Глава 8

На меня падал шкаф.

Нет, не так.

На меня летел ШКАФИЩЕ! Из дуба, под завязку набитый тяжелыми томами! Сейчас ка-а-ак шмякнет!!!

— Не спи! — Руслан вклинился между нами, выставляя руки и легко останавливая деревянную махину.

Горячие обнимашки с мебелью не состоялись. Уф-ф… иначе раздавило бы всмятку. Я потрясенно сглотнула, выходя из ступора.

— Спасибо.

— Ты что творишь?! Убиться решила? — кипятился оборотень. — На тебя падал шкаф, а ты смотрела на него и только глазами моргала!

Я растерялась еще больше, ведь не ожидала, что он раскричится. Кто-кто, а Булатов всегда был со мной мягок. А тут…

Парень, неожиданно притянув к себе, прижал и, уткнувшись подбородком мне в макушку, прошептал:

— Прости… испугался за тебя. Что случилось? Почему он на тебя упал?

Ладно, замнем неприятный инцидент, тем более что вертигр извинился. Я бы тоже не удержалась от крика в такой ситуации. А вообще не переношу, когда на меня орут. И если при этом используют унижающие человеческое достоинство слова типа «дура» или «идиотка», то все, такой человек никогда не станет мне приятелем или хорошим знакомым. Дурой могу обзывать себя только я сама, и притом мысленно.

— Вот, — я показала оторванную от дверцы ручку, — хотела поискать книги деда, о которых разговаривали ночью, и чуть не превратилась в отбивную.

Невыспавшаяся после кошачьих серенад, я и представить не могла, что собственная мебель попытается меня прибить. Впрочем это не исключает того, что я «тормоз».

Булатов, покрутив темную кованую ручку, осмотрел дверцу, затем потрогал массивные книжные полки. И хмыкнул.

— Что? — не выдержала пытки молчанием.

— Раньше этот шкаф пытался кого-нибудь придавить?

— Нет. А должен?

Я насторожилась. Неужели с мебелью что-то сделали, превратив ее в орудие убийства? Вдруг, пока нас не было, кто-то пробрался в квартиру и смастерил ловушку — к примеру, подпилил ножки шкафа? Бред, конечно, но…

Все-таки бред — это выяснилось быстро.

— Его опрокинула на себя ты сама, и ручка оторвана с мясом от дверцы по твоей вине. — Руслан ухмылялся. — Мягче, Герда, нужно быть мягче с хрупкими вещами. А то поломаешь все вокруг, придется новую мебель покупать.

Нахмурилась, не понимая, о чем он толкует.

— Похоже, ты «перезарядилась» ночью, вот и крушишь все вокруг с непривычки. Необычно ощущать в себе силушку богатырскую?

— Хочешь сказать, что я не рассчитала усилий, когда открывала дверцу? И теперь могу еще что-нибудь сломать?

— Или кого-нибудь. Будь осторожна, Герда. Прикасайся ко всему будто к хрустальной посуде.

— Хорошо, я попытаюсь.

И я дотрагивалась до предметов, словно археолог к бесценным хрупким черепкам. Или к мумии, готовой рассыпаться в прах в любую минуту, — подсказало воображение. За пару часов перебрав все книги в кабинете, убедилась, что про мир Полуночи ни в одной не говорится. Обычные труды влюбленного в науку историка. Забавно, что профессор писал умные блестящие монографии, а близким рассказывал смешные, а порой и непристойные истории из жизни археологов. Но сколько мы с Ладовым ни просили, он так и не захотел записать их и отправить в какое-нибудь издательство.

Те самые книги обнаружились во «взрослой» спальне, как прозвала я комнату дедушки с бабушкой. После их смерти я не заходила сюда, даже чтобы убраться, — сдерживал не внушенный с детства запрет, а боль утраты. Вот и сейчас, сидя на полу и обложившись найденными томами, я не смогла сдержать слез.

За неделю до кончины бабушка произнесла странные слова, смысл которых я поняла лишь в утро, когда нашла ее уснувшей вечным сном. Но тогда я едва слышала ее, так как переживала очередную личную драму. «Любимые люди когда-нибудь уходят. Так задумано Богом, что мы должны расставаться. Мы не можем рука об руку идти по жизненному пути вечно. Родители отступают в сторону, давая возможность появиться рядом с тобой твоему избраннику, твоим детям. Так должно быть и так есть. И когда мы прощаемся, то отдаем им частицу своего сердца, а они нам — своего. И не надо лить слезы по ушедшим, — говорила она тихо. — Прислушайся к себе — и кроме боли ты почувствуешь и тепло, подаренное ими».

Я долго искала это тепло, спрашивая у неба, за что осталась одна. Брошенная родителями еще в детстве, преданная женихом за несколько дней до подачи заявления в загс, оставленная другом, вечно мотающимся по секретным командировкам. И все же те слова дали всходы: я научилась вспоминать только хорошее и светлое. И боль потери ослабла.

После завтрака я вернулась к книгам, но предварительно погоняла в спальне пыль и помыла полы. Парни проявили деликатность и не беспокоили меня до прихода обивщика.

Выбор ткани Лазарус превратил в цирк, чуть не сведя с ума мастера и меня заодно с ним. Вампиру не понравилось, что мы неправильно называем оттенки.

Нефритовый или изумрудный, керрия или желтый дуб, цвет традесканции или бледно-голубой — какая по большому счету разница? Но для обладателя фамилии литературного князя это оказалось важным. И обшарпанный диван стал обладателем новой «шкурки» цвета тирского пурпура с шоколадным геометрическим принтом. А еще я узнала, что вчерашнее «ложе страсти» не алое, а мареновое. Выходит, Кристине известен бзик босса — любовь к оттенкам, а не чистым цветам. К слову, купленные ею еще три комплекта были винного, темно-бирюзового и цвета детской неожиданности, то есть оттенка мякоти тыквы.

Мастер принялся за работу, не поинтересовавшись, что за абракадабра нарисована на досках, чего вначале я опасалась. То ли он их не видел, то ли умел держать язык за зубами, словом, неудобных вопросов не задавал. И со спокойной душой я ушла в кабинет, куда перенесла найденные книги.

