Глава шестая,
про маленькую, лохматую и ужасно голодную находку
«Карнамигус, музицирум, парэлиус», – бормотал Лёшик, изучая магическую книгу. За последние дни он всё свободное время проводил в библиотеке, читая главы одну за другой. Иногда в комнату забегал Мурзик, но кот, объевшийся куриной печёнки, тут же засыпал. Банечка, которую Стася щедро одарила сыром и сухарями, занималась тем, что складывала провизию в норке, а Карлуша, сидя на дереве, сочиняла стихи и песни. По ночам она облетала все окрестные дома, чтобы познакомить соседей с обновлённым репертуаром:
– Спите, люди! Спите, звери! Сладких снов вам посмотреть! Я сегодня прилетела, чтобы песню вам пропеть! Кар! Кар! Кар!
Лёшиков же, изучая магическую книгу, обнаружил: для того чтобы стать настоящим волшебником, надо изучить энциклопедию суеверий, тома предсказаний, которые были когда-то сделаны великими магами, словарь волшебных терминов и ещё целую кучу всяких других книг. А главными условиями успеха любого заклинания являются искренность желания, вера в то, что оно сбудется, а также сосредоточенность и сильная воля.
– Ну что ж, думаю, всё необходимое у меня есть, – рассуждал человечек. – Я уже испробовал свои силы на Мурзике и Карлуше, но неплохо бы ещё поупражняться и убедиться, что я всё делаю правильно. Но на ком?
И тут, словно по волшебству, ему представилась такая возможность.
Как-то раз в один из солнечных и жарких деньков все собрались в библиотеке. Стасенька играла на пианино, Банечка, облокотившись о ножку стула, слушала мелодичные звуки пьесы, Лёшик листал книгу, а Мурзик, мурлыкая, подпевал. Одна только Карлуша не присутствовала – она с ночи так напелась, что охрипла и к тому же очень устала. Поэтому, прикорнув на ветке дерева, ворона уже совсем было задремала, как вдруг услышала:
– Шшшш! Хрум-хрум!
Карлуша раскрыла глаза и поглядела вниз – прямо под деревом кто-то копошился в цветах.
«Ага! Опять этот оглоед Мурзик!» – подумала ворона и чуть не задохнулась от возмущения. Да и как тут было не возмущаться! Съел морковку – у неё, Карлуши, до сих пор слёзы проступают, когда она вспоминает об этом, – поел всю траву, теперь перекинулся на цветы!
– Думаешь, я тебя не вижу? Удрал из библиотеки и губишь живую природу? – изо всех сил прохрипела Карлуша, но Мурзик в ответ даже уха не показал из кустов.
– Ах, так? Ну, хорошо! – рассердилась птица и, прочистив горло, прохрипела: – Мурзик съел морковку, травку, а теперь цветы жуёт! Разве это – кар – нормально? Разве ест такое кот?
Окно библиотеки было приоткрыто, и Мурзик, который в это время мирно спал у ног Стасеньки, услышав песенку, резко открыл глаза. Его возмущению не было предела! Совсем Карлуша завралась! Мало она ему нервы трепала, так теперь на всю округу хрипит, будто он жуёт цветы! Что подумают соседские коты? А если вдруг услышит кошка Муся? Вскочив на лапы, Мурзик, не объясняя ничего Лёшику, Стасеньке и Банечке, которые на болтовню вороны не обратили никакого внимания, пулей вылетел из библиотеки.
Выбежав во двор, он прыгнул прямо на ворону, которая в это время летала над шуршащим кустом. Естественно, что такого огромного и толстого кота, как Мурзик, Карлуша не удержала в воздухе и грохнулась вместе с ним прямо в куст. Шипы вонзились Мурзику в живот, отчего он громко мяукнул и отскочил в сторону, а вот Карлуше повезло больше – она приземлилась на что-то мягкое и пушистое. Это что-то к тому же попискивало и даже поскуливало. Ворона открыла глаза и увидела перед собой большую лохматую голову с длинными ушами и крохотный чёрный носик размером с кожаную пуговицу. Пёсик – а это был, вне всяких сомнений, пёс – вскочил на лапы и прошмыгнул в глубь кустов, но Карлуша успела крикнуть:
– Даже не думай прятаться! А то такой шум подниму, что сбежится весь дом. А главное, появится наша огромная сторожевая собака, и тебе не поздоровится, – отведя взгляд, приврала она.
