Глава 17

Легкий стук в дверь и звон сигналки в ухе раздались почти одновременно, и я нехотя распахнул глаза. Вгляделся в серое марево за окном, святая пентаграмма, какая рань! И решительно вылез из- под одеяла.

За пологом той кровати, что стояла в противоположном конце комнаты, с показной ровностью засопела бастарда, но разоблачать бдительную девчонку у меня не было никакого желания. Путь пока «спит», успеет поболтать, нам сегодня предстоит долго ехать без спутников. Ночью, покидая комнату зареванной госпожи Эрники, я решил, что пора расставаться с веселым обществом, составившим нам компанию во время вчерашнего путешествия. Едущие в Черуну на ярмарку господа уже за ужином начали планировать совместные развлечения и обмениваться адресами друзей, в домах которых смогут встретиться. И хотя при перечислении этих развлечений я ловил в глазах Ганика и даже Мэлин искры восторга и зависти, но исполнять даже самое маленькое из их желаний не собирался.

В этот раз праздник не для нас.

— Не запирай, — не выдержала девчонка, когда я взялся за ручку двери, — схожу в умывальню.

— Хорошо, — ровно отозвался я, выходя, бдительно оглядел коридор и проворно снял иллюзию со стоящего рядом близнеца, — идем.

В укромном уголке под лестницей я повесил на оборотня отвод глаз, выдал деньги и инструкции и отправился будить госпожу Эрнику. Действовать нужно было немедленно, пока не проснулись все путешественники.

— Доброе утро, господин Иридос, — обманутая невеста уже не спала, сидела за столом перед кучкой монет и уныло складывала их в тощую стопочку, — я считаю, мне не стоит ехать на ярмарку.

— Вы удивительно рассудительны, — серьезно похвалил я девушку, хотя сам не далее как несколько часов назад незаметно подсунул ей эту идею, — а я пришел сказать, что мы уже уезжаем. Мой друг, в чьем доме я намерен остановиться, прислал встретить нас своих слуг, и один из них только что приходил. Они приехали на небольшой коляске, поэтому я решил, что смогу оставить вам взаймы одну лошадь.

— Господин Иридос… — растроганно выдохнула она, — вы снова меня выручаете. Не знаю… как и выразить мою благодарность.

— Не нужно, — отмахнулся я небрежно, — постарайтесь в следующий раз проверять новых знакомых через родственников или соседей. Они обычно обожают играть в сыщиков. Ну, а на крайний случай обращайтесь в тайную полицию. Прощайте. За лошадью я пришлю своего конюха, но это будет через неделю, не ранее. Надеюсь, она вас не обременит.

— О чем вы говорите, — всплеснула руками Эрника, провожая меня до двери, — я вам неимоверно обязана за все, что вы сделали.

— Тогда можно дать вам пару советов?

— Разумеется.

— Немного подождите, хотя бы до обеда, прежде чем выезжать, мне немного подозрительна рассказанная вашей компаньонкой история и я не хотел бы, чтоб вы ехали в одиночку. А после обеда могут найтись попутчики. И еще… если будете кому- то про это рассказывать, постарайтесь не упоминать мое имя. Вы же понимаете, что я ничего важного не знаю, все только с ваших слов?

— Обещаю, — твердо объявила она, — я вас очень хорошо понимаю. Сама не люблю, когда меня ввязывают в различные интриги или разбирательства. Прощайте господин… извините, не помню имени, я буду просить у богов для вас удачи.

Я учтиво прижал правую руку к сердцу в знак благодарности и поспешно сбежал.

Через четверть часа мы покинули гостиницу, и сильнее всех огорчилась случайно встреченная на лестнице давешняя служанка. Глазки девицы стали несчастными, а губки обиженно надулись. Прелестница явно надеялась на продолжение знакомства. Впрочем, вряд ли она впервые испытывает такое разочарование.

Те же любопытные, кто уже проснулся в этот ранний час, и наблюдал за воротами гостиницы, могли бы видеть, как из них неторопливо выехало четверо всадников, на трех лошадях. И если две лошади оставляли на влажной от росы дорожке четкие отпечатки, то последняя прошла легко, словно ее копыта были обвязаны полотном.

А еще через полчаса, выбравшись из города и поравнявшись с довольно густой рощицей, мы столкнулись с удовлетворенно ухмыляющимися оборотнями. Рядом с ними спокойно щипали травку две серые лошадки, запряженные в достаточно удобную закрытую повозку.

— Это кто такие? — буркнул Ганик, скептически наблюдая, как исчезает скачущий за нами иллюзорный бородач.

— Купили или наняли? — Интересовал меня совершенно другой вопрос.

— Подрядились доставить в Черуну, — добродушно ухмыльнулся Аган, — не волнуйся, все законно. Знакомый купец дал, оставим в его городском доме.