Не знаю почему, но «Язычество сегодня. Попытки возрождения славянских богов» зацепили меня больше всего. Скорее всего, потому, что, листая, увидела упоминания некромантов. Не верилось, что такие маги тоже есть. А еще стало чрезвычайно интересно: если кто-то воскрешал богов, то кто-то их и убивал? А кто? Или это образно? Подразумевалось возрождение религиозных культов?

Книга читалась легко, как приключенческий роман. И я не заметила, как сделала постыдную вещь — обкусала ногти на левой руке, волнуясь за деда и его команду, заманенную фанатиками в меловые пещеры и там замурованную. Шестидесятые годы, деду нет и сорока, и он еще не встретил мою бабушку, а оттого легко пускался в авантюры. И когда знакомый представитель Контроля по имени Хемминг попросил помочь выследить сектантов, ищущих реликвию богини Мары, дед согласился с большим энтузиазмом. На тот момент пятерка боевиков из Контроля, два некроманта в роли консультантов оказались предпочтительней, нежели вечно недовольная жена.

— Герда! — В кабинет ворвался встревоженный вертигр. — Собирайся, срочный вызов!

Оставаясь мыслями с попавшими в переделку исследователями, я нехотя вложила между страниц закладку.

— Что, пожар?

— Может начаться, если не поторопишься, — бросил нетерпеливо Руслан. — Два ведьминских рода объявили друг другу войну.

Страшные объяснения придали мне ускорения.

Мы приближались к месту возможных баталий, а я отчаянно трусила, не представляя, как утихомирить разбушевавшихся ведьм. Захотят ли они послушаться Гласа? И не перепадет ли на орехи и самим миротворцам?

— Почему ведьмы, а не маги? Какая разница? — Любопытство одолело боязнь.

— Раньше разница была огромна, сейчас значение слова «ведьма» сглажено, и порой оно используется как ругательство в адрес магички, — задумчиво проговорил Лазарус. — Маги сильнее ведьм, но ведьмы мудрее магов. Первые могут делиться заклинаниями, главное, чтобы ученик сумел их освоить. Сила вторых в накопленных знаниях, которые передаются только внутри рода. Маги черпают силу из внутреннего источника, ведьмы, творя волшбу, обращаются к природе. Как-то так, надеюсь, объяснил понятно.

Лазарус выглядел напряженным и сосредоточенным. И мне подумалось, что он волнуется. Вампир нервничает?! Не иначе что-то гигантское умерло в лесу, ведь невозмутимость вампира, его сдержанность в проявлении эмоций вызывали у меня ассоциацию со Снежным королем. Нет, холодности по отношению к себе я не чувствовала, но микроскопический кусочек «зеркала тролля» в сердце у него засел точно. И хотя меня зовут Герда, как достать льдинку, я не знала. Впрочем, и желание совершить подобный подвиг отсутствовало.

Вот и центр города. Вторая улица от площади, которую сплошь занимали магазины, бутики, всевозможные конторы, кафе и парикмахерские. Невдалеке и салон Карины, названный именем владелицы. Если закончим засветло, а главное, останемся в живых, обязательно загляну к подружке. Для укрепления силы духа мне необходим ее трезвый и чуточку циничный взгляд на жизнь.

— Подъезжаем, — сообщил Руслан, выискивая, где припарковаться.

— Место локальной войнушки — эзотерический магазин «Око Мерлина», — принялся вводить в курс дела вампир, принявший звонок из Совета.

— Ой, а я тут бывала! — обрадовалась я. — Меня привела сюда в первый раз подруга, которая покупает здесь для некоторых привередливых клиенток аюрведическую косметику.

Специфическая литература и церемониальные предметы, необычные сувениры и отдел аюрведических препаратов. Я покупала у них красивую посуду в восточном стиле, шкатулки в подарок и специи, которые разительно отличались от тех, что можно найти в обычном магазине. Однако с пряно-остреньким пришлось завязать из-за диеты профессора. После его смерти долгое время тоже было не до изысканных блюд. Ну а с уходом из жизни бабушки в специях и вовсе отпала потребность — я-то в готовке почти ноль, макароны зачастую перевариваю до состояния клейстера.

— «Оком Мерлина» владеют две ведьмы, близкие подруги — Римма Трофимова и Арина Иванченко. И дела у них, насколько мне известно, идут замечательно, конкурентов в городе нет.

— Всех зачаровали? — усмехнулась, выходя из машины.

— Не исключено, — вернул улыбку Лазарус, — но, вероятней всего, просто умеют вести бизнес. В нем задействованы только родственники, чужих в штате нет.

На двери висела табличка «Закрыто». Что происходит внутри «Ока Мерлина», не позволяли рассмотреть опущенные жалюзи.

— Ах да, забыл сказать, существенная статья дохода — это обереги и амулеты, которые они создают в паре, — вспомнил Болконский.

А я невпопад подумала, что доход наверняка не облагается налогом, ведь как внести в декларацию сумму, полученную за продажу «Покрова тайны» или «Маяка удачи»?!

Постояв некоторое время под дверью, Руслан бесцеремонно, так что она затряслась, постучал. Тишина.

— Может, они уже зарыли топор войны и сейчас курят трубку мира?

— Оптимистка ты, Герда, боюсь, нам придется поработать. — Оборотень прищурил смеющиеся глаза и громко спросил: — Ну что, выбиваем дверь?

На той стороне послышались скребущиеся звуки. Дверь открылась, и мальчишеский голос взволнованно попросил:

— Не надо выбивать! Входите.

Глаза легко привыкли к полумраку. Несколько неярких люстр в восточном стиле давали достаточно света, чтобы рассмотреть погром в магазине, бледного парня и выглядывающую из-за его плеча перепуганную девушку. Молодые люди стали стеной, невежливо не пуская нас дальше порога.

— Это мы позвонили в Совет, — решительно заявил юноша, — и попросили прислать кого-нибудь, чтобы приструнили наших родителей.

— Наших мам, — уточнила из-за его спины девчонка.

— Но мы не ждали Гласа с командой, думали, приедет Глава Совета и просто поговорит с ними…

— Стоп. Что вы думали, расскажете потом, — перебил парня Лазарус, — лучше скажите, из-за чего начался конфликт?

