Глава пятая,
в которой Мурзик рассказывает свою историю, а Карлуша кукарекает
Во дворе творилось нечто странное. Мурзик жадно грыз траву, издавая урчащие звуки, злая, голодная Карлуша летала над бедным котом, отчаянно каркая, а Банечка, схватившись за живот, хохотала.
– Лёшик, иди сюда! – первой увидела человечка мышка. – Тут такое… такое… Ой, дай отдышусь!
– Не понимаю, что смешного! Кар! – недовольно отозвалась ворона. – Мало он свои сосиски уплетает, так теперь и до нашей еды добрался. А если он начнёт есть ягоды и всё, что во дворе найдёт, чем я буду питаться? – и в глазах Карлуши блеснули слёзы.
– Не пойму, что со мной такое творится, – пожаловался Мурзик. – Сосисок не хочется. И колбаски не хочется. Даже рыбки и то не хочется. А вот травки да морковки…
– Морковки, ха-ха-ха, – снова закатилась со смеху Банечка.
– Да, Лёшик, он слопал огромную морковь! Я специально её принесла из парка, думала, тут на всех разделим! Обжора! Кар! И так круглый, как мяч, – куда ему ещё есть? – прокаркала ворона.
– Друзья, оставьте в покое Мурзика! Не обижайся, Карлуша, мы найдём тебе ещё морковку. Я попрошу её у Стасеньки специально для тебя! – пообещал Лёшиков.
– У Стасеньки? – хором произнесли все и изумлённо уставились на человечка. Мурзик даже жевать перестал, а Карлуша и Банечка разом забыли про прожорливого кота.
– Да, я подружился с Стасенькой и обязательно познакомлю вас с ней, – скромно сказал Лёшик.
– Очень надо! Я и так знаком! – пробурчал Мурзик, но ворона и мышка всё же заинтересовались словами человечка.
– Это было бы здорово! А нельзя попросить у неё для меня кусочек сыра? – пропищала Банечка. – А то здешние хозяева такие чистоплотные, что иной раз лишней крошки не найдёшь…
– Кстати, я тоже сыр люблю, – произнесла ворона. – Могу принять вместо морковки.
– Я обязательно попрошу Стасю, ну а сейчас я пойду к себе, пора бы поспать, – Лёшик сладко зевнул.
– Да, поспать было бы неплохо, – подхватил кот и медленной походкой направился к дому. Банечка нырнула под крылечко, где через щель добралась до подвала, а Карлуша покаркала ещё немного и, отрепетировав парочку новых песен, довольная, села на ветку дерева.
Уже в подвале Лёшиков рассказал Банечке всё, что произошло за этот вечер. А позже, лёжа в своей кроватке, он думал о девочке с русой косой и печальными голубыми глазами, о том, как многого она лишена. Бедняжка не видит солнца, неба, белого снега и зелени садов, ярких красок цветов и причудливых волн моря… Маленький человечек закрыл глаза и попытался представить себе, как он сам жил бы в такой темноте. Но мрак напугал его, и сердце сжалось. Почему всё так неправильно устроено в мире, почему одним дано счастье видеть, а другие этого лишены?.. С этими грустными мыслями Лёшиков и уснул.
Утром, едва он проснулся, услышал, что его зовут.
– Лёшик! Ты тут? Иди сюда! – кричала Стасенька.
Непривычно и радостно было знать, что он нужен людям, и Лёшиков, молниеносно умывшись и одевшись, помчался на зов. Войдя на кухню, он увидел сидящую за завтраком девочку. Рядом с ней на соседнем стуле восседал Мурзик, которого Стася ласково уговаривала съесть кусочек рыбки.
– Ну, Мурзенька, ты же всегда любил кушать из моих рук рыбку! Попробуй, пожалуйста, это очень вкусно.
Кот ласково мурлыкал, тёрся о руку девочки, но от лакомства вежливо отворачивался.
«Как же я забыл, что Мурзик заколдован! А может, не заколдован? Может, и правда приболел?» – вдруг промелькнуло в голове у Лёшикова, и он густо покраснел.
– Это ты, Лёшик? – спросила девочка, каким-то чудом почувствовав его присутствие. – Что-то странное происходит с нашим Мурзиком, он почему-то отказывается от завтрака.
– Не переживай, Стасенька. Я думаю, это временное явление, – пробормотал Лёшиков и тут же вспомнил о чём-то важном. – А что, врач, о котором вчера говорила бабушка, уже приехал?
– Да, и даже осмотрел меня, как всегда. Пойдём на улицу, сегодня такая погода хорошая!
