Глава 25

Вот уже несколько лет подряд, по пути в Евпаторию, к друзьям, она обязательно останавливалась на несколько дней в Харькове. Там жила семья очень близких ее друзей. С Натальей Ксения училась на женских курсах Герье. Она же и познакомила застенчивую подружку с молодым офицером, сослуживцем и другом Владимира. Потом их пути разошлись: Анисимовы уехали в Маньчжурию, а Михаил и Наталья Егоровы — на Украину. Ксению они очень любили, всегда принимали как родную.

Жили Егоровы в центральном районе города, на Харьковской набережной, в просторном одноэтажном доме. Рядом находился сад «Бавария», а в этом саду располагался Малый Театр. Это был самый любимый театр Ксении Анисимовой.

Заядлая театралка, она бывала во всех харьковских театрах. В красивом здании на центральной Сумской улице — в Городском драматическом театре. Здесь играла постоянная труппа, сами актеры называли себя «театром высокой драмы». Да, Ксения очень любила высокую драму, но с удовольствием ходила и в «Театр–Буфф», и в оперетку сада «Тиволи». Ездила дважды с Натальей и Михаилом в загородный концертный зал с рестораном «Мавритания» в Сокольники.

Но Малый Театр — это была ее особая любовь. Она ходила туда почти ежедневно, благо дом стоял рядом. В саду «Бавария» играл военный духовой оркестр, по Театральной и Губернаторской горке спускались к театру нарядные люди, по Харьковской набережной подъезжали экипажи. Большое фойе с зеркалами, театральный зал и зал для танцев постепенно заполнялись публикой, многие проходили прямо в буфет…

Здесь, в Малом Театре, два года назад Ксения была на вечере балета знаменитой американской «босоножки» Айседоры Дункан. В прошлом году она попала на первое исполнение чудесной пьесы Метерлинка «Синяя птица». Все самые прекрасные воспоминания и возвышенные чувства она связывала с этим милым сердцу театром. Ксения смотрела здесь труппу Всеволода Мейерхольда с пьесой «Балаганчик» по Блоку, с восхитительной Верой Комиссаржевской в главной роли. Видела великого драматического артиста Павла Орленева в «Привидении» Ибсена, где он играл Освальда. Замирала, восхищаясь тенором Ивана Алчевского, когда тот пел Рауля в «Травиатте», превосходную певицу Марию Михайлову слушала в «Запорожце за Дунаем»… Она в свое время не один год жила в Москве, конечно же, ходила в столичные театры. А вот любила больше всего этот Харьковский Малый театр.

Минувшим летом она попала в театре на небольшую, необыкновенно веселую пьесу–комедию «Шельменко–денщик». Подруга Наталья посоветовала ей пойти посмотреть, рассказала, что местный актер и писатель по имени Марко Кропивницкий недавно организовал в городе настоящий украинский театр с постоянной труппой, первый подобный на Украине. Сам пишет для артистов пьесы, ставит пьесы другого своего земляка, уже покойного Григория Квитки–Основьяненко. Эта труппа часто выступает на сцене Малого Театра, поскольку своего помещения у них нет. Егоровы смотрели забавнейшую комедию Квитки–Основьяненко о писаре Шельменко. Этот герой подобен Фигаро Бомарше — неунывающий, находчивый, остроумный. Но только еще более колоритный, потому что свой, украинец, из народа. А как раз сейчас идет другая комедия того же Квитки. С тем же героем…

Ксения послушалась, пошла. Получила огромное удовольствие. Она никогда не делила драматургию на «высокую» и «низкую», но где–то в подсознании все–таки считала трагедию более значимой и долговечной, а о комедиях и водевилях часто думала: «однодневки». Может быть, впервые, смотря «Шельменко–денщика», она подумала, что эта вещь — настоящая классика, что в ней — истинная жизнь, истинный характер народа. Слуга–солдатик иногда казался ловким мошенником, иногда — угодливым трусишкой, но, в конце концов, именно он помирил врагов, соединил влюбленных. Да, ему, простому человеку, приходилось лавировать меж двух господ. И, как в жизни, не терять веселого нрава. Все эти люди — они были, есть и будут всегда. А в то, что любовь и справедливость побеждают, Ксения верила твердо. Придет время, и пьесу станут ставить театры в других городах, не только на родине автора…

Рядом с ней в бенуаре сидел мужчина средних лет, невысокий, верткий, явно не театрал, как Ксения определила сразу. Но он был ей симпатичен, потому что смотрел пьесу так, как смотрят дети. То есть совершенно позабыл, что дело происходит в театре, а не в жизни, что он сам не участник событий. Подпрыгивал, вскрикивал, заливисто смеялся, восклицал: «Ну, дает! Ну, хват! Эх, не повезло!» Он явно сопереживал главному герою. Сидевшим рядом зрителям этот беспокойный сосед мешал — в театре не принято такое открытое выражение чувств. А Ксении этой своей непосредственностью он казался трогательным. К тому же, временами, спохватившись, он надолго замолкал. В такие моменты Ксения несколько раз уловила, что он с интересом поглядывает на нее.

