Глава 20
После праздничного чаепития и раздачи подарков, я выяснил, что всех нас, кроме Мэлин, поселили на чердаке, и молча полез туда по крутой скрипучей лестнице, упирающейся в стенку под люком. Петли люка, само собой тоже скрипели, но мне не хотелось сейчас насмехаться над невинными хитростями ведьмы.
Солнце клонилось к закату, и мне нужно было успеть многое обдумать. Но сначала закончить несколько начатых дел. Я влез на чердак, прикрыл люк и внимательно осмотрелся. Похоже, у ведьмы довольно часто бывают гости или ночуют клиенты, и этот чердак тому доказательство. Очень неказистая, низковатая комната с наклонным потолком, проходящей посредине обмазанной глиной печной трубой, темными занавесочками на маленьких окошках и обитыми потемневшими досочками стенами. К стене под одним окном приставлен узкий стол и пара скамеек, под другим большой ларь. А вдоль стен лежат набитые соломой длинные мешки, накрытые лоскутными одеялами и дерюжками.
Подойдя к одной из этих невзрачных постелей, я совсем уже вознамерился на нее плюхнуться, невзирая на неудобство. Мне в человеческих землях в первые дни и хуже пришлось, за первый контракт плотник разрешил спать на стружках, а заклинания для чистки я использовать не посмел, хотя резерв тогда еще был полон. С тех пор я привык спать где угодно, хотя иногда использую для устройства уюта охотничьи заклинания.
Новая мысль пришла мне в голову, я с минуту посомневался, решаясь, и вдруг едва не захихикал. Великая пентаграмма, ну и чего я еще колеблюсь? Ведь все равно уже умудрился вляпаться во все лужи и болота, какие разместила на моем пути судьба и нарушил кучу правил для практиканта. Так неужели небольшая помощь поверившей в меня ведьме настолько сильно отразится на наказании, которому подвергнут меня наблюдатели?! В конце концов, можно оформить это как контракт, тем более, несмотря на все траты, мой резерв снова полон.
Решительно усевшись на ларь, я закрыл глаза и сначала прощупал поисковичком чердак, а заодно и дом на наличие тайничков, ухоронок и прочих укромных местечек, потом нарисовал мысленно себе его план и начал творить. Дивное, ни с чем несравнимое удовольствие, доступное магам только на родном плато, делать вещи лучше, удобнее и красивее, чем они были раньше. Хотя вот последнее мне как раз и не позволительно, соседи не должны умереть от зависти, обнаружив утром на участке ведьмы расписные хоромы.
Ну и ладно, раз нельзя сделать красоту снаружи, добавлю ее изнутри. Заодно утеплю и подновлю стены, омоложу доски и балки, немного приподниму крышу, расширю погреб и устрою в нем несколько приятных сюрпризов. Ну и разумеется, закончив с подвалом и чердаком, не забыл я и первый этаж, передвинул перегородку, убрав примитивную умывальню, перенес в укромную кладовку лестницу и сделал ее намного удобнее, а вместо люка соорудил маленькие сенцы и из них двери в разные стороны. Мне пришло в голову, что две спальни гораздо удобнее, чем одна. Под конец я обновил и переделал мебель, добавил кроватей, полок и посуды.
— Ты чтож это творишь, разбойник! — ворвалась на чердак Орисья и замерла на мгновенье, разглядывая кровати и удобный диван в который я превратил ларь со старой одеждой, — зачем мой дом испортил?!
— Орисья, все тайники и секреты я сохранил, — открыв глаза, улыбнулся я ведьме, вовсе не желая с ней ссориться, — и снаружи дом не изменился. Никто ничего не поймет. Я даже в первой комнате, куда ты клиентов пускаешь, постарался ничего особенно не менять. Зато сходи в подвал, думаю, там тебе понравится.
— Так это что… не иллюзия? — Она пощупала кровать и осторожно на нее присела, — А тебе не попадет?
