Глава 24

Три дня, прошедшие после скромного семейного юбилея у Орешиных, Ксения Анисимова пребывала в состоянии смятения. Но это было внутреннее состояние, внешне оно никак не проявлялось. Вот только после уроков в гимназии она шла не к себе, а в дом сестры и племянницы. И оставалась там ночевать. Сестра, правда, уловила то ли во взгляде, то ли в голосе ее тревогу, спросила:

— С тобой что–то случилось, Ксаночка? Ты знаешь, мы всегда тебе рады. Но мне кажется, что–то тебя угнетает?

— Тебе показалось, Машенька! У меня бывают моменты, когда не хочется оставаться одной. Вот как сейчас.

Сестры сидела в уютном уголке зимнего сада, обвитом плющом, пили чай. Мария Аполлинарьевна смотрела на младшую сестру — грациозную, красивую, еще молодую. Не выдержала, сказала:

— Ты уже восемь лет одна. Не много ли? Мы тебе родные люди, но все же не семья. Я ведь знаю, дорогая, мужчин, которым ты нравишься, и серьезно… Не сердись, Ксаночка, но у тебя впереди еще много–много лет. Неужели проживешь их одна? Неужели ни на ком не останавливаешь взгляд?

— Нет… — Ксения оперлась локтями о столик, положила подбородок на ладони. — Никого не представляю рядом… после Владимира.

В этот момент ей увиделся высокий человек с густыми светлыми волосами, смуглым лицом, сосредоточенным взглядом серых глаз. Человек с такой символической фамилией, словно намекающей… На что? На его одиночество? На ее собственное? Ксения тряхнула головой: нет, не до этого сейчас!

— Где Леночка? — спросила она.

— У себя в комнате. Решила написать письма подругам по пансиону. Знаешь, после гибели Анечки Городецкой она стала часто вспоминать девочек, с которыми училась.

— Это понятно… Значит, в театр не пошла?

Мария Аполлинарьевна покачала головой, улыбаясь:

— Наверное, она уже привыкла быть невестой актера. Поначалу на каждый спектакль, где Петр занят, выезжала. Теперь вот иногда пропускает. Через полгода станет его женой, и, думаю, появляться в театре будет лишь на премьерах да бенефисах.

— Уманцев не собирается оставить сцену? — спросила Ксения. — Не было такого разговора?

— Да, как–то говорили об этом, — ответила сестра. — Петр допускает такую мысль, но не сразу, через время. Ты же знаешь, он всем нашим друзьям нравится. Хорошо образованный, с разнообразными способностями. Придет время, ему помогут.

— У них с Леночкой все нормально? Как обычно?

— Конечно! А почему ты спрашиваешь?

Ксения пожала плечами:

— Просто подумала: произошла трагедия, наложила отпечаток…

— Трагедия страшная. Но Леночка и Петр, мне кажется, после этого стали друг к другу еще нежнее, привязанее. Он так внимателен! Все свободное время — рядом с ней!

— Поднимусь к себе, — сказала Ксения. — Сегодня было много уроков, устала. А Леночка, когда освободится, пусть заглянет ко мне.

В этом доме у нее была своя комната. Женщина прилегла на диване, укутав ноги пледом, включила масляный ночник, потянулась за книгой. Но не взяла ее, задумалась. Все о том же…

Этот приезжий следователь на юбилее князя Александра в библиотеке сказал ей о человеке со шрамом, связав его с Анной Городецкой: якобы Анета должна была его знать. Какое совпадение! Буквально накануне племянница говорила ей именно о человеке со шрамом — со слов Анеты! А та связывала этого, со шрамом, напрямую с Петром. Леночка, со слов Петра, отрицала их связь, но покойная Анета, похоже, была в том убеждена… И, без сомнения, следователь и Городецкая описывали одного человека: шрам, огромный рост, из простых…

Ксения зябко повела плечами: протягивается странная нить! Человек со шрамом, Городецкая, Петр! Но тогда, если еще глубже думать об этом, выводы можно сделать тем более странные. И страшные. Следователь Викентий Павлович интересовался здоровяком со шрамом не просто так, а, без сомнения, связывая его со смертью Анны. Может быть, это и есть маньяк? А Петр Уманцев с ним связан! И знает обо всем! И сам…

Нет! На мгновение Ксения отключила свои мысли — так невероятна показалась ей промелькнувшая догадка. Но она была женщиной отважной и давно научилась признаваться себе во всем откровенно. Как бы ни горька оказывалась эта откровенность. И еще: много лет назад Ксения Анисимова осознала одну истину. Все, что происходит с другими людьми, точно так же может произойти и с тобой. Буквально все — и радость, и беда. Причем беда — вернее! Просто надо быть к этому готовой и душой и телом.

Подобное понимание пришло к ней на оборонных сооружениях осажденного Благовещенска. Когда она пробиралась к артиллерийскому расчету под снарядами, летящими от Сахаляна, и видела раненых, мертвых, оторванные ноги, развороченные тела… Когда хоронила друзей–офицеров, утешая их плачущих жен, своих ровесниц… Именно в те дни молодая женщина поняла: ничего из происходящего в мире не минет и ее. Все, что случается с другими, точно так же может случиться и с ней… Она поняла это умом, но сердце до поры отказывалось верить. Потому что и она оставалась жива и невредима, и ее любимый Володя… Он обнимает ее, вот же его сильные и ласковые руки, блестящие глаза, горячие губы!.. Когда из похода–погони привезли безжизненное тело Владимира, Ксения поняла истинность своего «открытия» сердцем.

Все, что случается, может случиться и с нами. Петр Уманцев может оказаться причастным к убийству Анны… Он может оказаться маньяком… Жуткие догадки, ведь Уманцев — жених Леночки, почти что член семьи! Но она, Ксения, обязана принять эту догадку, додумать ее до конца, чтобы отбросить… Или согласиться… Это ее долг, ведь никто кроме нее не знает о звеньях этой цепочки: убийство — человек со шрамом — Анна Городецкая — Петр Уманцев. Следователь разговаривал об этом только с ней.

По какой–то ассоциации Ксении вспомнилось минувшее лето, ее поездка на юг, город Харьков, театр. Конечно же, именно там она случайно услыхала похвалы актеру Петру Уманцеву. И именно после этого разговора изменилось ее отношение к Уманцеву — он стал ей нравиться, исчезла настороженность. А ведь она была с самого начала знакомства Леночки с актером!

Она чувствовала нарастающее возбуждение. Уже не могла лежать, села, сдвинув плед, — озноб сменился легким жаром. Теперь то случайное происшествие в Харькове стало казаться ей не таким уж веселым, а довольно странным. Она вообще–то и тогда сразу удивилась такому совпадению: сказали именно ей и именно об Уманцеве. Бывают же такие необычные стечения обстоятельств! Но сейчас Ксения задумалась, стала вспоминать все сначала, подробно.