Августа 9 дня, ближе к десяти вечера,
приятная прохлада.
Министерство внутренних дел,
Набережная реки Фонтанки, 57
Гарин самолично встретил у дверей кабинета и выказал излишние знаки внимания, переходящие в холуйство. Все-таки, коллежский советник был его подчиненным, а не наоборот. Хватило одного телефонирования, чтобы чиновники поменялись ступеньками служебной лестницы. Вернее, Николай Павлович сам приложил усилия, чтобы на всякий случай спуститься ниже. Даже согнулся, провожая нового любимчика власти к заветной портьере.
За ней скрывалась гладкая, без ручки, дверь, оклеенная обоями в цвет стен. Ключ, хранившийся в кармане директора Департамента, вошел в замочную скважину и повернулся три раза.
Открылась крохотная комнатка, и не каморка, а чулан даже. Без окон, всегда темная и затхлая. Из мебели – шкафы-картотеки, рабочий столик с лампой и скрипучий стул. Ни сейфа, ни тайника. Николай Павлович предложил чувствовать себя как дома, сам же целомудренно удалился.
Первым был извлечен картотечный ящик на букву «О». Дело, заведенное на князя, имело фотографическую карточку, подробный список любовников, даты и места встреч, также с канцелярской прямотой сообщались интимные пристрастия Его светлости. Ни Меншикова, ни Выгодского в досье не было. Впрочем, как и господина с инициалами «В.В.П.». Зато нашлась фамилия, какую меньше всего следовало ожидать. В числе бывших любовников присутствовал не кто иной, как… Берс! Судя по записям, он состоял в интимной связи года три назад, после чего Одоленский сменил еще четырех протеже. Выходит, Николай Карлович не просто врал, а врал художественно!
Ящик на букву «Б» неожиданно запутал: личной карточки Берса не оказалось. «Берятов» был, «Берсаков» тоже, но между ними зияла пустота. Но если верить словам Антонины о пристрастиях дяди, тогда все объясняется просто: карточку удалили. Стоило ли сомневаться, чьих рук дело.
Проверка ящиков «М» не дала ничего нового. Господин штабс-ротмистр дворцовой стражи не имел никакого отношения к мирку мужеложцев. Во всяком случае, карточка отсутствовала.
Настал черед ящику «В». Судя по всему, жадноватого стряпчего можно было подозревать в чем угодно, но только не в извращении. А вот кандидатуру, подходящую буквам «В.В.П.», найти нигде не удалось.
Приличное время вышло. Гарин вежливо кашлянул.
– Что происходит с карточкой умерфего лица? – поинтересовался Ванзаров. – Изымается?
– Ни в коем случае. Эти документы хранятся сто лет. Таково правило, – любезно заверил радушный директор.
У парадных дверей тихонько дремал швейцар. Стараясь не разбудить старика, Ванзаров уже взялся за медную ручку, как вдруг заметил сводчатую дверку с табличкой «Типография». Пришлось поддаться искушению.
Даже в неурочный час в министерской печатне кипела работа. Шел тираж плаката с Высочайшим указом о созыве Государственной думы, как видно, для необозримых провинций империи, куда не доходят столичные газеты.
Коллежский советник нашел заведующего в крохотной конторе, спасавшей от грохота станков тонкой перегородкой. Извинившись за причиняемое беспокойство, предъявил уголовный романчик. Евграфий Пустырин, жилистый старичок с красными от бессонницы глазами, только взял книжицу и немедленно подтвердил: их работа, само собой. Буквально сам печатал недели три назад, еще удивился, с каких это пор государственная типография занимается подобной ерундой.
– Кто разместил заказ? – спросил Ванзаров, несколько озадаченный открывшимся обстоятельством. Пустырин полез в конторскую книгу, поводил пальцем по строчкам и нашел:
– Модль какой-то записан, – сообщил печатник, захлопывая кондуит.
– Он приказал поставить адрес типографии?
– Это мы сами! – Евграф гордо ухмыльнулся – Разве ж можно, чтоб книга вышла без адреса? Никуда не годится. И так с ней намаялись.
– А что такое?
– Да и то сказать, тираж – десять штук, смех один. Так ведь еще на печати какой-то жандармский сидел, высматривал да вынюхивал. Как сшили, все забрал и лично рассыпал набор. Виданное дело?!
Что спасало и спасать будет эту страну? Только две силы, если не считать Божьего провидения: непредсказуемая глупость или бессмысленная честность. Верь и радуйся!