– А вот и неправда, – из-за кустов показались два блестящих глаза. – Нет тут у вас никакой собаки, я уже всё обнюхал. Пахнет только человеком, мышами, котом и этими – как их? – птицами.
– Обнюхал он, – насмешливо проворчала ворона, поднимаясь с земли и отряхивая пыльные крылышки. И уже грозно приказала: – А ну выходи! Нечего наши цветы жевать!
В это время к ней подошёл Мурзик, который уже успел вытащить из своего живота пару шипов и даже зализать раны.
– Ты что, совсем с ума сошёл? – накинулась на него Корлуша. – Кидаешься на умных птиц средь бела дня…
– А нечего про меня песни петь, тем более неправильные, – смущённо проворчал кот, не замечая щенка.
– С чего это они неправильные? – оскорбилась ворона.
Пёсик внимательно слушал спор птицы и кота, переводя взгляд с одного на другого.
– А с того неправильные, что всё там неправда! Не ел я никаких цветов, вот и всё! И вообще никто их не ел!
– А вот и правда! Он ел! – прокаркала Карлуша и указала крылом на притаившегося в кустах щенка.
Мурзик оглянулся и остолбенел от изумления, а пёс смущённо опустил голову и забормотал:
– Я совсем немножко… Я только попробовал… Вы… Вы простите, очень кушать хотелось…
– Пшшш! – зашипел на него наконец Мурзик, но Карлуша не обратила на кота никакого внимания.
– Ты что, голодный? – миролюбиво спросила она.
– Ну да, – вздохнул щенок. – Я ел последний раз… не помню когда… очень давно…
– Ну, это не беда, – захлопотала растроганная Карлуша и даже смахнула проступившую слезу, – сейчас мы всё организуем. У меня тут такие друзья в этом доме…
– Накормишь своей морковкой? Ну-ну, корми, мне здесь делать нечего, – потянулся Мурзик и пошел прочь.
– Стоять! – гаркнула Карлуша. – Если я сказала «друзья», значит, друзья! Мы все!
Однако при слове «друзья» щенок моментально спрятался в кусты, а Мурзик всё же скрылся в доме.
– Да ты не бойся, они все добрые! – не унималась Карлуша, обращаясь к собаке. – Я сейчас, я мигом. Ты тут побудь!
И она быстро подлетела к окну библиотеки, зашагала по подоконнику взад и вперёд и, напустив на себя важный вид, начала свою речь:
– Всё сидите, да? Всё разговоры разговариваете? А там, в саду, между прочим, на клумбе щенок с голоду умирает…
Взгляды всех присутствующих обратились к Карлуше, и на некоторое время в комнате воцарилось молчание.
– Какой ещё щенок, Карлуша? – опомнилась первой Банечка.
– Какой-какой, самый обыкновенный! Маленький такой, глупенький, немножко трусливый… и очень, очень одинокий и несчастный, – отчётливо произнесла ворона и снова смахнула слезу. Как раз в этот момент в библиотеку заскочил кот, и Карлуша не удержалась от того, чтобы поругать его: – Между прочим, Мурзик щенка видел, но отказался помогать! Мало того, что чуть не убил меня, когда прыгнул с разбегу, так ещё и бросил несчастного малыша в беде.
Все удивлённо поглядели на кота, и тот смутился и опустил взгляд.
– Как тебе не стыдно, Мурзик? Разве можно так поступать? – покачал головой Лёшиков и быстренько объяснил Стасеньке ситуацию.
– Простите, мурр! – ответил кот. – Я просто растерялся. Эта песня, потом шипы прямо в живот и этот щенок… Что я могу сделать, чтобы загладить свою – мурр-р – вину?
– Придется тебе, Мурзик, отдать щенку свою порцию мясного, – ответил ему Лёшик.
Кот тяжело вздохнул и ничего не сказал в ответ. Мурзику вдруг подумалось, что, возможно, ему теперь всегда придётся делиться с этим псом куриной печёнкой и другой вкусной едой. И тогда он, Мурзик, похудеет. От этой мысли защемило сердце.
А друзья направились в сад. Впереди бежала Банечка, за ней деловито шагал Лёшиков. Он держал кончик Стасиной палочки – одной из тех, с которыми обычно ходят слепые, – чтоб помочь девочке не сбиться с дороги. Когда они вышли из дома, шествие возглавила Карлуша. Ворона летела впереди и с важным видом указывала то место, где сидел щенок. В хвосте длинного шествия, значительно отставая от всех, плёлся Мурзик. Он тащил в зубах толстую сардельку.