Болконский больше не казался встревоженным. Собранный и суровый, он ощутимо давил своим присутствием на занервничавших еще больше ребят. Кстати, интересных ребят и дружных, в отличие от их мамаш.

Темно-русые волосы девушки, несмотря на жару, были распущены и доставали до тонкой талии. Светлое платье с пышной юбкой и ободок, оплетенный синим бисером, придавали ей сходство с мультяшной принцессой, той, которую обычно обожают лесные зверушки и сказочная мелюзга вроде гномов. Густые брови, ярко-голубые глаза, полные губы того типа, что моя бабушка шутливо называла нецелованые, — хорошенькое личико, которое совсем не портил чуть вздернутый нос.

Юношу назвать миловидным не поворачивался язык: сквозь правильные черты проступало что-то дикое и буйное, каре-желтые глаза по-совиному зыркали на нас с неприкрытой досадой из-под нахмуренных чернильных бровей. Стильная стрижка «под горшок» и острый длинный нос только усиливали ассоциацию с совенком. Еще пару лет — и эта «птица» превратится в крылатого хищника и будет больно клеваться.

— Они поругались из-за дорогой заготовки под амулет, — ответила, опуская глаза, девушка.

— А может, и не из-за него, — заговорил парень, — мы не знаем точно, Уля.

Мой внутренний определитель лжи тревожно звякнул.

— Тарас! Это ведь Глас, врать нельзя! — И уже нам: — Простите, мы не хотели вмешивать посторонних в семейные дела.

— Вы обратились за помощью в Совет, — веско напомнил Булатов. — Значит, понимали, что помощники со стороны обязаны разобраться в причинах конфликта.

— Но они, похоже, сумели договориться и без вас, — возразил заносчивый Тарас. — Вы можете заниматься другими делами.

Как интересно! Сначала позвали, теперь прогоняют? Не иначе, у кого-то сдали нервы, и в горячке был набран номер телефона Совета магов. Могу поспорить, что этот кто-то — Ульяна.

Где-то в глубине помещения раздался оглушительный грохот.

— Другими делами, говоришь? — хмыкнул Руслан и первый прошел дальше, легонько оттеснив хозяйского сына в сторону.

Что-то тяжелое продолжало падать и разбиваться за стеной. Мы кинулись на звуки, долетающие, если не ошиблась, из подсобки магазина. За секунды, что нам потребовались, чтобы миновать главный зал «Ока Мерлина», я успела рассмотреть учиненный бардак. Опрокинутые стеллажи, разбросанные книги, карты Таро и костяные руны, растоптанные палочки благовоний, сломанные ловцы снов, рассыпанные монетки… А ведь ведьмам или одной из них, той, что уцелеет после выяснения отношений, придется здесь все убирать!

Проникнув в подсобку — первый Лазарус, затем я, Руслан прикрывал, — мы потрясенно замерли. В помещении, выполнявшем роль склада, кружил смерч! Да-да, самый настоящий смерч! Прижавшись спиной к стене, я с изумлением рассматривала открывшуюся взору картину.

У боковых стен расположились баррикады из мебели, а по центру танцевал вихрь, вздымая в воздух мелкие легкие предметы: африканские маски, коврики для йоги, бумажные фонарики, веера…

Слева, из-за перевернутого книжного стеллажа, высунулась женская рука. Взмах, и она тут же спряталась, а в укрытие на противоположной стороне ринулся рой из деревянных мечей, легко прошедший сквозь воздушную воронку.

— Боккэны, — вырвалось у Руслана, — тренировочное японское оружие.

— Тише, — одернул его вампир. — Пока присматриваемся, не привлекая внимания.

Болконский беспокоился зря — из-за шума, производимого разноцветным смерчем, нас не услышали. С баррикады, сооруженной срава, прилетел ответ — тяжеловесные статуэтки. Обострившееся зрение позволило рассмотреть с десяток Ганешей, Дург на львах, золотистых Сарасвати, серебристых Лакшми и прочих индийских божеств. Как правило, они отлиты из бронзы, так что кому-то сильно не повезет, если попадет в голову. Без передышки вслед за фигурками понесся внушительный колокол на цепи — и за стеллажом кто-то сдавленно крякнул. Прямо в яблочко! Отклик последовал незамедлительно — на воительницу справа, укрывшуюся за деревянными ящиками, устремился набор ножей. Самых настоящих! Не тупых муляжей!

— Мамочка! — ахнула позади Ульяна.

Бывают ситуации, когда действуешь не задумываясь, интуитивно. Ощутив дикий ужас юной ведьмочки, я шагнула вперед и вскинула вверх руки.

— Прекратите!

И острые ножи, чуть-чуть не долетев до цели, зазвенели по полу. Вихрь также исчез — и вниз посыпались поднятые им на воздух предметы. Но в нас не попали — помешал прозрачный зеленоватый купол, очень похожий на вуаль из органзы. Он-то нас и спас. Наверное, у одной из хулиганок проснулась совесть, раз она его создала.

— Хватит! Или вы действительно собрались друг друга убить?!

Тягостное молчание, а затем из-за баррикады слева прозвучало категоричное:

— Я не планировала марать об Римку руки.

— «Марать»? Ха! Руки коротки, Аришка! — пренебрежительно рассмеялась противница.

— А сейчас мы это проверим!

И мелкие предметы снова взмыли в воздух. О нет! Будто на складе и не находились посторонние!

— Прекратите! Вы напугали своих детей! Как вы можете?

Мой слабый голос поддержал громкий рык Булатова:

— Дамы! Приглашаем вас за стол переговоров!

— А вы, собственно, кто? — вдруг очнулась Римма Трофимова.

Ура! Чужаков, то есть нас, заметили!

— Выбирайтесь из укрытий — и увидите, — предложил Лазарус.

Трофимова, темно-русая худенькая женщина, встала в полный рост. И тотчас бросилась обратно на пол, чтобы запущенные магией в полет снаряды не попали в голову. Шкатулки, хрустальные шары и прочие «НЛО» разбились вдребезги о стену.

— Иванченко! — Пара непечатных слов. — Еще раз так сделаешь, и я за себя не отвечаю — прокляну весь твой род!

