Глава тринадцатая

Ночевал Акулов у Маши.

Заехал к Ольге, оставил продукты, пробыл меньше часа и отправился к Марии. Она удивилась его раннему приезду.

— У меня новая машина, — объяснил он. — Летает, как самолёт.

— А старую пропил?

— Разбил. Ничего страшного, мелкий ремонт. И сам слегка бок поцарапал.

Она стала расспрашивать, и Андрей сделал вывод, что Денис сестре ничего не говорил.

— Как закончилась вечеринка?

— Нормально. Я уехала почти сразу после твоего звонка.

— Эдик так и не объявился?

— Какой Эдик? А-а, Эдуард! Объявился… Дело мы, похоже, провалили.

— Тебе грозят неприятности?

— Мелкие…

Ночь прошла быстро. Все было хорошо до тех пор, пока за завтраком Акулов не сказал:

— Со мной говорила Ядвига.

Маша вздохнула:

— Она вечно лезет не в своё дело. Надеюсь, ты не придал этому слишком большого значения?

— Не придал. Но она говорила разумные вещи.

— Вот как? И какие же, например?

— Ты сама знаешь.

Маша поставила кружку. Сидела, опустив голову, помешивая ложечкой кофе. Спросила, не глядя на него:

— Ты считаешь, нам надо расстаться? Наши отношения себя исчерпали?

— Я такого не говорил. Просто если уж вопросы возникли, их надо решать, а не делать вид, что ничего не происходит.

— Вопросы возникают у других…

— Мы сами думали о том же. Только боялись друг друга спросить.

Он закурил. Она поморщилась от папиросного дыма.

— У тебя кто-то появился?

— Нет.

— Я же вижу, что ты какой-то не такой.

— Устал на работе. И нервничаю.

— Из-за меня?

— Вообще. Помнишь, как я обещал, что если у меня кто-то появится — я тебе сразу скажу? Я своё обещание помню. На работе мне приходится видеть женщин. Всяких. Общаться с ними. Но это не значит, что я кидаюсь к каждой в кровать.

— Если бы дело заключалось только в кровати, это было бы полбеды…

Спускаясь по лестнице, Акулов подумал, что зря затеял этот разговор. Чего он добился? Ничего, только потрепал нервы. А чего, собственно, добиться хотел? Самому непонятно. Наверное, дело в усталости. После двух лет тюрьмы без перерыва с головой окунулся в работу. А силы уже не те, что были в молодости. Совсем недавно он ещё не осознавал своего возраста. Казалось, что по-прежнему двадцать. Только что вернулся из армии и впереди целая жизнь. Яркая, увлекательная. Девять лет пролетели, как девять месяцев. Ещё столько — и он пенсионер МВД. А два раза по столько, и… При его образе жизни в пятьдесят лет он вряд ли будет здоровым и богатым. Хотя чисто внешне, скорее всего, хорошо сохранится. Ему и сейчас никто не даст больше двадцати пяти. А в двадцать пять выглядел на девятнадцать. Это сильно мешало в работе. Особенно, когда незадолго перед арестом занял должность заместителя начальника 13-го отдела милиции.

После развода включил компьютер и в картотеке Волгина поискал Греку и Таджика. Отыскались трое с кличкой Таджик, но ни один из них не мог быть тем, про которого говорила Ольга. «Пробитый» наркоман восьмидесятого года рождения, старый засиженный вор и продавец героина, в настоящее время отбывающий срок. Закончив с картотекой, он запустил игру-стрелялку. Нужно было бежать по бесконечному коридору и мочить террористов, укрывающихся в боковых комнатах. Через несколько минут игрушка осточертела. Андрей не мог понять людей, готовых в неё дуться сутки напролёт.

Возня с компьютером придала мыслям новое направление. Он позвонил в техническое управление главка:

— Я вам тут машинку одну привозил. Наверное, ещё ничего не готово?

— Почему не готово? — молодой эксперт, убеждавший Андрея в важности своей высокотехнологичной службы, немного обиделся. — Приезжайте и забирайте. Я сам вам звонить собирался, вы меня просто опередили.

Акулов, такого результата не ждавший, добрался за полчаса. По дороге его пыл слегка охладился. Раз так легко получилось — значит, окажется бесполезно.

Акулов ошибся. Молодой эксперт довольно улыбался, когда Андрей читал названия файлов: «Центровые», «Пермские», «Чёрные», «Менты»… Даже беглое ознакомление с документами позволяло сказать, что это кладезь ценной информации. Работать и работать с ней. Правда, вряд ли из неё протянется ниточка к убийце Громова. Её будет просто не отыскать, не заметить в таком массиве данных, даже если она там и есть.

— Чего же он до конца-то все не уничтожил?

— Скорее всего, просто не знал, как это делается. Воспользовался для стирания не самой лучшей программой. Да и мы могем кое-что…

— Можно узнать, какие файлы открывались последними?

— Можно. Вот этот — самый последний.

Дата свидетельствовала, что с ним работали за два дня до убийства. Громов был в это время в больнице… Кирилл? Неизвестный?

Название удивило Андрея: «Лысюки». О такой группировке он никогда не слышал. И сомневался, что она может существовать, слишком уж непрезентабельно звучало название.

Файл был небольшим и содержал сведения на дюжину человек, ни один из которых не носил фамилию, вынесенную в заголовок. Информация была очень подробной. Паспортные данные, описание внешности, адреса, связи, места работы, используемый автотранспорт, привычки. Все — примерно одного возраста. Живут в разных местах… Никаких пересечений по роду занятий, хотя нет — большинство записаны безработными.

— Спасибо! Теперь буду всем вас нахвалить.

