Глава 9

На привал мы остановились минут через пятнадцать и, едва выпрыгнув из кареты, я с удовлетворением убедился, что Сагон опытный путешественник и выбирать места для стоянок умеет. Здесь присутствовало все, что требовалось для привала, было и где умыться, и на что присесть, чтобы перекусить. Неглубокое ущелье уходило вбок, поворачивая за крутую скалу, и по его дну торопливо бежал ручеек, а по склонам росли густые кусты облепихи и дикой сирени.

Стражник предусмотрительно так развернул карету на свободном пятачке между кустами, чтобы она не загораживала встречным путешественникам дорогу и не прогревалась на солнце, а после привала смогла бы свободно двинуться в прежнем направлении.

Бросив на Мэлин с гувернанткой простенькую защиту от насекомых и змей, я отправил их вглубь ущелья и направился к ближайшим кустам. Мне не терпелось прочесть послание Ренгиуса.

Желудь мгновенно раскрылся от стандартного заклинания, извлеченный из него туго свернутый комок записки я разматывал чуть дольше. А читал несколько мелко написанных строк еще продолжительнее. И не оттого, что ничего не уяснил сразу, нужно быть откровенным тупицей, чтобы не понять такой простой информации.

Но вот устоять перед обрушившейся на меня лавиной угнетающих чувств оказалось совсем непросто. Слишком много всего разом свалилось на мою бедную, наивно- самоуверенную и оттого особенно ранимую натуру. И переосмысление происшедшего в новом свете, и отчаяние от прошлой слепоты, и сложное чувство из смеси благодарности и обиды, испытываемых к сородичу.

Хотя обижался я, конечно, зря, он же написал, что окончательные детали узнал в последний момент. Ну а про то, что королева воспитывает бастарду вовсе не из человеколюбия или в память о покойном муже, я отлично знал и раньше. И прекрасно понимал, что замуж своенравную девчонку выдадут за того, кто будет более выгоден политическим планам королевы, а вовсе не по любви. И ничуть не удивлялся такому положению вещей и не возмущался. А чего зря тратить силы, если у людей все это в порядке вещей? Да у них испокон веков в обычае, что большая часть женихов и невест даже не видят друг друга до свадьбы, все за них решают родственники и главы домов.

И ничего, живут себе припеваючи, рожают детей и категорично заявляют в старости, что прожили жизнь в любви и согласии.

Машинально сунув в карман желудь, авось пригодится, я развеял письмо и злобно ухмыльнулся. Ну и кого я обманываю такими рассуждениями?

Причем здесь люди и вообще человеческие законы, если королева собралась выдать девчонку замуж за одного из племянников повелителя дроу?

И не тех дроу, прекрасных сыновей теневой половины эльфов, как поется в старинных балладах. Лгут менестрели и лицедеи, скоморохи и комедьянты. Нет у эльфов никаких таких братьев. Да их и самих, тех, кто хранит тайны светлой долины Эмаельгейл, после разлома в нашем мире наберется несколько десятков, не более.

А вот прозвищем «дроу» после разлома называют потомков тех народностей, что попали под обратную волну, и после этого стали неуклонно меняться, с каждым поколением все меньше походя на чистокровных людей, и все более — на неизвестные прежде виды нечисти. И потому живут на протяжении долгого времени очень обособленно и замкнуто, напрочь отвергая всякие попытки остальных рас подружиться с ними и незыблемо храня в тайне собственные порядки и обычаи.

Лишь с нашими старейшинами правители дроу поддерживают строго официальные отношения, и то потому, что и они, и мы являемся детищами одного явления. Да вот теперь королеве как- то удалось с ними договориться… И в другое время я сказал бы, что она молодчина, и честь ей и хвала, потому что мирные отношения это то, за что ратуем мы. И за что терпим мерзкий закон, названный по имени того, кто вывел формулу зависимости, правилом Хангерса.

Но представить, что за этот мир будет расплачиваться хотя и вредная, но ничем не обязанная королеве ведьмочка, было крайне неприятно. Просто противно. Тем более что именно я приложил все свои способности, чтобы затянуть петлю на ее шейке.

Но особенно тяжко мне было сознавать, что я ее осыпал укорами и поливал презрением в тот миг, когда девчонка пыталась всеми доступными ей методами доказать окружающим, а через нас и королеве, что никак не достойна такой чести.

Следовательно, она было осведомлена о планах королевы загодя — внезапно с убийственной четкостью сообразил я, — и значит, знал еще кто- то из начальства крепости. Но кто это был, меня пока не волновало. Сразу понятно стало другое: он поделился этими сведениями с остальными. Несомненно, не со всеми, но я и те, кто ничего не знал, определенно были в меньшинстве. Потому они и удивлялись так искренне, что Мэлин прекратила всякое сопротивление. Не понимая, с чего это она решила принести себя в жертву, и недоумевая, как именно я сумел ее уговорить.