По виду кота было ясно, что ему очень жаль расставаться с вкусной едой. Но Мурзик утешал себя тем, что делает доброе дело – помогает голодному щенку. К тому же кот понимал, что если не отдаст сардельку собаке, то потеряет уважение товарищей. Все будут смеяться над Мурзиковой жадностью, а ворона, чего доброго, примется опять слагать песни.
– Чего только не сделаешь ради дружбы, – вздохнул кот и подошёл к кустам, но там никого не было.
– Так где же этот голодный щенок? – спросил Лёшиков.
– Да здесь он, здесь, – прокаркала Карлуша, – я же говорила, что он очень трусливый. Вот и спрятался, наверное, в траве. Ну, вылезай, – продолжала она, добродушно обращаясь к щенку, – я привела к тебе своих друзей.
Сначала из травы показался чёрный носик и осторожно понюхал воздух. Затем медленно высунулась мордочка, поблёскивая лукавыми глазками-пуговками. Щенок внимательно осмотрел прибывших и, убедившись, что ему ничто не угрожает, вылез из травы. Его спинка была серо-коричневого цвета, с чёрной полоской посредине, а на лапках белели носочки. На грудке щенка красовался белый треугольничек, словно аккуратный и нарядный галстук, не сочетающийся с болтающейся на шее грязной верёвкой, слишком короткой для поводка и слишком длинной для ошейника.
– Да ты не бойся, мы тебя не обидим, – ласково сказал Лёшиков. – Лучше скажи, откуда ты взялся и как попал в наш сад.
– Я пролез через дырку в заборе, но, объевшись овощами и всякими травками, не смог вылезти обратно. Так и прожил у вас во дворе несколько дней, – проговорил щенок очень тихо, все ещё настороженно оглядываясь и прижимаясь к земле.
– Пока я не приняла его за Мурзика, – смеясь, сказала ворона.
– Вот ещё! Чтобы меня перепутали с собакой! – фыркнул кот и положил на землю сардельку. – Ещё и песню придумала, певица!
– Ну, это я ошиблась, ты извини, – попросила Карлуша прощения, и Мурзик тут же перестал злиться.
– Ты тоже прости меня за то, что я на тебя кинулся. И ты, – обратился он к щенку, – за то, что шипел. Это я так, не со зла, просто инстинкт сработал. Я ведь всё же какой-никакой, а кот, а ты – собака, хоть и маленькая. А на самом деле я ничего против тебя не имею… Кушай на здоровье, не знаю, как там тебя зовут!
– Кстати, мы же так и не познакомились! – пропищала Банечка. – Обращаемся к нему – щенок да щенок, а у него наверняка имя есть.
– И действительно! Как твоё имя, малыш? – спросил у пёсика Лёшик.
От этого вопроса щенок, повеселевший было при виде еды, опять чуть не заплакал. Он свесил ушки, наклонил голову и очень грустно ею покачал.
– Не знаю, – тихо проговорил он, – не знаю ни имени, ни хозяев…
И он поведал друзьям удивительную историю.
– Я плохо помню своих родителей, точнее, совсем не помню. Я рос во дворе многоэтажного дома, играл с ребятами, вернее, убегал от них, а они меня ловили. Там был один мальчик, Вовка. Он постоянно меня обижал. То из рогатки стрельнёт, то за нос схватит, то косточкой поманит, а когда я подойду, как пнёт…
– Безобразник! – прокаркала Карлуша, а остальные друзья только головами покачали.
– И вот появился Женя. Он хороший мальчик – добрый, отзывчивый и, главное, храбрый. Он сразу встал на мою защиту. «Не тронь, – сказал он этому задире, – а не то получишь!» Мне стало так страшно, так страшно, как никогда. Я забился под горку, стоящую на детской площадке, и заскулил, а Вовка совсем не послушался Женю и пошёл прямо на него. «Я получу? От тебя, что ли? – засмеялся он. – Да что ты, сморчок, умеешь?» И он стал дразнить Женю, а тот злился, злился да как толкнёт Вовку. А потом началась самая настоящая драка. Мне было очень страшно, и я всё больше закрывал лапами глаза, но потом не выдержал, выскочил и начал громко лаять. Я надеялся, что хоть кто-нибудь прибежит на помощь и спасёт доброго Женю. Но никто не отзывался, и так я лаял, лаял, а потом укусил Вовку прямо за ногу.