— Мы не нуждаемся в рекламе. Без неё работы хватает.

Акулов пожал эксперту руку, взял под мышку компьютер и вышел.

На обратной дороге он, в основном, слушал музыку — автомобиль оказался оборудован хорошей стереосистемой, да и в бардачке оказалось несколько кассет с записями, которые Акулову нравились. О «Лысюках» старался не думать — у него уже имелась идея, все объяснявшая и при этом органично вписывавшаяся в его «фантастическую версию».

У себя в кабинете он ещё раз, повнимательнее, просмотрел файл, а потом принялся вызванивать упоминавшихся в нем людей. Для разговоров выбирал благовидные, но незатейливые предлоги.

— Здравствуйте! Мне Владимира Анатольевича, пожалуйста!

— Я вас слушаю.

— Э-э-э, подождите… Простите, это Владимир Анатольевич Мезенцев?

— Нет, моя фамилия Ряпушкин.

— Извините, ошибочка вышла.

— Бывает.

Или:

— Игорь Евстратович? Из автосервиса беспокоят! Вы уж простите, у нас тут накладочка с документами вышла, никак разобраться не можем. Не напомните, вы у нас ТО-2 в ноябре проходили?

— Да, тринадцатого ноября. А что случилось?

— Не волнуйтесь, ничего страшного, просто компьютер повис, а шефу отчётность срочно потребовалась, ему с «АвтоВАЗа» звонят…

Попался лишь один зловредный тип, который, несмотря на все акуловские ухищрения, никак не хотел признаться, как его зовут, но в конце концов и он раскололся.

Через час из двенадцати фамилий у Акулова осталась одна.

Кухаркин Пётр Сергеевич, шестидесятого года рождения. Не работает с апреля двухтысячного года. Живёт по прописке, холост, родственников в городе не имеет, близких друзей не имеет. Средств мобильной связи нет, по домашнему телефону никто не отвечает. Автотранспорта нет. В специальном примечании говорилось:

Акулов приготовил кофе. Пил не спеша. Перекурил, прежде чем ещё раз набрать номер Кухаркина. Выждал пятнадцать гудков и положил трубку.

Конечно, он мог выйти в магазин. Или где-нибудь работать. Или искать очередную жертву для своих удовольствий.

Но Акулов был уверен, что это не так.

Его фантастическая версия, похоже, нашла подтверждение.

Жёлтый купальник эффектно смотрелся на загорелом теле Ларисы.

Она заметила, каким взглядом проводил её новый администратор, когда она выскочила на секундочку из сауны в вестибюль ФОКа.

Это доставило женщине удовольствие. Но она тут же вспомнила о погибшем Саньке, и от удовольствия не осталось и дымки.

В сумочке, аккуратно поставленной в раздевалке рядом с одеждой, мурлыкал сотовый телефон. Она поспешила ответить.

— Привет, это Акулов.

— Да, здравствуй, — она ожидала другого звонка.

— Надо увидеться. Срочно.

— Я жду гостей…

— Перенеси встречу.

Лариса посмотрела на часы. Подсчитала, вздохнула:

— Перенести не могу, важные люди. Ты можешь приехать ко мне?

— Через полчаса.

— Жду. У нас будет сорок минут, чтобы поговорить.

— Нам хватит.

Положив телефон, Лариса посмотрела на себя в зеркало. Одеться, встретить в холле, провести в кабинет?

Лучше здесь. Если ей так удобнее, почему она должна его стесняться? Пусть он стесняется. Будет легче с ним разговаривать. Внутренний голос подсказывал — беседа будет не из простых. Она представляла, примерно, о чем. Что ж, он должен был докопаться, следовало это сразу признать. Настырный тип, упёртый… Но Волгин ей нравился больше. Даже сейчас. А два года назад, когда убили сестру и Волгин занимался этим делом, она им искренне увлеклась. Загорелась по-настоящему. А он этого и не заметил. Или сделал вид, что не заметил? Нет, ничего он не делал. Действительно, был слеп. Знал бы он, как много потерял! Может, в пику ему… с Акуловым?

Андрей приехал раньше, чем обещал. Лариса встретила его, сидя в кресле. Нога на ногу, руки на подлокотниках.

— Привет!

Она видела, что он не ожидал такой встречи. Мгновенно раздев её взглядом, смутился, суетливо сел и, в дальнейшем, старался смотреть ей в лицо, избегая замечать тело.

Маленькая победа достигнута…

— Как раз парилка раскочегарилась. Может быть?..

— В другой раз.

— Если стесняешься, я отвернусь.

— Просто не люблю торопиться. Ты же сказала, у нас только сорок минут.

— Почти час.

— Все равно мало.

— Как скажешь! Итак, я тебя слушаю.

— Я буду краток…

Акулов, действительно, говорил лаконично до крайности.

Она попыталась разыграть непонимание, увидела, что он не верит, и решила не унижаться. Дослушала с лёгкой улыбкой.

Закончив говорить, он тоже улыбнулся. Не легко, а скорее жёстко.

— Вот и все, Лариса Валерьевна. Я свои карты открыл.

— Все?

— Конечно, нет. Я же не дурак весь расклад вам показывать. Джокера приберёг. И не одного.

— В колоде их не так уж и много.

— Ничего, у меня ещё одна, краплёная, спрятана в рукаве. Поиграем?

Лариса выпрямила ноги, почти достав под столом пальцами до ног Андрея. Склонила голову набок:

— Ты же понимаешь, что я ответить ничего не могу.

— Твой ответ — действия. Я должен с ним увидеться.

— Ты просишь невозможного.

— Не прошу — добиваюсь.