Начался антракт. Она поднялась, чтобы выйти, и уронила с колен сумочку. Сосед неуловимо быстро подхватил падающую вещицу, не дав ей коснуться пола, с поклоном протянул. Ксения не удержалась:

— Браво! — сказала, хлопнув в ладоши.

— Ничего особенного. Вы позволите, сударыня? — сосед, как она и предполагала, оказался разговорчивым. — Сидим рядом, вроде бы общаемся, а не знакомы. — И тут же представился: — Степан Хорин, служащий одного из городских банков.

Ксении тоже пришлось назваться, сказать, что приехала из Саратова. Хорин, видимо, решил, что раз она приезжая, ее надо опекать. И тут же с видом радушного хозяина пригласил в буфет. Ксения видела, что он не пытается за ней ухаживать. Просто у человека душа нараспашку, ему хочется общаться с людьми. Немного назойлив? Зато доброжелателен и простодушен. Если она отклонит его предложение, не обидит ли человека? Не покажется ли тому, что она пренебрегает им или даже стыдится? Ведь явно их социальные статусы различны… А Ксения больше всего боялась ненароком обидеть человека, повести себя, как напыщенная светская дама. Да и к тому же им еще два действия сидеть рядом. Откажи сейчас она составить ему компанию, и человек будет чувствовать себя неловко, может даже перестанет получать удовольствие от пьесы! И Ксения приняла предложение.

В буфете Хорин с той же удивительной ловкостью подвел ее к самому удобному столику, выловил официанта и заставил тотчас же принести фрукты, напитки, шоколад. Ксения не отказывалась. Видела, что человек получает удовольствие от своей гостеприимности.

— У вас в Саратове есть театр? — спросил сосед.

— Да, — ответила она. — У нас театр с постоянной труппой.

— Хорошие артисты?

— Разные, — Ксения пожала плечами. — Есть очень неплохие.

— А у нас! — воскликнул Хорин. — Вы же видите! Ох и здорово играют, прямо как в жизни!

— Вы правы, — согласилась она. — Харьков — одна из театральных столиц, я считаю.

— Это так и есть. Жаль только, что самые лучшие артисты приезжают, уезжают… Поиграл немного — и укатил. Туда, где больше платят или еще почему–то!

— А вы часто бываете в театрах? — спросила Ксения, не сумев скрыть удивления в голосе. Похоже, она ошиблась на его счет. Сосед ответил солидно:

— Работа, семья, заботы! Времени много на все надо. Так что не часто я сюда попадаю. Но стараюсь… А насчет актеров… Помню, играл тут у нас один, года два или три назад, запамятовал. Молодой такой, очень интересный. Петр Уманцев звали. Ох, и сильно играл, все больше трагедии… Уехал тоже.

Ксения не донесла стакан с соком к губам. Поразительно было услышать о женихе своей племянницы вот так, случайно, в чужом городе, от случайного человека. Но тут же она вспомнила: Уманцев говорил, что играл как–то в харьковском театре один сезон. Надо же, запомнили его!

— Как вы назвали артиста?

— Уманцев, Петр. А что, вы его знаете?

— Нет… — растерялась Ксения, но тут же спохватилась. — Да, знаю, он уже года полтора играет в труппе нашего саратовского театра.

— Ого, куда его занесло! — простодушно воскликнул собеседник. — Но хорош актер, хорош, не правда ли?

Ксения не успела ответить, как Хорин засуетился:

— А вот и Борис Васильевич, приятель мой! Позовем его в компанию, хороший человек! И коллега мой, тоже по банковской части служит.

Подошедший вежливо поздоровался, вежливо выразил приятное удивление от встречи. Принял приглашение присесть.

— Борис Васильевич у нас тоже большой любитель смотреть разные пьесы и водевили, — сразу взял быка за рога говорливый Хорин. — Он, наверное, помнит этого актера!

