Карфаген должен быть разрушен.

Антиох ведет войну письмами, сражается пером и чернилами.

Прикиньте в глубине души своей: если вы с трудом сделаете что-нибудь достойное, труд для вас быстро кончается, а содеянное добро остается с вами на всю жизнь; но если ради удовольствия вы сделаете что-нибудь дурное, удовольствие быстро оставит вас, а дурное дело всегда останется на вас.

Частные воры влачат жизнь в колодках и узах, общественные – в золоте и пурпуре.

[Отнимая коней у слишком тучных представителей сословия всадников: ] Какая польза может быть государству от тела, в котором все от ног до головы – сплошной живот?

Одно дело успевать, другое – спешить: кто вовремя делает одно дело, тот успевает, кто хватается за многое и ничего не кончает, тот спешит.

Если ты скрываешь правду, то тебя считают обманщиком, а если сочиняешь неправду – вруном.

Нету такого закона, который был бы хорош для всех.

Едва станут они [женщины] вровень с вами, как тотчас окажутся выше вас.

Ужель хотите вы ‹…›, чтобы жены ваши старались добыть украшения, другим недоступные, а те, что победнее, выбивались из сил, чтобы не подвергнуться презрению за эту свою бедность. И конечно, как только женщины начнут стыдиться того, что вовсе не стыдно, они перестанут стыдиться того, чего до́лжно стыдиться и в самом деле. Та, что сможет, будет на свои деньги покупать украшения, та, что не сможет, станет требовать деньги у мужа. Горе и тому, кто уступит просьбам, и тому, кто останется непреклонным, ибо непреклонный вскоре увидит, как жена его берет у другого то, в чем отказал ей он.

[Воюя в Испании,] Катон запретил подрядчикам закупать хлеб для войска и отослал их обратно в Рим, сказавши: «Война сама себя кормит».

Покупай не то, что нужно, а что необходимо. Что не нужно, дорого и за грош.

Ничего не делая, люди учатся делать дурное.

Гнев от безумия отличается лишь непродолжительностью.

Кто серьезен в смешных делах, тот будет смешон в серьезных.

Хорошие дела нужно перекрывать новыми хорошими делами, чтобы не выдохлась добрая слава.

Лишнее всегда дорого.

Во всем мире мужья повелевают женами, всем миром повелеваем мы, а нами повелевают наши жены.

Царь – животное плотоядное.

Душа влюбленного живет в чужом теле.

Греки произносят речи языком, а римляне – сердцем.

Тот, кто бьет жену или ребенка, поднимает руку на самую высокую святыню.

И превозносить, и поносить себя – одинаково нелепо.

[О гурманах: ] Люди, у которых язык более тонко чувствует, чем сердце.

* Удивляюсь, как может удерживаться от смеха один гаруспик [прорицатель, гадающий по внутренностям птиц], когда смотрит на другого.

Распутник спереди и сзади. (Катон об одном из своих противников.)

[Катон] был недоволен, что граждане каждый год переизбирают одних и тех же лиц на государственные должности: «По-вашему, стало быть, – говорил он, – или власть немногого достойна, или власти немногие достойны».

Глядя на множество воздвигнутых статуй, он сказал: «А обо мне пусть люди спрашивают, почему Катону нет памятника, чем почему ему стоит памятник».

Однажды, когда римский народ несвоевременно домогался раздачи хлеба, Катон, желая отвратить сограждан от их намерения, начал свою речь так: «Тяжелая задача, квириты [римляне], говорить с желудком, у которого нет ушей».

[Катон] сравнил римлян с овцами, которые порознь не желают повиноваться, зато все вместе покорно следуют за пастухами. «Вот так же и вы, – заключил Катон. – Тем самым людям, советом которых каждый из вас в отдельности и не подумал бы воспользоваться, вы смело доверяетесь, собравшись воедино».

[Катон] был под судом чуть ли не пятьдесят раз, причем в последний раз – на восемьдесят седьмом году. Тогда-то он и произнес свои знаменитые слова: «Тяжело, если жизнь прожита с одними, а оправдываться приходится перед другими».