— Замечательно, — буркнул я, вовсе не желая вдаваться в подробности.

Уже успел убедиться за последние дни, права человечья поговорка, меньше знаешь, спокойнее спишь. В моем случае можно добавить еще и «вдосталь спишь», этой ночью выспаться мне не удалось. И я намеревался немного добрать по дороге, потому и рассматривал скамейки повозки с таким интересом.

Пока оборотни под руководством необычайно мрачной ведьмочки перегружали багаж, я накладывал на повозку иллюзию. Ничего сложного, само собой, делать не стал, ни менять довольно распространенную форму, ни добавлять каких- то деталей. Просто изменил цвет с замызганно- зеленого на вишневый, и добавил на дверках и над сиденьем кучера замысловатых узоров, якобы сделанных позолотой.

— А где та коляска?! — Подозрительно оглядываясь, задал вопрос выбравшийся из кустов Ганик, и это было лучшей похвалой моей работе.

Мэлин только едко фыркнула, но ничего не сказала, сегодня она отличалась необычайной молчаливостью, и меня это бесконечно радовало бы, если не необходимость выяснить одну деталь.

— Мэлин, в каком районе живет твоя знакомая?

Она вздрогнула, как- то сжалась, словно я ее ударил, и мне пришлось поторопиться с объяснениями.

— Ты же сама просила, чтоб мы ее навестили! Но если не хочешь, не поедем. Просто я считаю, что нам нечего делать в центре города, и намерен остановиться где- нибудь на окраине. Поэтому дорогу нужно выбирать уже сейчас.

— Я не знаю… — спрятав взгляд, тихо призналась девчонка, — где она живет. Я тут никогда не была. Знаю только имя… от бабушки.

Про ведьминскую солидарность мне было известно, в сущности, это ни для кого из маглоров не секрет. И я бы надеялся, что ее бабушка всё же жива, если не одно странное обстоятельство. Никто из живших в крепости воспитателей или гувернеров ни разу не обмолвились о том, что кто- то из родственников пытался повидаться с детьми. Но одно дело обычные люди, им отыскать, где прячут бастардов просто не под силу.

И совершенно иное дело ведьмы, где не сумеет одна, там справятся вместе. Хотя их не так и много, но за время жизни Мэлин в замке вполне могли бы ее отыскать. И то, что все же не нашли, могло означать только самое плохое… потому- то я так старательно обходил эту тему.

— Так скажи нам, — заглянул ей в глаза черноволосый, гибкий Март, — в Черуне и окрестностях всего две ведьмы. Халила и Орисья. Но Орисья совсем молодая, и живет тут всего несколько лет.

— Да… — нехотя буркнула Мэлин, — это она.

— Мэлин, — устраивая себе на задней скамье постель, веско сказал я бастарде, — я ложусь спать, а ты пока думай. Часа через два мы остановимся на завтрак у развилки, там и скажешь, что решила.

Проснулся я немного раньше намеченного срока, полежал с минуту неподвижно, прислушиваясь к веселой болтовне ведьмочки и тройки обормотов, проверил все сигналки и щиты, что наложил заранее и попытался понять, что именно могло меня разбудить так резко. Вроде всё в порядке, иллюзии на месте, сигналки молчат, оборотни, которым я наказал следить за окрестностями в оба, спокойны и веселы. Так что же произошло?

Я распахнул глаза, откинул со лба легкое покрывало и замер. Кожа на руке была не человеческая.

Проклятая пентаграмма, ну вот почему она вдруг проявляется в самый неожиданный момент, эта шкура? Рычал я про себя, и мгновенно закрывшись щитом, торопливо возвращал себе родной облик. Ну, почти родной, отец с матерью, думаю, признают.

— Маглор Иридос, — обернулся услышавший шорох Аган, — где завтракать будем?

— Где чисто, вкусно и можно умыться, — резковато ответил я и сам себя одернул, а они- то в чем виноваты? Им тоже досталось от проклятого ведьмака.

— Тогда к дядюшке Шеку, — чуть суше сказал оборотень и дернул поводья.

— И еще, поскольку я сейчас… действую не совсем официально, не зовите меня при посторонних маглором. Да и имя настоящее не нужно называть, лучше называйте господин Тадор, — вздохнув, сообщил я имя своего дайга, — ну, а если ситуация будет такая, как вчера… когда мы встретились, лучше просто кричи «Ир».

— А что вчера была за ситуация? — сразу заинтересовалась Мэлин, но никто и не подумал ей отвечать.

— Ну, хорошо, — мстительно прищурилась девчонка, — я в следующий раз тоже буду молчать, если что- то важное узнаю.

— А вот ты молчать не будешь, — отрезал я сурово, — потому что моя воспитанница и я за тебя отвечаю, значит, должен быть в курсе всех событий, независимо от того, считаешь ты их важными или нет. Об важности происходящего судить буду я.