Лёшиков охотно согласился, тем более со двора уже раздавалось приветственное карканье Карлуши:
– Вот и солнышко взошло! Кар-кар-кар, как хорошо! Я нашла кусочек хлебца, и теперь он греет сердце! Кар! Кар!
Засмеявшись, Лёшик вприпрыжку помчался впереди Стаси в прихожую. Но вдруг девочка остановилась. Из гостиной доносились голоса бабушки и врача.
– К сожалению, мой сегодняшний осмотр ничего нового не дал, – объяснял доктор. – Я полагаю, исправить положение уже невозможно, как бы мы ни хотели этого. Очень уж странная у вашей девочки болезнь. Мы испробовали все известные науке средства, но улучшение так и не наступило. И нам с вами, видимо, придётся смириться. Девочка никогда не будет видеть.
Услышав слова врача, Лёшиков поглядел на Стасю и заметил, как сильно она расстроилась. По щекам Стасеньки потекли слёзы.
– Ну, не плачь, не плачь! Я уверен, мы найдём выход, – пробормотал он, едва не плача сам.
От боли и беспомощности у Лёшика сжалось сердце. Какое страшное слово – «никогда»!.. Ему впервые захотелось стать большим и сильным, чтобы помочь девочке. Но как это сделать, человечек не знал. В тот день он так и не увидел Карлушу и Мурзика – всё время провёл в подвале, размышляя о том, как же помочь Стасе. В конце концов Лёшиков решил изучить все медицинские книги, чтобы стать врачом и попытаться вылечить девочку.
А на следующее утро он проснулся оттого, что услышал недовольное урчание Мурзика. Выйдя на крыльцо, Лёшик обнаружил кота, пытающегося отобрать из цепких лапок вороны капустный лист.
– Отдай лист, кому говорю! – требовал Мурзик.
– Не отдам! Иди ешь печёнку или рыбу! Не могу смотреть, как разлагается твой мозг! – каркала птица.
– Я не хочу печёнку! Я не хочу ни мяса, ни рыбы. Капустки бы, огурчика, морковки, яблочка!.. – мечтательно вздохнул кот.
– А ты температуру мерил? – озадаченно спросила его Банечка, которая примостилась тут же, на крылечке.
– Я давно заметила, что он болен! Ещё когда он чуть меня не проглотил, кар! Половину моих чудных пёрышков выщипал! Виданное ли это дело: кот – и ест морковку?!
– Да понимаю я всё, самому стыдно! А что подумает кошка Муся? – и, к удивлению Лёшика и всех остальных, Мурзик вдруг покраснел так, что это стало заметно даже через шерсть. – Что же это такое со мной, а? Неужели я превращаюсь в травоядного кота?
– Я давно это поняла. Вспомни мою песенку! Кар-кха, – откашлялась ворона, гордо вскинула голову и запела: – Мурзик травоядным стал, и морковку…
– Тише ты! – перебил её Мурзик. – Не кричи, а то Муся точно услышит, вот позору-то будет!
– Ладно тебе, Мурзик, – поддержал кота Лёшик, – не переживай ты так, травоядные коты тоже бывают…
– Ага, – подтвердила Банечка. – Мне мама рассказывала, пятьдесят лет назад тут с одним котом приключилась история…
– Что такое приключилось? – заинтересовалась Карлуша.
– Меня не интересует, что случилось пятьдесят лет назад! Я хочу быть обычным котом, как все! – грустно заявил Мурзик и, резко выхватив из лап Карлуши лист капусты, с аппетитом набросился на него.
– Да уж! – в очередной раз удивилась птица, Банечка снова хихикнула, а Лёшик не на шутку призадумался. Магия действует, он теперь в этом точно уверен! Ведь это он позавчера в библиотеке внушил коту, что теперь тот травоядный и больше никогда не будет есть мясо и рыбу. Вот это да! Вот это фикусы-фокусы…
Но радость длилась недолго, ведь позавчера Лёшик отложил эту загадочную книгу в сторону. А вдруг он её больше не найдёт? Что тогда станет с Мурзиком? Надо срочно отыскать волшебную книгу. И, недолго думая, человечек направился к дому.
Книга, как и прежде, стояла на одной из полок. По обыкновению скинув том вниз, Лёшик углубился в чтение и так зачитался, что даже не заметил, как в библиотеку вошёл Мурзик.
– Ты опять тут? – промурлыкал кот и, подтачивая о мягкий ковёр коготочки, улёгся рядом. – Вот смотрю я на тебя и думаю: неужели нет у тебя более серьёзных дел, чем странички перелистывать? И что ты там находишь? Ладно бы ещё рисунки были или картинки всякие…
– Что ты, Мурзик! Знаешь, сколько я нового и интересного узнаю, читая книги!
