Глава 21
Утро началось с тревожного писка сигналки нарушенной дальней защиты и я вскочил с лежанки как ошпаренный. Не сообразив спросонья, что кастовал ночью на себя и ведьмочку ночное зрение, бросил под потолок светлячка и схватился мысленным продолжением рук за сигналки, чтоб понять, кто и откуда нападает.
Но уже через минуту, выяснив, что никто не пришел, наоборот, зашита была нарушена изнутри, бежал сначала к пологу, потом в подвал. И застыл там, обнаружив что логово оборотня опустело. Понятно даже было, что он не отправился погулять, а ушел насовсем. Не было ни ножа, ни сумки, и даже потрепанные штаны исчезли. Валялись только в углу рваные сапоги.
Ну, чтож, возвращаясь на свою лежанку и убирая светлячка, думал я с досадой, он имеет на это право. В конце концов, я сам ему обещал полную свободу. И вполне могу понять его желание как можно скорее оказаться подальше от места, где он пережил такое трудное время.
Досадно только, что ушел оборотень тайком, как воришка, но тут уж ничего не поделать. Значит так и не поверил мне до конца и не захотел унижаться, напоминая об обещании. И он снова был прав, я сам видел на каждом шагу, как люди, давая в порыве благодарности или счастья клятвенные обещания, через несколько дней а иногда и часов забывали о них с непостоянством малых детей.
Я замотался в одеяло и выбросил из головы несчастного оборотня, он мужчина взрослый и не слабый, пусть живет, как хочет. И начал уже засыпать, как заворочалась Мэлин, побрела на улицу, потом вернулась, побродила по просторному помещению и неожиданно села на край моей лежанки. А потом, к моему великому изумлению, сделала попытку втиснуться под мое одеяло.
Вот это новость, разозлился я, она меня за кого принимает? Придется заниматься воспитанием.
— Это что за выходки? — Садясь и зажигая яркого светлячка, осведомился я холодно и язвительно.
— Я замерзла, — пряча взгляд, пролепетала девчонка.
— Иди на свою постель, сейчас там будет тепло, — так же едко пообещал я.
— Ты что не понимаешь? Не в том смысле замерзла!
Я все понимал, и даже больше, чем она думала. И отлично видел в ее ауре светлое сияние, точнее бонны докладывавшее, что раньше у бастарды не было попыток согреться таким способом. И только это обстоятельство заставило меня объяснять ей очевидные для меня вещи, а не отправить на место под подчинением.
— А ты понимаешь, что ты моя воспитанница и я за тебя отвечаю? — мне пришлось снова кастовать невозмутимость, чтоб изъясняться строго и ровно, не срываясь на оскорбленный тон, — понимаешь, что ты еще несовершеннолетняя по законам королевства? И что я вообще маглор?!
— Мне уже почти восемнадцать, — безнадежно пробормотала она, — а в контракте про это нет ни слова. А маглоры живут с ведьмами, мне бабушка рассказывала.
— Мэлин! Отправляйся спать по- хорошему, или пойдешь под заклинанием, — прервал я ее рассуждения, — и как только исполнится восемнадцать, приходи, я тебе объясню, чем отличается этика маглоров от человеческой в этом вопросе.
— Тогда мне уже дроу будут рассказывать про этот вопрос, — зло буркнула она, вскакивая с моей лежанки, и ринулась под свой полог.
— Только если ты этого захочешь, — пожал я плечами и снова погасил светильник.
Второй раз я проснулся сам, на рассвете, как и намеревался. Сходил к ручью умыться, обнаружил, что наши кони мирно пасутся возле самой мельницы, и, плюнув на все правила, создал им корытце с овсом. Как мне все сильнее начинает казаться, смысл запрета таких заклинаний в том, чтоб практиканты не пытались выжить на созданных магией кусках хлеба, а старались найти работу или придумать доходное занятие.
Пока я занимался лошадьми, сообразил, что неплохо бы с утра поесть поплотнее, а заодно выяснить все про проклятье, повешенное на ушедшего в ночь медведя, и принялся за дело. Разжег костер, поставил на него оставшийся от оборотня котелок, сходил с кувшином за водой. По пути выловил в дальних кустах несколько диких курочек, очистил их охотничьей магией, сложил куски мяса в котелок, залил водой, посолил и бросил несколько душистых листиков дикого базилика. Накрыл крышкой и добавил костру жара. Все, на этом моя часть работы окончена.
— Мэлин! Пора вставать!
— Уже встала, — мрачная девчонка с припухшими то ли от сна, то ли от слез глазами вылезла из- под полога и утопала к ручью.
