Августа 8 дня, четверть двенадцатого, +21° С.
Электролечебница Звягинцева на Мойке
у Конюшенного моста
Порядок царил идеальный. Каждая скляночка в стеклянных шкафах имела новенький ярлык, надписанный правильным почерком, и размещалась там, где полагалось по фармацевтической науке. Со стен взирали светила медицины, все сплошь с бородками и таким особым выражением в глазах, которое встречается исключительно у докторов: «Ну-с, голубчик, я про тебя все знаю, уж сколько таких как ты отправил на тот свет!»
Отдаленное сходство с камерой пыток добавляли странные аппараты, в изобилии наполнявшие кабинет: огромные рефлекторы с лампочками, покрашенными в голубой цвет, динамо-машины с хищно тянущимися проводами и какие-то приборы с магнитными катушками и щупами, похожие на механических пауков. Стоял и вовсе странный агрегат в виде чугунной ванны, обильно утыканной проводами. Один только вид этой армии должен безвозвратно излечивать нервные и особенно психические болезни. В остальном же клиника производила скорее приятное впечатление. Большие окна пропускали много солнца, а светлые обои рассеивали мрачные мысли о результатах врачебной практики.
Аристарх Петрович просил гостей устраиваться, предложил чаю или кофе и вообще выказал бурю гостеприимства.
И тут из-за двери донесся протяжный и мучительный вопль. Где-то в глубинах клиники истязали человеческое существо. Судя по голосу – мужчину средних лет.
Доктор Звягинцев и бровью не повел, заявив с гордостью:
– Путь к выздоровлению не бывает легким, господа! Родион Георгиевич хоть и торопился, но по долгу службы
вынужден был спросить, что происходит.
– Занимаемся лечением. Случай тяжелый, но верю в успех, – с гордостью заявил доктор.
Ужасный вопль повторился.
Джуранский покосился на начальника. Тот выражал полное спокойствие и лишь попросил:
– Позвольте и нам с ротмистром причаститься к передовой науке.
Звягинцев торжественно распахнул дверь. Они прошли узкий темный коридорчик и оказались в помещении, лишенным естественного света. Спиной к ним стоял господин в белом халате, как видно ассистент. У него под руками находился ламповый проектор и электрический рубильник. Луч демонстрировал на противоположной стене картинки уж очень фривольного толка. Любовные сценки сменялись быстро, механизм щелкал не переставая. Вдруг картинки с пышногрудыми ню сменились страстным поцелуем двух обнаженных мужчин. Ассистент решительно нажал на рубильник. Раздался вопль, которому позавидовали бы палачи святой инквизиции.
Крик исторгнул мужчина, скрытый темнотой. Глаза привыкли, удалось разглядеть стул с высокой спинкой, ремни, стягивающие члены больного, и кожаный колпак, охвативший его голову. К стулу тянулась стая электрических проводов.
Аристарх Петрович знаками показал, что не следует мешать лечению.
Светлый кабинет скрасил гнетущее впечатление.
– Доктор, что это было? – только и смог выговорить глубоко впечатленный Родион Георгиевич.
– Эффективный способ лечения, – с гордостью сообщил Звягинцев. – Онанизм и мужеложество являются всего лишь нервными расстройствами, то есть обычными болезнями, как малярия или желтуха. Это великолепно доказано в статье профессора Бехтерева, а также описано в трудах Тарновского, Моля и Крафта-Эбинга. Следовательно, лечить их надо при помощи рефлекторных методик. Больному показываются картинки извращенной любви, при этом дается небольшой разряд тока в… скажем, разные части тела. Когда же он видит сцены сношения с женщинами, то испытывает приятные ощущения, так как тело его восстанавливается после легкого шока. Затем все повторяется сначала. Через неделю-две сеансов больные перестают смотреть на мужчин с вожделением, а через месяц у них возрождается склонность к женскому полу и они счастливо женятся. У нас прекрасный процент успешных исцелений.
Вопль несчастного долетел сквозь стены. Когда жизнь ставит перед выбором – электрический стул или женитьба, поневоле выберешь меньшую пытку.
– Как же они соглафаются на такое… гхм… лечение? – осторожно спросил Ванзаров.
– Исключительно добровольно.
– А тот юнофа тоже профел подобную процедуру? Звягинцев огорченно вздохнул:
– К сожалению, нет. Мне предоставили лишь один сеанс, пришлось применять новое, но сильное средство.
– Что же использовали?
– Ток… несколько большего напряжения. Суть методики в том, что по китайскому атласу я определяю точки, блокирующие противоестественное вожделение. А потом попросту прожигаю их. Жаль, неизвестен результат, спутник юноши обещал привезти его еще раз, но так и не появился.