Он перестал смотреть ей в лицо, перевёл взгляд ниже. Посидел, сцепив руки в замок. Резко поднялся:

— Не буду мешать. Надеюсь, у нас все получится.

Улыбнувшись, он кивнул и вышел.

Встреча продолжалась не более четверти часа. Лариса подумала, что сделает то, чего он прос… добивался. Не так это и сложно.

Лишь бы он сам потом не пожалел. Чтобы и ей жалеть не пришлось.

— Чем сегодня занимался Соблазнитель?

— Все то же самое. Дом, офис, дом. С восемнадцати часов из квартиры никуда не выходил. Знаешь, Андрей, мне даже неудобно перед ребятами. Сидят, скучают. Ты не можешь Соблазнителя как-то расшевелить?

— Боюсь, я не в его вкусе. Даже если надену красивое бельё.

— Моим орлам нужна практика. А с ним они её вряд ли получат…

Пришло очередное сообщение от Ольги:

Прочитав, Андрей его стёр. Как и все предыдущие.

Рабочий день заканчивался. Лариса молчала, казахстанский украинец тоже не вышел на связь. Только Маша напомнила о себе. Поставила в известность, что ей необходимо присутствовать на презентации, которая может затянуться до утра. Голос звучал отстраненно — очевидно, вследствие утреннего разговора. Акулов предложил её встретить, она сказала, что доберётся сама. На том и порешили. Прощаясь, он ей сказал, что будет ночевать дома. Она в ответ ничего не сказала.

Досидев на месте до семи часов, Акулов отправился к Ольге. У неё пробыл недолго. Девочка играла в большой комнате, они посидели на кухне.

— Тебе чай или кофе?

— Кофе. Покрепче.

— Тебе ещё работать?

— Да.

Он и сам не знал, зачем соврал. Просто отчего-то не хотелось говорить, что поедет домой. Ольга, конечно, не упала бы на колени, умоляя остаться. Вообще бы ничего не сказала. Было о чем поговорить и без этого. Но Андрей понимал, что так ему будет легче уйти. Ложь во благо?

Так и вышло. В половине девятого он поднялся из-за стола. Заглянул в комнату, сказал Даше: «Пока!» Она играла с Годзиллой и на него обратила мало внимания. Ответила на прощание и тут же забыла.

Пока он одевался, Ольга стояла, прислонившись к стене и скрестив на груди руки. Смотрела задумчиво. Андрею казалось, что он может угадать её мысли.

Когда он вышел на улицу, она стояла у кухонного окна и махала рукой. Он помахал в ответ и улыбнулся. Подумал, что надо будет её попросить больше такого не делать. Зачем показывать окружающим, в какой квартире он был? Ладно, если вокруг только безобидные обыватели. А если среди них маскируется тот, кто её хочет найти?

Андрей поставил «БМВ» на стоянку, хотя можно, наверное, было бы и оставить под окнами. Для профессиональных угонщиков старая машина интереса не представляла, а хулиганствующий молодняк, одержимый желанием прокатиться, присмотрел бы себе что-нибудь проще.

Возле его подъезда разгорался конфликт. На дорожке, нос к носу, стояли «скорая помощь» и «волга»-такси. За рулём «скорой», к удивлению Андрея, сидела женщина. Наверное, единственная в городе водитель медицинской машины. Немолодая, с короткими волосами и невысокого, видимо, роста — плечо совсем чуть-чуть возвышалось над подоконником «газели». Таксист, здоровый горластый мужик лет сорока, требовал, чтобы она сдала свой микроавтобус назад и освободила проезд. Двигатель «волги» работал, светились задние фонари и «гребешок» на крыше. Таксист стоял рядом с машиной, облокотившись на открытую дверь, и орал:

— Слышь, ты, тебе скоко раз говорить можно? Я т-те русским языком говорю: отьедь, блин, туда, там площадка есть, и там, блин, и стой! Тебе ч-чо, непонятно?!

— А ты что, вокруг объехать не можешь? — женщина голос не повышала. Оно и понятно: таксист уже подходил к той стадии закипания, когда словесная ругань перерастает в мордобой. В кабине микроавтобуса, кроме неё, никого больше не было. И в салоне, видимо, тоже — врачи ушли на вызов.

— Hе могу! Меня клиент ждёт!

— Чем со мной лаяться, давно бы уже объехал и у него был.

— Слышь, ты чо, совсем охренела? Учить меня будешь? Какого хрена я свой бензин должен тратить?! А ну, сдавай назад, дура деревенская! Кому говорят?!

Акулов подошёл сзади. Крутой таксист его не слышал. Андрей подумал, что тот попытается ударить его коленом в пах и приложить лицом о крышу «волги». Врезать, что ли, первым? Без благородства, по загривку, так, чтобы с катушек слетел и до старости помнил?

Не стал. Положил ему на плечо руку и сказал:

— Пошёл на х…

Тихо сказал. Очень тихо. Но шоферюга услышал. Оглянулся через плечо. Во взгляде злость теснилась страхом. Дёрнул плечом, но освободиться не смог — синтетическая куртка была тонкой, и захват получился надёжным. Стал разворачиваться всем корпусом. Акулов ждал, решив действовать на опережение. Ноги уже были расставлены для правильного удара головой. Как только таксист попытается атаковать — он его свалит. Что-то слишком много в последнее время драчунов развелось. Мажидов, наркоман в красных штанах, гробокопатель, Иван… Не хватало ещё от этого быдла синяк заработать.

— Чо?

— На х… пошёл, ты не понял? Я тебе, сука, сейчас выхлопную трубу в ж… засуну, ты понял?