Сбоку тихонько ахнули. Скосила глаза: Ульяна Трофимова стала еще бледнее и положила руку на живот. Держала всего пару секунд, но этот непроизвольный жест сказал о многом. Я знаю лишь одну ситуацию, когда женщина от испуга так прикрывается. Вот вам и дружные ребятки, очень дружные! Интересно, а их мамы знают, что вскоре станут больше нежели деловыми партнерами? Что-то подсказывает мне, что нет.

— Давай, попробуй! — Из-за баррикады вышла внушительной комплекции брюнетка. — Посмотрим, кто кого!

Выпалив угрозу, Арина Иванченко перевела взгляд на нас. И в тот же миг ее похожие на толстых пиявок брови взлетели вверх, прячась под ровной челкой.

— Глас?! Римма, дорогая, у нас важные клиенты.

Атмосфера вокруг ощутимо изменилась: разлитую в воздухе злость заменили любезность и доброжелательность. Через несколько секунд, пригладив волосы и поправив запыленную одежду, обе женщины вежливо нам улыбались.

— Гертруда Александровна, пройдемте в кабинет, там вы сможете сделать заказ, — предложила черноволосая ведьма. — И ради Ночи, простите за беспорядок, у нас инвентаризация.

Ага, так вот как это выглядит у ведьм? Буду знать.

— Мы не за амулетами, — возразил вампир холодно. — В Совет поступил сигнал, что у вас проблемы.

— Римма, у нас проблемы? — Иванченко едва не вывихивала челюсть от улыбки.

— Нет, у нас все в порядке, — ответила ее напарница.

Они лгали в открытую, не желая выносить сор из избы. Их стремление понятно, но уйти, не разобравшись в ситуации, мы не могли. Две ведьмы не пожалели собственный склад, переколотив кучу дорогостоящих вещиц. Какое им дело до людей, проходящих мимо «Ока Мерлина»? Они ведь поневоле могут стать жертвами!

Сопоставив слово «инвентаризация» и оговорку Ульяны о ссоре из-за дорогой заготовки под амулет, я спросила:

— У вас что-то пропало?

Досада и удивление — эти два чувства, считанные с помощью Дара Гласа, — подтвердили, что я на правильном пути.

— И это что-то весьма ценно. Заготовка под амулет? Вы подозреваете в воровстве друг друга? — Ни к кому конкретно я не обращалась, поэтому женщины ответили хором, одинаково возмущенно.

— Воровство?! Нет, конечно нет!

— Упаси Ночь! Никакого воровства!

Рыцари стояли в сторонке, предоставив мне возможность задавать вопросы самостоятельно. И я испытывала к ним благодарность за этот шанс, а еще восторг. У меня возникло ощущение, что я владею ситуацией, чувствуя эмоции собеседниц, что, начав отвечать, ведьмы расскажут все просто потому, что не могут противостоять моей воле. Словно они на крючке, и удочка в моих руках. Наверное, это и есть магия Гласа? Перед которой нельзя солгать и от которой сложно что-либо утаить?

— Тогда что случилось с заготовкой?

— Римма ее куда-то переложила и забыла куда, — выдала свою версию мама Тараса. — У нее плохая память, сами понимаете, старость близко.

Родительница Ульяны смерила брюнетку взглядом и процедила сквозь зубы:

— Уж кто бы говорил. Сама как-то продала партию янтаря, заговоренного на удачу, и забыла. И, кстати, ты старше меня на полтора года.

— Зато душой моложе на полвека.

— Ого! Тебе подгузник не жмет? — хмыкнула Трофимова.

А я удивилась: неужели им по полтиннику? А ведь не дашь. Впрочем, о чем это я? Они же ведьмы…

Дамы завелись снова, сбившись с темы. Вот как с такими докопаться до правды?! Их больше волнуют мелкие обиды, нежели исчезновение дорогого предмета. Придется возвращать разговор в нужное русло.

— Итак, что конкретно пропало? Слово «заготовка» мне ничего не говорит.

— Набор драгоценных камней, из которых изготавливаются обереги для матери и ребенка. Он валялся у нас не один год, ведь такие охраняющие амулеты может делать только беременная женщина-артефактор. Утром, проведя внеплановую ревизию, мы его не нашли, вот и поскандалили немного.

«Немного»? Я обвела взглядом учиненный беспорядок, а затем посмотрела на притихших, как мышки, ребят.

Ульяна, сильно побледнев, опустила глаза, а Тарас сдвинул брови и решительно выступил вперед, пряча сжатые кулаки за спиной.

— Это я украл камни, — признался он. — Продал, но денег не получил — меня обманули. Готов понести наказание. — И он опустил голову.

— Зачем ты это сделал?! — потрясенно ахнула его мать.

Сын не ответил. Молчала и я, хотя легко могла уличить его во лжи. Я выжидала. И не напрасно.

— Я подслушала ваш с тетей Ариной разговор, мама. О том, что надоело возиться с «Оком Мерлина», что редко видите мужей, разъезжающих по миру в поисках интересного товара для магазина. Что опротивело видеть друг друга каждый день.

— И что с того? — перебила Ульяну мать. — Мы говорим это друг другу уже лет двадцать, с самого первого дня открытия «Ока».

— Но вы ведь обсуждали, сколько можно получить за продажу магазина! — возразила девушка.

— Римма, твоя дочь любит подслушивать, — усмехнулась черноволосая ведьма, — какая невоспитанная девочка!

— Твой сын вообще вор, — парировала Трофимова.

— Это не он…

— Уля, — перебил девушку Тарас, — может, ты проверишь, что творится в магазине, пока мне выбирают наказание?

— Ничего там не творится, мы же дверь закрыли, — огрызнулась юная ведьмочка, не желая уходить.

Парень успокаивающе коснулся ее руки, и она вцепилась в его ладонь, как альпинист в последний из оставшихся в скале крюк.

Ее родительница, прищурив глаза, вкрадчиво поинтересовалась:

— Мальчик, а с каких пор ты командуешь моей дочерью?

— С тех пор, как решил на ней жениться.

Потенциальная теща театрально рассмеялась.

— В следующем году Ульяна едет в Оксфорд, так что не смей даже глядеть в ее сторону, иначе женилка отсохнет.

