Августа 8 дня, в то же время, +21° С.
Министерство Императорского двора,
главная канцелярия, Набережная реки Фонтанки, 20
Как и все, чего он сам добивался: сам решил служить жандармом, сам пробился в дворцовую охрану и сам догадался, как быть полезным императору лично. Начальник дворцовой стражи Е.И.В. не верил в удачу, а ковал ее своими руками. До намеченной цели оставалось несколько ударов.
Ягужинский бодро вошел в приемную и просил адъютанта доложить о своем прибытии. Его приняли незамедлительно.
Министр двора изволил опять располагаться в позе неколебимого величия. Полковник вытянулся, но барон не захотел тратить время на формальности.
– Что удалось сделать за прошедшие сутки? – ласково спросил Владимир Борисович.
Ягужинский открыл папку и зачитал рапорт. В дворцовой страже обнаружен предатель, причастный к появлению нежелательных писем. В результате разоблачения штабс-ротмистр Меншиков покончил жизнь самоубийством, взорвав себя заранее приготовленной бомбой. Его связи и знакомства сейчас активно проверяются. Вскрылась непосредственная причастность князя Одоленского к заговору, но допросить его невозможно, так как князь найден вчера утром в своей постели мертвым. Розыском убийцы занимается сыскная полиция.
– Значит, последний отпрыск княжеского рода, верой и правдой служивший империи и лично удостоенный вниманием императора, оказался банальным заговорщиком? – задумчиво проговорил барон Фредерикс.
– Сожалею, но это так.
– В чем заключалась его роль?
– Ванзаров сейчас выясняет.
– А вы?
– Мы тоже…
– Ваш блестящий план втянуть князя в небольшую уголовную провокацию, которую будет расследовать чиновник сыскной, а вы наблюдать со стороны и вовремя вступать в игру, можно считать провалившимся?
– К сожалению, нас опередили…
– Допустим… Но хоть новых писем можно не опасаться?
– Так точно. Письма доставлялись Меншиковым. Барон изволил взять паузу, чтобы просчитать новую ситуацию. Трудно представить, что в отряде дворцовой страже предатели свили уютное гнездо. Скорее всего, Меншиков был один. Тогда получается, что заговорщикам обрубили единственный безопасный способ связи. Или они сами это сделали? Угроза никуда не делась. Но оборвалась ниточка, ведущая к сердцу заговора. И все это – накануне событий? Вывод: больше никто не собирается выдвигать условий, катастрофы избежать невозможно. Странно, что полковник этого не понимает…
– Кто разоблачил предателя? Вы? – быстро спросил Фредерикс.
– Никак нет, коллежский советник Ванзаров.
– А почему не удалось вам?
– Штабс-ротмистр был моим заместителем и лично занимался поиском предателя.
Владимир Борисович с неподдельным интересом посмотрел в лицо ненавистного выскочки:
– Александр Иванович, правильно ли я понял: вы признаетесь в том, что проглядели заговорщика в святая святых – дворцовой охране, не смогли его разоблачить за год, а чиновник сыскной полиции справился за сутки?
– Так точно…
– Отдаете себе отчет, что это непростительный служебный проступок?
– Так точно…
– Не припомню, чтобы кто-то так старательно напрашивался на отстранение от должности. Зачем вам это, полковник?
Ягужинский громко хлопнул раскрытой папкой и вытянулся:
– Я честный офицер. Свои ошибки скрывать не намерен. Барон Фредерикс хмыкнул:
– Честность вещь замечательная, но в разумных пределах. Особенно на службе… Я не стану нынче подписывать приказ о вашем отстранении. Формально результат есть, даю еще сутки. И активней привлекайте этого Ванзарова, раз он такой прыткий.
– Слушаюсь! – Полковник щелкнул каблуками, образцово развернулся и вышел.
Оставшись в одиночестве, Александр Иванович пробормотал:
– Вот ведь хитрый змей! – И нехорошо выругался. Вымещая досаду, пнул сапогом подножие мраморной статуи. По телу Артемиды прошла дрожь, но богиня-охотница продолжала сквозь века погоню за добычей.