Таксист напрягся, готовясь к удару. Это длилось короткий момент, пока они не встретились глазами. После этого он сразу обмяк, отвернулся и без слов полез в машину. Андрей ногой захлопнул его дверь. Отступил на газон, встал, машинально отметив, что поребрик высокий и «волга» не сможет на него заскочить, если укрощённый таксист вознамерятся его задавить. Так же машинально он запомнил госномер машины.

— Спасибо, — улыбнулась женщина в «скорой», — а я уж монтировку приготовила. Думала — засвечу промеж глаз, если в кабину полезет.

Андрей пожал плечами. Посмотрел на удаляющиеся красные огоньки «волги», сказал:

— Всего доброго, — и пошёл по газону вдоль левого борта микроавтобуса к своему подъезду.

Боковая дверь «газели» с грохотом откатилась, и в широком проёме он увидел двух мужчин в белых халатах и шапочках. Удивлённо подумал: «Чего ж они раньше сидели?»

— Заходи, дорогой, — предложили Андрею.

Акулов остановился.

— Ты ведь хотел со мной встретиться, — усмехнулся один из мужчин, худощавый и черноусый.

Кроме густых усов, растительности ни на лице, ни на черепе не было.

Дорогую машину мягко покачивало на выбоинах шоссе. За окном мелькали куцые деревца и дощатые домики с двухскатными крышами, выстроившиеся вдоль дорожного полотна. Двигались по ближнему пригороду, направляясь в один из посёлков, который состоятельные горожане облюбовали для зимнего отдыха. На заднем сиденьи расположились двое мужчин. У одного поблёскивали стекла очков без оправы, а широкий шёлковый галстук украшала заколка стоимостью более десяти тысяч долларов. Второй сидел несколько скованно, хотя и положил ногу на ногу. Чувствовалось, что в этой машине он гость, а кроме того, его положение на порядок ниже статуса собеседника. Он говорил:

— Этот десантник попортил нам много крови. Начал свою тайную войну, не считаясь с нашими интересами. Точные цифры назвать невозможно, но, по самым скромным подсчётам, мы потеряли не менее ста пятидесяти тысяч долларов. Я учитываю и косвенные потери тоже.

— Поясни.

— В освобождение… э-э-э, одного известного вам человека, были вложены немалые деньги. Причём, деньги живые. И тут он убивает адвоката. В результате освобождение отложилось, сорвался проект, который мог быть осуществлён только при условии, что тот человек окажется на свободе, а нам пришлось заново тратиться на вторую попытку. И не факт, что она будет успешной — в некоторых случаях Мамаев был незаменим.

— Понятно.

— И это только один случай. Я могу привести ещё несколько. Они, правда, не столь убыточные.

— Не нужно. Дальше.

— Он так увлёкся своей местью, что не желает ничего слушать. Я лично пытался его вразумить. Без толку! Мне вообще показалось, что он слегка тронулся. Знаете, с людьми, которые долго томились бездельем, а перед этим привыкли к активной работе, такое случается. Мне, кстати, с самого начала казалось, что вся эта затея со взрывом — первый звоночек. Если помните, я вам ещё тогда об этом говорил… После нашего разговора он решил уйти в глубокое подполье.

— Он и так был в подполье.

— Ещё глубже. Оборвал с нами все связи. Единственный человек, которому он безоговорочно доверяет, — это тот самый Синус…

Человек в очках кивнул, подтверждая знание темы, о которой намекнул его собеседник. Тот продолжал:

— В распоряжении Синуса имеется парочка головорезов, но они политику не решают, используются только для грязной работы. Один раз они столкнулись с моими людьми, и встреча закончилась не в нашу пользу! Их можно было бы нейтрализовать, но я посчитал, что нет смысла отрубать пальцы, пока жива голова.

— Грамотно!

— Я у вас научился… Честно сказать, для меня было неожиданностью, что он согласился на встречу с ментом. Конечно, как вы и говорили, я задействовал все рычаги, но веры в успех у меня не было. Знаете, даже ревность какая-то заиграла. От меня отвернулся, а с каким-то капитанишкой из районного управления согласился поговорить!

— Ревность — неконструктивное чувство. Когда они встретятся?

— Там сложная схема, но я думаю, что часа через два-три.

— Наши действия?

— Все под контролем. Люди на местах и ждут сигнала. Другой случай угомонить этого десантника нам может не скоро представиться…

— Все правильно, за исключением одного. Он не десантник. Он танкист.

Машина, в сопровождении джипов с охраной, приближалась к посёлку, который облюбовали для зимнего отдыха состоятельные горожане.

«Скорая помощь», с включёнными сиреной и проблесковыми маячками, проскочила несколько перекрёстков на красный свет и развернулась в неположенном месте. Потом, уже не привлекая внимания, шмыгнула по дворам и с нормальной скоростью покатила по спальным районам восточной окраины города. Человек по прозвищу Синус сидел рядом с женщиной-водителем.

— Он больше похож на котангенс, — усмехнулся Андрей.

— Только ему этого не говори. Он не помнит тригонометрии и не оценит юмора.

— Борзый таксист тоже ваш человек?

— Нет, левый придурок. Если когда-нибудь узнает, как мог нарваться, — свечку поставит. Ты его спас. Мы тебя ждали с минуты на минуту, так что долго объясняться с ним бы не стали.

— Следили за мной? — Андрей был уверен, что «хвоста» не было.

— Нет. Мой человек крутился рядом с автостоянкой. Правда, чуть не прозевал тебя — ты ведь поменял машину? Хорошо, что у тебя постоянное место.

— Завтра же потребую другое.

— Этим ты никого не обманешь.