Ну а я и не сомневался, что она примется реветь, люди вообще не любят, когда окружающие не потворствуют их прихотям. А ведьмы самая независимая и обидчивая категория из людей и зачастую еще и самая упрямая.
Пока она гуляла, я преобразовал лежанки в кресла, и устроился в своем с чашкой кофе, раздумывая над тем, как лучше провести задуманное мною предприятие.
— А мне кофе?
— Ты забыла сказать «с добрым утром» и «пожалуйста».
— Где ты видишь доброе утро? — саркастически буркнула она, но за последнее время я настолько привык не реагировать на подобные высказывания, что все чаще справлялся с собственным раздражением и без заклинания невозмутимости.
— Я не намерен с тобой спорить на эту тему. Если хочешь кофе, будь вежливой и только.
— Пожалуйста, — прорычала ведьмочка, — сделай мне кофе.
— Вот, — не стал я настаивать на более приветливом варианте обращения.
— А пирожок?
— А вот пирожков не будет. Скоро сварится мясо и будем завтракать. Но ты можешь пока начинать рассказывать мне историю моего нового сородича.
— Ты ведь не отстанешь? — Спросила она безнадежно через несколько минут, отпивая кофе крошечными глотками.
— И не мечтай. Но поторопись.
— Ладно… но не осуждай нас сразу… это Таил. Таилос.
— Как любопытно, — сразу вычислил я странное совпадение имен, — продолжай.
— Думаешь, мне его не жаль? — Вдруг взвилась девчонка, — он же со мной возился, как с родной дочерью! А когда она умерла… ну, подстроила ту смерть, на него было страшно смотреть.
— Думаю, мне будет очень трудно… вас не осуждать, — огорченно вздохнул я, сразу представив, как могли развиваться тогда события, — сколько лет Таилу- младшему?
— Шесть с половиной, — выдавила она угрюмо, — а ты представь, каково было матери, когда она узнала, что королева собирает бастардов?
— А она не могла просто отправить тебя к бабушке? — еще произносил я, но уже понимал, что ничего бы это не дало.
Королева вынудила бы ведьму вернуть себе девчонку, особенно если узнала про намечавшееся пополнение в семействе оборотня.
— Как? — Саркастически усмехнулась Мэлин, — Таил уже считал нас своей семьей. Пытался меня воспитывать.
— Несчастный, — искренне пожалел я нового подчиненного, — могу представить, сколько он вытерпел.
— Вот почему ты такой злой?
— Тебе не кажется, что это называется не злой, а справедливый? Но рассказывай дальше.
— Не буду.
— Мэлин, прекрати капризничать. Помешай мясо и рассказывай, немного осталось.
О том, что сказать ей осталось самое главное, я благоразумно умолчал.
Она нарочито долго мешала бульон, ворчала себе под нос, что нормальные люди выбрасывают пену, когда мясо закипает, искала в сумке душистые травки, добавляла их в котел и досаливала варево. Наконец, закончив испытывать моё терпение, и не заметив, что я незаметно проверил, чего она там насыпала, ведьмочка села на свое место и нехотя продолжила рассказ.
— Когда бабушка меня забирала, они разругались. Таил хотел помогать ей меня воспитывать, но она не позволила. Сказала, что ему нужно искать себе другую женщину.
— Какая добрая бабуся, — заметил я.
— Ты снова не понимаешь. У нее не было выхода. Если бы он поселился с нами на болоте, пришлось или признаваться во всех тайнах и в обмане, или уйти матери и жить одной, а ей в тот момент и так было несладко. Она же его любила.
— Мэлин, когда люди любят, они доверяют. Как только человек говорит, что не верит, можно считать, что он не любит, — авторитетно заявил я.
— Зеленый ты еще, — со знакомой старушечьей жалостью взглянула она, — а я видела, сколько мать слез тайком пролила. И малыша Таилом назвала, мы с бабушкой специально ему всякие смешные прозвища придумывали, чтоб это имя не произносить. А как ему исполнилось три года, и мы научили его оборачиваться в кота, одна знакомая ведьма помогла купить тот домик в Черуне, и мать перебралась подальше. Но письма и вещи присылала… с оказией.
— А оборотень так и ничего не знал?
— Нет, — тяжело вздохнула ведьмочка, — но оказывается, искал нас. И однажды встретился мне… почти два года назад, в селе неподалеку от того места, где мы жили. Я в лавку прибежала, за солью и всякой мелочью… он там был. Сразу узнал, кинулся обнимать. Но был не один… с женщиной. И она на меня с такой ненавистью посмотрела… я сразу все поняла. И сбежала.
