Глава 17
В волнении я кусала губы и мысленно, как молитву, твердила: «Ну же, возьми трубку, Лазарус!» Булатов, прижимая телефон к уху и сохраняя невозмутимое лицо, шагал из одного конца комнаты в другой. Положенное время ожидания истекло, и очередной вызов остался без ответа. Наверное, будь мобильный выключен, это пугало бы меньше. А так…
Оборотень названивал Болконскому в течение часа после утреннего выпуска новостей. В офисе «Logis», телефон которого нашелся в интернете, тоже молчали, что в принципе логично после взрыва. К сожалению, как связаться с Кристиной или другими подчиненными Болконского, ни вертигр, ни я не знали. Будь у города свой Мастер, информацию, что с блондином, потребовали бы от него. Но, увы, место главного кровопийцы все еще оставалось вакантным.
Когда я услышала слова корреспондента, что во взрыве торгово-развлекательного комплекса подозревается его владелец, то почувствовала, как что-то обрывается у меня внутри. Что за глупые обвинения? Ведь Лазаруса даже в городе не было! Да и зачем ему наносить вред собственному бизнесу? Интуиция кричала, что взрыв — подстава, устроенная Томасовским, месть или способ выманить нас из укрытия. И от этой догадки беспокойство лишь возросло.
Кроме тревоги я испытывала и стыд. Остаток вчерашнего дня и ночь слились в сплошную эротическую мечту, поэтому трудно сказать, поспала ли я хоть пару часов за все это время… И вот, пока мы с Булатовым старались забыть о реальности, весьма успешно старались, вампир остался один на один с неприятностями. Можно, конечно, возразить, что Лазарус большой мальчик и знавал и не такие неприятности, но… совесть мои доводы не учитывала.
И в то же время я не жалела о близости с Русланом — это самое потрясающее, что случилось в моей жизни. Мы не говорили о будущем, ничего друг другу не обещали. Да и зачем? Порой поступки красноречивее и убедительнее слов.
Булатов, отключив телефон, удостоил меня пристальным взглядом.
— Что? Больше не станешь звонить?
— Нет, мы четко договорились, что с мобильным Лазарус расставаться не должен. А он не берет трубку больше часа.
— Выходит, он в беде и мы должны ему помочь.
Мой ненаглядный медленно покачал головой.
— Не мы, а я. Тебе нельзя в город. Думаю, мне хватит шести — восьми часов, чтобы узнать, что с ним.
— А что в это время буду делать я?
— Ждать нас.
В животе все похолодело.
— Хочешь оставить меня здесь? И, еще скажи, прикованную наручниками, чтоб не побежала к колдуну?
— Возможно, это единственное приемлемое решение, — даже не моргнув, легко согласился с глупой идеей бессовестный рыцарь.
— Ага, как же! А если наводнение, пожар или что похуже?
Сразу вспомнился роман Стивена Кинга «Игра Джералда», в котором рассказывалось, как после смерти мужа бедная женщина осталась прикованной к кровати в незапертом летнем домике, без воды и еды, да еще с бродящим в округе маньяком.
— Ладно, дурацкая идея. — Шатен опустился на диван. — Ты не должна оставаться беспомощной, но и взять тебя с собой я не могу.
— Как и не можешь бросить Лазаруса, — кивнула я, усаживаясь к нему на колени.
— А стоило бы, ведь твоя безопасность на первом месте. К тому же, кроме проблем с законом, вампиру пока ничего не грозит.
— Точно мы не знаем. Вдруг все же источник неприятностей — Томасовский?
В груди нарастал тяжелый ком беспокойства. Странное дело, голос колдуна меня сегодня не донимал. Может, потому, что толком и не спала? Или… Артур узнал о нас с Русланом? «Я не переношу секонд-хенд, поэтому не смей с ними спать!» — потребовал сидхе на кухне Главы Совета магов. Ой, если попадусь ему в руки, точно стану заготовками для амулетов гламора!
— Ты права. Если бы Лазаруса арестовали, ему не составило бы труда, загипнотизировав охрану, сбежать. — Задумчиво глядя в сторону, Булатов машинально гладил мое бедро. — Если существует малейшая опасность, рыцарь не вправе оставлять Гласа ради спасения напарника.
— Но мне ничего не угрожает прямо сейчас!
