16. Премьера
Проснулась Юля, как ни странно, с ощущением особенной бодрости и легкости. Сегодня, в честь премьеры, не было занятий, и это тоже здорово. Можно подольше постоять под душем, не торопясь одеться и бежать на завтрак, где ее уже ждут друзья.
— Привет! Представляешь, а ты мне сегодня снилась! — выпалила Юля, садясь за столик рядом с Алисой. — Сон такой странный и страшный был, а потом появилась ты, и все стало хорошо!
Олег и Алиса переглянулись.
— Что, что-то не так? — забеспокоилась Юля.
— Нет, все хорошо… Не волнуешься перед премьерой? — спросил Олег, подвигая к ней чашку с потрясающе вкусно пахнущим кофе.
— Волнуюсь немного, — призналась девушка, — но знаю, что у меня все получится… У меня такое чувство, словно я рождена Джульеттой. Понимаете?.. Смешно, да?
— Совсем не смешно, — сказал Олег почему-то мрачно и тут же поднялся. — Давай я тебе омлет принесу. Он сегодня особенно удался.
Юле было приятно это внимание. Вероятно, страшный сон являлся отражением ее смятения, неуверенности, но теперь-то она точно знает, что все сложится хорошо. Она поднимется на сцену юной Джульеттой, чтобы, умерев, возродиться к новой жизни. Что случается с персонажами, когда падает бархатный занавес? Может быть, они попадают в особое измерение, чем-то похожее на шкаф, где темно и пахнет нафталином. Но она, Юля, будет жить дальше. Она больше, чем просто Джульетта, и для нее возможно настоящее новое счастье.
— Спасибо. — Девушка немного смущенно улыбнулась Олегу, принимая у него тарелку.
…День пролетел как единый миг, и вот настал долгожданный час премьеры.
Надевая на себя специально сшитое для этой роли платье, Юля словно оставляла позади всю свою прошлую жизнь. Пока Алиса зашнуровывала на ней корсет, Юля все больше ощущала себя Джульеттой, и сердце гулко билось в груди в смутном предчувствии чего-то… она сама не понимала, хорошего ли, плохого…
Юля… нет, уже Джульетта, вышла из гримерки и натолкнулась на пристальный взгляд. Роман смотрел на нее, стоя у стены, и на лицо его падала густая тень, отчего облик режиссера казался зловещим, словно бы дьявольским.
Девушка непроизвольно вздрогнула, а по спине пробежали мурашки.
— Уже скоро, — сказал Роман хрипло.
Очевидно, о начале спектакля. Юля кивнула, подтверждая свою готовность, и он поспешно пошел прочь, но как-то неловко — опрокинул стул, запутался в кулисе… Как будто режиссер был взволнован даже больше актеров. Бывает… На нем, в конце концов, ответственность за спектакль, за все, что происходит.
— Зал заполняется! Уже почти нет пустых мест! Я так волнуюсь! — говорила Ника, выглядывающая в щелочку между занавесями. — Кажется, у меня сейчас все слова из головы вылетят!
— А ты дыши! Как нас учили — вдох, вдох, выдох, выдох… — советовала ей исполнительница роли Розалинды. — Я сама знаешь как волнуюсь!
…Чуть дальше, в уголке, стояли Тёма и Жанна. Проходя мимо них, Джульетта случайно услышала обрывок разговора.
— …и не нужны мне все эти украшения и прочие глупости! Ты не думай, мне ничего не нужно… — говорила Жанна, нежно глядя на Тёму, облаченного в костюм Ромео.
Джульетта усмехнулась. Странно, она осознавала себя как Джульетту, а Тёму — как Тёму, не как Ромео. Захотелось пошалить: подкрасться к влюбленным и напугать их, но девушка взяла себя в руки: в конце концов, она уже взрослая, и скоро у нее будет настоящий жених — нельзя вести себя как ребенок! И кормилица не раз повторяла, что пора уже стать серьезней… Но быть серьезной — это же так скучно! Серьезные люди такие серые, словно запыленные, словно согнутые под бременем своей серьезности и значимости. Нет, такое ей не по вкусу! Хорошо бы никогда не становиться серьезной! Хорошо бы никогда не становиться взрослой… Вот бы навсегда остаться такой же, как сейчас: юной, легкой, полной еще не реализовавшихся надежд.