– Новое, интересное… – промурлыкал кот. – Побеседовал бы лучше со мной. Я ведь столько разных историй знаю! Вот и будет тебе новое. А вот, к примеру, – оживился вдруг кот, сверкая глазами, – знаешь ли ты, откуда в нашей прихожей взялся старый башмак?
– Мне это неинтересно, – не глядя на кота, произнес Лёшик.
– А ты послушай, я тебе расскажу.
И Мурзик уселся перед маленьким человечком, свернул хвост калачиком и начал свой рассказ.
– Как-то раз к нам пришёл садовник. И в ведре с сухими обрезанными ветками принёс старый башмак. Садовник долго расспрашивал бабушку, кто бы мог потерять обувку, но так и не получил ответа. Вот он и оставил башмак в прихожей, сказав: «Пусть полежит здесь, найдётся хозяин – столько радости будет!» Ну, разве найдёшь ты такую историю в книге?! А вот и ещё одна – про шнурок, привязанный к перилам в прихожей…
– Хватит, довольно! – взмолился Лёшиков. – Умоляю тебя, Мурзик, посиди спокойно. Или полежи, отдохни, только не мешай мне читать.
– Вот увидишь, ты когда-нибудь задохнёшься от книжной пыли, – с обидой в голосе произнёс кот, но потом заботливо добавил: – Я же для тебя стараюсь, чтоб ты расширил свой кругозор и узнал хоть что-нибудь по-настоящему жизненное. Послушай хотя бы про меня, мур-мур. Ты знаешь, как я появился в этом доме?
– Нет, не знаю, – Лёшик понял, что самое лучшее, что он может сейчас сделать, – это выслушать кота, и потому он оторвался от книги и сосредоточенно взглянул на Мурзика.
– Я слышал, как бабушка рассказывала соседке, что взяли они меня для того, чтобы попытаться помочь Стасе. Когда девочка начала терять зрение, родители стали обращаться к различным врачам и профессорам. И вот один врач посоветовал завести дома животное, желательно пушистого кота. – Мурзик окинул одобрительным взглядом свою густую шерсть и продолжил: – Как раз в это время в семье их хороших друзей окотилась кошка – моя мама. Нас родилось шестеро. Но так как моя мама – первая красавица, победительница нескольких конкурсов красоты, как и папа, король кошачьих выставок, то моих братьев и сестёр быстро разобрали. Остался только один я, и то из-за этого пятна, – Мурзик лениво перекатился на спину, оголив свой пушистый животик, и Лёшик заметил яркое коричневое пятно, выделявшееся в рыжеватой шерсти животного.
– И что, из-за этого маленького пятнышка тебя не хотел никто брать? – удивился человечек.
– Да, оно мне подпортило всю карьеру, – огорчённо ответил кот. – И откуда только оно взялось, это пятно? Я поначалу сильно горевал, но всё оказалось очень даже хорошо. Мою фотографию разместили в газете над объявлением о продаже, и родители Стасеньки меня заметили. Привезли сюда, стали сытно кормить и много гладить, и сейчас я думаю, эта участь всё же лучше, чем скитаться по выставкам. Там и в еде ограничивают, и бегать заставляют. А тут – не жизнь, а малина. Пей – не хочу, ешь – не хочу, играй – не хочу!
– Да уж, кар-кар! Если бы «не хочу», ты бы не был таким круглым. В том-то и беда, что ты всего хочешь – и есть, и пить! – прокаркарала ворона, присевшая на подоконник. – Хорошо, что ты стал травоядным, может, похудеешь! Кстати, я теперь тоже знаю историю, которая случилась здесь пятьдесят лет назад. Так вот, пятьдесят лет назад жил один глупый кот…
Вымолвив эту фразу, Карлуша бросила выразительный взгляд на Мурзика. А тот, зевнув, точно говоря, что уж его-то никто не может обвинить в глупости, выжидающе уставился на ворону. Карлуша выдержала длинную паузу и продолжала, прохаживаясь по подоконнику:
– Так вот, этот глупый кот так любил поесть и так жадно поглощал свою еду, что однажды подавился рыбной косточкой. И хозяйке даже пришлось вызывать на помощь ветеринара. Надо сказать, что врачу пришлось долго трудиться, чтобы извлечь кость из горла жадного кота. После этого случая тот перешёл исключительно на зелень, предпочитая не связываться больше ни с рыбой, ни с мясом – совсем как ты, Мурзик. И представьте себе: без привычной еды он стал ещё глупее и ленивее, чем был раньше, и целыми днями спал на своей мягкой подстилке. Мыши в доме так разгулялись, что хозяйка выгнала кота вон. Вот такая печальная, но поучительная история… Это может случиться и с тобой, Мурзик, если к твоей глупости прибавится вегетарианство. Послушайте про это мою песенку: «Он мясо отказался есть, и ум его совсем исчез! Кар! Кар!»…
– Умоляю, дайте мне почитать! – застонал Лёшиков, перебивая Карлушу. Конечно, это было невежливо, но его терпение уже истощилось. – Я с вами с ума сойду!