— Подожди, дай договорить, — хмыкнул мой витязь. — Я нашел выход. Мы отправимся в город вместе. Под «Покровом тайны» проникнем в нашу с Болконским квартиру, которая неплохо защищена от чужого вторжения. Защищена магией, а значит, я спокойно могу закрыть тебя в ней и отправиться на поиски вампира.
— А зачем нам «Покров»?
— Томасовский может установить слежку за домом, — объяснил вертигр, продолжая нежно вычерчивать узоры на моей ноге. — А теперь быстренько собери что-нибудь из одежды. И, наверное, возьми какую-нибудь еду.
— Что, в ваш холодильник мыши ходят кончать жизнь самоубийством? Предлагаю заглянуть ко мне — в отличие от вашего, мой морозильник забит под завязку, — напомнила о том, что парни фактически жили у меня.
— Опасно.
— Мы ведь пройдем через кабинет и всего на минутку, — попросила, преданно заглядывая парню в глаза. Никогда не любила собираться в дорогу!
Он, подумав, кивнул. И, не снимая меня с колен, поднялся с дивана. От неожиданности взвизгнув, вцепилась в Руслана, обвив его и руками, и ногами. И это несколько затормозило наши сборы…
Через час автомобиль мчал нас к цели. И тут-то и возникла проблема: в дороге ужасно хотелось спать. А ведь стоило хоть на мгновение задремать, как колдун мог проникнуть в мои мысли и узнать, куда мы направляемся.
От сонливости спас разговор. Его начало вмиг прогнало мою вялость — Руслан коснулся проблемы усиления триумвирата. Я трусливо гнала от себя мысль, что, завязав интимные отношения с одним из рыцарей, нахожусь на полпути к закреплению ритуала. Что, к счастью, оказалось пустыми страхами, если, конечно, не пересплю с Лазарусом. А я, естественно, подобную глупость совершать не собиралась.
Булатов заверил, что блондин на меня планов не имел, и не потому, что желал занять место Мастера. Оказывается, после выслеживания колыбельника, которое чуть не закончилось моей гибелью, они серьезно поговорили. И вампир поклялся не претендовать на меня, полностью «уступив» Руслану, хотя искус его позлить и оставался.
При напоминании о существующем притяжении рыцарей к Гласу я приуныла. Не впервой себя спрашивала: истинны ли чувства Булатова? Или они всего-навсего результат пройденного ритуала?
И в который раз оборотень, будто читая мысли, упомянул, что наша первая встреча, а затем и вторая — во время выбора кандидатов в рыцари — лишили его покоя.
— Я люблю тебя, Герда. — Он взял мою руку и поднес к губам. Поцеловав костяшки пальцев, потерся о них слегка колючим подбородком и снова поцеловал. — Сразу, как только увидел тебя, понял, что ты предназначена мне судьбой.
— Полуночная теория половинок? — Я снисходительно улыбнулась. Ну тяжело поверить мне в любовь с первого взгляда, тяжело!
— Она самая, — со всей серьезностью подтвердил вертигр. И посмотрел так проникновенно, так нежно, что у меня дыхание перехватило от восторга и одновременно от страха, что могу его потерять, что нельзя быть настолько счастливой…
Чем ближе подъезжали к дому, тем тревожней становилось на душе. Пару раз я порывалась попросить развернуть автомобиль, но в последний момент останавливалась. Что я скажу? Что боюсь? А чего? Списать все на интуицию? Глупо.
Припарковавшись за два дома от нашего, Руслан отправился на разведку, а я осталась пестовать смутное беспокойство.
— Думал, колдун предусмотрительней, — заявил он по возвращении, — слежки за квартирой нет.
— Так мы можем не таиться?
— Не можем, — отрезал строго Булатов. — Поступим, как и планировали.
Я вздохнула. Свисать с мужского плеча вниз головой во время подъема на балкон — та еще романтика.
Отсутствие решеток на окнах и незастекленный балкон компенсировала магия: заклинания и обереги защищали от проникновения как обычных воров, так и недоброжелателей из полуночников.
— У тебя двадцать минут, — открыв бронированную дверь, ведущую в кабинет профессора, сообщил оборотень, — затем возвращаемся в нашу с Лазарусом квартиру, и я, закрыв тебя, ухожу.