— Ну, так это же ты попросила в оплату за то, что я оставил у тебя своих подопечных, — с наигранным изумлением вытаращил я глаза, — как я мог не исполнить контракт?
— Да?! — С сомнением нахмурилась она, — а ты уверен, что все правильно сделал?
— Вот иди и проверь. Но начинай с подвала, тогда тебе проще будет.
— Проверю, — сверкнула глазами ведьма, и побежала к двери, — а ты пока колодец во дворе почисть.
— Хорошо, — фыркнул я, что мне трудно, что ли?
Но не думаю, что ей понадобится колодец, после того как ведьма обнаружит что я подвел в устроенную в подвале удобную мыльню маленький родничок и соорудил простую систему для нагрева. Разумеется, и все остальное предусмотрел, только теперь начиная понимать, что делал все это оттого, что неосознанно желал хотя бы несколько дней погостить в маленьком домике и забыть про контракты и чужих магов.
Вот только не получится. У меня уже и приблизительный план сложился. И надеюсь, ведьма поймет, что устаивая ей дом, я не откупался, а оставлял себе надежду на возвращение.
Я еще раздумывал, в какой очередности выдавать указания, как на чердак притопала любопытная толпа, изучающая произошедшие с домом изменения. Не было только самой Орисьи, но мне и не нужно было ее присутствие. Сначала я отправил с поручениями Ганика и Таила, потом выдал подробные указания оборотням. И только после этого повернулся к ведьмочке.
— Что- то случилось? — Она даже дыхание затаила, задавая этот вопрос, но мне было нечем ее порадовать.
— Ничего хорошего. Нам придется добираться в Деборет самим. Иди, перепакуй вещи, бери только самое необходимое и пару платьев, на случай, если придется ехать в женском облике. Но никому пока ничего не объясняй, я еще не решил, когда и как мы уйдем.
Она сразу посерьезнела, подозрительно на меня посмотрела, ожидая продолжения, так и не дождалась, хмуро кивнула и ушла.
Память, натренированная изучением рецептов и заклинаний, напомнила о еще одном деле. Распахнув створку оконца, я притянул к себе сидящего на крыше голубя. Подержал в руках, возвращая птице свободу, и выпустил на волю, после всего что произошло, подслушивать чужие разговоры мне не хотелось совершенно.
Затем решительно взялся за упаковку собственных сумок. На этот раз я не собирался таскать с собой ни запаса химикатов и зелий, ни алхимической посуды, ни всего имущества. Только пару мантий, смену одежды да неизменный саквояж с магическими приборами. Есть всего несколько заклинаний высшего порядка, которые ни один маглор не сможет сотворить без специальных приспособлений, и именно ради них я таскаю этот багаж. Хотя и сам не знаю, сможет ли он когда- нибудь понадобиться.
Орисья пришла почти неслышно, села на одну из кроватей, посмотрела как я укладываю в сильно отощавший мешок последние вещи, и ничего не сказала. Мне было понятно, почему она молчит, все ведьмы с невероятным почтениям относятся к приметам, и считают, что задавать праздные вопросы уходящему, значит запутать ему дорожку. Потому и сказал все сам.
— Вот это химикаты, тут посуда и зелья, убери чтоб дети не добрались. Если тебе понадобится что- то можешь взять. Это моя одежда… Ганику пока великовата, но тоже можно брать. Денег не оставляю, но если понадобятся, скажи Агану. Я отправлю указание Кахорису, он по первому слову выдаст столько, сколько нужно.
— А… — начала ведьма и резко смолкла.
— Я видел наших охранников и гувернантку, — столько отчаяния и надежды было в ее лице, что я не сумел отмолчаться, — Они попали в ловушку, и сидят в гостинице, как приманка. Конечно… я мог бы попытаться их освободить, но сейчас ярмарка. В обеденном зале полно людей, а они сидят почти в центре. Можешь меня осуждать… но им ничего особого не грозит, как я думаю. А вот если я начну их освобождать и маги станут отбиваться, могут пострадать невинные люди. Я решил… что будет лучше всего, если они посидят тут еще немного. Мы постараемся уйти как можно дальше… чтоб маги не смогли догнать.