– Ну и поделом ему! – пропищала Банечка.
– П-ррр-равильно, так ему и надо, муррр, – согласился Мурзик.
– Вовка завизжал и умчался прочь, я снова забился под горку, а Женя пришёл ко мне и стал гладить по голове. Он сказал: «Ты спас меня, и я не могу оставить тебя на улице. Пойдём ко мне жить?»
Он думал, что я не понимаю, о чём он говорит, но я всё понимал. Даже сердце защемило при мысли, что у меня может быть самый настоящий дом. Мой собственный, где меня будут кормить, купать, чистить ушки и стричь когти. И я радостно завилял хвостом. Мы поднялись на лифте до квартиры. И там Женя, глубоко вздохнув, нажал на кнопку звонка. Дверь открыла его мама. Она мне сразу понравилась, хоть на ней и были эти… как их… бигуди. Но взгляд, которым она меня одарила, был таким тёплым, таким ласковым.
– Этот щенок очень хороший, мам! Давай возьмём его к себе жить! – предложил Женя. Мне показалось, что она согласится. Но она снова поглядела на меня и покачала головой:
– Не думаю, сынок, что это хорошая идея. Ты же знаешь, папа не любит животных!
– Но он же в командировке, – хныкнул мальчик.
– Но он вернётся оттуда, и очень скоро… Давай сделаем так – ты возьмёшь щенка на один день, накормишь, а завтра же унесёшь обратно, договорились?
Женя грустно кивнул, и я чуть не заплакал от обиды.
Когда я оказался у него дома, то только убедился в том, как мне хочется иметь своё жильё. Женя кормил меня, играл со мной во всякие игры, помыл меня с шампунем и даже высушил феном, отчего мой хвост стал пушистым и шелковистым. Когда пришло время унести меня на улицу, мальчик загрустил. Днём, когда мама его ушла на работу, Женя притащил большую картонную коробку, положил туда одеяло, посадил меня сверху и шепнул: «Сиди тихо», и задвинул под кровать. Мне эта идея сразу не понравилось, но я подумал, что сидеть под кроватью лучше, чем торчать на холодном дворе, где к тому же ходит злой Вовка. И представьте себе, друзья, я так прожил несколько дней! Женя тайком приносил мне еду, гулял со мной, пока мама была на работе, играл и мыл, а вечером прятал в картонную коробку. Я там спал и большего счастья и не ждал. Но однажды днём из командировки вернулся отец мальчика. Женя не успел меня спрятать. Папа вошёл, сразу же заметил меня и сказал:
– А это ещё откуда?
По его взгляду я понял, мне конец. Женя просил и умолял отца не выгонять меня, потом стал плакать и злиться, и в конце концов меня выгнали в подъезд, а мальчика наказали. А ещё я хорошо запомнил, как отец Жени сказал, что я слишком трусливый для собаки, что если бы щенок оказался борцовской породы, его ещё можно было бы оставить…
При этих словах пёсик всхлипнул и на глазах его показались слёзы.
– Пришлось мне снова идти на улицу, – продолжал он, – а там, как назло, Вовка. Увидел меня и кричит: «Ага, попался!» Ну и я, конечно же, дал дёру. Только бесполезно – этот мальчишка такой прыткий, я совсем перепугался и побежал не в ту сторону. Упёрся в забор и остановился. Вовка меня тут же схватил на руки, морду зажал ладонью и потащил куда-то. Сколько он меня нёс, не помню, потому что мне казалось, что от страха остановится сердце. Я закрыл глаза и ждал. Открыл я их, только когда почувствовал, что меня поставили на землю. Огляделся и увидел совершенно незнакомое место – нет ни высоких домов, ни шумных дорог. Только двухэтажные особняки, огороженные заборами, и такая тишина, что аж страшно стало. «Ну что, пришёл твой час, противный пёс!» – сказал Вовка, и в глазах его промелькнул злобный огонёк. Я попятился назад, но он схватил меня за шкирку и не знаю, что бы со мной сделал, если бы откуда-то издалека не донеслось: «Вова! Ты где?» Видимо, это его мама звала, потому что Вовка повернулся на зов и привстал. Затем он вытащил из кармана верёвку, обмотал ею мою шею и привязал к дереву. «Посиди тут, – выкрикнул он насмешливо, – ночку, подумай! А мне домой пора! Завтра ты от меня ещё получишь!» И ушёл. Я сидел под деревом и плакал. Сколько я так просидел, не знаю, но потом вдруг подумал: «А что я раскис? У меня есть зубы! Попробую перегрызть верёвку!» Я грыз её и грыз, пока наконец она не лопнула. И тогда я помчался прочь. Я бежал очень долго, устал и был голоден, но вдруг заметил ваш забор. Из дома так вкусно пахло. Я тут же нашёл щель под забором и пролез. И вот я здесь…
– Бедный щенок, кар! Ещё и без имени! – посочувствовала собаке ворона.
