9
В доме наводили порядок после праздника. Викентий Павлович вышел в сад. Собственно, это был огороженный уголок заднего двора их особняка, где росли несколько деревьев и кусты. С веранды к нему вели пять ступеней, шла кольцевая, засыпанная гравием дорожка, две скамьи стояли под двумя фонарями. Жасмин уже отцвел, но цвела липа, и аромат накатывал волнами. Викентий Павлович не стал даже доставать трубку, просто сел под светящим фонарем. Это был уже не газовый, а электрический фонарь, не так давно такие появились на улицах центра города. Вечер стоял очень теплый, тихий. Хотя было еще не поздно и рядом, на параллельных улицах Сумской и Пушкинской, прогуливались большие компании горожан, офицеров, сюда, на Епархиальную, шум не доносился.
На веранде появилась фигура Мити – в одной легкой рубашке, с перевязанным плечом. Хорошо, подумал Викентий Павлович, что пуля прошла по касательной, лишь слегка задела руку чуть ниже правого плеча. Рана уже почти зажила. Сегодня Митя даже принял участие в одной из сценок-шарад, как раз нужно было изображать раненого…
Племянник махнул ему рукой и сбежал по ступенькам.
– Слышал, ты назавтра приглашен к генералу Май-Маевскому? – спросил, усаживаясь рядом.
– Да, приходил от него порученец. Так что завтра пойду в Дворянское собрание.
Митя кивнул, он знал, что штаб-квартира командующего Добровольческой армией, который стал теперь и главноначальствующим в Харьковской области, располагается в доме Дворянского собрания.
– Думаешь, будут восстанавливать управление полиции?
– Управлять городом без этого не получится, – пожал плечами Викентий Павлович. – Я уже слышал, что началось восстановление губернских и земских управ. А значит, и городская дума должна заработать. При ней – управление полиции.
– Неужели все вернется? Все будет как прежде?
Викентий Павлович приобнял племянника, осторожно, чтоб не задеть больного плеча.
– Ты сам веришь в это? Я, Митенька, хотел бы верить, но увы… Однако работать буду изо всех сил.
Митя помолчал, потом сказал жестко:
– Как бы я хотел, чтоб все вернулось! Но после смерти государя… Нет, это невозможно.
Он не мог простить большевикам расстрела царя и царской семьи. Викентий Павлович знал, что с этим гнетущим чувством связаны все поступки Дмитрия последнего года. Когда в декабре, в самом конце восемнадцатого года, большевики так легко выбили петлюровцев из города, Дмитрий сразу заявил:
– Я работать в их милицию теперь не пойду!
– Скорее всего, и не придется… – протянул Викентий Павлович. – Пришли другие люди, обстановка другая.
В самом деле Советы устанавливали свою власть жестко, сами, не скрывая, называли это «красным террором». Можно ли было по-другому? Петлюровцы лютовали, в белой армии, еще при покойном генерале Корнилове, военно-полевые суды выносили сотни смертных приговоров, взятых в плен большевиков расстреливали, причем часто сами офицеры вызывались это делать добровольно. Весной девятнадцатого генерал Деникин повел Добровольческую армию в поход на Москву, Красная армия отчаянно сопротивлялась, но фронт неуклонно приближался к Харькову. Всеобщая ненависть, Гражданская война…
Вновь установленная Советская власть старалась стать для горожан привлекательной, своей. И красочный праздник Красной армии с парадом провели, и юбилей Тараса Шевченко – поэта-борца за освобождение угнетенных украинских крестьян – отпраздновали, и флаги красные на домах развесили, часто просто в приказном порядке, под угрозой расстрела саботажников. Но террор есть террор, даже если он «красный». В бывшей тюрьме был создан лагерь, куда свозили заключенных. По городу ходили слухи о том, как чекисты страшно там пытают людей, как расстреливают десятками, как прочесывают город в поисках шпионов Добровольческой армии.
Людмила Илларионовна очень переживала за всех – за мужа, детей. Однажды даже попросила:
– Викентий, может, все-таки повесим на доме этот их красный флаг? Как оберег?..