— Ужин на вас готовить? — отвернувшись, проворчала она, и мне стало еще тяжелее на душе.
Все- таки скотиной он был порядочной, этот Хендвард ди Бангарит дель Гразжаор, несмотря на то, что простые люди отчего- то преданно обожали веселого красавчика- короля.
— Разве там не хватит еды? — Уклонился я от прямого вопроса, — впрочем, тебе решать. Перекусить мы успеем… только не говори ничего Ганику. Или стоит вообще усыпить его?
— Обидится, — уронила Орисья и побежала к лестнице, стараясь не всхлипывать слишком громко.
Мне осталось лишь добавить силы заклинанию невозмутимости и взяться за письма. Некоторые я намеревался отправить сейчас, другие, такие как отчет королеве, позже. Как ни крути, а дальше молчать нельзя, никакими врагами такое пренебрежение к обязанностям уже не оправдаешь. Но привести сыщиков королевы в этот домик я не желаю категорически, и потому отправлю их из другого места.
На улицах почти стемнело, когда наконец вернулись Аган и Март. Завели в ворота лошадей, быстро отвязали свой багаж и привязали к седлам наши мешки.
— Все, пора, — чувствуя себя палачом, строго объявил я и первым шагнул к двери.
— Хозяин, — Глаза Агана чуть светились в полумраке, — может, мы вас хоть проводим?
— До сих пор я считал тебя умным парнем, — сердито отрезал я, — жаль, что ошибся.
Мрачный Ганик ехидно хихикнул, раньше эту фразу слышал только он и то всего пару раз.
— Не нужно, только мешать будете, — перевела мои слова сообразительная Мэлин, и обняла мать, — не плачь.
— И не думаю, — отозвалась та почти сердито, и сунула ей в руки туесок со сладостями, — на привале пожуешь.
Сделав самое невозмутимое лицо, я поторопился выйти прочь.
Бастарда вышла почти следом, а через минуту Аган уже запирал за нами ворота. Отъехав несколько шагов, я оглянулся и замкнул приготовленное загодя защитное кольцо. И пусть ведьма обижается потом сколько угодно, мне будет намного спокойнее, если они до утра не смогут никуда выйти.
За город мы выехали благополучно, все горожане и гости, кто не склонен был ложиться спать так рано, толпились сейчас на рыночной площади, получая вечернюю порцию развлечений. А прочие как раз ужинали и готовились ко сну и им было не до незадачливых путников скачущих куда- то в такой мирный час.
— Куда мы направляемся? — спросила бастарда часа через три, когда я решил сделать первый привал.
— Пока до ближайшего безопасного местечка, — не думал я, что девчонка сможет так долго сдерживать свое любопытство, — но оно еще не близко. Сейчас немного передохнем и поедем дальше. Есть будешь?
— Нет, — буркнула ведьма и ушла в кусты.
— Как хочешь, — я с насаждением рухнул в воздушное кресло и пробормотал запретное кухонное заклинание.
Оказывается, быть мятежником так приятно! Отпивая первый глоток горячего бодрящего напитка, сдобренного медом и сливками, окончательно убедился я. И немедленно создал корзинку с любимыми пирожками.
— Что это ты ешь? — вернувшаяся ведьмочка изучала меня очень подозрительным взглядом.
— Пью кофе с пирожками, — мой невозмутимый ответ поверг девчонку в кратковременное замешательство.
— А почему ты раньше так не делал? — как быстро она нашла самый важный вопрос!
— Потому что ты не капризничала и не заставляла меня идти на нарушение запретов ковена, — создавая ей кресло и добавляя в него иллюзию, учтиво пояснил я.
— А! Значит, теперь я капризничаю и требую кофе и пирожков?! — шлепнувшись в кресло, задумчиво протянула она, — ну тогда где мой кофе?