– Сойдёшь, сойдёшь! Да если бы не мы, ты бы давно с ума сошёл от скуки! – обиделась Карлуша и мимолётом заглянула в книгу. – Читаешь всякую ерунду! Какие-то птички в клетках… Безобразие! Ненавижу такую жестокость!
Лёшик поглядел на раскрытую страницу. На картинке были изображены крохотные птички в клетках. «Что-то очень знакомое, – подумал Лёшиков, нахмурив брови. – Где я это видел?» Однако, как ни старался, так ничего и не вспомнил. И тогда он вопросительно поднял глаза на ворону.
– Послушай, Карлуша, ты такая мудрая, ты много летаешь по окрестностям и много видишь…
– Что правда, то правда, – гордо подняв голову, с достоинством подтвердила ворона.
– Тогда скажи, ты где-нибудь уже видела таких птичек?
– Конечно же! В соседнем доме живёт такая птичка по имени Чубзик. Она совсем маленькая по сравнению со мной и довольно пушистая. Иногда она пытается разговаривать, как люди, или лает собакой, или поёт… Однажды она спела удивительную песенку, сейчас вспомню. Кажется, там было что-то типа «Вовка дурак»…
– Так это же попугай! – насмешливо фыркнул Мурзик. – Тоже мне – мудрая и всезнающая. Попугаев даже я знаю.
– Нет, эти птички не похожи на попугая, – задумчиво покачал головой Лёшиков. – Вы только посмотрите на картинку: они совсем маленькие и выглядят совершенно иначе.
– Как-то раз, когда я только-только поселился в этом доме, я убежал за забор и решил прогуляться и, может быть, найти что-нибудь вкусненького, колбаски или сосисок, мур, – начал рассказывать Мурзик, но ворона его перебила:
– Тоже мне, нашёл что искать на улице. Как же, как же, прямо так и ждут там тебя.
– Дай рассказать, Карлуша! Ну так вот. Я проходил мимо одного дома и увидел, как большой человек поместил кота в клетку. Я тогда очень испугался и побежал обратно.
– В клетку? – заинтересовалась птица. – Интересно, зачем они его туда посадили? Может, быть, этот кот в чём-то провинился…
– Да, он громко пел по ночам! – съехидничал Мурзик.
Слушая их разговор, Лёшик не удержался от улыбки.
– Не волнуйся, Мурзик, даже если бы кто и захотел поместить тебя в клетку, у него бы не получилось – очень уж ты круглый. Боюсь, таких больших клеток не бывает.
– А вдруг бывает? – не унималась Карлуша. – Представляете, сейчас войдут в эту комнату, поймают нашего Мурзика и унесут куда-нибудь, где никогда не бывает сосисок и… и морковки.
В это время из коридора действительно донеслись звуки шагов, и Мурзик от страха съёжился, поджал лапы и зажмурил глаза. Дверь заскрипела, и в библиотеке, к облегчению кота, появилась Стасенька.
– Здесь есть кто-нибудь? – окликнула девочка.
Ей никто не ответил. Мурзик был просто не в состоянии издать ни звука, Карлуша притаилась за окном, а Лёшик еле сдерживался от смеха. Девочка, пройдя в комнату, направилась к креслу и, услышав шорох, уже настойчивей спросила:
– Кто здесь? Лёшиков, Мурзик, это вы?
– Да, да, я, и со мной Мурзик, – отозвался маленький человечек. Оставив книгу, он поспешил к креслу, в которое усаживалась Стасенька. А кот приблизился к девочке, как бы желая засвидетельствовать ей своё почтение, потёрся об её ногу и отошёл в сторону. Никогда он ещё не был так рад хозяйке, и сейчас, после пережитого потрясения, Мурзик подумал, что самое лучшее теперь – это поспать.
– Где же ты, Лёшиков? – звонко и ласково позвала ещё раз Анастасия.
– Я здесь, я совсем близко, – раздался рядом с ней его голосок.
– Я так рада тебя снова слышать, – проговорила Стася. – Ты и представить себе не можешь, как рада. Как прошло у тебя то время, что мы не виделись, что новенького приключилось в твоей жизни?
И Лёшиков рассказал ей о вегетарианских приключениях Мурзика, о недавнем разговоре с Карлушей и о прочих событиях дня.