— А спросить, поговорить? Хотя… думаю, ты тогда еще упрямее была, чем сейчас, — вздохнул я, — так он вас потом все- таки нашел?
— Нашел. Пришел с подарками, с конфетами, но бабушка его выгнала. И это я виновата… не утаила про ту встречу в лавке. Бабушка и обозлилась. Сказала, оборотни все непостоянные, и он такой же, раз так быстро мать забыл.
— Думаю, мне совершенно не хочется с нею знакомиться, — задумчиво заключил я, — так что там про проклятье?
— Он тогда ушел… но недалеко. Купил домик в селе и стал за нами следить. Почти год следил, а потом узнал одну ведьму… старую бабушкину подругу. Она носила от матери нам весточки, ведьмам не хватает сил на магические письма.
— Я знаю.
— Он проследил за ней, но она заметила слежку и спутала следы. Только Таил уже почувствовал, что от нее пахнет матерью.
— Вот бедолага, — мне было искренне жаль мужчину, — и что он сделал?
— Поймал меня. И сказал, что не отпустит, пока я не расскажу правду.
— Не сомневаюсь, что этим он тебя только обозлил, и ты ничего не сказала.
— Хуже… — совсем сникла Мэлин, — я вызвала бабушку. Отправила иллюзорную мышку, он не заметил.
— И бабушка рассвирепела, — подвел я итог, — все ясно.
— Нет, немного не так… он пригрозил, что если мы не расскажем правду и не дадим адрес матери, то он все равно найдет ее сам. И похвастался, что знает в каком направлении искать. Вот тогда бабушка и надела проклятье… знала, что в таком виде он в город не сунется.
— Вот почему он нашел самое заброшенное местечко неподалеку от Черуны, — сообразил я, наконец, как случилось, что наши пути пересеклись, ведь я тоже искал именно такое место, — не удивлюсь, если узнаю, что за это время он разведал всё, что мог, и подбегает сейчас к тому милому домику, откуда мы вчера уехали. Думаю, нужно написать Агану, чтоб взял его под опеку.
— А мнение моей матери тебе не интересно? Она, между прочим, не желает его видеть.
— Мэлин, твоя мать не произвела на меня впечатления забитой или глупой хуторянки, мне думается, ей вполне под силу самой во всем разобраться. А ты не сиди без дела, наливай бульон, пора завтракать.
— И ты даже ругаться на меня не будешь? — Вдруг заинтересовалась она.
— За что?! — Кротко осведомился я, изучающе рассматривая ее озадаченную рожицу, похоже, девчонка и в самом деле считает, что я из мужской солидарности начну сейчас метать громы и молнии.
Великая пентаграмма, прав был мой учитель, говоря, что люди зачастую бывают наивны, как дикари. Ей даже в голову не приходит, что никто не сможет отчитать их доходчивее, чем они с бабусей ругают себя сами, и будут ругать еще не один раз и не один год. А я вообще не имею права вмешиваться в дела людей или судить их поступки. Ну, если только в душе.
— Вот бульон, — девчонка тряпицей принесла миску с горячим варевом, и я мигом создал плетеную из травы подставку.
А потом, глянув в ее ехидно прищурившиеся глаза, создал еще одну, что мне, жалко?
Некоторое время мы молча ели, и я, остудив по привычке суп в своей миске, остудил и для воспитанницы. И заодно создал нам по краюхе темного хлеба, какой предпочитал есть с мясом, и по крупной сладкой луковице.
— Куда денем остальной суп? — Мэлин покончила с едой первой и стояла возле костра, ожидая ответа, когда мое спокойствие вмиг рассыпалось вдребезги от воя, писка и звона сразу всех сигналок.
И поисковички и следилки просто вопили, что внешнюю защиту ломают сразу в пяти или шести местах.
— Тревога, — вскочил я с места, теряя родной облик, и ринулся к двери, сразу смекнув, что первым делом нужно спрятать коней.
Если их ранят или убьют, нам придется туговато в пути без рослых и выносливых, хорошо выученных стражниками животных. Мэлин зачем- то ринулась за мной, и пришлось на миг приостановиться и рявкнуть, чтоб отправлялась в подвал. Бастарда подчинилась с большой неохотой, но мне было сейчас не до нее.
