Ночью он постоянно вставал к ребенку и потому выглядел усталым.
У них не оставалось времени на нежности ни вечером, ни днем, а ночью давно уже не было даже разговоров ни о каком сексе. Светлана не хотела решать эту проблему. Она боялась спирали, боялась принимать гормональные таблетки и очень боялась повторной беременности. Все другие пути решения вопроса тоже ее не устраивали (то ненадежно, то «невкусно», то долго…). Мало-помалу молодая женщина превратилась в злобную, вечно раздраженную, опустившуюся домохозяйку. Она начала много курить, и в маленькой квартирке с ребенком постоянный сигаретный смог быстро сделался невыносимым. Но Светлана во всем находила для себя оправдания: она еще так молода, ей так хочется тратить деньги, развлекаться, ходить в гости, в клубы, ездить за границу на курорты, а она вынуждена влачить это жалкое существование, терпеть эту ужасную, нищую жизнь…
Она жаловалась всем: матери, свекру, подругам, едва знакомым людям… И вскоре уже большинство из них смотрело на Светлану с осуждением, а на Житкевича-младшего – с жалостью. Однако Антон ничего не замечал. Он был слишком увлечен наукой, учебой, семейной жизнью, которая не казалась ему ни слишком тяжелой, ни слишком грустной. Ему удалось экстерном сдать экзамены за следующий курс, а это была большая нагрузка. Став отцом и мужем, он практически не мог заниматься дома, часами просиживал в библиотеке. И к тому же жена нагрузила его обязанностями по хозяйству. Молодой отец бывал с ребенком у врачей, бегал с ним на прививки, вставал к нему ночью, ходил на молочную кухню… Катастрофически не высыпался, стал хуже заниматься. У него накопилась усталость.
Однажды он решил было посоветоваться с отцом, но быстро отказался от этой затеи, с грустью заметив, насколько отдалился от него Николай Васильевич после смерти Анны Алексеевны. Дело не в том, что отец разлюбил Антона или сделался равнодушным к маленькому внуку, просто со смертью жены он как будто лишился той опоры, что незримо поддерживала его на протяжении всей жизни, потерял интерес ко всему и всем. Он стал реже навещать молодых, не смотрел на Костика даже в те редкие минуты, когда находился рядом с внуком. Теперь выходные он чаще всего проводил дома в полном одиночестве или в обществе заранее припасенной бутылки. Завел знакомство с какими-то странными субъектами, вел с ними долгие философские разговоры ни о чем и опускался с немыслимой быстротой.
Антон все видел и очень переживал за отца, однако мог приезжать к Николаю Васильевичу лишь изредка, когда это позволяли его дела и семейные обязанности, что случалось весьма нечасто. Сам же Житкевич-старший никакой инициативы к общению с Антоном не проявлял, и сын с отцом все более и более отдалялись друг от друга.
Назад: Глава 8
Дальше: Глава 10