Августа 9 дня, около одиннадцати вечера, прохладно.
Управление сыскной полиции Петербурга,
Офицерская улица, 28
– Рады приветствовать ваше высокое и объемное благородие! Не прогоните? – Аполлон Григорьевич с грохотом отодвинул стулья, выбрал жертву и уселся с размаху так, что ножки застонали. – Говорят, большим человеком становитесь? Уж не забудьте старых друзей, сыщите теплое местечко…
Поразительно, как разлетается слухи. Разрастаются, множатся, приобретают совершенно фантастические размеры, и вот уже письмоводитель, которому намечено скромное повышение, объявлен трепетными коллегами новым вице-королем Индии. Но как жить, если б не было сплетен? Скука царила б в коридорах департаментов и присутственных мест. Не приведи Господь, еще бы и трудиться пришлось!
Счастливчик немедленно заверил, что, как только получит назначение, не позднее дождичка в четверг, закажет из Северо-Американских Штатов наисовременнейшее криминалистическое оборудование, и вернулся к скучным реалиям:
– Что раскопали про Одоленских?
– Во-первых, одна из древнейших фамилий, – Лебедев старательно загнул мизинец. – Но этого добра пол-Петербурга, да. Что действительно любопытно: Одоленские – прямая ветвь от Рюрика и Владимира Святого, причем никогда не прерывавшаяся. Настоящая княжеская кровь старой закваски, что отражено на их гербе. Девиз «Lux in tenebris» – это евангельское «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его». Что же касается птички – то, без всякого сомнения, имеем изображение легендарной птицы Феникс. Как вам известно, феникс присутствует на гербе нашей империи в виде двуглавого орла таким, каким был перенят у Византии…
– Что вы сказали? – в голосе Ванзарова послышалось нервное напряжение.
– Про феникса?
– Кровь старой закваски… Иными словами: старая кровь. Не так ли?
Криминалист немедленно согласился и добавил:
– Помните на записке латинское название общества?
– «Primus sanguinis».
– Мы с вами перевели: «Первая кровь», но я сверился со словарем. Смысл может быть иным: «Первый наследник». Странное название для содалов-мужеложцев.
Тут Родион Георгиевич вскочил как ошпаренный, подскочил к бюсту Сократа, чмокнул каменную лысину и ласково добавил:
– Спасибо, старик, что бы мы без тебя делали!
Греческий философ остался мраморно-равнодушен к проявлению чувств. А вот Аполлон Григорьевич предложил выбор между бромом и коньячком. Но Ванзаров уже совершенно спокойно сказал:
– Зря брезгуете классической древностью. Не будь старины Сократа, не знал бы правильного вопроса. А без правильно вопроса нет и правильного ответа.
– И какой вопрос?
– Самый главный в логике сыска: зачем!
– Ну, и зачем это «зачем»? – скаламбурил Лебедев.
– К примеру, зачем Менфиков перед смертью что-то хотел сказать?
– Мне, как всегда, достался хладный труп…
– Успел сказать: «Он нас убьет». Но вот зачем? Зачем Выгодский рисовал в крови букву «V»? Зачем князя убили взрывом? Зачем «чурка»?
– Да объясните же, в чем дело!
– Дело, дорогой коллега, в том, что впервые в истории сыскной полиции преступник не скрывался, а всячески помогал распутывать преступление.
– И зачем ему голову в петлю совать?
– Камуфлет хотел произвести. За которым скрыта особая цель.
– Ну, да, наследство Одоленского…
– Новая заря России,-удивительно серьезно сказал Ванзаров. – Объединить старую и новую кровь. Вот ради чего умирали Менфиков, Выгодский и сам князь. Да и Берс тоже. А кража наследства – это чуфь… Все удивительно просто. Как карточка пациента у доктора Звягинцева. Но я бы и теперь ходил на веревочке, если бы с вафим талантом не разыскал птичку.
В кабинете распахнулась дверь, как обычно решительно вошел Джуранский. Судя по хмурому виду и шевелению усиков, Мечислав Николаевич был чем-то озабочен.
Оказалось, он блестяще решил загадку воскресшего князя. Городовые, дежурившие на Литейном и Бассейной заметили, куда двигался мотор. А сам механизм обнаружили с выключенным двигателем на Надеждинской. На сидение лежала кожаная куртка, шлем с очками и перчатки с крагами. Водитель попросту скинул одежку и ушел проходными дворами. Простой, но ловкий обман.
Джуранский с брезгливой миной разложил вещественные улики.
Даже беглого осмотра хватило, чтобы установить: вещи принадлежали, без сомнения, Одоленскому. Их всего лишь одолжили. Вот, зачем модный костюм пропал из особняка!
– Прекрасно, Мечислав Николаевич, результат великолепный, – подбодрил Ванзаров. – Отчего мрачны?
– Филеры от мастерской Кортмана прислали донесение: птичка упорхнула.
– Упустили?!
– Никак нет, провели до конца.
– Так что тревожит?
– Я проверил донесение… Двое агентов вели… Ошибки быть не может…
– Ротмистр, позвольте угадать… – Родион Георгиевич погладил череп Сократа. – Филеры видели, как птичку привезли… в «охранку». Ведь так?
Джуранский уставился на начальника с плохо скрываемым удивлением.
– Нет! – решительно отрезал он.
Коллежский советник оставил бюст древнего грека, призадумался и с некоторым сомнением спросил:
– Неужто в Министерство Императорского Двора?
– Никак нет!
– Могу ли знать…
– В приют.
– Куда?!
– В Никольский женский сиротский институт! – отчеканил Джуранский. – Один филер на Обводном канале остался, присматривает за главным входом. Так я еще двоих послал.
Вот это действительно сюрприз. Серебряный феникс прилетел вечером туда, где еще днем томились дочурки. Какая, однако, неожиданная, но любопытная случайность.
Из походного саквояжа явилась фляжка шустовского.
– За логику Сократа! – провозгласил Аполлон Григорьевич, изрядным глотком облегчив емкость, и добавил с ехидной ухмылкой: – Верю в нее даже в минуту горестных поражений, да!
Ванзаров отказался поддержать и захлопнул створки окна.
– Пора! – решительно заявил он.
– Да, к актрисам поздно, пойду упаду на подушку. – Лебедев со вкусом потянулся.
Внезапно Родион Георгиевич выхватил из брючного кармана браунинг, лихо отщелкнул обойму, проверил, заткнул оружие за пояс, как заядлый революционный боевик или тать с большой дороги, и скомандовал:
– Ротмистр, за мной.
– Куда еще? – поразился Лебедев. – Сирот пугать на ночь глядя?
– Восстановим попранную честь сократовой логики.
– Это пистолетом-то?!
– Когда главное оружие чиновника сыскной полиции дает сбой… – Ванзаров выразительно постучал себя по лбу-на выручку приходит иное.