– Называйте меня Жеком. Мне очень нравится это имя. Похоже на Женю. Я хочу быть таким же добрым, как он, и таким же храбрым. Может быть, когда-нибудь я снова его увижу?
– Конечно, конечно, увидишь, – закричали наперебой Банечка, Мурзик и Карлуша, а Лёшик тем временем вкратце передал Стасеньке рассказ щенка. И она пожалела бедолагу от всего сердца.
– Жек, Жек, не плачь, – подойдя к собачке и гладя её по голове, сказала Анастасия. – У меня добрые родители, и я уверена, они позволят тебе жить с нами.
– Конечно, не плачь! Мы же с тобой, и мы не дадим тебя в обиду, – твердили остальные.
– А вдруг я и вам не понравлюсь из-за моей трусости? – всё ещё всхлипывая, лепетал Жек. – Я ведь и правда очень робкий и всего боюсь… и никогда не стану борцовской собакой…
– Не переживай, – ответил Лёшиков. – Если дело только в трусости, то это мы исправим. Я как раз думал над тем, что мне надо поупражняться в моих фокусах!
Услышав это, Мурзик отошёл на несколько шагов подальше от человечка, да и ворона, которой Банечка рассказала правду о её «кукарекании», насторожилась. Лёшик заметил испуг друзей и поспешил их успокоить:
– Не волнуйтесь, всё будет в порядке!
Ворона на всякий случай отлетела подальше. А маленький волшебник начал шептать свой заговор. Потом, как обычно, помахал руками и твёрдо заявил, глядя прямо в глаза щенку:
– С этой минуты, Жек, ты будешь храбрым и добрым псом!
Карлуша всё ещё недоверчиво и испуганно наблюдала за магическими действиями. Она поглядывала то на Лёшикова, то на Мурзика с Банечкой, а Анастасия тем временем напряжённо вслушивалась в то, что говорит волшебник. Пожалуй, ей, не видящей, что происходит, и не слышащей разговоров зверей, было тягостнее всех ожидать результата волшебства.
– Гав! – залаял и радостно завилял хвостом пёс. – Я чувствую, как во мне прибавилось храбрости! Теперь я буду охранять вас, друзья, и никому не дам в обиду!
Все радостно захлопали в ладоши, одна Стасенька ничего не поняла, так как не смогла разобрать слов в собачьем лае.
– Как жаль, что я не понимаю языка зверей и птиц, – произнесла задумчиво девочка. – А мне бы так хотелось слышать вас по-настоящему…
«А что? – подумал Лёшиков. – И в самом деле! Что может быть лучше такого волшебства?»
И он тут же обратился к Карлуше, Мурзику, Банечке и Жеку, который со счастливым видом поглощал сардельку, принесённую котом.
– Друзья мои, – воскликнул Лёшиков, – согласны ли вы, чтоб Стасенька понимала все наши разговоры? Я обещаю вам, что без вашего ведома я больше никогда не стану предпринимать против вас никаких магических действий, а потому каждый раз буду спрашивать вашего согласия. Так вот – как насчёт того, чтобы Анастасия стала полноправным участником нашего дружеского союза?
– Я не против, мурр-р, – промурлыкал кот, грустно поглядел на жующего Жека и сглотнул слюнку.
– Я согласна на всё, лишь бы больше не кукарекать, – прокаркала Карлуша.
– Я только обрадуюсь, если Стасенька меня будет понимать, – пропищала Банечка.
– А я с ней обязательно подружусь и стану – гав-гав – защищать девочку! Она ведь такая беззащитная, – отозвался Жек и снова занялся сарделькой.