– Значит, ты понимаешь язык птиц и зверей? – удивлённо воскликнула Стасенька. – И можешь разговаривать с котом, вороной и всеми прочими обитателями нашего дома и сада? А что ты сделал, чтобы научиться этому?
– Да ничего особенного, – в свою очередь удивился Лёшик. – Это умение живёт во мне с самого рождения, и я даже не задумывался о том, что вы, люди, не понимаете языка зверей и птиц. Неужели ты не догадываешься, что хочет сказать Мурзик, когда мурлыкает, или мышка, когда пищит?
– Что ты, я и разбираться не стану, что она хочет мне этим сказать! – испугалась Стасенька. – Ты знаешь, я страшно боюсь мышей. Я боюсь наступить на мышку в темноте или услышать её пронзительный писк… По-моему, мыши вообще – довольно неприятные создания.
– А я вот дружу с одной, – сказал Лёшиков. – Её зовут Банечка.
– Банечка… Какое чудесное имя! Никогда бы не подумала, что так могут звать мышку.
– А я не припомню ни одного случая, – продолжал маленький человечек, – чтобы Банечка пронзительно пищала или бросалась людям под ноги в темноте. Наверное, это делают какие-то невоспитанные и глупые мыши. А Банечка – совсем другое дело. Вот недавно мы с ней помогали Мурзику избавиться от занозы в лапе.
– Как? Мышь помогала коту избавиться от занозы? – не удержалась от смеха Анастасия.
– Ну да, мы с ней вместе вытаскивали огромный шип розы из лапы бедного кота. Мурзик, правда, тоже поначалу не верил в добрые намерения Банечки. Ему казалось, что над ним станут смеяться, если он примет помощь от мыши. Но потом всё-таки согласился, и теперь они подружились.
– Интересные тут у нас вещи происходят. А мы, люди, ни о чём и не догадываемся. Это же подумать только: Мурзик – и мыши!
Услышав своё имя, уже задремавший кот приоткрыл один глаз, пробормотал сквозь сон: «Что-что?.. Мурзик, мыши… Главное, что нет клетки…» – и снова провалился в сладкую дрёму. А Стася, чтобы увести разговор в сторону от мышей, которых она действительно очень боялась, стала расспрашивать Лёшика, кто его родители и где они живут.
– Не знаю, Стасенька, – грустно ответил ей маленький человечек. – Думаю, что, как и у тебя, как и у всех людей на свете, родители у меня были. Но где они сейчас, я не знаю. Сколько себя помню, я всегда жил один. Порой мне снятся странные сны. Иногда страшные – про зловещий заброшенный дом, весь заросший паутиной. Иногда хорошие. Вот совсем недавно приснилась девочка, такая же крохотная, как я, и почему-то очень знакомая. Но сколько я ни пытался, так и не вспомнил, кто она. Жаль, что этот сон мне больше не снится… – Лёшик немного помолчал и добавил: – А ещё у меня есть вот этот крохотный амулетик. Наверное, он достался мне от моих родителей…
С этими словами малыш подошёл к девочке поближе и вложил ей в протянутую руку сиреневый камушек с рисунком-жучком. Подержав его в теплой ладошке, Стася тихо, как бы про себя, произнесла: «Как жаль, что я никогда-никогда не смогу увидеть твой амулет…» И, немного помедлив, вернула камушек Лёшику и уже громко продолжала:
– Но ты ведь не можешь всегда быть один. Наверное, у тебя много друзей?
– Конечно же, у меня есть друзья. Например, семейство мышей из соседнего дома, и особенно Банечка, о которой ты уже знаешь и которая живёт тут, в подвале. Кот Мурзик, ворона Карлуша, – перечислял Лёшик, загибая свои крохотные пальчики.
– Неужели и эта дико кричащая за окном ворона – твой друг?
Лёшиков с виноватым видом посмотрел на нахохлившуюся ворону, которая всё это время с любопытством слушала их беседу, и попытался оправдать её в Стасиных глазах.
– Не такая уж она и крикливая. Просто она учится петь и, кстати, сочиняет неплохие стишки. Правда, Карлуша?
– Кар-кар, я – птица хоть куда… Умна, красива и скромна! – прокаркала та в ответ.
– Ой, она слышала, как я её назвала крикливой, – воскликнула Стасенька и покраснела. – Извините меня, уважаемая госпожа Карлуша, я не знала, что это вы так поёте. И не подумала, что вы понимаете язык людей и моё замечание вас обидит…
– Ничего страшного, не переживай, – успокоил девочку Лёшик. – Карлуша очень добрая, а ещё мудрая. Вот недавно она мне рассказала очень интересную историю про кота, подавившегося рыбной костью, – не удержался, чтобы не съехидничать, Лёшиков и насмешливо посмотрел на ворону, а затем на Мурзика.