— Вот, — чашечка возникла в воздухе прямо перед ней, и девчонка поторопилась ее схватить.
— А пирожки?
Я молча подвинул к ней корзинку.
— А если я захочу… — прожевав первый кусочек пирога, — кровожадно прищурилась Мэлин.
— Ничего не выйдет, — отрезал я, — нарушать правила в пределах контракта можно лишь в том случае, если возникла крайняя необходимость или угроза жизни подопечного.
— Это у вас такие хитрые правила? — Всерьез заинтересовалась она, — что их можно понимать, как захочется?
— Угу, — мрачно хмыкнул я, не желая признаваться, что лично мне потребовалось почти два года, чтобы сделать это открытие, — допивай кофе и едем дальше. Думаю, часа через два доберемся до того места, которое я выбрал для ночлега.
— Хорошо, — согласилась она и вдруг сказала, — Спасибо.
— Это еще за что? — неожиданная благодарность насторожила меня сильнее, чем смог бы появившийся из ниоткуда враг.
— За все… — невразумительно пояснила она и полезла на лошадь.
— Очень доходчиво, — съязвил я в ответ, ставя девчонке на колени корзинку с оставшимися пирогами, все равно она едет в созданном мной воздушном седле, и лошадью не управляет.
Вскочил на коня и дернул поводья, если поторопиться, то возможно удастся до утра немного отдохнуть.
Руины мельницы, куда мы добрались в самый глухой послеполуночный час, судя по значку на карте, давно считались необитаемыми, и именно за это я их и выбрал, свернув от развилки не на основную дорогу, а на одну из самых неприметных троп.
Впрочем, около часа назад прервалась и она, доведя лишь до небольшой рыбачьей хижины, от которой я вел свой сильно поредевший отряд наугад, доверяя лишь направлению и чутью оборотня.
И вот это самое чутье, все больше становящееся мне привычным и даже необходимым, первым подсказало, что изготовленная на родине карта ошибается. Старая мельница, заброшенная почти полвека назад, когда река вдруг резко сменила русло, вовсе не была необитаемой.
Мое обоняние уловило запах дыма еще за три сотни шагов, но сворачивать было некуда, а возвращаться поздно. Да и стоило проверить, заночевали тут лесорубы или заблудились первые любители лесной ягоды. Для настоящей охоты в это время рановато, на звере еще ни мяса, ни шкуры, достойных его кончины нет, а зайцев на похлебку селяне и ближе к дому наловят.
— Там кто- то есть, — останавливая коня, тихо предупредил я бастарду, — хотя мельница считается заброшенной.
— Бандиты? — Совершенно не испуганно поинтересовалась девчонка.
Не чрезмерно ли осмелела? Я покосился на ведьмочку, но читать нотацию пока не стал, не до того.
— Не похоже. Бандиты бы поставили дозорного, — ответил сухо, торопливо рассылая по округе поисковичков и следилок.
Как странно. Дымок еще вьется, угольки в крошечном костерке горячие, в уголке жалкая кучка кухонной утвари, но я никого не нахожу.
Хотя это ничего не означает. Если нет в руинах и на полянке, значит, постоялец этих руин может находиться в любом другом месте. Висеть в воздухе, укрыться в ямке или подвале… а кстати, где тут вход в подвал? Следилка метнулась к каменной плите, за которой нашла пустое место, протиснулась в щель, скользнула по ступеням вниз и обнаружила живое тепло.
Вот он и нашелся, хозяин костра. Даже засмеяться захотелось, как на заказ, снова оборотень. На этот раз обращенный, мои следилки учатся так же быстро, как меняюсь я сам.
Ну и чего он сидит в норе, спрашивается, если вокруг на десяток лиг только одна рыбацкая хижина?
Значит, почуял наше приближение, сам собою возник ответ. И почему- то не пожелал встречаться. Посчитал опасными? Или просто настолько одичал, что вообще никого видеть не хочет?