– Так он приходил не один?
Аристарх Петрович сморщил лоб, помассировал подбородок и признался, что не может вспомнить сопровождавшего. Хоть и было это с месяц назад. Пациента запомнил, а вот другого…
«Живая картина» опять явилась на свет, но теперь лицо князя было представлено для опознания. Доктор взглянул и твердо заявил, что этого господина не видел.
– Не остались ли записи о том визите? – без всякой надежды спросил Ванзаров.
– Безусловно, – даже не удивился Звягинцев.
Из картотечного шкафчика был извлечен ящичек, а из него форменная карточка. История болезни сообщала, что пациента зовут Петр Николаевич Морозов, из дворян, 1885 года рождения, православный, русский. Образование несколько непривычное: Александровский лицей, а затем для чего-то коммерческая школа. Род занятий указывался оригинальный – «праздный». Адрес проживания и вовсе удивительный: особняк князя Одоленского. Что касается жалоб, то пациент страдал «пассивным мужеложеством орального типа в начальной стадии». Также было описано, какое средство применялось: «краткое воздействие переменного тока 300 Вт в точки тормозящей функции». Иных сведений картонка не содержала.
В глубине клиники разразился мучительный крик исцеляемого.
Родион Георгиевич передал карточку Джуранскому. Ротмистр быстро ознакомился и всем видом выразил глубокое сомнение, что этому можно верить. Необходимые меры он, конечно, предпримет, но… Морозовых в адресном столе полиции наберется не меньше сотни, а единственный, кто бы мог рассказать достоверно, уж сутки дает ответ иному суду.
– Юноша страдал довольно серьезным нервным расстройством, – сказал Звягинцев с непередаваемой лекарской интонацией, в которой желание помочь больному мешается с живейшим интересом к его вскрытию.
– Какого рода? – заинтересовался Ванзаров.
– Шизофрения с манией преследования… Он считал, что его два года держали в доме умалишенных, потом выкрали, а нынче ему угрожает смертельная опасность. Представьте, он даже просил вызвать полицию! – доктор понимающе улыбнулся.
До сих пор приятный гость не разделил веселья, а напротив, крайне строго спросил:
– Почему не вызвали?
– Ну, господа, я же врач! Отличу бред больного воображения от реальности!
– Могу ли знать, на основании чего поставили диагноз? Почувствовав решительную перемену интонации, Звягинцев забеспокоился:
– Уверяю, господа, диагноз очевиден. Хорошо одетый юноша, со здоровым цветом лица, говорит, что его держали в заточении. И потом, спутник подтвердил, что у него развились психические отклонения на почве мужеложества.
– Кто диктовал карточку больного?
Простой вопрос привел доктора к замешательству и нервному почесыванию бородки. Эскулап явно не мог вспомнить такой безобидной подробности.
– По-моему, юноша… Нет, кажется, тот, другой… Или нет?… Позвольте…
– Ставите диагноз, а не помните, как выглядел преступник? – вдруг выпалил Джуранский.
Совсем смутился Аристарх Петрович и принялся лепетать путаные оправдания, густо пересыпанные латинизмами. Труженика науки переубеждать было поздно.
– Юнофа не упоминал, какую клинику выдумала его физофрения?
– Кажется, на Черной речке. Поверьте, господа, я совершенно…
– Благодарю, Аристарх Петрович, вы оказали неоценимую помофь розыску! – Родион Георгиевич крепко пожал суховатую ладонь доктора. – Позволите забрать карточку с собой?
Профессиональная жадность сдалась и доктор заявил торжественно:
– Хоть не по правилам, но коли розыску надо – берите! Выйдя на ветерок Мойки, Ванзаров просил ротмистра достать блокнот с карандашом:
– Записывайте: «Позвольте поздравить с заслуженным вознаграждением. Желаем достойно носить гордое имя рогоносца. Вам оно, безусловно, подходит»… Э-э-м… Далее: «Супруга бесподобна в муках любви. Примите нафе уверение в искреннем почтении»… Записали?… Едете на Офицерскую и печатаете этот текст на всех пифуфих мафинках управления. У нас их, кажется, три. Затем спускаетесь в Казанский участок и печатаете на их двух. На расспросы «зачем» и «почему» предоставляю найти исчерпываюфий ответ, как умете. И проверьте Морозова по адресному.
Железный Ротмистр научился не задавать вопросы, даже если не понимал приказ вовсе. Джуранский лишь уточнил, будут ли еще указания. Но с прочим Родион Георгиевич надеялся справиться сам.