Внезапно ее внимание привлек грохот. Девушка оглянулась и не сразу поняла, что происходит. Какие-то балки… чьи-то ноги, торчащие из-под них.
— Тёма! Тёмочка! — Жанна принялась поднимать балки, актеры тут же бросились ей на помощь.
И Юля, вспомнившая о своем даре, поспешила к месту происшествия.
— Ничего не понимаю, эта балка была намертво прибита, — пожимал плечами долговязый парень, — сам сцену помогал подготовить…
Лицо Тёмы было бледным, а глаза закрыты. Юля с беспокойством прикоснулась к нему. Нет, слава богу, жив! Получил удар по голове. Наверняка набухнет шишка. Но ничего критического.
Парень открыл глаза и беспомощно заморгал, словно не узнавая окружающих.
— Жить будет, — хмыкнул врач, прибывший на помощь Юле, — но играть, конечно, сегодня не сможет. И речи нет.
Артисты взволнованно зашептались. Нет ничего хуже: долгое время готовиться к значимому событию, волноваться, ночь не спать, а потом выяснить, что все впустую…
— Будем отменять… — мрачно сказал Роман и вдруг задумался. — Хотя постойте… ребята готовились и рассчитывали выйти на сцену именно сегодня. Плохо будет, если все сорвется, да и Наталья Михайловна специально свои дела отменила… Нет, так не годится… Впрочем… есть идея.
Ребята притихли, глядя на режиссера как на спасителя.
— Ромео сыграю я, — объявил он, — это спасет спектакль.
Идея, конечно, всем ужасно понравилась. Артема унесли, и Юля, убедившись, что с ним все в порядке, вернулась к кулисам.
За это время Роман уже успел переодеться. Он казался гораздо моложе, чем раньше, и действительно подходил на роль Ромео лучше, чем симпатичный, но немного инфантильный Тёма. В Романе чувствовался огонь, подлинная страсть…
Начался спектакль, и девушка позабыла, что есть сцена и зрители. Все происходило словно наяву. Бал, знакомство с Ромео… его горящие, словно уголь глаза… сцена в саду… венчание… разговор с Лоренцо…
И вот она уже в склепе пробуждается от тяжелого сна и видит мертвого Ромео… Боль и отчаяние охватывают все ее существо. Любимый мертв, все кончено. Ну что же, она хотела быть с Ромео и будет с ним, несмотря ни на что. Даже смерти, со всем ее коварством, не удастся их разлучить!
Вот и кинжал… Она взяла его в руку… и тут произошло нечто странное… Рука лежащего Ромео вдруг взметнулась и легла на рукоять кинжала поверх пальцев девушки.
— Ну вот, — послышался странный хриплый голос, — теперь ты моя! Я же предупреждал!
И тут Юля его узнала.
Она не понимала, откуда пришло знание, просто чувствовала. Этот человек ехал с ней в поезде, когда она впервые читала шекспировскую пьесу. Этот человек, как тень, всегда был за ее спиной. Он — Ромео, и они предназначены друг другу…
«Не хочу! — в панике подумала Юля. — Не хочу! Разве мое мнение не учитывается? Почему я должна подчиняться? Как же надоело бесконечно проигрывать старый сюжет! Чужой сюжет и чужую роль, для которой я не предназначена! Хочу разорвать круг! Пусть этот человек просто оставит меня в покое!»
Но он оставался непреклонен, и девушке стало страшно.
Время будто замедлилось. Юля видела, как под давлением его руки трехгранное лезвие кинжала приближается к ее груди.