— Там снова оборотень, — сообщил я с досадой и ласково погладил коня ладонью по шее, — но, милый. Скоро отпущу попастись и напиться, ручеек неподалеку есть.
— Ну и где же он?! — завертела головой Мэлин, когда мы подъехали к костру и я бросил в него найденный пенек и небольшое заклинание.
— В подвале спрятался, — на этот вопрос я и рассчитывал, потому ответил в полный голос, — вон под той плитою.
— А мы не будем… — с сомнением пнула она осветившийся весело занявшимся огнем камень, — его доставать?
— Если человек не желает никого видеть, значит — не нужно к нему лезть, — тоном учителя важно произнес я, и выудил из кучи посуды котелок, — сходи лучше за водой.
Кастовать кухонные заклинания при посторонних не хотелось, есть тоже, но попить свежего отвара я бы не отказался. Как и познакомиться с хозяином котелка, сидящим в засаде. Беззаботно ложиться спать, когда рядом притаился возможный недруг, на мой взгляд, не очень разумно.
Я создал две довольно высокие воздушные лежанки, устроился на одной так, чтоб видеть плиту, перекрывающую вход в подвал и бегло огляделся. Крепкая когда- то была мельница. Добротно сложенная из продолговатых каменных брусков умелыми мастерами, конусообразная, со сводчатым потолком, выстоявшим и под ветрами и дождями и под набегами наследников мельника, снявших все ценное. Правда в стенах кое- где дыры, от оси колеса и кованых решеток, когда- то вмурованных, чтоб защитить хозяев, но они предусмотрительно заткнуты пучками прошлогодней травы, значит, оборотень живет тут не первый день.
Но быт почему- то неустроен, посуда валяется кучкой, не сложено даже простое кострище, не говоря о том, что можно было бы починить старый очаг. Не собирается жить здесь долго? Или такой лениво неприхотливый?
Впрочем, гадать мне быстро надоело и я решил что проще будет поговорить, ну и посмотреть на него вблизи. Не откладывая на потом, нашел поисковичком нехитрый запор, отодвинул и, подцепив воздушной петлей, сдвинул плиту в сторону.
Огромный черный медведь, посверкивая злыми желтыми глазками, вырвался наружу, и с рычаньем оскалил на нас клыки.
— Как эффектно, — похвалил я, проверяя его ауру и понятные мне теперь отметки, — а теперь можешь снимать кокон.
— Он не может, — Мэлин почему- то спряталась за мою спину, и медведь рыкнул еще злобнее, — на нем ошейник.
— Откуда ты знаешь? — Я не видел ни малейшего признака каких- то меток, только непонятную тень на передней лапе.
Медведь заревел, зло, обиженно и как- то обреченно.
— Мэлин! — мне пришлось обернуться, чтоб рассмотреть выражение лица бастарды, и оно мне очень не понравилось.
— Он сам виноват, — не выдержав моего взгляда, дерзко объявила девчонка, но это вышло совершенно не убедительно.
И медведь подтвердил это усталым и насмешливым рыком.
— Хорошо, — решив, что сначала нужно разобраться с ошейником, снова поворачиваюсь к оборотню, — покажи лапу.
— Ты не сможешь, — несчастно пробормотала себе под нос Мэлин, но услышали мы оба.
— А кто сможет?!
— Моя бабушка.
— Которая умерла? — язвительно осведомился я, начиная жалеть, что не задержался на полчаса, и не выяснил все детали этой череды нелепых смертей в среде бывалых ведьм.
Медведь подтвердил мою догадку презрительным фырканьем.
— А ты не фыркай, — сердито прикрикнула на него девчонка, — и откуда только взялся тут… на мою голову.
— Мэлин, — мне хотелось отдохнуть, а не смотреть на ее попытки выгородить родственницу, и потому я прибегнул к самому действенному методу, холодно и с расстановкой произнес, — сейчас ты мне коротко, подробно и ясно, как на уроке, объяснишь суть этого заклятья, и я буду искать метод, как его снять. А о том, как у вас хватило совести так издеваться над человеком, расскажешь мне позже, когда я посплю.