Оказавшись дома, немного расстроилась. Отсутствовала несколько дней, а в квартире отдает одиночеством и грустью. И еще пахнет мусором. И ведь не на кого сердиться — уходили в спешке, тогда не до ведра было.
— Вынесешь? — спросила у следующего за мной тенью Булатова.
— А куда я денусь? — И хмыкнул: — Уверен, еще никто под «Покровом тайны» не выбрасывал мусор.
Пройдясь по комнатам, вздыхала. Кроме кактусов, все цветы завяли. Но это самое маленькое огорчение за последние дни.
В дверь позвонили, когда я, собрав необходимую одежду, доставала из морозильной камеры мясо. Настороженный вертигр вмиг закрыл мне рот ладонью — можно подумать, что без этого я бы принялась орать как полоумная… Затем, сделав знак оставаться на месте, он прокрался к двери. Я сгорала от любопытства недолго — оставив звонок в покое, гость принялся стучать, вопя во все горло:
— Гертруда, открой! Открой!
Из знакомых полным именем меня называл лишь один человек. Тот, кого сейчас я хотела видеть меньше всего. Ярослав Иволгин, средней руки бизнесмен, вдовец со стажем, воспитывающий дочь, большой поклонник фантастики и мой бывший жених.
Теперь я и не скажу, что нашла в нем. Наверное, мне просто надоело страдать по Тимуру и очень хотелось семью? Поверила, что Иволгин будет хорошим мужем? Или просто потому, что он взял измором, на протяжении семи месяцев поджидая возле библиотеки по вечерам, чтобы проводить домой? Ярослав умел красиво ухаживать, читал те же книги, что и я. Считал, что славянскую женщину не портят лишние килограммы, и очень редко врал, даже еще не подозревая, что общается с живым детектором лжи. Он был не самой плохой альтернативой одиночеству.
Но главное, что меня подкупило, — это его дочь. На первый взгляд, чудо-ребенок — вежливая, умненькая и миловидная, как куколка. И только узнав ее ближе, поняла: капризная девочка-подросток вила из отца веревки и не позволяла потенциальным мачехам задерживаться возле своего папки надолго. Поначалу я не понимала, что место главной женщины в жизни Иволгина занято, и старалась подружиться с Виолеттой. До самого разрыва я верила, что стану частью их маленькой семьи.
— Это я! Ты нужна мне, Гертруда!
Угу, как же… Ты отлично это продемонстрировал, когда за неделю до подачи заявления сообщил, что мы слишком разные и не сможем жить вместе — и это после года под одной крышей.
Но сейчас к обиде примешалась благодарность: если бы я вышла замуж за Иволгина, то не смогла бы сейчас быть с Русланом. Вряд ли стала бы Гласом, и вполне вероятно, что после пробуждения Дара моя такая желанная семья была бы уничтожена колдуном как досадная помеха его планам возвращения в сидх.
Мнение соседей мало волновало бывшего, он мог орать до посинения — я бы ни за что не открыла дверь. Но он вдруг сдавленно просипел:
— Гертруда, моя дочь… попала в аварию…
И я, бросившись к Булатову, попросила:
— Это мой друг. Впусти его, пожалуйста!
Вертигр прищурился, но молча открыл дверь.
Ввалившийся в коридор мужчина выглядел ужасно: осунувшееся лицо, красные глаза, дрожащие руки. Ничего общего с обаятельным флегматиком, которого я знала.
— Что с Виолеттой? Она сильно пострадала? Чем я могу помочь?
У девочки, как и у меня, была редкая группа крови. И услышав об аварии, я сразу подумала, что ее отец пришел просить меня стать донором.
Мужчина в помятых брюках и рубашке, без пиджака и привычного кейса с ноутбуком, нетвердо ступая, прошел в комнату. И, упав в кресло, запинаясь, произнес:
— Виолетта… с ней все плохо. — Приложив руку к груди, взмолился: — Сердце хватает… накапайте что-нибудь, пожалуйста.
В недалеком прошлом ревнивец, Ярослав просительно посмотрел на Булатова, не задавая вопросов, кто этот незнакомый парень в моей квартире. А еще мой бывший бегал по утрам, даже зимой в метель, и никогда не жаловался на сердце. Странно… Хотя о чем это я? Нашла время для подозрений! Горе может подточить и железное здоровье.
— Руслан, аптечка на кухне. Капель тридцать корвалола на рюмку воды.