— Не смей угрожать моему ребенку! — рявкнула Арина. — И вообще, знаешь старинную, но до сих пор актуальную поговорку? Я за своего Хому кого хочешь возьму, а вы со своей Иринкой походите по рынку.

Трофимова пренебрежительно фыркнула:

— Ульяна, иди ко мне!

Девушка покачала головой, оставаясь рядом с Тарасом.

— Нет.

— Что?!

— И в Оксфорд я не поеду, медицину можно и здесь изучать. Но только я не собираюсь быть врачом, я буду артефактором.

— У тебя нет усидчивости для этой работы.

— Есть. И все у меня отлично получается, можешь убедиться, взглянув на набор для защиты беременной.

Глаза ведьмы широко распахнулись. Хватая ртом воздух и держась за сердце, она просипела:

— Что ты натворила, Уля…

Не позволяя подруге взять весь удар на себя, Тарас обнял ее и быстро заговорил:

— Мы поженимся. Обойдемся и без вашего благословения, но мы будем вместе. Видишь, Улька, надо было уезжать, как планировали, денег за обереги хватило бы надолго…

Римма, узнав, что едва не лишилась дочери, гневно вспыхнула:

— Ты! Ты чем думал, когда прикоснулся к ней?! Ей всего семнадцать! Она сама еще ребенок!

— А ты кем была, когда в шестнадцать рожала своего первенца? Корчишь из себя святую… — внезапно вступила в разговор вторая ведьма. — Или тебе каши жаль? Так мы сами вырастим нашего внука.

— Хрен вы сами вырастите, а не внука! — Маленькая, но боевая женщина показала оппонентке фигу. — Воспитатель из тебя, как из евнуха любовник. Наш это внук!

— Ваш, — покладисто кивнула Арина, — но и наш тоже. Итак, сваха, кто позвонит, чтобы деды закруглялись с командировкой?

Наблюдать за разворачивающимся представлением было грустно и одновременно забавно. Почему-то я точно знала, что это не драма, так, легкая комедия со счастливым концом. Ну не станут же они калечить судьбы собственных детей? И внуку уже рады. Вот только, как и старшая Трофимова, я считала, что Ульяне рано становиться матерью. И от осознания того, что девчонка, вполне вероятно, не раз пожалеет о том, что вынуждена менять подгузники, вместо того чтобы учиться и гулять со сверстницами, мне стало грустно. Дети — это хорошо, но когда они вовремя, еще лучше.

Полчаса ушло на болтовню: ведьмы решали, кто все-таки виноват и что делать, а главное — кого и как наказывать. И все это время на нас никто не обращал внимания.

Обернувшись к парням, поинтересовалась:

— Мы здесь больше не нужны?

Чувствуя себя лишней, хотела предложить уйти по-английски, но тут моя кожа покрылась мурашками, а волосы зашевелились на голове, словно я приходилась родственницей горгоне Медузе.

— Опять?! Они совсем с ума сошли?

В центре помещения кружил смерч.

— Нет, не сошли, — возразил вампир, — присмотрись.

— Теперь вихрь движется против часовой стрелки, — шепнул Булатов.

— Мне это ни о чем не говорит, какая разница, как он… Мама дорогая!

Все разбитое и сломанное женщинами в гневе восстанавливалось на наших глазах и возвращалось на свои места. Словно кто-то прокручивал запись в обратном порядке. Только совладелицы магазина не дрались, а стояли друг напротив друга, мирно держась за руки.

— Заклинание обратимости, — пояснил Лазарус. — Кажется, я поспешил навесить на них ярлык слабых, они сильнее многих моих знакомых магов.

Елки-палки, но ведь так нечестно! Почему, если я разобью любимую чашку, мне придется покупать новую? А эти, переколошматив все, до чего дотянулись взглядом, в итоге обойдутся без убытков. Несправедливо… Ладно, зато, если бы не мы, их детишки, эти полуночные Ромео и Джульетта, сбежали бы из дому. И кто знает, напоминала бы тогда их история фарс, как сейчас, или все-таки стала бы трагедией?

— Так что? Мы уходим?

И не дожидаясь ответа, направилась к выходу.

Я шла, ощущая, как в душе расцветает чувство гордости. А ведь я смогла! Я справилась с работой Гласа, помирив поссорившихся ведьм. И сделала я это фактически сама. Сама! Ух, да я крута! Определенно, классные ощущения! Видимо, я слишком задирала нос — и малахитовая бусина незаметно оказалась прямо под подошвой шлепанца и подло опрокинула Гласа на спину.

Падая, молила небо, чтобы пол разверзся и поглотил меня, спасая от позора. Но, увы, небеса оказались вне зоны доступа, и я грохнулась навзничь.

Тишина, а затем испуганное «Герда!», и двое мужчин, склонившись ко мне, протягивали руки.

— Цела?

Увы, уцелело все, кроме гордости. А потом вдруг подумалось: а чего я смущаюсь? У меня из декольте грудь вывалилась под прицелом десятков фотокамер? Я навернулась со ступенек, поднимаясь за «Оскаром»? Или в прямом эфире во время интервью мой собственный мопс «полюбил» мне ногу? Нет! И в более глупых ситуациях оказывались люди — и не тушевались, выходя из них с гордо поднятой головой. И я с облегчением рассмеялась. И спокойно приняла помощь.

Через четверть часа мы шли к «Карине», салону красоты моей подруги. Почему только через пятнадцать минут? Да потому что впервые в жизни мне предложили взятку. Иванченко, взяв меня под локоток, отвела в сторону и попросила не распространяться о грядущем пополнении в их семействе. В знак благодарности за то, что в докладе для Совета умолчу о кое-каких ненужных деталях ссоры, пыталась всунуть в руки шкатулку. Удивленная, что Гласы еще и отчеты пишут, я отбрыкивалась от подарка, как могла. Ведьма же проявляла настойчивость.

— Герда принимает ваш дар, спасибо и до свидания, — наконец процедил сквозь зубы Лазарус и, отобрав злополучный презент, потащил меня из «Ока Мерлина» на улицу.

Совесть молчала. Но я все-таки задумалась, не понимая, как воспринимать поступок ведьм. Как взятку должностному лицу? Как благодарность за спасение бизнеса и семьи? Ведь без нашей помощи детишки точно сбежали бы из дома. Ладно, раз совесть молчит, значит, она посчитала, что это подарок.