Опережая вопрос Андрея, лысый мужчина в медицинском халате и белой шапочке торопливо сказал:

— Не сейчас! Приедем в одно безопасное место — там и поговорим. Чем мне машины не нравятся — в них столько пакости можно напрятать! И маяки, и уши, и все, что угодно…

Безопасным местом оказался парк. «Газель» остановилась напротив главного входа, и Акулов только головой покачал от такой конспирации: не заметить их мог только слепой. Да и тот бы издалека услыхал шум мотора на пустой околопарковой улице.

Лысый мужчина споро освободился от халата и шапочки. Поверх толстого свитера на нем был надет кевларовый бронежилет. Перехватив взгляд Андрея, он усмехнулся:

— Театр, конечно. Но нервы чуть-чуть успокаивает.

Облачившись в короткую дублёнку и чёрный вязаный «колпачок», он откатил сдвижную дверь:

— Прошу на свежий воздух.

— Он слишком свежий.

— Ничего, у меня коньячок с собой есть. Взбодримся, если замёрзнем.

«Газель» сразу уехала. Они пошли, бок о бок, по главной аллее. Синус, потоптавшись у ворот, двинулся следом, когда они отдалились метров на тридцать.

Было прохладно.

— Зачем тебе потребовалось инсценировать свою смерть?

Громов улыбнулся:

— А как ещё я мог разобраться в этой истории? Не забывай, я профессиональный солдат! Что мне оставалось — прятаться по щелям? Ждать следующего покушения? Я решил всех опередить, выиграть время и разобраться. В этом городе у меня слишком много врагов. Только кажется, что в последние годы я ничего не делал. Делал, да ещё как! У меня свои принципы, от которых я не отступаю. Если мне что-то не нравится — я всегда поступаю по-своему. Меня нельзя уговорить, купить или взять на испуг.

— Вместо тебя в джип положили Кухаркина?

— Как ты догадался?

— В компьютере прочитал.

— Черт, так и знал, что этой технике нельзя доверять! Мне казалось, я все уничтожил. Времени не хватило вывезти ящик из офиса. Да и надежда была, что никто туда не доберётся. Глупая, как я теперь понимаю, надежда… Да, мы использовали этого ублюдка. Дерьмово жил, так хоть смертью пользу принёс. Тебе его жалко? Не смеши! Знал бы ты, что он с детьми делал. По нему давно петля плакала.

— Но ты его наказывать не спешил.

— Всему своё время.

— Александра с тобой?

— Куда ж её денешь? Со мной, жива и здорова! А ты что подумал?

— Так и подумал. Не в ней дело, в ребёнке.

— Правильно, без матери его не оставишь, какая бы мать ни была. Тем более, она — не худший вариант. Дуркует от молодости. Ничего, за блядство её проучил — теперь будет шёлковая. Видел бы, как она изменилась…

Громов шёл, сложив за спиной руки. Смотрел строго перед собой. И много, нервно улыбался.

— Мамаев — твоя работа?

— И это сообразил? Мы ж его в другом районе убрали, я думал, ты и не услышишь ничего.

— Он с твоей женой путался?

Громов скрипнул зубами:

— Я этого Мамайку никогда за человека не считал. Представляешь, каково мне было узнать? Ладно б Сашка с дельным мужиком переспала — не так обидно было! Но с этим драным крючкотвором… Честное слово, я б его посадил на кол и с удовольствием бы придерживал, чтоб он не сползал слишком быстро. Только не надо его жалеть, хорошо? Кухаркин, Мамаев, ещё кое-кто — они, по-твоему, кто, мирные? Черта с два! За каждым столько дел…

— Санёк-то в чем виноват?

— Не, его мне не вешай! Я сам похороню своих мертвецов, но этот — чужой. Жаль пацана! Вот его, действительно, жаль. Полез куда не надо, вопросы стал задавать. За это его и зарезали. Грека и Румын. В сауне это было. Нож под лопатку — и в бассейн. Ещё и воду открыли, им, отморозкам дерьмовым, посмотреть хотелось, как она вытекает. Не видели никогда… А труп Лариска нашла. Сама чуть под раздачу не попала. Когда приехала, эти двое там ещё были, прятались от неё. Хорошо, она их не заметила! К ней в тот вечер гости солидные завалили. Они и порешили труп на пустырь оттащить, чтобы вопросов меньше возникало и чтобы ФОК лишний раз не светить. Ларка до сих пор об этом переживает. И вдове Санькиной деньги платит.

— Кто?

— Не торопись, всему своё время. Дойдём и до них. Я уже почти во всем разобрался, всю диспозицию знаю. С тобой, кстати, я только по одной причине встретиться согласился. Ты, вроде, нормальный мужик, вот и решил тебя предупредить.

Акулов посмотрел вопросительно. Громов продолжал держать голову прямо по ходу движения и усмехнулся:

— Всему своё время. Начну по порядку. Ты ведь уже слышал кое-что про завод? Утомлять мелочами не стану, расскажу главное. Я был на этом заводе военпредом. В девяносто первом году, в аккурат перед путчем, я уволился из армии. Надоело смотреть, как она разлагается. Я ведь идейным когда-то был, в Афган добровольцем отправился… Уволился, но связи не потерял. Мне помогали, я помогал. В общем, жили! Через три года появилась возможность завод раздербанить. Не спрашивай, почему я вписался. Все побежали — и я побежал. Казалось глупым отказываться, все равно ведь кто-то возьмёт. Почему это должен быть какой-нибудь двадцатилетний шкет, который автомата в руках не держал? Я хоть что-то сделал для этой страны. Значит, и право на долю имею. Нас было семеро — тех, кто на заводе тему крутил. И Гмыря, недомерок вонючий. Он канал транспортировки наладил, мы — все остальное. Мы — это я, Иваныч, Коля Петушков, Ющенко Петя, Славка Степанский, Герасим Латуков и Якушев. Ну, от последнего-то почти ничего не зависело, его так, за компанию взяли. И у Гмыри один тип был на подхвате. Больше никого и не требовалось. Шло как по маслу! Бумаги были в порядке, прикрытие — от самого министерства. Все шло хорошо, пока Гмыре не показалось, что ему недоплачивают. Не знаю, на какие барыши он рассчитывал, но делили мы честно. Не поровну, конечно, но честно. По-людски. Я, кстати, тоже миллионером не стал. Короче, решил Гмыря нас кинуть. И нас, и питерских партнёров. Не суть, как он это сделал, но несколько вагонов с железом ему спереть почти удалось. Мы перехватили в последний момент. Из Питера прилетела бригада разборки чинить. Вызвали Гмырю на встречу. Шустрый он оказался, змеёныш! Там был один главный, который говорить только умеет, и два парня серьёзных, обстрелянных. Недомерок их обоих уделал! И меня в плечо зацепил. Я оказался точнее, но он все равно сумел уползти, в другом месте сдох где-то. Не знаю, как так получилось, но нашли его через несколько дней в сгоревшей машине. Он ведь, гад, скрытный был. Никто так и не узнал, где он жил… Дальше про завод не интересно, к делу это отношения не имеет. Скажу только, что я от этой темы потихоньку отошёл, своим промыслом занялся. И ещё двое…

— Якушев?

— Да, он умер.

— Мне говорили, что его застрелили.

— На самом деле это тёмная история. Как я понимаю, он сам застрелился. На даче, из ружья. На похоронах это скрыть, конечно, было нельзя, но после похорон его семья стала говорить, что он просто умер. Им так больше нравилось. Просто умер, и все. От старости. В сорок шесть лет. Так вот, Якушев умер, а Славка Степанский самым умным оказался. Поднакопил деньжат и за границу свалил. В Мексику.

— Чем он там занимается?

— Бизнес ведёт. В Мексике, в Акапулько. Туристический бизнес. А что? В тамошних краях это доходное дело. Не знаю уж, как он сумел в него пролезть и закрепиться, но дело пошло. Наш человек в Акапулько… Я у него был — мне понравилось. Так вот, мы втроём удалились, а Калмычный, Петушков, Ющенко и Латуков остались при заводе. Пять лет все было спокойно. И тут мне позвонили с угрозами. Я, признаться, в них не очень поверил. Никогда не знал, что у Гмыри есть брат. И где этот брат пропадал столько лет? Непонятно! Но в меня уже и раньше стреляли, последний раз — два года назад. Так что пришлось предостеречься. Поехал на кладбище, а там памятник стоит недоноску. Вот дела! И в тот же вечер мне в спину стреляют. Сперва думал, что бронежилет меня спас. А потом понял: пугали. Вот и решил свою смерть инсценировать. Опередить, так сказать, добивальщиков.

— Так ведь они-то знают, что не трогали тебя.

— Так мы с Синусом тоже не дураки. Я же говорил, что в меня раньше стреляли. Вон он и запустил легенду, кто, за что и как меня хлопнул. Не беспокойся, все, кому надо, поверили. Удивляюсь, как до вашей ментовки эта информация не дошла. Даже обидно! Мы с ним так старались, все детали учитывали… Синус сгонял в Казахстан, выяснил, что Ярослав освободился четырнадцатого сентября. Дома не появлялся. Стали мы его здесь караулить.

— Мужика на кладбище вы рихтонули?

— Мы, — Василий Петросович улыбнулся. — Что, жаловаться прибегал?

— Я к нему третий пришёл с тем же вопросом. А передо мной злые ребята были. Вашу стошку баксов отобрали.

— Догадываюсь, откуда ветер. Серьёзные люди их посылали. Те, кому я поперёк горла. Но это не суть, к нашему делу отношения не имеет. Продолжаю. Из Мексики Степанский прилетел. Он давно собирался, но вышло так, что прилетел вскоре после моего взрыва. Прилетел и пропал. Вместе с охранником. Охранника потом нашли, с пулей в затылке. В лесу, недалеко от дороги на Каменку. А Степанского — нет. Думаю, скоро найдётся.

— Почему?

— Потому, что Коля Петушков позавчера в Мексику улетел. Не понял? Я тоже долго мимо смотрел. А потом глаза открылись. Брат Гмырин ведь всем подряд звонить стал, и говорил, что это он меня хлопнул, а они — следующие на очереди. Первому он Коле позвонил. И Коля поднял шум: надо заплатить, и тогда нас не тронут. Откупиться. Мол, какой ему смысл мстить, если можно нажиться. Надо дать, и тогда он отстанет. А то все окажемся, где Петросыч. И все заплатили. Даже Иваныч, которому жена на новую машину денег не даёт. А Степанского этот брат просто похитил. Славик-то ведь не местный, сел на обратный самолёт — и пока! Вот его и взяли за жабры. Тем более, что из всех нас он — самый богатый. А меня ранили для того, чтобы первая волна паники поднялась. Дескать, если уж Петросыча подстрелили, то куда нам, тюфякам мирным, рыпаться. План, как я понимаю, был такой: мне грозят, потом дырявят; я всем говорю об угрозах, и после этого меня хлопают основательно. По трём причинам. Во-первых, я бы никогда не заплатил. Во-вторых, я умею драться. В-третьих, без меня ни Иванычу, ни остальным не защититься. Это ведь я их всегда прикрывал, и меня так быстро не заменишь. И в милицию не пойдёшь. Все опасаются, что всплывёт прошлое. То, что Иваныч с Трубоукладчиковым путается — фигня. Адвокатишка только бабки умеет сосать, а защиты от него никакой. Разве что в суде. Но те ребята в арбитраж обращаться не собирались… Не догадался ещё, в чем главный прикол? Никто мстить не хотел! Это был только предлог, заводка, а нужны были деньги. Много денег. Иностранных. Можно придти к коммерсанту, сунуть ему паяльник в анальник и отобрать. А можно сделать так, чтобы он сам тебе их принёс и подарил с извинениями. Не у него отобрали — он сам предложил! При такой схеме нужен кто-то, кто, будучи внутри круга, стучит наружу.