— Сосуд, бокал, кинжал и кровь –
Состав готов, моя любовь! –
пробормотал Роман. Она видела его глаза, и это были сумасшедшие, совершенно нечеловеческие глаза. И сила у него была нечеловеческая.
Острая боль пронзила грудину.
Юля отчаянно закричала и потеряла сознание.
* * *
Алиса внимательно следила за ходом спектакля из зала. Вроде все шло своим чередом. Если не считать того, что Тёму вдруг заменил сам Роман. А это уже о многом говорило. Выходит, они не ошиблись, и ритуал действительно назначен именно на премьеру.
Как страшно сидеть в зале и наблюдать за всем со стороны, не зная, сможешь ли, успеешь ли вмешаться в нужный момент. Сработает ли их с Олегом план? Не были ли напрасны те действия, которые они предприняли?..
Слишком много вопросов.
Девушка сжала на коленях руки и покосилась на Криша. Тот сидел вместе с другими преподавателями и не отводил взгляда от сцены. Он тоже знал: вот-вот должно что-то произойти!
Ожидание растягивалось. Впервые в жизни Алиса не получала никакого удовольствия от просмотра спектакля. Внутри что-то тянуло, словно закручивалась и закручивалась пружина. Актеры обменивались репликами, вставали в эффектные позы… ну поскорее бы все началось!..
Олег подал знак, что все нормально, подмена удалась. Это хорошо. Что бы ни задумал Криш, они предприняли свои меры… в любом случае не лишние.
Вот уже близится финал. Ромео, прихрамывая на левую ногу, входит в склеп, видит спящую Джульетту и считает ее умершей… Но постойте, Роман же не прихрамывал? Что-то случилось за кулисами: споткнулся, вывихнул ногу? Вполне возможно. Но Алиса еще больше напряглась и еще внимательнее стала следить за происходящим. Ну конечно, если обряд должен состояться, он случится именно в финале, когда самый высокий накал страстей, когда все зрители в зале не отводят взгляд от сцены, сочувствуя юным возлюбленным…
Джульетта здесь лежит… Её краса
Могильный склеп в сияющую светом
Обитель пира обращает… –
говорит Ромео над телом спящей Джульетты.
Произнося монолог, он поднял голову, и Алиса вдруг заметила, что глаза Романа странным образом изменились. Она могла бы поклясться, что радужки в глазах их преподавателя сценического искусства карие, однако сейчас они были угольно-черными, и девушке показалось, что в них пляшет отсвет алого пламени.
Что-то происходит. Уже сейчас. Прямо сейчас!
Сердце взволнованно екнуло…
Нет, пока что ничего… Ромео поступил так, как предписано ему великим Шекспиром, и, выпив яд, опустился подле Джульетты…
Алиса покосилась на Криша. Тот весь подался в сторону сцены, ловя каждый вздох актеров. Значит, все-таки сейчас…
Она ждала чего-то необычного, но все равно испугалась, когда оно начало происходить.
Все казалось Алисе нереальным, словно один из снов, по которым девушка так часто гуляла. Слова Романа… кинжал…
В этот момент Криш вдруг кинулся к сцене, но отлетел, словно наткнулся на невидимую преграду.
Кинжал в руке Романа вонзился в грудь Юли. Девушка вскрикнула… ее голова бессильно запрокинулась.
И это уже не было спектаклем. Все происходило сейчас, на самом деле!
Алиса до крови закусила губу, чтобы не закричать. Неужели Юля мертва?!
Зрители недоуменно переглянулись. Что это — новое прочтение пьесы? Одно из тех испытаний, которые время от времени устраивают для них инициаты? Или, может быть, ситуация действительно вышла из-под контроля?
Студенты беспокойно зашептались.
Учителя сидели спокойно, словно не происходило ничего заслуживающего внимания, а преподаватель теории знаний оглянулся на зал и подмигнул.
— Опять испытание, — услышала Алиса голос одной из однокурсниц. — Интересно, что от нас требуется на этот раз?