– Оберег спасает, если в него искренне веришь, – усмехнулся Викентий Павлович. Подумал немного и отказался: – Не стоит. У нас, слава богу, улица тихая, не проезжая. Хоть и в центре, но не на виду.
Однако, когда рано утром, в конце февраля, в дверь особняка громко постучали и потребовали «гражданина Петрусенко», в сердце остро кольнуло сожаление: «Надо было послушать Люсю…» Да, несколько часов его отсутствия явились для семьи тяжким ожиданием. Но все обошлось хорошо и даже интересно. Два красноармейца сопроводили Петрусенко не куда-нибудь – в гостиницу «Метрополь» на Николаевской площади! Правда, теперь она называлась гостиница «Красная», и в ней разместилось Временное рабоче-крестьянское правительство Украины. В номере на втором этаже, переделанном под обширный кабинет, ему навстречу поднялся коренас-тый человек, кивком отпустил красноармейцев. Минуту, оставшись наедине, хозяин и гость откровенно рассматривали друг друга. Викентий Павлович сразу понял, кто перед ним: тот, кого называют «товарищ Артем», очень известный революционер, из главной когорты, а нынче – руководитель нового Советского Украинского правительства большевиков. Еще молодой человек, лет тридцати пяти, с щеточкой усов, темноволосый, со светлыми глазами. Приятный, даже симпатичный, взгляд умный и проницательный.
– Здравствуйте, господин Петрусенко. – Он чуть усмехнулся, спросил: – Или «товарищ»? Я знаю, до германской оккупации вы работали с нашими органами, слышал лестные отзывы о вас. Да и сам, признаться, помню с прежних времен несколько раскрытых вами дел, получивших большую известность.
– Позволю себе ответный комплимент… Я тоже наслышан о вас, Федор Андреевич.
Артем засмеялся, это был искренний, открытый смех.
– Вот не ожидал! Давно меня так никто не называет. А вот полиция, оказывается, помнит! Так как же, Викентий Павлович?..
– Знаете, «господин» привычнее.
– Это пока, – уверенно кивнул Артем. – Ну что ж, присаживайтесь, господин Петрусенко. К вам есть дело. Скорее просьба – помочь разобраться… О том, что в городе прошел Всеукраинский съезд Советов, вы, конечно, слышали?
Петрусенко кивнул. Весь Харьков знал, что буквально на днях большевики провели свой съезд, сразу же объявили о том, что теперь все живут в Украинской советской социалистической республике. Именно к этому съезду развешивались красные флаги.
– Съезд проходил здесь, в «Красной», – продолжал Артем и, увидев, как приподнял бровь собеседник, кивнул: – В «Метрополе», если вам так привычнее. Гостями съезда были наши товарищи из Москвы, из руководства страны… Так вот, у одного из них, из наших гостей, из номера произошла кража…
Он замолчал, делая паузу, Викентий Павлович понял, что уточнять имя пострадавшего гостя Артем не станет. Но сам мгновенно прокрутил в уме: «Неужели Свердлова обокрали? Что же у него могли утащить? Ценные бумаги, документы тайные какие-то? А, может, настоящие ценности?»
Он знал о том, что среди гостей съезда был Яков Свердлов – один из главных большевистских руководителей, второй после Ленина человек в советской Москве. Интересный человек, может быть, самый необычный и загадочный из всех, кто готовил переворот в стране. Во всяком случае, Петрусенко был такого мнения. Еще в 1905 году Викентию Павловичу довелось видеть отчет начальника Пермского охранного отделения: в нем шла речь о боевиках, руководимых Свердловым там, на Урале. Они были беспощадными и жестокими, совершая ограбления и расправы, убивали не задумываясь даже случайных людей. Но особенно ненавидели полицейских: вылавливая, стреляли в лицо и даже отрубали головы. А самым безжалостным и хладнокровным был их руководитель, очень молодой еще человек – Свердлову тогда исполнилось двадцать лет. По сути, в те годы там, на Урале, политической революционной организации и не было, Свердлов просто собрал вокруг себя уголовников. Почему они его слушали и даже боялись? Почему в некоторых действиях его угадываются элементы масонских обрядов? Почему государя и его семью отправили именно в Екатеринбург, где годами ранее заправлял бандитами тот, кто теперь отдает распоряжения целым армиям? Не охраняли ли царя – а потом и убили его – те боевики Свердлова, которые превратились теперь в красных бойцов?..