– А чем вы занимались, когда я пришла в библиотеку? – полюбопытствовала Анастасия.
– Как обычно – я читал, а Карлуша болтала с Мурзиком… Кстати, я нашёл потрясающую книгу, в которой описываются всякие фокусы и магические шалости. И, скажу тебе честно, одну из таких шалостей я уже сотворил… – Лёшиков вскарабкался по шторке на подоконник, подошёл ближе к сидящей в кресле Стасеньке и прошептал ей на ушко: – Я внушил Мурзику, что он – травоядный кот.
– Так вот в чём дело! – удивилась девочка.
– Да, – Лёшиков скромно шаркнул ножкой. – Хочешь, мы вместе попробуем сотворить какую-нибудь магическую шалость?
– Конечно! – от радости девочка даже в ладоши захлопала, но потом, немного подумав, спросила: – Только как я смогу понять, что эта шалость совершилась?
– А мы придумаем что-нибудь такое, что можно услышать… Кстати, у меня есть идея! – и Лёшик зашептал Стасеньке на ушко: – Давай попробуем сделать так, чтобы Карлуша запела петухом.
– Давай, давай, – не сдержав радости, восторженно закричала Стасенька.
– Что такое, кар-кар? – удивилась ворона, услышав смех. – Отчего вы веселитесь?
– Всё в порядке, Карлуша. Мы просто так, – отмахнулся Лёшик и начал читать свои заклинания. Ему было приятно, что он смог развеселить девочку.
Лёшиков произнёс магические слова, замахал руками и, слегка повернувшись в сторону Карлуши, добавил так, чтобы его слышала только Стася:
– Ты, Карлуша, должна всякий раз, как только захочешь произнести свое «кар», прокричать: «Ку-ка-ре-ку»!
В ожидании чуда девочка замерла. Наступила тишина, и ворона снова почувствовала что-то неладное. Переводя взгляд с одного заговорщика на другого, она сверкала своими глазами-бусинками, крутила головой и молчала. Наконец её терпение лопнуло.
– Что такое? Почему вы не смеётесь? – ворона хотела прокаркать и открыла было клюв, но у неё неожиданно вырвалось: – Ку-ка-ре-ку!
От удивления, страха и неожиданности Карлуша вытаращила глаза и чуть не свалилась с подоконника. Обретя равновесие, она так и осталась сидеть с открытым клювом и широко распахнутыми глазами. А Лёшиков, не давая ей опомниться, как ни в чём не бывало попросил:
– Карлуша, спой нам какую-нибудь песенку, пожалуйста.
Птица мгновенно забыла о своём неудачном «кар» и очень обрадовалась, что ей наконец-то уделили внимание. Немного поразмыслив, она решила спеть песенку про себя, любимую. Куплет начинался со слов: «Нет кар-кар-Карлуши краше, нет, кар-кар её милей! Лапки длиньше, чем у цапли, клюв у ястреба слабей…» Набрав в грудь воздуха, ворона гордо вскинула голову, открыла рот и… запела:
– Ку-ка-ре-ку, ку-ка-ре-ку, ку-ка-ре-ку, ку-ка-ре-ку…
От стыда бедная птица прикрыла клюв крылом и уставилась на своё отражение в оконном стекле.
«Может быть, я превратилась в петуха?» – мелькнуло у неё в голове. Однако отражение в стекле было привычным…
Услышав необычные звуки в комнате, проснулся и Мурзик. Он встал, потянулся и, ничего не понимая, уставился на ворону. Теперь, когда бедняжка пыталась сказать «кар», у неё неизменно получалось «ку-ка-ре-ку». Карлуша выглядела ужасно испуганной, с недоумением смотрела то на Лёшика, то на Стасеньку, улыбающуюся в своём кресле, и повторяла:
– Ку-ка-ре-ку, что же это со мной, ку-ка-ре-ку? Я ведь никогда не обижала петухов и кур, никогда не кусала их и не царапала, как некоторые… Зерно у них, правда, таскала, но ведь не очень много, и им оставалось достаточно, чтобы пообедать. Но больше я и этого делать никогда не буду, только помогите мне, ку-ка-ре-ку! Помогите! Не хочу разговаривать, как петухи, не хочу!
Стасенька смеялась громко, как никогда, хлопала в ладоши и повторяла:
– Надо же, получилось! Как это здорово, как здорово! Вот так чудеса!
– Ничего не понимаю, – требовательно промяукал Мурзик, которому было совсем не до веселья. – Лёшиков, объясни, что случилось, пока я спал? Карлуша не может кукарекать петухом, не должна!