Из ступора вывел вопрос Булатова:

— Домой?

— А давайте заглянем к моей подруге? Заодно мне подправят прическу, а если захотите, то и вам тоже.

— Как пожелаешь, Герда, — произнес вампир равнодушно. Небольшая морщинка между светлых бровей Болконского говорила, что он о чем-то крепко задумался.

А вот Руслан поскучнел. Похоже, он относится к тому типу мужчин, что ненавидят сопровождать девушек по магазинам и салонам.

Вечерело, но прохладней не становилось, и я мечтала о той минуте, когда окажусь в помещении с кондиционером.

Женщины, идущие по каштановой аллее нам навстречу, пожирали взглядами моих спутников. Но я не удивлялась их реакции, воспринимая ее как данность. Будь я на их месте, сама бы сворачивала шею при виде Руслана и Лазаруса.

Салон красоты «Карина» находился в десяти минутах ходьбы от эзотерического магазина, поэтому пешая прогулка была короткой.

Сколько знаю Ольхину Карину — познакомились мы, когда я переехала жить к бабушке, — столько и удивляюсь ее оптимизму и упорству. Взять хотя бы, к примеру, салон, который достался ей почти за бесценок — бывшая владелица не хотела оставлять его в наследство гуляке-сыну и фактически подарила своему самому трудолюбивому парикмахеру.

Не прошло и недели после того, как Карина стала хозяйкой далеко не рентабельного заведения, как вдруг кто-то испортил ночью вывеску, отодрав от нее семь объемных букв из пластика. Подруга не расстроилась, заявив, что все равно собиралась переименовывать его. Новенькая неоновая вывеска «Салон красоты «Карина» просуществовала три дня, после чего превратилась в «С…лон красоты». Карине пророчили разорение — мол, «доброжелатели» не позволят нормально работать. Но она снова безропотно устранила причиненный ущерб, да только при этом установила скрытые камеры. И вскоре поймала на горячем собственного администратора и обиженного на весь мир сынка бывшей владелицы парикмахерской. С того момента Ольхину никто не трогал, и ее заведение постепенно стало одним из лучших в городе, подтвердив жизненный девиз новой хозяйки: «Упорство, терпение и труд все перетрут».

Отправив парней дожидаться меня в кафе напротив, я вошла в салон.

— «Какие люди, и без охраны!» — Встретила меня Карина словами из фильма «Москва слезам не верит». — Решили оказать честь нам, убогим, госпожа Яворская?

Я даже с шага сбилась от неожиданности. Ирония и обида, прозвучавшие в Каринином голосе, заставили напрячься.

— Дальше порога не пустишь? — усмехнулась я недоверчиво, рассматривая невысокую девушку в фирменном рабочем халате. С ярко-зеленой маской на лице, с накрученным на голове полотенцем, она, воинственно уткнув руки в боки, встала на моем пути.

— Иди, раз приперлась. — Ольхина махнула рукой в сторону мужского зала. — У тебя пять минут на объяснения.

Заинтригованная, я беспрекословно прошла, куда она указала.

Подруга, по ее собственным словам, не умела миндальничать. И порой бывала груба даже с друзьями, если считала, что те не правы. Судя по неласковой встрече, я ее чем-то обидела.

— Девочки, у вас внеплановый чай. — Хозяйка отправила двух парикмахеров, сидевших без дела, на кухню, и мы остались одни. — Итак, ад замерз?

— А должен был? — удивилась я, усаживаясь в кресло перед зеркалом.

Карина устроилась в соседнем и развернулась ко мне лицом.

— Ты мне и скажи. Если пришла мириться, значит, в аду наступила зима.

Ого! Я с ней поссорилась?

— Не знаю, что там с климатом у рогатых… — Я сбилась на слове, увидев, как нехорошо щурится Карина. — Стоп! Помолчи, пожалуйста! Я так понимаю, ты на меня в обиде? Прости, ее причину я не помню. У меня провал в памяти, притом сроком в два месяца.

Грозное выражение лица напротив сменилось на растерянное.

— Полный швах! Ты не помнишь, как стала Гласом?

Ого! Карина в курсе моих дел и знает о мире Полуночи? Значит, я не ошиблась, решив прийти к ней, и она может рассказать мне много интересного о стертых из памяти днях.

— Рассказывай все, что я тебе говорила в период с двадцать восьмого апреля по первые числа июля.

— Все-все? — Девушка криво улыбнулась.

Наверное, нам суток не хватит для разговора.

— Ладно, не все, только самое главное.

— Хорошо. — Карина продолжала странно гримасничать, не боясь, что маска потрескается. — В первую нашу встречу, девятого мая, ты сообщила, что стала Гласом. Рассказала, кто такие полуночники. И в доказательство легко, словно сухой прутик, сломала филировочные ножницы, между прочим, дорогие, фирменные.

— Извини… — Обычно я не портила чужое имущество.

— Но я окончательно поверила, когда увидела твоих рыцарей. — Ольхина хмыкнула, а затем посерьезнела. — А дня через три ты пришла и потребовала, чтобы я забыла о нашем разговоре. И вообще, из-за того, что ты теперь Глас, я — неподобающее для тебя знакомство. Больше мы с тобой не виделись.

— Ох, Карина, прости! Я не знаю, почему вела себя как свинья!

И правда, зачем ссориться с подругой? Не думаю, что новое положение вскружило мне голову.

— Нет, дорогая, ты вела себя как истеричная ведьма, и не только со мной. Ты обидела и Тимура тоже, не отвечая на его звонки. Ладов уехал в командировку, так и не поговорив с тобой. Ты оттолкнула всех своих друзей, Герда, а теперь уверяешь, что ничего не помнишь? Удобно, не правда ли?

Ольхина отчитывала меня, не выбирая слов, а я не могла поверить в услышанное. Я поссорилась с ней и Тимом? Но почему?

— Прости… я действительно ничего не помню.

Закрыв глаза, я с силой помассировала виски, которые ломило от тупой боли.