За время нашего завтрака совершенно рассвело, и не доставило никакого труда изучить обстановку. Да и совсем не скрывались они, шестеро матерых оборотней, невозмутимо и умело вскрывавших амулетами первый круг защиты. И он почти сдался, расплескав в борьбе с магическими выпадами нападавших всю энергию. Но я не стал его усиливать, пусть враги считают, что все идет как они задумали. У меня пока другие заботы и планы.
Первым делом я захватил воздушной петлей коней, аккуратно завел в мельницу, привязал в дальнем углу. Потом принялся ставить на пути оборотней ловушки. Одновременно гадая, что делать с врагами потом, в том, что утихомирить удастся всех, я не сомневался. Хотя и не надеялся, что победа достанется легко, на всех оборотнях нашлась метка стаи, а это значило, что подчинение на них можно кастовать только второй ступени, самой высшей из доступного мне. Меньшее не сработает.
А вторая ступень берет очень много энергии и не всегда потом снимается бесследно. Получить несколько преданных обожателей с фанатичным взглядом и готовностью к самопожертвованию, это худшее завершение схватки, какое я только могу себе представить. Однако больше всего меня тревожило отсутствие среди нападавших их вожака. Это было неправильно и странно, судя по тому, что я успел за эти дни узнать про оборотней.
Первый круг вспыхнул и перестал существовать, и оборотни с воодушевлением ринулись в мою сторону.
Вот в этот момент я и заметил несущийся напролом через кусты огромный комок черного меха, и в душе моментально вспыхнуло разочарование и обида. Я его спасал, сделал всё что смог, а он привел друзей и сам прибежал, чтоб им подсобить. Интересно, на что польстился, на мой кинжал вожака или решил заполучить в заложницы Мэлин? Чтоб потом выменять на сына.
И почти сразу же с облегчением и угрызением совести понял, что ошибся.
Едва проломившись сквозь последние кусты, Таил с рыком, привлекшим внимание оборотней, ринулся на ближайшего врага, и покатился вместе с ним рычащим и визжащим клубком, из которого летела во все стороны пена и клочья тающей в воздухе иллюзорной шерсти.
Вот проклятая пентаграмма, рявкнул я, ну и кто его просил бросаться на них в открытую?
И уже понимал, что я сам. Вернее опасения, что я подумаю о нем именно так, как и действительно подумал в первый миг. Как быстро, однако, я перенял человеческую привычку подозревать всех вокруг в самом худшем, а не ждать от них благородства и благодарности! Правильно они говорят, что с кем поведешься от того и наберешься, и мне следует тщательнее следить за своими выводами.
Эти размышления не помешали мне немедленно вступить в бой, без сожаления отбрасывая первоначальный план измотать врагов и взять в плен без особых усилий. В битвах главное не умение изобретать каверзные планы, а готовность менять их в зависимости от обстановки.
На помощь к врагу, которого душил Таил, бросилось сразу два оборотня и первый свой удар я нанес по ним.
Спокойно облил огненным дождем, радуясь что мы уговорили Таила вступить в стаю, теперь мое заклинание не причинит ему никакого вреда. Правда, он тоже понял это не сразу, покатился по траве с обиженным рыком, сбивая несуществующее пламя.
Я отвернулся от медведя на пару минут, уверенный, что он быстро разберется в обстановке, и швырнул по огненному заряду в остальных трех врагов, трудящихся над взломом среднего круга. Вот тоже наивные, не знают простого правила, самый сильный всегда самый ближний круг защиты, а до него им никто не собирается позволить дойти.
Всего секунду полюбовавшись, как еще трое оборотней принялись носиться между кустов, сбивая пламя, я вновь повернулся к медведю и застонал от разочарования и злости, обнаружив, что ведьмочка стрелой несется к Таилу, а ей наперерез огромными прыжками летит полосатая туша тигра.
Ну, все, сумасбродная упрямица, ты меня все- таки довела. Больше я тебя никогда не оставлю во время вот таких стычек несвязанной или без подчинения, исступленно рычал я, собственноручно снимая завязанные на меня щиты.
Сам виноват, оставил ей возможность ходить через них свободно, девочке же в кустики нужно! В следующий раз создам нужник прямо рядом с костром. Если он, разумеется, будет, этот последний раз, сообщил холодный голос разума, но отвлечь меня от броска ему не удалось.
Мое коронное заклятье, принесшее победу во время выпускного боя с големом, огненно- ментальная сеть со способностью отыскивать врага и прибавлять мощность огню, сама свернула к тому, на кого я ее послал. Оплела тесным коконом морду и передние лапы и поползла огненными змейками по телу, захватывая оборотня в смертельную ловушку. Теперь только в моей власти его выпустить, если он признает поражение.