О том, что было похищено у «гостя съезда», Викентий Павлович тоже выяснять не стал. Во-первых, потому, что, скорее всего, не получит ответа. А во-вторых, он уже знал похитителя – был почти уверен, что знает. Усмехнулся про себя: сейчас удивит товарища Артема. Удивит потому, что не станет, конечно же, объяснять ход своих мыслей, просто выдаст конечный результат. А всю цепочку из своих знаний и логических заключений оставит при себе… Спросил только:
– Когда произошло похищение?
– На второй день съезда. Видимо, как раз тогда, когда шло заседание, все делегаты и гости находились в зале.
– Обнаружилось сразу?
– Нет. Наш товарищ уезжал спешно, еще до окончания съезда, были неотложные дела. Да и приболел слегка, наверное, простудился. – Артем внимательно глянул на Петрусенко. – Вы же знаете, городское хозяйство разлажено, гостиница не отапливается, даже в дни съезда здесь несколько раз надолго отключали свет – были неполадки на электростанции… Да, так вот пропажа обнаружилась уже в поезде, с ближайшей станции нам телеграфировали. Мы попытались сами разобраться, но… – Он пожал плечами, усмехнулся уголком губ. – У нас большой опыт подпольной работы, а вот сыскное дело хромает. Вот и вспомнилось: здесь же, в Харькове, проживает знаменитый сыщик…
Он сделал паузу, вопросительно глядя на Петрусенко. Викентий Павлович кивнул:
– Скажите… товарищ Сергеев, ресторан при отеле работает?
Он не назвал Артема «господином» не потому, что не уважал того. Просто этот человек и в самом деле «господином» не был – именно «товарищ».
– Ресторан работал в дни съезда, – ответил Артем. – Нужно было кормить многих людей. Но сейчас, когда здесь остались только мы, руководители, достаточно и буфета.
– Значит, работники ресторана распущены? Официанты, повара, уборщики?
– В основном да. При кухне два человека и буфетчик. А почему вы спросили?
– Надеялся выяснить, кто в эти дни спешно уволился или просто исчез из обслуги ресторана. Тогда было бы проще его задержать.
– Вы что же, предполагаете, что вор – из этих людей? Почему?
Петрусенко широко улыбнулся:
– Объяснять долго. Я просто назову вам этого человека, опишу его, дам пару-тройку адресов…
Викентий Павлович видел, что его собеседник удивился, но после недолгого молчания произнес задумчиво:
– Понимаю… Не все так просто. Слушаю вас…
В самом деле все было совсем не просто. Ловкий гостиничный вор по фамилии Хламидников был известен полицейским управлениям крупных городов давно. Дважды он сидел, но, освободившись, вновь принимался за свое. Другого он не умел да и не хотел. Был хорош собой: строен, изящен в движениях, с томным взглядом и хорошей литературной речью. Его лицо сразу внушало доверие: одновременно добродушное и интеллигентное. В общем, Хламидников легко устраивался работать в обслугу гостиниц, обычно – официантом ресторана. Его охотно нанимали, такие официанты нравятся посетителям. Понаблюдав за новичком первый день, метрдотель убеждался: да, это то, что надо. К тому же Хламидников всегда имел целый ворох «рекомендаций» с якобы прежних мест работы. Какое-то время он усердно трудился, не менее усердно разнюхивая: где, что, кто, куда?.. Изучал и посетителей, и все закоулки гостиницы, заводил дружбу, а то и роман с дежурными. Это было нетрудно, потому что почти всегда он через недолгое время становился официантом по вызову – то есть развозил заказы из ресторана в номера.