Святая пентаграмма, как же мерзко… Нет, решено. Не хочу ни степеней, ни званий, ни места в академии. Заканчиваю это дело. Не потому, что обязан, а потому, что кроме меня некому обеспечить им в пути безопасность, и возвращаюсь домой. И пусть потом те, кто пройдут испытание, смотрят свысока, этот путь каждый волен выбрать для себя сам.

Я вернулся к камню, на котором была разложена еда, и возле которого уже жизнерадостно двигались челюсти наших стражников и Ганика, нехотя взял пирожок и оглянулся на Мэлин, задумчиво рассматривающую из- под вуали прекрасный вид, открывающийся с этого поворота дороги.

— Если ты не будешь сейчас есть, то к концу путешествия заболеешь, — по обыкновению сухо выговорили мои губы, и я вмиг разозлился на себя за этот тон.

Но она привычно подавила вздох, взяла пирожок и начала жевать, постепенно входя во вкус и со все большим аппетитом. Значит, мне не стоит подавать виду, что я в курсе ее тайн — пришло неожиданное осознание, иначе меня захлестнут волны упреков, раскаяния, жалости… Нет уж.

Спаси святая пентаграмма.

Пусть все идет так, как и шло, помочь ей я все равно не смогу. Да и не стану, настрого запрещено это нашими законами, вмешательство во внутренние и политические дела королевства. У нас с ними чисто деловое сотрудничество, и этим все сказано.

После еды вставать с камня, прогретого солнцем, вовсе не хотелось, и я в последний раз оглядел окрестности, пытаясь отвлечься от мрачных дум на красоты расцветающей природы. Возникшее в воздухе темное пятно, похожее на дым или низко опустившееся облачко, привлекло мое внимание, и секунду я изумленно пытался понять, что бы это могло быть.

А затем не выдержал и окликнул ожидавшего моей команды командира:

— Сагон, ты не знаешь, что бы это могло быть… вон там, впереди?

— Где? — Он недоумевал всего миг, потом до нас докатился грохот, и мы одновременно сообразили, что это такое.

Обвал. И поскольку снег давно сошел, а камни на склонах просохли, произвольным он быть никак не может.

Стало быть, кто- то обрушил часть склона. Ничего невозможного, если подложить под слегка нависающим участком пару магических камней, которые применяются на строительстве горных дорог и тоннелей. Разумеется, проверить это просто — их привозят с плато магов и после их применения в радиусе полусотни шагов всегда повышенный магический фон.

В душе при этой мысли мгновенно возникло такое знакомое и полузабытое ощущение свежести от струящегося сквозь тело потока магии. И страстное желание окунуться в него хоть на секунду, пополнить находящийся на голодном пайке резерв захлестнуло мой разум.

— Коня!

Я произнес это так властно, что Сагон даже не подумал спорить или отказать, подвел ко мне одно их тех животных, что стояло наготове, и ничего не спросил, когда я привычно, одним махом, взлетел в человеческое седло.

— Догоняйте! — сжав коленями бока животного, я с места послал его вскачь, презрительно посматривая на тяжелую, с цепочками и коваными кольцами кожаную упряжь.

На моем родном плато мы почти не ездим на конях, а если и катаемся, то используем совершенно другую сбрую. Хотя и учимся управляться с вот такой, чтобы не оказаться во время практики в невыгодном положении или опасности из- за небрежения к человеческим привычкам. Но уродующие лошадей железки ненавидим просто до глубины души. Наши дайги намного изящнее и выносливее, с детства приучаются слушать команды и управляются голосом и прикосновением руки.

Проскакав через мост, я выехал на ровную дорогу, ведущую, как сказал тот парень, к дому охотника, и погнал коня по самой середине, сообразив, что теперь могу не бояться встречных карет. Да и всадников тоже, по логике, неподалеку могли оставаться только те негодяи, что устроили обвал.

И мне заранее не было их жаль.

За то, что они решились на такой подлый поступок, за то, что судят о силе маглоров по их затрапезному виду и тощим кошелькам, полагалось хорошенько проучить бандитов, и у меня просто руки чесались от предвкушения. Жаль было лишь свой потраченный на наказание подлецов резерв, и огорчала необходимость потом отчитываться перед наблюдателями.

Не доезжая нескольких шагов до первых камней преградившего дорогу завала, я резко остановил коня и коснулся своей шапочки мага, включая сразу все следилки и всю защиту.