Шатен пристальным взглядом окинул гостя, точно сканируя на предмет наличия оружия, и с недовольной миной на лице отправился за лекарством.
Тотчас Иволгин вскочил на ноги и, прикрыв дверь, не таясь, словно зная, что она заколдована на звуконепроницаемость, зачастил, глотая окончания слов:
— Летта у Томасовского. Ее убьют, если ты не придешь. Брось вот это в лицо своему охраннику, чтобы уснул. Умоляю! Спаси мою дочь!
Он протянул маленький пакетик, наполненный зеленоватым порошком.
— Серебристый дурман на тебя не действует, бери, прошу тебя!
Я смотрела на дрожащую ладонь с полиэтиленовым мешочком, как на ядовитую змею, даже и не думая к нему прикасаться.
— Если ты не пойдешь к Томасовскому, Летту изнасилуют и убьют.
Потрясенная, я молчала, не зная, что делать.
Не опуская протянутой руки, Иволгин упал на колени и глухо зарыдал.
— Пожалуйста, Герда… она же ребенок!
И, не осознавая, что творю, я схватила сонный порошок. Как только спрятала его в заднем кармане шорт, дверь открылась, впуская Руслана.
— Что происходит? — подозрительно спросил он.
А бывший, не оборачиваясь, прошептал:
— Прости меня, Гертруда, если сможешь. Прости за все, что было неправильным между нами.
Поднявшись, несчастный отец выхватил воду с сердечными каплями и, выпив ее единым махом, как водку, ушел.
— Заканчивай сборы, пора уходить из твоей квартиры, пока не заявился еще какой-нибудь друг.
Я видела, как играют желваки на скулах Булатова. Чувствовала, что ему хочется задать не один вопрос и он с трудом сдерживает раздражение.
— Да-да, одну минуту.
И юркнула в туалет. Усевшись на крышку унитаза, спрятала лицо в ладонях. Что делать?! Мысли, точно взбаламученная вода в луже, не позволяли сосредоточиться на поиске выхода. Ярослав знает о полуночниках? Как давно? Сам-то он хоть человек? Когда говорил об аварии, я не почувствовала лжи, а потом выяснилось, что Виолетта в заложниках у колдуна. Неужели Дар дал сбой? Как быть с Русланом? Сказать правду или спасти девочку?..
Понимая, что в туалете не отсидеться, насыпала горку порошка на ладонь. Теперь и у меня дрожали руки. И часть зеленоватой пыли просыпалась на пол.
Боже мой, ну почему я такая невезучая дурочка? Риторический вопрос…
Угрюмого Булатова я обнаружила в кабинете. Захватив сумки с одеждой и продуктами, не забыв также и про мусор, он ждал лишь меня.
— Ты плакала? — нахмурился он. — Из-за «друга»?
Коснулась щеки — мокрая. А я и не почувствовала слез.
— Я люблю тебя, Руслан.
Признание вырвалось само собой — легкое и свободное, как дыхание.
— И я люблю тебя, сердце мое, — улыбнулся вертигр, светлея лицом.
А подлая я швырнула зеленый порошок вверх — и зажмурилась, боясь увидеть в глазах любимого осознание, что его предали.
— Герда… — В его шепоте было столько недоумения и горечи!
Безвольное тело моего любимого мужчины глухо упало на паркет… Несколько секунд я стояла над ним, не веря в то, что совершила. Чтобы успокоиться, сделала несколько глубоких вдохов. Затем, отыскав на столе клочок бумаги, нацарапала записку, объясняющую мой поступок. Подсунув ее под руку спящего, нежно поцеловала в сурово сжатые губы.
Уже спускаясь по лестнице, поняла, что меня ждут. И жажда поскорей предстать перед Артуром придала сил. Поначалу едва перебирая ногами, вскоре я перескакивала через ступени, рискуя сломать шею. Зов тянул магнитом к тому, от кого непозволительно убегать глупым полукровкам, не осознающим своего счастья…
Выскочив из дома, зажмурилась от яркого света. Солнце, ослепив, подарило внутреннюю ясность — да я ведь снова поддалась влиянию магического договора! Жаль, нельзя наподдать самой себе за отсутствие силы воли…
У подъезда стояло два автомобиля. У золотистого «ауди» Иволгина четко выделялась вмятина на боку — значит, авария таки была. Возможно, ребенка похитили, остановив машину на малолюдном шоссе.