Так получилось, что в шестнадцатом году, как раз перед началом всех переворотов и смен властей, Петрусенко этого ловкого вора задержал на горячем как раз в гостинице «Метрополь». Тот, проработав там две недели, уже наметил цель: богатого купца из Астрахани. Но ему не повезло, потому что на том же этаже снимал апартаменты директор велосипедного завода Лейтнера. Год назад это предприятие было эвакуировано в Харьков из Риги, куда слишком близко подошел фронт, и здесь завод выполнял важные заказы для армии. Военное ведомство – организация серьезная, за номером директора в «Метрополе» приглядывали. Потому и обратили внимание на некоторые странные действия официанта, сообщили в полицейское управление. Петрусенко, хоть и был тогда уже полицмейстером, лично навестил ресторан гостиницы, отобедал и убедился, что указанный официант – личность знакомая. Приставил к нему ловкого агента и поймал прямо в номере купца. Но долго на этот раз Хламидникову сидеть не пришлось: в августе семнадцатого года, когда из тюрьмы был совершен массовый побег, он был среди бежавших. Честно говоря, Викентий Павлович совсем о нем забыл, не до того было. Только две недели назад он встретил Хламидникова в городе. Совершенно случайно столкнулся с ним на центральной улице Сумской. Он-то своего подопечного узнал, а тот его даже не заметил – Петрусенко умел мгновенно преображаться и лицом, и фигурой. Сделал это интуитивно, словно предчувствовал: не надо вору знать, что его увидели.
Как только «товарищ Артем» произнес название «Метрополь» и слово «кража», Викентий Павлович тут же ясно представил всю картину. В городе новая власть, а значит, неразбериха. Жестко, порой жестоко наводят порядок, но в основном отлавливают офицеров, петлюровцев, ищут шпионов и саботажников. И во всей этой суете еще и съезд многолюдный проводят. Где? В «Метрополе», который Хламидников изучил до последнего уголка. Да еще срочно нужна дополнительная обслуга в ресторан – приезжих много, рабочих рук не хватает. Как же не воспользоваться такой возможностью! И кто станет его искать? Новая милиция? Смешно! Он для всех останется невидимкой, легко исчезнет, сделав дело… И вот в администрации гостиницы появляется респектабельный человек, опытный официант с хорошими рекомендациями…
– В моем прежнем архиве была и фотографическая карточка этого вора – фамилия его Хламидников. Но, увы, петлюровские вояки архив уничтожили… Наверняка кое-кто из них там тоже был. Да… запишите: тридцать восемь лет, русые волосы, серые глаза, средний рост, строен. Производит очень приятное впечатление, говорит грамотно. Когда волнуется, непроизвольно дергается правая щека.
– Вы уверены, что кражу совершил именно этот человек? – прервал Артем. – Вы говорите так, словно знаете наверняка?
Викентий Павлович улыбнулся, кивнул:
– Понимаю ваше недоверие. Не скажу, что уверен совершенно, и все-таки поверьте, вряд ли я ошибаюсь.
– А ведь у нас повсюду стоял караул, на этажах, в коридорах.
– Вы говорите: в тот день, как и в другие, несколько раз отключалось электричество? Хламидников этим наверняка воспользовался. И вообще в его арсенале есть много разных уловок… Дайте мне лист бумаги, напишу три адреса – не в одном из этих мест, так в другом его найдете. Возможно, при нем еще окажется то, что он украл, сейчас ведь перекупщики притаились, боятся…
Никто не удосужился сообщить Викентию Павловичу, как закончилось это дело. Но он был уверен: Хламидникова поймали, украденное нашлось. Потому что через три дня после разговора с Артемом в его дом пришел красноармейский офицер и вручил лично «товарищу Петрусенко» пять одинаковых документов – на каждого члена семьи. Это были охранительные мандаты, с которыми обязаны были считаться все представители советской власти. Викентий Павлович понял: это и благодарность, и признание правильности его расследования, и предложение будущего сотрудничества…
Сам же Федор Андреевич Сергеев, товарищ Артем, руководитель украинского правительства, уже спешно уехал в Москву – там внезапно и необъяснимо скончался Яков Свердлов. Не раз впоследствии вспоминая разговор в «Метрополе», эту странную кражу, Викентий Павлович думал: а не связана ли она со смертью Свердлова? Слишком эти события близко друг к другу, слишком все таинственно… Впрочем, он ведь так и не узнал, кого ограбили. Только предполагал.
