50

Ольга Левина бродила по номеру, не находя себе места. Она страдала оттого, что не могла решиться хоть на что-то. Ей давно пора было уехать в Петергоф, чтобы помочь матери, но она боялась проклятий брата. Ей нужна была помощь или хоть мужское плечо, на котором можно выплакаться, но она не посмела послать записку Каренину. Обвинение в убийстве, брошенное Митей, пугало ее и лишало воли. К тому же ей давно пора было ехать на репетицию, но она боялась переступить порог театра из какого-то суеверного чувства. С чего-то она вбила в голову, что, если приедет, никогда не получит роль. Все должно было решиться завтра, когда состоится заседание художественного совета, на котором и будет решена ее судьба. Ольга наверняка знала, что от партии Раймонды зависит ее судьба. Или все: успех, известность, слава, или ничего. Не получит роль, так и жить ей больше незачем. Серж обещал, что со всеми нужными людьми в совете он переговорил лично. Оставался буквально один голос, но и он уже склонялся в пользу Ольги. Пока же была неизвестность, страх и сомнения.

В дверь постучали. Обрадовавшись, что приехал Серж, она бросилась открывать, не спрашивая, кто там. На пороге стоял незнакомый ей молодой человек.

– Госпожа Левина? – спросил он таким тоном, каким в театре говорили жандармы, когда просили публику проходить быстрее мимо царской ложи.

Она отступила, не зная, что и подумать.

– Что вам угодно? Кто вы? Зачем? – торопливо спрашивала она.

Ванзаров представился официально и пояснил, что цель его визита связана с расследованием смерти ее отца.

Ольга невольно загораживала собой комнату. Чиновник полиции не настаивал, чтобы пройти. Кажется, его вполне устраивал разговор на пороге.

– Я ничего не знаю, – сказала она. – Летом они живут в Петергофе, я здесь… Это все так ужасно… Отец не желал со мной общаться после того, как я поступила в балет… И все это так кажется глупым теперь… Я до сих пор не видела маму… Теперь, кажется, и брат меня проклял.

– Проклял? – спросил Ванзаров с таким интересом, будто речь шла о новом фокусе. – За что же так осерчал?

– Митя узнал кое-что, глубоко неприятное ему.

– Про ваш роман с Сержем Карениным.

Ей показалось, что молодой человек насмехается над ней. Ольга снесла это оскорбление, только щеки коснулась, – кажется, совсем раскраснелась от волнения…

– Ольга Константиновна, я долго не задержу вас. Ответьте мне, но не спешите, а хорошо подумайте: кто мог желать смерти вашему отцу?

Вопрос показался наивным. Надо было совсем не знать ее отца, чтобы такое спросить. Для Ольги отец был настолько непонятным существом, словно она была вовсе не его дочь. Она запомнила его нервным и неприятным, вечно поучающим ее, Митю и маму, но при этом беспомощным и беззащитным, когда дело касалось простейших жизненных мелочей. Левин мог дойти до крика, стоять перед Китти в хорошо знакомой позе с кулаками перед грудью, а уже через час плакать у нее на плече. Ольга не могла представить, что у отца вообще были враги.

– Нет, нет, это невозможно, – наконец ответила она.

– Он когда-нибудь упоминал про Алексея Вронского?

Такого имени она никогда не слышала в доме, будто его не было вовсе.

– Ваш отец говорил что-нибудь об Анне Аркадьевне Карениной? Это мать Сержа.

И на этот вопрос Ольга ничего не могла ответить. Она вдруг поняла, что от нее вообще много скрывали. Быть может, в семье хранятся еще какие-то тайны…

– Дмитрий Константинович никогда не говорил с вами о графе Вронском?

– Митя только злобой исходил на Сержа, – ответила она. – Ненавидит его со всей силой неудачника… Ах, я не должна была этого говорить…

– Вы знаете, кто протежирует вашу соперницу на роль Раймонды?

Ольга обхватила себя руками, будто оказалась нагая перед чужим мужчиной.

– Я ничего не знаю, – сказала она раздраженно.

– В таком случае, у меня остался последний вопрос… Вчерашней ночью господин Каренин оставил в этом номере портсигар. Вы готовы это подтвердить?

Она вспомнила обвинения брата. А если Митя прав, и действительно Серж совершил ужасное преступление? Вдруг именно он убил своего отца? А если это так, то и ее отца он тоже мог убить. Хотя бы для того, чтобы доставить ей извращенное удовольствие: вот тебе на блюде голова отца, который от тебя отказался. Мог он пойти на такое? Спросив себя, Ольга с ужасом поняла, что Серж и не на такое способен… Как же ей теперь вырваться из этой западни? Где правда?

– Пусть говорит что угодно! – закричала Ольга. – Его здесь не было!

– Ольга Константиновна, это очень серьезный вопрос. – Ванзаров постарался быть мягким. – Он ссылался на вас, как на алиби. Мне надо знать точно: он провел здесь ночь?

– Нет! И еще раз нет! Оставьте меня, прошу вас! – кричала она в голос, пока Ванзаров не закрыл за собой дверь.