– Тогда начнём, – объявил Лёшиков, отошёл с Стасей в сторону и принялся за заклинание. Волшебник нахмурил брови, сосредоточился, смешно помахал в разные стороны руками, затем вытянул их по направлению к девочке и сказал непривычно низким голосом:
– Анастасия, отныне ты будешь понимать всё, что говорят звери и птицы!
Вся прочая команда сначала сидела тихо, не шевелясь, а потом друзьям надоело сидеть молчком, и они принялись болтать, как обычно.
– Вот теперь у меня появится слушатель, – мечтала Карлуша. – Я буду сидеть на подоконнике и петь ей свои песни!
– Только посмей, – пробурчал Мурзик. – И так от тебя покоя нет!
– А ты молчи, а то я расскажу ей, как ты съел мою морковку! – угрожающе каркнула птица.
– Очень вкусная морковка, ой, сарделька! – обратился Жек к Мурзику. – Спасибо большое!
Кот расплылся в широкой улыбке и тут же забыл про неприятную болтовню с вороной.
– На здоровье! Всегда пожалуйста, – пробормотал он и смутился.
– Ой! – послышался вдруг возглас Стасеньки, и все как один повернулись к девочке. Она смотрела в их сторону широко распахнутыми голубыми глазами, в которых плескался настоящий восторг. – Я не вижу вас, друзья, но я понимаю вас – вы слышите?! Мурзик, тебя только что поблагодарил Жек за сардельку, а Карлуша угрожала коту рассказать про то, как он ел морковку! Я всё поняла! Как это здорово! Ты, Лёшик, настоящий друг и великий волшебник!
Все захлопали в ладоши, Банечка обняла маленького человечка, а Мурзик первым подбежал к девочке и принялся ласково тереться об её ноги.
– Как же я рад, – мурлыкал кот, – что теперь ты наконец-то перестанешь чесать меня за ухом, когда я прошу рыбки, и не будешь предлагать мне кусочек печёнки, когда я всего лишь прошу поиграть со мной. Как это хорошо, как чудесно!
– Полюбуйтесь-ка на него, – захлопала крыльями ворона. – Только о своей выгоде и думает! Хотя… Если Стасенька мне даст кусочек сыра, я тоже не откажусь…
Все, включая Стасеньку, засмеялись, и смех девочки был для Лёшика лучшей похвалой. А дальше начался шум-гам. Карлуша, обрадованная тем, что появились новые слушатели, взлетела на ветку дерева и громко пропела:
– Я летала, я играла, а теперь – кар-кар – устала. Мне б кусочек сухаря, яблок, сыра, миндаля!
– Клара у Карла украла кораллы! Что я сейчас проговорила, повтори? – тараторила писклявым голоском Банечка.
– Гав-гав-гав, я самый храбрый! А я? Я что сказал? – пролаял Жек.
– Какие же они глупые, правда, Стасенька? – промурлыкал Мурзик.
Анастасия вертела головой, пытаясь услышать всех, но в конце концов сдалась.
– Тише, тише, я всё поняла, но не могу ответить всем сразу… – сказала она, улыбаясь.
– И действительно, – вступился за девочку Лёшиков, – ну что вы затараторили? Вы же видите, она действительно всё понимает.
– Друзья мои, – обратилась Стася ко всем, – спасибо вам! Это так замечательно, что теперь мы можем легко понимать друг друга. Для меня, незрячей, это очень важно, ведь я не могу вас видеть, а только слышу ваши голоса…
Однако все эти радостные возгласы прервал послышавшийся со стороны дома бабушкин голос.
– Стасенька, где ты? Откликнись, я ищу тебя повсюду.
– Я здесь, бабуля, – ответила Анастасия, – И посмотри, кто тут со мной.
Разумеется, все наши герои уже спрятались кто куда, кроме Мурзика и Жека, который стал храбрым и отважным.
– Как это ты добралась сама до клумбы? Ведь упасть могла, – ворчала бабуля, подходя к внучке, и вдруг заметила щенка. – А это кто?
– Гав! Гав! Мне её укусить? – пролаял Жек. – Она тебя обижает?
– Успокойся Жек, это моя бабушка, – ласково ответила девочка. – Она очень хорошая и добрая, правда, бабуль?
– А, ну тогда ладно, – щенок вильнул хвостом.
А бабушка внимательно осмотрела собаку, покачала головой и проговорила:
– Надо же, такой симпатичный, но грязный и лохматый, а хвост весь в репейниках…
– Зато какой он смелый, правда? Ничего не боится! – заметила Стася.