– Как это не может? А что она делает, по-твоему? – сквозь смех спросил человечек.
На шум и хохот в библиотеку прибежала Банечка. Увидев кукарекающую ворону, она так и присела на задние лапки.
– Пи-пи-пи, это просто невероятно! Это сумасшедший дом какой-то, в котором коты едят морковку, а вороны кукарекают, – пропищала мышка. – Просто не верится глазам и ушам. Лёшиков, что здесь происходит?
– Подождите, подождите-ка, – окончательно проснулся Мурзик, – кажется, сквозь сон я слышал какие-то странные слова. Что-то типа «кумкалес, эмендзикум, магбери, пантерум, кукарекитус…». А потом ты, Лёшик, велел: «Ты должна кричать «ку-ка-ре-ку»…
– Кукареку! – всё ещё пыталась справиться с собой Карлуша. – Ку-ка-ре-ку!
– Хи-хи-хи! Пи-пи-пи! – засмеялась Банечка.
– Так вот, значит, кому я обязан своей неожиданной любовью к морковке! Вот кто тут с нами шутки шутит… – обиделся кот.
Лёшик хотел сказать что-то в своё оправдание, но Стасенька вдруг перестала смеяться и произнесла:
– Хоть мне и было смешно, но всё-таки жаль бедную Карлушу. Давай вернём ей способность каркать.
– Вот-вот, Лёшиков, – подхватил Мурзик, – говоришь, что мы все друзья, а сам делаешь с нами такое, что и во сне не приснится!..
Честно говоря, Лёшиков уже и сам подумал, что натворил что-то неладное, и, пока не поздно, надо бы всё исправить. Надо вернуть как было. Пусть Мурзик ест мясо и рыбу, а ворона каркает!
– Друзья, простите меня, – проговорил маленький человечек. – Я и вправду виноват перед вами. Должен признаться, что учусь волшебству, и вот для проверки своих способностей я и затеял все эти шутки. Только я не думал тогда, что могу вас этим обидеть. А с тобой, Мурзик, всё и вовсе вышло случайно; я и не представлял, что заклинание из волшебной книги сработает.
– Но ведь оно сработало, – вздохнул кот. – И теперь все надо мной смеются… Я требую: верни обратно все мои природные способности! И не только мне, но и Карлуше, мяяяууу – грозно мяукнул он на Лёшика, чего обычно не позволял себе.
А Карлуша между тем пребывала в состоянии транса. В голове её вертелись обрывки собственных песен, хотелось выкрикнуть что-то ну очень забавное, и в то же время мысль, что она вместо всего этого противно кукарекнет, не давала раскрыть клюв. Периодически шёпотом, чтоб никто не слышал, она пыталась что-то сказать, но всё равно слышала: «Ку-ка-ре-ку, ку-ка-ре-ку». Бедная Карлуша так расстроилась, что не прислушивалась к разговору друзей и не заметила, как Лёшик, привстав на цыпочки, проговорил странные слова: «Кумкалес, эмендзикум, магбери, пантерум, кукарекитус…»
А тем временем наш герой уже приступил к магическим действиям по возвращению природных способностей Мурзику и Карлуше. Он долго что-то шептал, крутил руками в разные стороны, водил головой туда и сюда и, наконец, устало присел на подлокотник кресла, ожидая результатов. В библиотеке воцарилась тишина.
– Надо, чтобы Карлуша что-нибудь сказала, – пропищала Банечка.
– Лёшик, попроси её о чём-нибудь! – подсказала Стасенька.
– Да, Карлуша, а что ты там говорила о своих перьях? Правда, что они с каждым днём становятся всё краше? – спросил птицу человечек.
Карлуша тут же забыла о своём несчастье и, гордо расправив крылья, прокричала:
– Разве ты не знал, что я среди птиц гожусь в королевы красоты? Жаль только, что у нас не устраивается этот конкурс, как среди котов, кар!
Услышав, что у неё получилось прокаркать, ворона едва не сошла с ума от счастья. Остальные тоже были довольны и громко похлопали Карлуше и Лёшику. Впрочем, Карлуша восприняла все аплодисменты на свой счёт и, довольная вниманием публики, принялась распевать свои любимые песни:
– Солнце встало, солнце село, кар-кар-кар. Я сегодня зёрна съела, кар-кар-кар.
– Ей-то хорошо, – проворчал Мурзик, которому пение Карлуши было явно не по душе, – в её случае сразу понятно, что она исцелилась. А вот я пока ещё ничего не чувствую.
– Не волнуйся, раз Карлуша каркает, как раньше, значит, и тебе скоро захочется рыбки, – утешил кота гордый своими чудесами Лёшик. И торжественно обратился к зверям: – Друзья, у меня всё получилось! Теперь я настоящий волшебник!