— Ты врать не умеешь, значит, точно не помнишь. — Карина помолчала, а затем игриво выдала фразу, которая меня просто убила: — Выходит, ты забыла, кто первым из рыцарей сорвал твой аленький цветочек?

— Чего?! — Боюсь, я не так поняла метафору.

— Ну, кто первый прополол грядку? Устроил интервенцию твоих владений? — Видя, что я продолжаю хлопать ресницами, насмешница подкинула еще парочку иносказательных вопросов: — Высадил десант на твоей территории? Своей ложкой помешал твою кашу? Забил гвоздик? Поточил карандаш?

Ошарашенная вопросами, я потрясенно молчала.

А Карина, подумав, что туплю, сказала:

— Короче, формулирую вопрос прямо, для наивных и тех, кто прикидывается. Ты знаешь, кто из них первым затащил тебя в койку?

Ошеломленная ее напором, я заторможенно покачала головой.

— Не знаешь? — Подруга выглядела разочарованной.

— Вообще-то я ни с кем из них не…

— Да ладно, — перебила она, хмыкнув недоверчиво. — Ведь роскошные же, аппетитные парни! С такими только хулиганить и хулиганить! Притом с обоими…

Ольхина, томно закатив глаза, многозначительно замолчала.

— И ты бы на моем месте хулиганила?! — Не вытерпев фривольных вопросов, попыталась наехать в ответ. — С двумя сразу?

Если подруга и покраснела, то из-за косметической маски этого не понять.

— Хм, — замявшись на секунду, она выпалила: — а что? Кого-то обидеть отказом?

Я задохнулась от злости.

— Думай, что говоришь!

— Я-то думаю, — возразила она. — В отличие от тебя, я уже несколько лет свободна от предрассудков и правил, навязанных обществом. Я давно поступаю по велению сердца.

Грустно, но факт. В жизни Карины случились события, которые заставили взглянуть на многие вещи под другим, непривычным углом.

Помолчав, она решительно произнесла:

— Извини, Герда, но я не верю, что вы до сих пор… скажем так, не прошли тест на совместимость. Ты сама говорила, что объединение Гласа с рыцарями все равно что семейный союз. Ритуал подразумевал, что между вами будет интим. Ведь не станут же они придерживаться целибата сотни лет или ходить на сторону, к потенциальным правонарушительницам? Да ладно, Герда, ни один из них не отказался хотя бы от тест-драйва. Ты просто забыла.

От ее аргументированных возражений мне стало дурно. И страшно. А если она права? И я переступила через свои моральные убеждения? Я ведь ничего не помню! Да и сами рыцари… их странное поведение, недомолвки, подслушанные разговоры…

— Впрочем, если вспомнить о твоей унылой личной жизни до встречи с полуночниками, легко поверить, что ты послала мальчиков с их планами на тебя куда подальше.

Ольхина смотрела на меня с вызовом, словно ожидая возражений. Не дождавшись, перевела разговор на тему амнезии. Пришлось рассказать, как я очнулась с головной болью и раненой ногой, а затем шаг за шагом узнавала об изменениях, произошедших за два месяца в моей жизни.

— Карина Михайловна, — к нам заглянула косметолог, — вам пора смывать маску.

— Точно! Заговорились мы с тобой, Герда.

Подруга ушла, отправив ко мне парикмахера, который обычно занимался моими волосами. Женщина предпенсионного возраста восхищенно цокала языком, рассматривая мои волосы и уверяя, что они стали в несколько раз лучше, чем были. Я и раньше не жаловалась на их состояние, так как из химии пользовалась только щадящим шампунем, никогда не красилась и очень редко сушила феном. А еще частенько баловала шевелюру питательными масками по бабушкиным рецептам.

Этих простых правил придерживалась и Карина. Наверное, кому-то в этом увидится ирония: портить краской волосы клиенткам и при этом агитировать друзей за естественность. Свои черные локоны, на солнце отливавшие синим, смуглянка Ольхина собиралась покрасить лишь в одном случае.

— Герда, хочешь попробовать новую маску на основе зеленой глины? — Умытая и без полотенца на голове, подруга вернулась в мужской зал.

Я не ответила, недоверчиво глядя на ее короткую стрижку с бордовыми прядями. Неужели этот страшный случай наступил? Под моей рукой что-то звонко клацнуло. Кажется, нервничая, сломала металлическую ручку кресла…

— Что это было? — удивилась мастер, перестав обметать состриженные волосы с накидки.

— Ничего, Наталья, давайте я сама приберу, — поспешно предложила Карина, незаметно для парикмахера показывая мне кулак.

— Прости, я возмещу ущерб, — покаялась я, когда мы с Ольхиной остались одни.

— Не надо, просто впредь будь осторожней, горе-силачка, — фыркнула она.

Я молча смотрела на волосы подруги и боялась спросить.

— Что? — Она не выдержала пристального взгляда.

— Ты сделала колорирование, а это значит…

Ольхина смутилась.

— Забыла предупредить. Я в порядке, Герда, не заболела, всего лишь пересмотрела некоторые взгляды.

Три поколения женщин Ольхиных, начиная с прабабки, не доживали до глубокой зрелости. «Добрый» доктор предрек, что Карина повторит судьбу матери и теток, его недавних пациенток. После того злосчастного приема Ольхина с ужасом ждала своего тридцатилетия, с которого начнется обратный отсчет жизни. Недоброе предсказание частично уже исполнилось: красивая и неглупая, моя подруга оставалась одинокой. Словно сама судьба хотела, чтобы род Ольхиных на ней прервался. К слову, рожать вне брака, как это сделали ее мать и бабка, девушка не собиралась. Ведь, по словам все того же врача, семейная болезнь помолодела и будет чудом, если она доживет хотя бы до сорока. Карина несколько раз в год сдавала необходимые анализы и для профилактики посещала врачей. Словом, держалась стойко. А когда случались срывы, делала вещи, о которых потом долго жалела. Как-то отправилась в ночной клуб «на охоту». Но вместо хотя бы плохонького любовника на одну ночь ее ждало ограбление. Плача, она произнесла глупую фразу, врезавшуюся мне в память: «Даже насиловать не захотели! Я не интересна мужчинам!» Утешала, пыталась успокоить, мол, те грабители оказались импотентами, вот и не позарились. Да только последующие события показали, что у негодяев все в порядке, дело в Карине. Ольхина, познакомившись на сайте с симпатичным парнем, встретилась с ним. И через полчаса общения он сбежал от нее, отлучившись в туалет. А через пару дней в газетах появились статьи о поимке сексуального маньяка, в котором подружка опознала своего интернетовского знакомца. «На меня не позарился даже извращенец!» — рыдала она на моем плече. Правда, рыдала недолго. Решив, что раз личная жизнь хуже некуда, то следует сконцентрироваться на работе. И в этой области ее ждала пускай и небольшая, но удача.