— Спасибо… — прошептали сбоку.
Резко обернувшись, увидела сидящего на лавочке бледного Ярослава. Благодарность для меня прозвучала укором, ведь если бы не близкое знакомство со мной, похищения не случилось бы вовсе.
Пока я в нерешительности переминалась с ноги на ногу, задняя дверца второго, черного «БМВ», открылась — и из салона выпорхнула девочка. Виолетта, моя несостоявшаяся падчерица. Иволгин подскочил к дочке и молча, не обращая внимания на ее плач, потащил к «ауди». Они сбегали, не оглядываясь.
Пара минут — и перед подъездом осталась только одна машина.
— Мне долго ждать? — насмешливо поинтересовался Томасовский из глубины салона.
Стиснув зубы, я стояла неподвижно, мысленно приказывая себе оставаться на месте.
— Люблю, когда ты сопротивляешься, — довольно протянул сидхе. — Жаль, продлится это недолго.
И он вышел из «БМВ», следом — двое мужчин внушительной комплекции. Поначалу меня испугали их лица — пустые, лишенные каких-либо эмоций, точно маски. А затем я увидела засунутые за пояса брюк ножи — и испугалась еще сильней. Зачем охранникам оружие? Я ведь не сопротивляюсь? И никто меня не защищает?..
Приказ колдуна подтвердил страшную догадку:
— Разберитесь с оборотнем как можно быстрее.
Горло сдавило спазмом, да так, что я с трудом могла дышать. Томасовский собрался убить беспомощного Руслана! И я сама его усыпила! Я своими руками лишила моего рыцаря возможности защищаться! Я… я — идиотка! Если бы все рассказала, Булатов придумал бы, как спасти Виолетту…
А еще я очень ясно поняла: мне незачем жить, если Руслана не станет. Незачем…
Ведомая страхом и виной, я бросилась к подъезду. И все вокруг затихло, замерло, словно увязнув в сером киселе, тогда как я превратилась в молнию. Вот значит, каким воспринимается мир, когда ускоряется вампир! Миг — и нож одного из неподвижных убийц у меня в руках, а после и прижат к шее.
Звуки и краски вернулись на свои места. А у Томасовского округлились глаза. Не ожидал, что я так сумею?
— Тронешь Руслана — и я перережу себе сонную артерию!
— Перережешь дрожащими ручками?
Колдун, быстро прогнав растерянность, неприятно улыбнулся. Но когда охранник шагнул в мою сторону, поднял руку, останавливая.
— Предлагаю новый договор: ни ты, ни твои люди не трогают Руслана, а я добровольно иду с тобой. Я буду послушной, перестану бегать от тебя.
— Мне не нужна твоя покорность, — хмыкнул мой враг — и сердце сжалось от страха за Булатова. — Скажешь Кайагарду, что все двадцать пять лет я был твоим другом и хранителем и ты довольна моей службой.
— Я не умею лгать…
Опальный фейри, по-звериному оскалившись, прошипел:
— Я действительно тебя оберегал все эти годы! Скрывал от поисковых заклинаний сидхе! Дважды спасал от порождений магии неблагих!
— Хорошо, я расскажу о диване-схроне и многоножках, но не стану лгать о нашей дружбе.
— Идет, — быстро согласился Арториус. И в тот же миг на его лицо вернулась маска невозмутимой насмешливости.
Испытывая невероятное облегчение, что он больше не шипит, потребовала:
— Поклянись, что ни ты, ни твои люди не убьете Булатова.
Томасовский усмехнулся:
— А ты дерзкая… Хорошо, но с тебя ответная клятва, Герда.
После обмена зароками на моей ладони вспыхнул новый символ. Секундное свечение — и он исчез с кожи.
— А теперь брось нож, девочка!
И я подчинилась приказу Артура. Подчинилась без колебаний! Получается, он мог это сделать в любой момент, но почему-то согласился на новый договор? Неужели из-за обещания замолвить за него словечко князю фейри?
Всю дорогу до дома колдуна провели в молчании.
Лишь в гостиной Томасовский сообщил:
— Через несколько дней увидишь прадеда — он пригласил нас, невзирая на то что твой Дар еще спит.
— Какая честь, — пробормотала тихо.
Но колдун услышал.