— Петушков?

— Жаль, что я только вчера догадался. Принесли новую информацию — и срослось. Но сейчас он временно недоступен. По тому, как он рванул в Мексику, я делаю вывод, что бедный Славик не смог больше терпеть и согласился передать свои активы. Теперь он им не нужен…

Они дошли до конца главной аллеи. Синхронно развернулись и пошли обратно. Громов, молчал и больше не улыбался. Шёл, опустив голову. Руки по-прежнему держал за спиной.

— Машину мою твои ребята протаранили?

— Мы такой фигнёй не занимаемся. Румын и Чича. За рулём, по-моему, Чича был. Он у них спец по этому делу. Бывший угонщик. Они же и стукачка твоего в окно выкинули.

Заметив, как Акулов сжал зубы, Громов усмехнулся:

— Не переживай, ты тут ни при чем. Он сам виноват, трепал языком, что ни попадя. Разнюхал где-то, кто Санька заколол, и давай спьяну хлестаться. Они услышали и решили подстраховаться. Что и говорить, ребята работают жёстко. Есть за что! Только здесь они двести косарей насобирали. А у Степанского, по моим прикидкам, должно быть раз в десять побольше. Только вряд ли много достанется, все ихнему шефу уйдёт. Тому, кто затеял всю комбинацию… Да не смотри ты на меня так, ради Бога! Думаешь, у меня от нервяков крыша поехала и я тебе сказки рассказываю? Да я нормальней вас всех, вместе взятых! Просто…

Выстрела не было слышно.

Пуля ударила Громову в затылок, пробила кости черепа, мозг, вышла через левый глаз и унеслась в ночной зимний парк. Он умер мгновенно, но ещё какое-то время стоял, покачиваясь. Рот оставался открыт, руки сцеплены за спиной.

Синус, до которого они не дошли, побежал им навстречу, на ходу вытаскивая пистолет.

В пистолете не было нужды. Снайпер стрелял с дальней дистанции, откуда именно было неясно, но дистанция от ограды парка до ближайших домов составляла не менее двухсот метров. Где-то там, в одной из квартир или на лестничной клетке, человек с винтовкой и прятался. Произведя один точный выстрел, он ничем себя больше не выдал. В ночном воздухе звуки разносятся далеко, но не было слышно ни шума мотора, ни лая собак, ни хлопанья двери подъезда.

Синус убрал пистолет и посмотрел на Андрея. Смуглое лицо оставалось бесстрастным.

— Теперь по-настоящему. Уходи, мы здесь приберём.

— Но…

— Его один раз уже хоронили. Зачем все усложнять? Надеешься задержать снайпера? Перестань, ты никогда ничего не докажешь. А если попробуешь мне помешать — я вспомню Ивана.

— Что?

— Мы действительно много знаем. Не мешай, уходи. К делу, которым ты занимаешься, это, — Синус кивнул на труп у своих ног, — отношения не имеет. Это наши внутренние разборки. Я говорил Василию, что нельзя быть таким резким. Здесь не тот фронт. Он не слушал меня. Никого он не слушал.

— Ты с ним воевал?

— Я много чем занимался. Прощай.

— Он хотел меня о чем-то предупредить.

Несколько мгновений Синус колебался. Потом отрицательно покачал головой:

— Нет. То, что успел, — он сказал. Я тебе ничем помочь не могу. Сам разбирайся. Я не знаю, что он тебе собирался сказать, а что нет. Иди. И будь осторожен. Опасность близка.

Одержимая ревностью, жена Ермакова, действительно, наняла частного детектива. Узнав, против кого придётся работать, он заломил тройной гонорар. Дни тянулись в тягостном ожидании результата. Денис приходил домой поздно, детектив, которого она изводила звонками, просил не волноваться.

Сегодня утром он сообщил, что есть хорошие новости. Встретились в кафе. Детектив много ел, она ограничилась салатом и соком.

— Ваш муж снял для любовницы квартиру, — детектив положил на стол ксерокопии документов. — Вот договор аренды. Можете посмотреть, там стоит его фамилия.

— Я так и знала! — ахнула жена.

— Между прочим, эти копии обошлись мне в сто долларов. Прошу компенсировать.

Она оплатила не только взятку работнику агентства недвижимости, но и счёт за обед. По сравнению с остальными затратами последняя сумма была сущей мелочью.

— Едем туда прямо сейчас, — сказала она, когда вышли на улицу.

— Вы собираетесь ломать дверь?

— Я собираюсь выцарапать ей глаза.

— Боюсь, она вам не откроет.

Месяц назад, когда Денис пришёл домой утром и завалился спать, в кармане его пальто она нашла незнакомые ключи. Они лежали отдельно от основной связки, и она сразу заподозрила неладное. Пользуясь случаем, сбегала в мастерскую и сделала копии. Денис, проснувшись, ничего не заметил.

За дополнительный гонорар детектив согласился принять участие в авантюре. На его машине съездили к Ермаковым, потом отправились проверять секретный адрес.

— Она дома, — предостерёг детектив, понаблюдав какое-то время за окнами квартиры.