– Уж что есть, то есть, – согласилась бабушка.
– Давай возьмём его к себе, ладно? – попросила Анастасия. – Я знаю, Жек очень хороший. Мы его вымоем, расчешем, и он будет выглядеть замечательно. Ну, пожалуйста, я ведь всегда мечтала иметь собаку!
Немного поколебавшись, бабушка согласилась. По правде говоря, она и сама не прочь была завести в доме хорошего пса. К тому же бабушка хорошо помнила, что в детстве тоже мечтала о собаке.
– Думаю, – сказала она, – папа и мама не станут возражать, что мы без их спроса взяли щенка.
Все были довольны решением хозяйки, кроме Мурзика. Он наблюдал за радостью щенка и мысленно сокрушался:
«Ну вот, мало того, что я общаюсь с мышами, так мне теперь ещё и собаку в друзья предлагают. Это уж слишком!.. Но, с другой стороны, с друзьями всё-таки веселее, есть с кем поговорить, да и помощь окажут, если надо будет… Если какая-нибудь заноза или ещё что…»
Жеку было хорошо в доме Стасеньки. Бабушка искупала щенка, расчесала его шёрстку, дала, к облегчению Мурзика, миску и периодически наполняла её едой. Жек с энтузиазмом принялся за охрану дома, и во дворе теперь одновременно с карканьем вороны частенько слышался его звонкий лай. Однажды в ворота кто-то позвонил. И Жек яростно облаял непрошеных гостей. Однако вскоре об этом пожалел, потому что, когда бабушка открыла дверь, на пороге появились папа и мама Стасеньки.
– Приехали? Ну наконец-то! А то мы уже заждались! – радостно воскликнула бабуля, а Жек, вильнув хвостом, попятился. Только напрасно, его уже заметили, и папа Ларион, едва закатил машину во двор, сразу спросил, глядя на щенка:
– Это что ещё за новая фигура? Кажется, я с ним незнаком…
«Ну вот, началось. Сейчас выставят за дверь, как в прошлый раз», – подумал Жек и ужасно расстроился.
Но тут из дома вышла Стасенька с Мурзиком и принялась рассказывать о том, как она нашла в саду этого голодного несчастного щенка и они с бабушкой решили взять его к себе.
– А что? – задумчиво проговорил отец. – Дом у нас просторный, и если Жек сживётся с Мурзиком и они не будут без конца ругаться, то я не против.
– Сживёмся, – мурлыкнул кот. – Миска у него своя, еду ему дают, так что всё нормально. В конце концов, если у меня не будет сарделек, я у него попрошу… Две миски лучше, чем одна…
Можешь себе представить, мой юный друг, как был счастлив Жек. Его восторги не описать словами. Он прыгал и лаял, лизал Стасеньке руки и даже пообещал себе сторожить не только девочку, но и её родителей, и даже бабушку.
Весь день бабушка, Стасенька, кот Мурзик и Жек купались в любви и ласке приехавших хозяев. Те рассказывали им о своём путешествии, одарили подарками, без конца гладили кота и теребили Жека. Уже поздно вечером Мурзик завалился спать. Щенок побегал около него, а потом лёг рядышком и положил свою мохнатую морду прямо коту на спину. Но Мурзик не возражал – наоборот, ему так было даже теплее, поэтому он убаюкивающе замурлыкал в ответ.
А к Стасеньке по обыкновению папа зашёл перед сном, чтобы пожелать ей спокойной ночи. Девочке очень хотелось поведать ему о своём знакомстве с маленьким человечком, о его чудесных волшебствах. Но она не решалась выдать тайну Лёшика, да и боялась, что ей не поверят, поэтому только осторожно спросила:
– Папа, а ты не знаешь, жили ли когда-нибудь где-нибудь маленькие человечки?
– Гномики, – уточнил папа и тут же добавил: – Разумеется, жили. Помнишь, в сказках? Я ведь много раз читал тебе о них.
– Нет, нет, – запротестовала дочка. – Я имею в виду настоящих человечков. Кажется, бабушка говорила, что они обитали в нашем городе возле старого парка…
– А-а, ты об этом… Да, кажется, и я что-то о них слышал. Но точно не помню.
– Тогда расскажи мне о своей маме, – попросила Анастасия.