К слову, старой девой Ольхина не была. На первом курсе института она встречалась с парнем, который через месяц после начала серьезных отношений разбился на мотоцикле. Этот момент нас с Каришей объединял. Нет, мой первый мужчина не умер, но через неделю после допуска к телу нарвался на хулиганье, которое избило его до полумертвого состояния. А когда я на следующий день навещала бедняжку Гришу в травматологии, застала его целующимся с какой-то девицей. Так что тем бандитам в некоторой мере я благодарна — невольно они поспособствовали раскрытию кобелиной натуры моего парня.

Первая любовь Карины стала для нее пока и последней. А вот меня ждало еще одно разочарование — коротенький гражданский брак, чуть не ставший законным, с вдовцом, воспитывающим десятилетнюю дочь. Я изо всех сил старалась подружиться с девочкой, но, увы, не вышло. Как подозреваю, именно из-за капризной, но безмерно любимой дочурки я и получила отставку. Что ж, вскоре я вздохнула с облегчением — отношения с ее папкой не были идеальными. Ну а потом было не до романов — умер дед, вскоре за ним ушла и бабушка.

А дальше я встретила «роскошных, аппетитных парней», с которыми, как бы ни надеялась на другой исход подруга, распрощаюсь сразу, как только перестану быть Гласом.

— Кариш, после всего, что довелось увидеть, став Гласом, я поверила в теорию твоей тетки.

— В теорию, что на женщинах семьи Ольхиных лежит проклятие одиночества и ранней смерти?

— Да.

— Брось, Герда, никакого проклятия нет, — заупрямилась подруга.

И я поняла, что доведется с ней повоевать, прежде чем уговорю встретиться с одной из моих новых знакомых. Что Карине могут помочь ведьмы из «Ока Мерлина», меня осенило только что. Если они не видят, проклят человек или нет, то соответствующий артефакт-детектор у них должен быть обязательно. А иначе какие тогда они ведьмы? Так что они помогут в любом случае.

— Если есть вампиры, оборотни и маги, то почему бы не быть и проклятиям?

— Да кому я нужна? — Карина натянуто рассмеялась. — Или мои тетки с бабками? Мы обычные среднестатистические люди.

Я бы не была настолько категоричной. Ольхина — женщина яркой внешности, как и все ее покойные родственницы. Чем не повод для зависти? А зависть — страшное чувство, толкающее на любые преступления.

— Даже если ты что-то отрицаешь, оно из-за твоего неверия никуда не денется.

— Нет никакого проклятия, я знаю точно. — И моя самоуверенная циничная подруга покраснела.

— Ты… — я временно онемела от удивления, — ты…

— Я, — кивнула Ольхина, соглашаясь, — серьезно встречаюсь с мужчиной.

— Давно? — наконец выдавила из себя вопрос.

— Семь недель, почти сразу, как с тобой поссорились. — Подруга опустила взгляд.

— Рекорд…

— Ага…

И мы замолчали. Карина занималась давно забытым занятием, то есть стыдливо краснела, а я потрясенно ее рассматривала. Спрашивается, почему я сразу не поняла? А тотчас подумала о самом страшном, когда увидела ее новый цвет волос? Наверное, такова человеческая натура — готовиться в первую очередь к плохому. А еще в людской природе — желание дать сдачи.

— И как стыковка?

— А? — Ольхина округлила глаза.

— Амур-шурум-бурум? Лубофф-моркофф колосится?

— Герда! — вознегодовала любительница задирать других. — Испорченная ты девчонка!

— А главное, кем испорченная? — Я удовлетворенно хмыкнула.

Ах, эта сладкая месть! Неприятно, когда затрагивают личное?

— Скажу прямо, для наивных и тех, кто ими прикидывается: как складывается дружба организмов?

Я, конечно, не смогла подобрать столько фраз, сколько Карина, но и этот экспромт заставил ее рассмеяться.

— И стыкуется, и амурится, и колосится на десять из десяти с сотней плюсов. Чего и тебе желаю, подруга, и поскорей! — Она ткнула пальцем мне в бок. — Пенелопы — быстро портящийся товар, который одиссеи по-настоящему никогда не оценят…

— Давай не будем трогать древний эпос? — перебила я ее метафорическую сентенцию, прекрасно понимая, на что она намекает.

— Ладно, вернемся к нашим черным баранам, то бишь к проклятию? Как видишь, его нет, ведь мой мужчина не умер, не пропал, не свалил спустя месяц после начала отношений.

— Исключение лишь подтверждает правило.

— Да иди ты в баню! — рассердилась Карина, нервно запустив пальцы в черно-бордовые волосы. — Нет никакого проклятия! У матери и теток была крепкая установка, вбитая в головы бабкой. Сильная вера материализует как хорошее, так и плохое.

— Все, все успокойся, ты права.

Я подавила вздох. Кажется, кое-кто боится за свою выстраданную любовь и поэтому закрывает глаза на реальность. Что ж, узнать, есть ли на Ольхиной проклятие, можно и без ее согласия.

А оно есть, печенкой чую! Или где там обитает интуиция?

У прабабки Карины было четверо детей, из них дожила до репродуктивного возраста одна дочь. От разных мужчин у той, в свою очередь, появилось три дочери, две из которых так и умерли бездетными. Нет, не могут умирать женщины одного рода просто так. Как и не должны коротать свою недлинную жизнь в одиночестве.

— Расскажи лучше, как произошло сие знаменательное событие — встреча черной вдовы с камикадзе-экстремалом.

— Герда! — возмутилась Каринка.

— Хорошо, я молчу, но тогда говоришь ты.

И Ольхина поспешила начать рассказ.