— Но он сам…
— Мэлин!
Расслышав в моем голосе предупреждающие нотки, девчонка сердито посопела, посверкала на меня глазами и нехотя сообщила, что это заклинание «ошейник проклятья». Его можно надеть и на лапу и на шею, и он не позволяет оборотню сбросить кокон, если вблизи есть люди. Как только кто- то приближается, оборотень принимает звериный облик. Снять может только тот, кто наложил.
— И никаких отменяющих нет?
Медведь тихонько повыл, тяжко мотая головой.
— А вожак стаи? — Вспомнил я пояснения Кахориса.
— Наверное, может… — помрачнела ведьмочка, — но он одиночка.
— А я не требую, чтоб он бегал вместе с волками, мне вообще все равно, где он жить будет, — уцепился я за найденное решение и повернулся к насторожившемуся оборотню, — я вожак стаи. Но делами занимается Кахорис, потому что я маглор, и выполняю контракт. Если хочешь, чтоб я попробовал тебя освободить, придется вступить в стаю. Сразу обещаю, никого ни к чему я не принуждаю. Выбирай.
— Если ты его освободишь, он меня убьет, — безнадежно сообщила Мэлин.
— Не сможет, потому что ты мой подопечный по контракту и сначала ему придется убить меня, — небрежно отмахнулся я от ее страхов и, чтоб успокоить девчонку, пошутил, — не волнуйся, живи, пока меня не довела.
— Ты все- таки злой, — обиженно буркнула ведьмочка.
— Куда мне до вас! Я людей в звериных шкурах не запираю. Сколько времени, он, кстати, так бегает?
— Почти год… — голос девчонки упал до еле слышного шороха.
— И ты еще раздумываешь?! — Поразился я и протянул медведю руку, — или собираешься еще лет десять ее бабку искать?
Он тяжело вздохнул, припал на передние лапы и лизнул мою ладонь.
Знакомое ощущение вспыхнувшего искоркой тепла доказало, что ритуал сработал, и в тот же миг что- то насторожило мою драконью шкуру, на руках резко расцвели ячейки чешуек, когти ринулись наружу, приобретая твердость и остроту стальных лезвий.
Я невольно перевел взгляд с звериной морды оборотня на его лапу и обнаружил, что ведьминское проклятье разгорается ядовитым, зеленоватым светом. Ничего ни придумать, ни кастовать я уже не успевал, сообразив, что активировалась та часть проклятья, что гарантировала его стабильность и нерушимость. Действуя скорее по наитию, чем подчиняясь голосу разума, я молниеносно протянул руку, вцепился когтями в магический ошейник и яростно рванул его, представляя, как разрезается, рвется на куски мерзкое свечение.
И оно вспыхнуло, взорвалось как четвертная бутыль с взыгравшим молодым вином, отбросило мою руку, отдав в плечо резкой болью. Медведь отлетел к незакрытому лазу, на глазах превращаясь в человека, зацепился ногой и едва не угодил в подвал. Я успел подхватить незнакомца воздушной петлей, посадил на свободную лежанку и, потирая плечо, с интересом уставился на нового члена стаи.
Сравнительно молодой, черноволосый и кареглазый, чисто выбрит и одет в неимоверно потрепанную, но довольно опрятную одежду и подвязанные веревками сапоги. Все ясно, сам себе не мог купить вещи, а до того чтобы грабить, еще не опустился.
— Ну, у тебя и когти… — произнес он уважительно, в свою очередь внимательно разглядывая меня, — я таких оборотней еще не видел.
— Никто не видел, — гордо хмыкнул я, признание оборотня почему- то согрело мне душу, — я один такой, дракон. Зовут меня маглор Иридос, для чужих — Тадор, в бою — просто Ир. А как тебя зовут, скажешь после того, как переоденешься. Возьми вон в том мешке, там все новые вещи.