— О ком речь? — осведомился новый знакомый. Голос у него был приятный, бархатный, что часто встречается у полных людей. А он был именно таким: солидно выпирающий из–под жилета живот, круглое лицо, пухлые щеки которого не скрывала даже бородка. Ксения сразу поняла, что этот человек интеллигентнее Хорина, скорее всего, имеет хорошее образование. Поэтому, когда он подтвердил, что хорошо помнит актера Уманцева, игравшего здесь, в Харькове, согласен, что этот молодой актер очень одарен, — Ксения уже искренне порадовалась. Мимолетно нахлынувшее было чувство странности совпадения отступило. А вот теперь, через полгода, зимним вечером в уютной комнате особняка Орешиных, вернулось.

И правда, думала Ксения, этот человек, Хорин, сразу показался ей не театралом. Мало того: прямо подумала о том, что он в театре впервые в жизни. В этом–то нет странности: захотелось однажды пойти в театр — и пошел. Но вот что оказался в зале рядом с ней и именно с ней заговорил об Уманцеве! Если не бывал в театрах, откуда ему знать актера? А если она ошибается, и театры Хорин посещает, то почему именно Уманцев ему запомнился? Ведь какие великолепные актеры играли на сценах Харькова!..

Следующие два действия Хорин продолжал простодушно наслаждаться пьесой, на нее же, Ксению, уже не обращал внимание. В антракте к ней не подходил, а когда комедия окончилась — мгновенно исчез из зала. Его поведение Ксения тогда объяснила себе так: пообщавшись, поговорив с ней, этот человек вдруг осознал социальную пропасть между ними… Не видела она больше и Бориса Васильевича.

Но сейчас, вспоминая, Ксения поняла: ее объяснение никуда не годится! Этот Хорин явно не из застенчивых. С чего бы вдруг? И Ксения ясно увидела верный ответ: тот маленький суетливый человек сделал нужное дело — и ушел… Значит, дело было в том, чтобы сказать ей об Уманцеве, похвалить его!

Сердце у Ксении застучало громко и часто — в него входил страх. Но ум, начавший анализировать и делать выводы, уже не мог успокоиться. За первой догадкой потянулась вторая. А если не только и не столько для того, чтобы похвалить актера Уманцева, нужен был разыгранный перед нею спектакль? Для чего же тогда? Да только лишь для одного: убедить, что он в самом деле играл когда–то в Харькове, что он — в самом деле актер!

Ксения больше не могла сидеть, ей захотелось распахнуть окно, вдохнуть морозного воздуха! Но окна были прочно закупорены на зиму, и на дворе мела метель. А что, если рассказать о своих мыслях тому приезжему следователю? Или другому… Кириллу Степановичу? Но нет, она не сделает этого, как не сделала и ранее. Ведь услышав о человеке со шрамом, она могла бы сразу признаться: да, Анна Городецкая говорила о нем и о Петре Уманцеве. Но сказать об этом, значит сразу навлечь подозрение на Уманцева. Облечь его на позор, разбить сердце любимой девочке, Леночке! Ведь она может и ошибаться, да–да, вполне может быть, что все это — ее домыслы, что все не так! А Петр уже будет опозорен. Ведь были же по этому делу два невиновно арестованных: молодой человек и пожилой купец. И хотя оба оказались совершенно не причастны к убийствам, ореол подозрения над ними витает доныне. А Леночка не переживет, если с Петром произойдет подобное…

Ну, а если… если другое — ее подозрения верны? Тогда они все, и в первую очередь та же Леночка в жуткой опасности! Каждый день! Имеет ли она право это допускать? Упрямое осознание своей правоты продолжает молоточками стучать в виски: да, да, в той харьковской истории много странного, неслучайного. Да, да, именно после услышанного в Малом Театре она стала доверять Уманцеву, ушла с его дороги…

Скоро, может, даже с минуты на минуту, сюда зайдет Леночка — она сама ее звала. Нужно успокоиться, взять себя в руки. Но главное — что–то решить! Решить, как ей действовать.

Последние три дня она старалась постоянно находиться вблизи племянницы. Она продолжит это делать, и даже постарается не оставлять Леночку наедине с Уманцевым. Дома это получится, ну а если Петр куда–нибудь пригласит свою невесту? Имеет право! Они и раньше вместе уходили гулять, кататься… Даже если Ксения станет навязывать им свое общество, долго ли ей будет это удаваться? Да она и работает… Видно, нужно поскорее предпринять что–то по–настоящему решительное!

И Ксения поняла: ей придется спровоцировать Уманцева, сделать так, чтобы он ее испугался… Как? Она еще не знает. Но придумает. И дай Бог, чтобы ее догадки оказались неверны, чтобы Петр повел себя, как обычный человек. Дай Бог! Ради Леночки, ради него самого. Ради нее, Ксении…