Мои сигналки не нашли никого поблизости, но магия, как я и предполагал, просто светилась немного выше по склону, там, где темнели и чуть поблескивали на камнях пятна свежих сколов. Спрыгнув с коня, я немедленно вскарабкался как можно ближе к этому месту, торопливо открыл все пути и достал подаренную Ренгиусом коробочку, где в специальных гнездах лежали накопители. Такие делают только магистры на плато, и магии они собирают в несколько раз больше, чем самые чистые и безукоризненные кристаллы, попадающиеся в природных месторождениях. И потому каждый контейнер надежно защищен от потери и воров.

Несколько минут я судорожно собирал все, что мог собрать, и, как последний скряга, сливал в накопители, а когда понял, что остаточный поток магии иссякает с каждой секундой, с неохотой закрыл контейнер и с этой секунды тянул всю энергию только в себя.

За эти минуты я успел прикинуть приблизительный план, каким нас пытались поймать в ловушку или даже убить неизвестные бандиты, и почти искренне пожалел, что слишком себя люблю. Иначе отвесил бы себе такую же смачную оплеуху, как когда- то отвешивала Мэлин.

Почему я не насторожился и ничего не заподозрил, когда понял, что мое заклинание никак не подействовало на того наглого парнишку, который сидел на месте хозяина?

Ну да, в тот момент я просто был занят другими проблемами, зато теперь отчетливо понимаю, что он был вовсе не из числа родственников или слуг. Потому что хозяева таких мест, если и покупают мощные амулеты для защиты от мошенников и воров, то только для себя лично, а никак не для каждого слуги. Все что делается на плато и привозится в королевство, стоит дорого, и в этом заложен особый смысл.

Но мне сейчас вовсе не до торговой политики. Если исходить из того, что моя версия верна, загонщики только потому не догоняют нас сейчас, что разозлили одного хорошо знакомого мне маглора.

А те, что устроили завал, бегут или скачут куда подальше, поскольку я не нахожу поблизости никаких следов. И тогда возникает закономерный вопрос: а почему они удрали? Если должны были сидеть и ждать нас. А потом вместе с подоспевшими дружками начинать убивать или брать в плен.

— Маглор Иридос, — позвал снизу осторожный голос командира, — что там?

— Сейчас, — сделал я знак молчать, у меня как раз возникла отличная мысль.

Кому-то из стихийников или природников вряд ли удалось бы то, что намеревался сделать я, но любой ментал посоветовал бы именно это. Тем более что магией я запасся до отвала. И еще немного сумею собрать, если поспешу.

Я бросил еще одну сигналку, особую, настроенную на след от аур разумных существ, и очень скоро они встали передо мной. Три теряющих четкие очертания призрачные фигуры. И вместе с этим тающим изображением пришло ясное понимание, что все происходящее намного серьезнее, чем я полагал изначально. Две бледные ауры были совершенно неинтересны, банальные отпечатки энергетики чистокровных людей. А вот у третьей было несколько очень интересных пятен и ободок серебристо- синего цвета. Не теряя драгоценных мгновений, я пробрался к тому месту, где он провел некоторое время, встал на камушек, так как владелец необычных способностей был выше меня на полголовы, совместил свою теменную область с соответствующей точкой на голове фантома и произнес заклинание временного погружения.

Двое мужчин, одетых в простые дорожные костюмы и короткие плащи, прикрывающие увешенные оружием пояса, возникли рядом, словно выпрыгнули из портала, но я даже не вздрогнул, знал, что так и должно быть. Ведь их видел тот, чьим затуманенным взором я сейчас смотрю вдаль. Туда, откуда скачет одинокий всадник в знакомой мантии мага.

— А где же карета? — тихо буркнул один из подельщиков странного мага, но я постарался отвлечься от его голоса и всего того, что мешало заглянуть в мысли моего совместимого.

И был вознагражден, почти реально ощутив, как касается руки магический вестник непривычного черного цвета.

Буквы записки ползли наискосок непривычной, угловатой линией, но незнакомыми мне не были. Все семь самых распространенных письменностей и четырнадцать языков были обязательным минимумом для того, кто получал звание маглора.

— Уходим! — Аура совместимого сдвинулась и стремительно понеслась вниз, но я слышал выкрикнутые им слова. — Они все заболели! Придется встречать в порту!

Я отключился от чужого сознания — ничего нового оно мне не даст, сколько не погружайся, увижу только этот же кусочек, — и запрыгал вниз. А добравшись до кареты, из которой выглядывали встревоженные дамы, рассказал спутникам, в какую передрягу мы попали.