— Не нужно… — нахмурился он, — я не нищий.
— Я тоже, — рассердился я и убрал когти, мне начинало казаться, что перепады моего настроения как- то связаны с обликом, — Но дело не в этом. Если ты пойдешь в такой одежде в село, тебя примут за беглого каторжника. Нужны тебе лишние проблемы? А раз такой гордый, то можешь потом вернуть деньги. Иди, переодевайся, да поторопись, будем пить чай. Я спать хочу.
Вообще- то я считаю, что человек, переживший такое оскорбление, как он, после избавления от проклятья должен немного прийти в себя и остыть, прежде чем куда- то бежать. Однако, судя по признанию Мэлин, что ее будут убивать, ведьмочка достаточно хорошо знает его нрав, и мне придется предпринять особые меры защиты.
Пока оборотень, прихватив вещи, лазил в подвал, где он устроил свое логово, я создал для ведьмочки лежанку в самом углу. Занавесил ее плотным темным полотняным пологом, как балдахином, и почти вплотную к нему передвинул собственное ложе.
— Спасибо, — сообразив, для кого я так стараюсь, тихо выдохнула бастарда и юркнула за полог.
— Чай пить будешь?
— Не хочу, лучше посплю.
Наверняка боится встречаться с оборотнем, решил я, и пожал плечами, ну а причем тут она, если ошейник надевала старая ведьма? Похоже, мне все- таки придется выяснять, что именно там у них произошло в прошлом, с досадой хмыкнул я, но пусть не надеются, что я займусь этим прямо сейчас. Вот высплюсь, тогда, на свежую голову, может все и покажется не таким неприятным, как видится теперь.
— Как на меня шили, — скупо улыбнулся мужчина, вылезая из подвала в новенькой одежде и замер статуей, обнаружив зависшую перед лицом чашечку с горячим шоколадом, а на каменном полу возле свободной лежанки плетенку с горячими булочками.
— Вот леший, — выдохнул он, — как это у тебя так здорово получается?
— Могу научить, если есть способности к иллюзии, — небрежно сообщил я, потягивая душистый напиток.
Зеленоватый ореол в ауре незнакомца быстро набирал сочность, что говорило о высоком уровне его способностей.
— А я сумею?
— Ну, ведь ведьмачить же можешь? А ваши заклинания отличаются только уровнем и источником магии. Мы берем из резерва, вы из кокона.
— Что вы там пьете? — Не выдержала Мэлин.
— Шоколад.
— Это тоже я захотела, а потом отказалась?
— Ты в последнее время становишься все сообразительнее, — серьезно похвалил я.
— А нельзя мне тоже чашечку?
— Можно. И даже булочку к нему.
— Давай, — она просунула под пологом ладошку, и я поставил туда тарелочку, на которой было все обещанное.
— Ты с ней нянчишься, как с принцессой, — сердито фыркнул незнакомец, и мне стало понятно, почему Мэлин отказалась сидеть с ним за одним столом.
Не желала, чтоб он случайно оказался в курсе ее происхождения. Стало быть, оборотень считает девчонку простой ведьмой и теперь мне становится интересно, кто же он ей тогда, и за что его так наказала любящая бабуся?
— Она моя воспитанница, и у меня контракт на её охрану, — равнодушно пожал я плечами, но мысленно сдвинул шапочку, чтоб проследить, как отреагирует оборотень на это заявление.
Довольно безразлично отреагировал, к моему изумлению. Только скользнула досада, да легкая злость, и я сразу успокоился, с такими чувствами девушек убивать не бросаются. А вот чувства самой ведьмочки заинтересовали меня сильнее, хотя специально я в них не вслушивался. Просто невозможно не ощутить такие острые угрызения совести, и такое искреннее сожаление смешанное с горьковатым чувством вины.
Интуиция и здравый смысл мне подсказывают, что в прошлом Мэлин была очень неправа… но в этом я буду разбираться утром.