— Даже спектакль посмотреть нормально не дадут! — пожаловалась ее подруга. — Совсем измучили!
Алиса восхитилась выдержкой Вадима Петровича. Он и вправду сумел убедить всех, что ничего особенного не происходит. Да и она сама, если бы не знала предыстории, поверила бы: так убедительно он играл.
Девушка успела заметить, как один из учителей, сидевших с краю, быстро скользнул к выходу из зала, вероятно, чтобы попытаться проникнуть на сцену с другой стороны, из гримерки.
Тем временем события на сцене развивались совершенно непредсказуемым образом…
Роман, схвативший Юлю на руки, похоже, ждал, что что-то произойдет: может быть, разверзнется земля, а может, появятся ангелы с арфами и устроят импровизированный концерт… но ничего подобного. Режиссер как-то странно низко зарычал, а потом заметался по кругу, словно оказавшись запертым в небольшой клетке.
Из зала к нему поднимался Криш и еще двое преподавателей, а из-за кулис — актеры во главе с Олегом и тот преподаватель, который покинул зал чуть раньше.
Директриса, присутствовавшая на спектакле в качестве почетной гостьи, стояла вся бледная, сжав руки и не отрывая взгляда от сцены, но ничего не предпринимала.
Роман… или, вернее, тот, кто был в его обличье, угрожающе зарычал. Теперь-то Алиса заметила, что его зубы неестественно удлинились, а на руках показались когти.
— Он в ловушке, — сказал Криш, — но еще очень силен! Нужно как-то его ослабить.
— Друг мой. — Профессор Мельников зевнул, словно ему было нестерпимо скучно, и повернулся к сидящему рядом с ним бородачу, профессору богословия. — Мне кажется, самое время произнести благословение… Благословите, пожалуйста, воду сию… — Он протянул прозрачную пластиковую бутылку, на которой Алиса разглядела надпись «Святой источник».
Профессор богословия, кажется, сразу понял своего коллегу или привык безоговорочно полагаться на его умение мыслить и способность выходить из любых ситуаций, потому что без лишних слов отвинтил синюю крышку и, пробормотав что-то, окунул в воду серебряный крестик, висевший у него на шее.
— Благодарю вас, коллега. — Вадим Петрович принял из его рук благословленную бутылку, неторопливо встал, так же неспешно, словно прогуливаясь по прекрасной тенистой аллее в саду, дошел до сцены и вылил содержимое бутыли на мечущегося и рычащего Романа, в котором уже не осталось почти ничего человеческого.
Роман зашипел и завыл, на его губах показалась пена. Благословленная вода действовала на него словно кислота.
— «Святой источник». И ваш день будет светлым, — театрально произнес Мельников, кажется, процитировав рекламу этой воды.
— Это что? Это по-настоящему?! — послышался чей-то крик.
Кажется, сейчас, когда все уже почти закончилось, студенты наконец начали понимать, что происходит что-то не то.
Преподаватели кольцом окружили Романа и вскоре увели его со сцены. Преподаватель факультатива по-прежнему казался не в себе, но уже не рычал, не сопротивлялся, голова его бессильно свешивалась на грудь.
Алиса бросилась к сцене.
«Пожалуйста, — мысленно молилась девушка, — пусть Юля окажется жива! Пусть она будет жива! Это самое главное! Пусть они встречаются с Олегом! Мне все равно! Лишь бы выжила!»
* * *
Олег был наготове и одновременно с Кришем попытался кинуться на сцену, когда Роман занес руку для удара. Но оба натолкнулись на невидимую преграду, а потом она пропала.
Удался ли план? Кажется, все же удался. Ритуал, очевидно, провалился. Но что с Юлей?! До нее удалось добраться не сразу — только когда увели Романа.
— Одержимый, — услышал Олег оброненную фразу.
И вправду, Роман выглядел так, как обычно описывают одержимых. Вот откуда нечеловеческая сила, безумные глаза и отвратительно пузырящаяся на губах пена.