— Тем лучше! — сказала жена, направляясь к подъезду.

Дубликаты ключей сработали качественно, и замки вскрылись бесшумно. Переступая порог, Ермакова вдруг пожалела о скоропалительном решении, но детектив дышал в спину, и она, не желая выглядеть в его глазах взбалмошной дурой, вошла в коридор.

Соперницу увидела сразу. Та протирала пыль на полках кладовой, расположенной в конце коридора. Стояла спиной, напевала что-то весёлое и не услышала, как в квартиру вошли.

Тяжело дыша, Ермакова выстрелила заготовленной фразой:

— Я думала, он нашёл себе кого-то получше!

Эффект получился лучший, чем она ожидала. Девушка испуганно обернулась, хлестнув себя по лицу грязной тряпкой. Вжалась в стенку. За её спиной с грохотом обрушились полки.

Ермакова наслаждалась моментом. Уперев руки в бока, медленно шла по коридору, испепеляя соперницу взглядом. За её спиной покашливал детектив.

Говоря откровенно, любовница мужа выглядела вполне презентабельно, даже сейчас, бледная от страха. Блестящие чёрные волосы, выгодная фигурка… Вот только возраст смущал. Намётанным глазом Ермакова определила, что соперница значительно её старше. Не меньше тридцатника против её двадцати двух. Конечно, для таких лет сучка выглядит замечательно, но чем она глянулась этому кобелю?

— Кто вы? — спросила Ольга.

— Я-то жена. А вот ты что за швабра?

— Чья жена?

— Его! Ты что, даже имя не спрашиваешь, когда ложишься в постель?

— Андрея?

— Какого Андрея? Ты мне мозги не пудри!

Последняя фраза была произнесена визгливым тоном и являлась прелюдией к потасовке, Ермакова решила, что возраст соперницы является для неё дополнительным оскорблением. Если бы он спутался с девятнадцатилетней, это было бы ещё объяснимо. Блажь, порождённая мужской сущностью. Перебесится и домой прибежит. Малолетка ему лишь для кроватных дел и нужна, а до и после о чем с ней разговаривать? Но эта швабра… Он ведь с ней, видать, не только спит, она ему как человек интересна!

Ермакова изготовилась к броску.

Карты спутал ребёнок. Девочка выглянула из комнаты и без страха спросила:

— Мама, а это кто?

Ребёнок? Уж не его ли? Нет, не получается… Тогда вообще ничего не понятно.

Нападение не состоялось. Для объяснений удалились на кухню. Детектив остался скучать, подпирая стенку в коридоре.

Ольга запуталась, не зная, что говорить, а что лучше попридержать. Пока разобралась, что эта фурия — не супруга Андрея и не его девушка, уже было поздно. Ермакова, хоть и отказалась от намерения разукрасить соперницу, в категорической форме потребовала, чтобы та выметалась на улицу. Немедленно, со всеми вещами. На сборы десять минут.

Ещё утром Ольга отправила сообщение на пейджер Андрея, наказав, чтобы его повторили четырежды с интервалами в два часа — как делала и вчера, и позавчера. Сейчас она снова взялась за телефон:

— Для абонента 305255… «Здесь оставаться нельзя, едем домой».

Ермакова подозрительно следила за её действиями:

— Кому это ты жалуешься?

— Кому надо.

Двадцатью минутами позже она с дочкой ушла из квартиры, провожаемая насмешливым взглядом частного сыщика и задумчивым — Ермаковой. Та уже начала понимать, что сделала что-то не то и, возможно, здорово навредила мужу в делах. Но звонить ему не торопилась. Вот придёт домой — тогда и узнает. Ничего, зато в следующий раз будет меньше секретничать и болтаться неизвестно где после работы.

Ольга постояла на автобусной остановке, ничего не дождалась и тормознула частника. Тот, увидев ребёнка, вспомнил о совести и не стал заламывать цену. Всю дорогу болтал, не давая сосредоточиться. Ольга думала о том, почему Акулов не перезвонил. В их городе нет метро, так что оказаться в мёртвой зоне пейджинговой связи проблематично. Как правило, сообщения не теряются. Был сильно занят? Но в течение почти четверти часа можно где угодно отыскать телефон и хоть как-то дать о себе знать. Может, решил просто встретить около дома? Такой вариант ей казался реальным и был, конечно же, предпочтительнее всех других.

— Вот и приехали, — машина остановилась, — Дальше никак. Видите, все перекопано?

— Ничего, мы дойдём, — она расплатилась и открыла дверь: — Спасибо. Даша, пошли!

— До свиданья, — сказала девочка, выбираясь на улицу.

Водитель улыбнулся, подождал, пока они отойдут, и стал разворачиваться.

За время их отсутствия какая-то ремонтная организация выкопала поперёк дороги глубокую траншею. Переходить через неё пришлось по доскам, пружинящим под ногами. Даша боялась и держалась за мамину руку.

Вспомнив о бегстве из дома, Ольга подумала, что если их тогда и искали преступники, то сейчас должны были угомониться. Поняли, что в квартире их нет, может быть, подождали какое-то время… Но не трое же суток! Посидели во дворе, может быть, наведались на работу и поняли, что проиграли. Кстати, о работе. Не безопаснее ли было бы поехать туда? Хоть своего кабинета у неё уже нет, нашла бы, где переждать несколько часов. И телефон под рукой, можно было бы сообщить Андрею, как с ними связаться, и спокойно дожидаться инструкций.

А все-таки, скорее всего, он их встретит возле подъезда!

Их встретили. Чича и Грека. Кое-кто из жильцов видел, как женщину и ребёнка насильно сажают в машину.

Но никто в милицию не позвонил.