— Именно так, великая честь. Кайагард пожелал взглянуть на потомка непокорной дочери, хоть она и может оказаться пустоцветом.
Я промолчала, и на этом разговор оборвался. Будто забыв обо мне, Томасовский принялся собирать чемоданы. И я следовала за ним хвостом просто потому, что он не дал других указаний.
Близость к нему оказала странное, неприятное воздействие. Смелость и решительность постепенно испарились, взамен пришли апатия и безнадежность, лишая желания сопротивляться. Как муха в сиропе, так и я с каждой минутой, проведенной рядом с колдуном, все больше увязала в липкой полудреме…
— Подай саквояж, — приказал сидхе. — Нет, не чемодан! Очнись, я сказал саквояж! Он коричневый!
Его разраженное шипение выдернуло в реальность. И я словно проснулась, да только чтобы оказаться в кошмаре наяву.
Мы находились в спальне Томасовского. Я стояла у кровати, а он — возле открытого сейфа, из которого выгребал пачки денег в поданную мной сумку. С наличностью колдун не церемонился, а вот с документами и книгами обращался куда бережней.
Я поспешила с заявлением, что вырвалась из полудремы. Увы, определенная заторможенность, вызванная нахождением рядом с «хозяином», оставалась. Иначе об уговоре с демоном Карины вспомнила бы намного раньше.
Ничего не подозревающий колдун паковал сумки и не видел, как я бросила данный Максимилианом перстень на пол. И… ничего не произошло. Я ожидала грома и молний, то есть эффектной телепортации, считая, что даже ослабленный демон сможет перенестись в пространстве, когда ему подадут условленный знак.
Признаться, заключая договор с Артуром, я позабыла о сговоре с поклонником подруги. И лишь при виде книг вспомнила о кольце.
— Нам пора на поезд, Герда, пойдем.
Приподнятое настроение Томасовского резко контрастировало с моим. Я уныло последовала за фейри. Вот и все. Демон обманул — он не появится.
— Оставайся в доме! — вдруг крикнул первым ступивший на крыльцо колдун. И захлопнул перед моим носом дверь.
Но я успела заметить лужу крови и отрубленную голову одного из несостоявшихся убийц вертигра. Максимилиан! Он все-таки пришел на зов!
На улице светило солнце. Пели птицы. Палисадник, разбитый перед домом, радовал глаза многообразием цветов и деревьев. И только сражающиеся на мечах мужчины не вписывались в мирную картину. Откуда сидхе взял двуручный клинок, я не видела. Приникнув к окну, я следила за поединком с ужасом и надеждой. Страшно, когда из-за тебя должно умереть разумное существо… Но смерть Артура — это выход из комы Карины и моя свобода. И я всей душой болела за победу демона.
Сталь и магия. Звон мечей и вспышки света. Они сражались яростно и грязно, не давая ни себе, ни противнику и секунды передышки. Обзор ограничивался видом из окна — и сражающиеся то исчезали из моего поля зрения, то появлялись. Было страшно, но оторваться от жуткого и в то же время притягательного зрелища не хватало сил.
После очередной световой вспышки я долго терла глаза. А когда временная слепота прошла, во дворе уже никого не было. Никого живого…
Вылетев из дома, чуть не споткнулась о Томасовского.
Смерть уничтожила маскирующие чары. И теперь даже тот, кто не слышал о полуночниках, понял бы, что на траве лежит не человек. Остекленевшие глаза с узким зрачком на фоне блекло-голубой радужки, к краям становящейся серебристо-серой, незряче смотрели вверх.
Меня замутило. Попятившись назад, задела распотрошенную сумку, в которую колдун выгреб содержимое сейфа.
— Максимилиан, — позвала шепотом, оглядываясь по сторонам.
Казалось, сад поглощал все звуки, кроме шелеста листьев в кронах яблонь. Удивительно умиротворяющий шелест, если закрыть глаза и не видеть расчлененных тел…
— Максимилиан!
Нет ответа. Забрав книгу, демон ушел, не удосужившись попрощаться.
Взглядом снова невольно остановилась на Томасовском. Застывшая на лице беспредельная боль. И кровь. Много, очень много крови… Белая рубашка спереди вся залита ею, и не понять, какая из колотых ран на груди стала смертельной.