— Что происходит?! Что с Романом! — Ника выскочила на сцену, пытаясь прорваться к режиссеру.
Ее ненавязчиво отстранили, успокаивая, увели куда-то.
— Боже мой! — бормотала Жанна, отошедшая от Тёмы, чтобы посмотреть, что случилось. — Да он одержимый! И я еще рекомендовала его в академию! Вот зачем он так сюда рвался! Кто бы мог подумать?! Но что же с Юлей?
Олег с Алисой подменили ритуальный кинжал его точно выкованной копией — с тупым концом, к тому же лезвие должно было частично уходить в рукоять. Но все же сила демона оказалась такой чудовищной, что даже этот бутафорский кинжал ранил девушку, и на груди Юли расплывалось большое кровавое пятно.
Они не предусмотрели такого поворота событий! Они оказались слишком самонадеянны! Что же делать? Волков точно знал, что никогда не простит себе, если с Юлей случится что-то плохое. Она очень дорога ему… как подруга, к которой он успел привязаться во время пережитых совместно испытаний, как товарищ, на плечо которого всегда можно опереться. Весь мир рухнет, если она умерла. Умерла по его недосмотру, по его вине!
Он, не помня себя, упал перед девушкой на колени. Ее лицо казалось серебряной маской — безжизненное, с белоснежной кожей, прекрасно-застывшее, как произведение искусства. Юная Джульетта — слишком красивая для нашей серой жизни.
— Юля! Ты слышишь меня? Юля! Вернись! Ты нужна нам! — Олег бормотал какие-то глупости, стискивал руку девушки…
И она вдруг едва заметно вздохнула.
Жива!
Ранена, но живая! Это была самая замечательная новость, которую Олег когда-нибудь получал!
Над Юлей склонилась руководитель ее семинара и, наложив руки на рану, что-то зашептала.
Все в порядке… Девушка будет жить. Будет жить и своей красотой делать наш мир немного ярче, немного многоцветнее. Шекспир был не прав: Джульетта должна выжить. Хорошо, когда события порой развиваются не по классическому сценарию.
А Юля выживет. Она сильная, и она справится, теперь Олег был в этом уверен.
— Что с ней? — к нему подбежала Алиса, тоже такая бледная, словно это она пролежала ближайшие десять минут без сознания, на грани жизни и смерти.
— Жива, — ответил Волков.
И Алиса вдруг обняла его и, уткнувшись в плечо, заплакала — от облегчения после чудовищного нервного напряжения, которое испытывали все участники этой ужасной премьеры.
Он чувствовал тепло ее слез, прикосновение хрупкого девичьего тела, и от этого вся та ледяная стена, что уже долгое время была между ними, стремительно таяла. Вот она превратилась в тоненькую-тоненькую льдинку, а потом и вовсе исчезла, оставив на плече Олега влажный след… растаявшего льда… светлых слез…
Волков боялся даже пошевелиться, чтобы не тревожить девушку. Если бы только можно было стоять вот так целую вечность, оберегая Алису ото всех опасностей и невзгод.
Но вот девушка затихла, а потом отпрянула, смущенная собственным поступком.
— Я пойду пока, — сказала она нерешительно, не глядя на Олега.
— Конечно. — Он не стал ее удерживать. Похоже, они оба слишком много пережили и обоим требовалось немного побыть в одиночестве.
Юлю уже унесли. Ее рана закрылась, и девушка теперь спокойно спала. Это хорошо — сон исцеляет.
Олег сделал шаг, но почувствовал, что ноги почти не держат, и опустился на сцену, обняв рукой одно колено.
Он сидел, привалившись спиной к декорации, изображающей фамильный склеп Капулетти, едва не ставший местом самой настоящей, непридуманной трагедии. Смотрел на опустевший зрительный зал и думал, что наша жизнь и вправду театр, а мы — актеры. Но плох тот актер, который подчиняется судьбе. Нужно уметь выходить за рамки собственной роли, нужно дерзать, смотреть в небо, а не на землю, боясь сделать новый шаг. Бороться, рисковать и не сдаваться даже в самых безнадежных, самых отчаянных ситуациях. Жизнь — драгоценный дар, но этим даром нужно еще уметь распорядиться.