– О моей маме? – удивился папа Ларион. – Ну, ты же знаешь, она умерла, когда я был совсем маленький. Вскоре после её смерти мой папа, а твой дедушка, женился на другой женщине, и меня воспитывала мачеха. Ты ведь знакома с ней, помнишь?.. Честно говоря, я не слишком-то её любил. С её появлением у нас в доме всё переменилось, исчезли уют и доброта, всё стало как-то холоднее и жёстче. Она обижала и меня, и отца, завела в доме огромных пауков, прогнала мою любимую собаку…
– А тебе было очень жаль твою собаку?
– Конечно, дорогая, ты ведь и сама любишь Жека и Мурзика. Я тогда много плакал, жаловался папе. Но он ничего не мог изменить. Он говорил, что ему тяжело растить меня одному, что в доме должна быть женщина и что Жирола помогает ему меня воспитывать, готовит еду, ведёт хозяйство, и поэтому надо её уважать и слушаться… Вот, пожалуй, и вся история.
– Очень грустная история. Мне жаль тебя и твою любимую собаку. А кот у тебя был, папочка?
– У мачехи жил кот и огромная собака, но они были какие-то странные, злые, слушались только Жиролу. Я не любил играть с ними. Это совсем не то, что наши с тобой добрые и забавные звери…
Меж тем Лёшиков продолжал упражняться в волшебстве. Одно только не давало ему покоя: он вынужден был всё время прятаться, чтобы кто-нибудь из взрослых не застал его в библиотеке. И тогда человечку пришла в голову идея уменьшать книги до нужного размера. Ведь тогда он сможет брать тома с собой и читать у себя в любое время.
Рисковать сразу с магической книгой Лёшиков не стал, сначала решил испробовать новое волшебство на той, которую оставил на столе папа. Прочитав все необходимые заклинания, маленький волшебник убедился, что книга стала совсем крохотной. На беду, в этот момент в библиотеку зашел Ларион, и человечек вынужден был спрятаться за полками. Папа Стасеньки тем временем принялся искать свою любимую книгу.
– Да куда она могла подеваться? Тут же оставлял, – бормотал он и, шаря по столу, скинул на пол уменьшенную книгу.
Книга упала около Лёшика и чуть его не ушибла. Хорошо, что он вовремя успел отбежать. А папа Ларион не унимался. Выйдя из комнаты, он позвал бабушку, маму и Настю и каждого из них спросил о книге. Но никто её не брал и понятия не имел, где она находится. Пока Ларион ходил, Лёшиков быстренько проговорил заклинание и увеличил книгу до прежних размеров. Она так быстро выросла, что малыш не успел отбежать, и толстый том буквально придавил его к ножке стола. К счастью, вернулся папа Ларион.
– А, вот она где! – воскликнул он, заметив под столом свою пропажу.
Ларион присел на корточки и потянулся к книге. Его рука была совсем близко от Лёшикова. Ещё немного – и мужчина дотронулся бы до человечка. От страха Лёшик даже глаза прикрыл, но всё обошлось – Ларион нащупал книгу, взял её и отошёл в сторону.
«Фух! Ну и дела! – подумал Лёшик, переводя дух. – Но это того стоило – теперь я могу уменьшать книги!»
И он с удвоенным старанием взялся за волшебство. Прежде всего Лёшиков уменьшил магическую книгу. Теперь он мог носить её с собой и читать у себя, ни от кого не прячась. И, как выяснилось, Лёшик не зря усердно листал заветные страницы книги.
Почти в самом конце книги он нашёл рассказ о том, как можно лишить человека зрения и для чего это делают злые колдуны. Согласно описанию этого колдовства, если в определённом возрасте лишить ребёнка возможности видеть мир, то в день, когда ему исполнится двенадцать лет, можно лишить его и жизни, – и тем самым продлить свою собственную молодость…
Лёшику стало не по себе. Стасе как раз одиннадцать лет, скоро уже двенадцать. Но, может быть, это всего лишь сказки? Кому и зачем могло прийти в голову отнять зрение у прелестной, доброй девочки, кому могла понадобиться её юная жизнь? Неужели на свете есть такие злобные люди? Лёшиков терялся в догадках, и ему очень захотелось с кем-нибудь обсудить своё открытие. Но с кем? Мурзик вряд ли поверит, Карлуша разболтает повсюду, а ещё, чего доброго, песню об этом сочинит… Может быть, поделиться с Банечкой или Жеком? Но, так и не остановившись ни на каком варианте, человечек решил выждать и оставил своё открытие в тайне.