Нет, какая я все-таки дрянь — получила свободу ценой чужой жизни! А ведь Томасовский спас меня от гигантской многоножки…
Усевшись на землю, тихонько заплакала. И вскоре ничего не видела из-за пелены слез. Я понимала, что должна уйти с места преступления, должна вернуться к Руслану, но не могла остановить рыданий.
Такой, расклеившейся и скулящей, меня и нашли.
— Герда, что он сделал?! — зло прорычал вертигр, крепко, до боли прижимая к себе.
— Ничего…
— Тогда чего ревешь, маленькая? — удивились в трех шагах от нас.
— Лазарус? Живой? — Слезы вмиг высохли.
Томасовский не упоминал о вампире, а я не решалась спросить, боясь услышать, что мой второй рыцарь мертв.
— Разрешаю ущипнуть — убедишься, что не призрак.
Я не воспользовалась любезным предложением, а просто обняла насмешника. И таким дорогим, родным он был в тот момент, почти как Руслан, что… я испугалась.
К счастью, Булатов мягко, но решительно отстранил меня от блондина, чтобы обнять самому.
— Лазарус, я отвезу Герду домой, а ты постарайся уничтожить следы ее пребывания здесь.
Болконский грустно улыбнулся.
— Хорошо, нужные амулеты со мной. Но сначала, маленькая, поведай-ка в двух словах, кто нашинковал, как капусту, Томасовского и его охрану?
К горлу подступила тошнота. И лишь отдышавшись, сумела заговорить. Только в двух словах не вышло, хоть я и попыталась.
Уже дома, узнав, что у вампира пропал телефон и он несколько часов не мог достать новый, отбиваясь от раззадоренных журналистов и осатаневших владельцев бутиков, пострадавших от взрыва, я вновь почувствовала, как слезы набегают на глаза.
Какое счастье, что оба моих рыцаря живы…
— Не горюй о фейри, — неправильно расшифровал мою печаль оборотень, — он того не стоил. Пойми, Герда, Арториус тебя не пощадил бы. Тут или он, или мы. Пользуясь возможностью заглядывать в твои мысли, он ловко рассчитал, что мы бросимся на помощь Лазарусу, если не получим от него вестей. Кража мобильного, шантаж дочерью твоего друга — он знал, как заманить в ловушку.
Ох, как же мне стало стыдно после этих ободряющих слов! Руслан не злился, с пониманием отнесшись к невольному предательству. А вот я… я себя ненавидела за слабость и за то, что подвергла его смертельной опасности.
Настроение не улучшило и сообщение из больницы, что Карина Ольхина пришла в сознание.
Глубокой ночью Руслан принес новые вести: среди вещей покойного Томасовского обнаружили магические книги, украденные из дома Пасечник.
— Видишь, это Томасовский контролировал охотников, а затем избавился от них, приказав им умереть. Как сидхе из рода Серебристого Дурмана, внушение было ему по силам.
— Нет, — возразила убежденно, — это не Артур. Мы ведь сошлись во мнении, что тот, кто стер мне память, и был убийцей охотников. А изумление колдуна было искренним, когда он услышал о моей амнезии. Нет, Томасовского подставили, подбросив книги.
Булатов успокаивающе погладил по затылку и напомнил:
— У нас было несколько теорий, объясняющих дыру в твоей памяти. И ни одна не получила серьезных подтверждений. В конце концов, ты сама могла нечаянно заблокировать воспоминания.
— Давай забудем на время о теориях? — предложила я с надеждой.
Квартира полностью находилась в нашем распоряжении — Лазарус без вопросов оставил нас на целую ночь, за что я была ему безумно благодарна. Вообще деликатность блондина несказанно радовала, и это при том, что и Эмма, и куратор предупреждали о ревности, если я выделю кого-то одного из рыцарей. Похоже, мне просто повезло встретить разумных и благородных мужчин.
— Давай, — легко согласился Руслан и улыбнулся.
Нас укутывала бархатная темнота, да и лежала я у оборотня на груди, не видя лица любимого. Но, кажется, научилась чувствовать его улыбку. Тяжелый, страшный день постепенно уходил. Потому что руки Булатова нежно скользили по спине и плечам, а под моим ухом громко билось его сердце.
Несмотря на грядущие испытания, я хмелела от счастья и любви. Наверное, именно в такие моменты боги и начинают завидовать простым смертным.