Чуть скрипнул пол. Кто-то подошел и сел рядом. Олег нехотя повернул голову и увидел профессора Мельникова.
— Я же говорил, что у некоторых студентов просто патологическая способность попадать во всякие истории, — заметил преподаватель теории знаний, тоже глядя в пустой зал.
Олег пожал плечами. Если это упрек, возразить тут нечего.
— У меня что-то не складывается, — продолжал Вадим Петрович. — Скажи, Волков, Юля — это…
— Это Джульетта. Та самая Джульетта из пьесы Шекспира, — ответил Олег. — Я не знаю, как такое возможно. Но она и Роман Антонович — литературные герои.
— Такое может быть, — кивнул Мельников. — Есть книги, настолько достоверные и значимые, что их герои существуют в некоем своем измерении. Там Ромео не мог быть счастлив с Джульеттой и тогда заключил сделку с демоном… Изменить сюжет шекспировской пьесы невозможно, но у нас, в нашей человеческой реальности, случаются всякие чудеса, поэтому души вечных влюбленных попали сюда, возродившись в новых телах. Они уже возрождались на этой земле, но тогда инициатам удалось предотвратить их встречу, в наших архивах есть записи. Увы, всё сегодняшнее представление было необходимо для того, чтобы разорвать замкнутый круг.
— Джульетта уже не любила Ромео? — уточнил Олег.
— Такое тоже бывает, — согласился Вадим Петрович. — Не хочу портить романтику, но и он, скорее всего, уже ее не любил. Иначе не пошел бы против ее воли, против ее чувств. Ромео испытывал в ней патологическую необходимость, да и не мог не добиваться ее хотя бы в рамках сделки. Понимаешь, Волков, однажды сделанная ошибка порой влечет за собой самые ужасные последствия, когда изменить что-либо становится уже невозможно.
— Я понимаю, — согласился Олег, — но все равно нельзя опускать руки. Нужно бороться!
— И в этом ты прав. — Вадим Петрович задумчиво кивнул. — Ты знал, что ритуал должен состояться на премьере, и подменил нож, ведь так?
— Так.
— И молодец. Если бы не ты, мы бы потеряли Юлю… Мне горько это признавать, но от фактов не отвернешься, ты действовал гораздо лучше некоторых наших преподавателей, которые, казалось бы, должны иметь большую мудрость или хотя бы банальный опыт… Эта операция была возложена на Криша, и он, к сожалению, не все рассчитал, не справился.
— Но почему?
— Криш, собираясь поймать демона, не принял во внимание, что демон не ограничится символическим жертвоприношением. Не знаю, рассказывал ли он вам теорию о том, что не нужно проливать всю кровь, достаточно и капли. На этот раз демон, вселившийся в тело Романа Антоновича, не желал довольствоваться полумерами. Он убил бы Юлю, чтобы забрать и ее душу. Ромео провели, словно ребенка. Он поддался соблазну и попал в дьявольский капкан, за что и ответит… Даже мы не можем отменить его сделку. Нам, и прежде всего тебе, удалось спасти Джульетту. Вернее, даже Юлю, потому что сейчас я бы называл ее именно так… А Ромео… Ромео должен умереть. Кто-то всегда умирает…
Олег кивнул.
— А что будет с Кришем? — спросил он потом.
— Выговор, — пожал плечами Мельников. — Причин для отстранения от дел пока что нет, однако на заметку его ошибку, конечно, возьмут.
Некоторое время они с профессором сидели молча, потом Мельников встал и старательно отряхнул, как всегда, безупречный костюм.
— Вот досада. Курить хочется, а ведь давно уже бросил, — пожаловался профессор. — Пойду пройдусь, это помогает.
И Олег снова остался один.