– А давай мы соседского кота сделаем облезлым, а то уж больно он пушистый и красивый, зазнаётся всё время и меня рыжим лентяем обзывает, – попросил вошедший в азарт Мурзик. – Сможешь?
– Смогу, теперь уже точно знаю, что смогу, – ответил Лёшиков. – Только вот вряд ли этот поступок будет лучше, чем тот, что я сотворил с тобой. Как ты думаешь, Мурзинька?
Кот задумчиво покрутил головой и, похоже, согласился с маленьким человечком.
– А давай тогда наволшебничаем целую гору сыра, и чтоб она сама пришла ко мне, – предложила Банечка.
– Думаешь, ты без неё умрёшь с голоду? Вон Стасенька даст тебе чего-нибудь, правда, Стасенька? Дашь сыра для Банечки?
– И для меня, – прокаркала Карлуша.
– И для вороны, – согласился Лёшик, – я обещал у тебя попросить.
– Конечно, дам, – пообещала девочка, которая почему-то стала грустной.
– Лёшиков, сделай меня первой красавицей во всём мире! Пусть крылья у меня будут блестящие, словно снег, глаза изумрудные и на клюве бантик, – попросила ворона.
– Вот бантик, пожалуйста, потуже, чтобы она петь не могла, – добавил Мурзик.
Ворона посмотрела на кота испепеляющим взглядом и гордо отвернулась.
Лёшик ждал, что скажет Стасенька – у кого, у кого, а у неё было гораздо больше причин попросить его волшебства. Но девочка молчала. И тогда он не выдержал и спросил сам:
– А ты? Ты ведь тоже можешь попросить всё, что тебе хочется. Хочешь вкусную конфету? Или огромного плюшевого мишку? Или целый тазик варенья? – Он так воодушевился, что готов был горы свернуть, лишь бы девочка улыбнулась и снова захлопала в ладоши.
– Нет, пожалуй, мне ничего не надо, – задумчиво ответила она. – Я не очень люблю волшебство. Знаешь, Лёшиков, я вспомнила сейчас одну колдунью, у неё такой хриплый голос и злое, сердитое лицо… Я её очень боюсь, – добавила Стасенька, и друзьям показалось, что в её незрячих глазах заблестели слёзы.
– Но почему ты решила, что эта женщина – колдунья? – спросил Лёшиков.
– А у неё получались все злые вещи, которые она задумывала. Она делала собак сердитыми, людей – грустными, а дом – холодным и тёмным. И ещё она хотела, чтоб все вокруг подчинялись только ей. Это моя родственница, мачеха моего папы.
– Но почему я её никогда не видел у нас в доме? – удивился маленький волшебник.
– Просто сюда она ещё не приезжала. А прежде мы жили в другом доме, вместе с ней, и тогда я старалась как можно реже выходить из своей комнаты. От папиной мачехи исходил такой холод, что летом хотелось надеть шубу…
– Расскажи мне об этой колдунье, – попросил Лёшик.
– Она живёт далеко отсюда, в нашем старом доме, на окраине города. Раньше это был красивый светлый особняк, рядом с которым раскинулся цветущий сад. Так мне рассказывал папа, ведь он вырос в этом доме. А потом мой дедушка женился на одной женщине, и, как только она поселилась в его доме, всё там словно померкло. Ты даже не представляешь, Лёшиков, как там мрачно и неуютно, даже играть не хочется. Когда мы жили в особняке, мои глаза ещё видели, и я помню тот дом. А потом я заболела, стала плохо видеть и внезапно ослепла. После этого мама с папой меня больше не берут с собой, когда едут куда-нибудь в гости. Но и сами они нечасто посещают бабушку Жиролу – так зовут папину мачеху, – а когда всё же заезжают к ней, то потом ещё долго бывают какие-то хмурые. Бабушка Нина говорит, что эта Жирола – точно колдунья, и моя слепота – её рук дело.
Стасенька замолчала. Всем вдруг стало грустно. Ворона притихла, Банечка от испуга забилась в угол комнаты, Мурзик насторожился. А Лёшиков задумался. Ему давно казалась странной Стасина слепота, а тот факт, что девочка, родившаяся с прекрасным зрением, вдруг ни с того ни с сего ослепла, казался ещё более подозрительным. После её рассказа он сердцем почувствовал, что здесь действительно кроется какая-то тайна. И поклялся себе во что бы то ни стало её разгадать и попытаться помочь Стасеньке. «Ах, как жаль, что я не сильный волшебник, а только ещё учусь, – подумал маленький человечек. – Но погодите: придёт день, и я сумею выполнить свою клятву».