Довольно подробно объяснив, как сделал свои выводы, но ничего не сказав о той части происшествия, которая касалась моих магических изысканий. Все же, несмотря на то, что беда у нас общая, они люди.

— Что делать будем? — Стражник встревоженно оглядел завал и уставился на меня.

А я- то тут при чем? — ответил я недоуменным взглядом. Я лишь воспитатель, мое дело проследить, чтобы бастарда ни во что по своей воле не ввязалась, пока до места назначения не прибудет.

— Нужно возвращаться, — внезапно подала голос Косилла, — карета через завал не пройдет, а лошади нас с багажом не унесут. Да и как его через завалы таскать, представления не имею.

Я не представлял, как они без моей помощи перетащат через завал лошадей, если решат бросить карету, но пока молчал. Плел себе тихонько сигналку, вешал на руку несколько легких атакующих, с помощью которых легко заставить врага отступить, и думал о том, как выполнить задание с наименьшими потерями.

— Мы не сможем вернуться, — обреченно сообщил командир, — там их вдвое больше, чем нас. И еще, если маглор говорит, что у них амулеты, значит, от его наговора они скоро оправятся. И загородят дорогу, там есть узкие места, где пара арбалетчиков нас вмиг снимет. Или лошадей, на них ведь амулетов нет.

— Маглор Иридос… — Мэлин сняла свою дурацкую вуаль и смотрела на меня чуть припухшими глазами. — Сделайте что- нибудь!

— Полезай в карету и переодевайся. Не поверю, что ты не взяла мужскую одежду. — Я с досадой вздохнул и решительно взял командование на себя.

А куда деваться? Вернуться в крепость нам точно не дадут, странный маг об этом позаботился, иначе не говорил бы так уверенно про порт. Вот потому теперь и туда мне совершенно не хочется соваться. Напролом, во всяком случае. И вообще, чем больше я думаю про таинственных разбойников, тем сильнее мне все это не нравится. И подозрение растет с каждой минутой, и все больше возникает нехороших вопросов. Как бандиты могли так точно рассчитать время нападения, если секретный приказ мы получили только вечером? Ведь они должны были готовить план заранее и точно знать, когда мы поедем.

Не хочу заранее никого обвинять, но чем больше рассуждаю, тем яснее становится, что где-то сидит предатель. Очень высоко, на мой взгляд. А такие люди не привыкли отступать от задуманного и потери в чужих рядах их обычно волнуют меньше всего. Следовательно, мне сейчас нужно придумывать не один план, а, по меньшей мере, три разных. Один простой, второй для отвода глаз, и третий — на самый крайний случай.

— Сагон, выпрягайте из кареты лошадей! Если нет запасных седел, делайте из одеял на степной манер. Веревки найдешь сам. Косилла, быстро соберите пару дорожных мешков, кладите самые теплые и удобные вещи, сменное белье. Драгоценности ссыпьте в кошели и сдайте мне. Если есть мужской костюм — быстро переодевайтесь, если нет, в мешке Ганика есть бархатные штаны, а жакет пойдет этот. Ганик, ты можешь оставить все свои вещи тут, я тебе возьму запасные из своих сундуков.

Отдавая указания, я не стоял на месте, а торопливо разбирал свои собственные вещи на две кучки, и если одну отбрасывал с ранящей мою душу небрежностью, то вторую складывал в мешок с величайшей аккуратностью.

— Но… Маглор Иридос! — взвыл Ганик. — Там же у меня…

— Если есть продукты, переложи в этот мешок. И вот тебе мантия, надень. А эта — тебе, Мэлин. Вам тоже, Косилла.

Четвертую, самую потрепанную, я отдал кучеру, он выглядел самым не воинственным из всех.

— В ней будет жарко, — попытался отказаться конюх, но Косилла глянула на ездового так насмешливо, что мне стало ясно: гувернантка далеко не так проста, как я считал целых два месяца, и отлично умеет скрывать свои познания.

Через пятнадцать минут все было готово. Лошади оседланы, багаж упакован и приторочен к седлам, дамы переодеты, а карета отставлена в сторону, заперта и зачарована самыми мерзкими ловушками. За то, что мне пришлось бросить большую часть одежды и привычных вещей, я собирался отомстить с размахом.

— Как поведем лошадей? — Стражник с сомнением оглядывал завал.

— Вереницей и молча, — огрызнулся я, с болью в душе понимая, что сейчас снова останусь с ополовиненным резервом, потому что заклинания воздуха вовсе не моя стихия.

Бросил приготовленное заклинание, и первым ступил на узкую, похожую на уплотнившийся туман дорожку, горбатым мостиком перекинувшуюся через груду камней.