— Все- таки ты злой, — огорченно вздохнула она и оборотни вдруг заухмылялись, — а вы не хихикайте. Он и вас так дрессировать будет.

— А нам нравится… — вдруг серьезно заявил Март, ехавший рядом с повозкой на моей лошади, — ты просто не знаешь… как обращался с нами Парамон.

— Не нужно даже вспоминать… — само вырвалось у меня, — такие не заслуживают, чтоб их помнили. И вообще где ваш трактир?

Хозяйкой трактира «У дядюшки Шека» оказалась довольно крупная, круглощекая и улыбчивая женщина, встретившая нас как самых любимых родственников. И я сообразил, почему нас так любят, едва рассмотрел совершенно пустой зал. Еще бы ей не любить людей привезших свои монетки в маленький трактир, а не на ярмарку, бубнил я для виду, хотя на самом деле порадовался этой пустоте. Мне давно хотелось рассмотреть вещички, доставшиеся в наследство от оборотня.

— Конечно, можете занять отдельную комнатку, — в ответ на мою просьбу хозяйка отдернула темную занавеску и впустила нас в небольшую светлую столовую, по традиции таких мест украшенную уютными вязаными пледами на стульях и вышитой скатертью.

Пока мои подопечные ходили умываться, а служанки подавали на стол я устроился у окна и прикрывшись щитом, разложил на подоконнике добычу. Тяжелый кошель зачарованный от воров и потерь, кинжал и пояс в виде цепочки, который вполне можно применять как оружие, несколько зачарованных колец, походная шкатулочка с крошечными фиалами, в каких обычно носят самые сильные зелья и яды, еще один кошель, с бумагами, в которых я пока не хочу копаться, и самое главное, амулет.

Я сразу понял ценность этой вещицы еще там, на ночной улице возле невзрачного трактира, но никак не мог заставить себя взять его в руки. И только теперь при свете дня решил рассмотреть получше.

Он был очень мощным и чужим. Не потому, что принадлежал кому- то другому, нисколько. С рассветом из него окончательно ушли все привязки и ловушки, и теперь он мирно ждал нового хозяина.

А чужим я его определил по простой причине, он несомненно был изготовлен не на плато, как все остальные амулеты, продающиеся в землях людей. Наши мастера не используют таких камней, которые привлекают внимание публики, следуя разумному правилу, что амулет — не украшение. А в этом сияло несколько разноцветных дорогих камней и я даже недоумевал сначала, для чего их вставлено восемь, когда основных стихий всего семь, и только рассмотрев расположение камней повнимательнее, определил, что восьмой служит особой привязкой для энергии. Очень неудобной для магов, ведь у нас резерв расположен в центре тела, проходя полоской вдоль позвоночника. Зато такая привязка была бы идеальной для оборотней, носящих запас магии вокруг себя.

Интересно, а кем теперь считаюсь я, невольно возник в моей голове горьковатый вопрос, и руки непроизвольно надели на шею цепочку гномьей работы. Обычная реакция маглора на новый амулет, испытать, на что он способен.

Синеватая вспышка исчезла с быстротой молнии, а средний камень мягко засиял желтоватым светом.

Ох, великая пентаграмма, и что это я сотворил, — еще с замиранием сердца вглядывался я в это свечение, а подсознание уже с унылым злорадством подсказывало, что вляпался в новую проблему.

Попробовал снять и сразу почувствовал, как начинает греться в пальцах металл артефакта. Ну, вот и доигрался, привязал к себе на пожизненный срок совершенно не нужный мне амулет, с досадой фыркнул я и торопливо опустил его под рубашку, услышав голоса входящих оборотней. Не стоит никому показывать вещь, происхождение и цену которой пока толком не знаешь и сам.

Добравшись после обеда до речки, протекавшей за селом, я приказал остановить коляску и оглянулся на притихшую бастарду.

— Мэлин, ты решила, куда мы едем?

— К ведьме, — нехотя буркнула она, — только я не знаю, поместимся мы там или нет.

— А все и не поедут, — успокоил я подопечную, — Аган и Март возьмут Ганика и поселятся в ближайшем трактире.

— Там сейчас дорого, — ну надо же, оказывается, она умеет думать и об экономии!

— Сейчас во всех гостиницах дорого. Зато не так подозрительно, как приехать к ведьме такой толпой. А денег я им дам.

— У нас есть знакомый… — попытался внести свою лепту в переговоры Март, но я пресек эту попытку.

— Не стоит. Я сейчас наложу на вас иллюзию, будете семьей. Аган отцом, а ты матерью. Мэлин выдаст тебе одну из самых простых юбок, их подделать труднее всего.

— Э… — вытаращил глаза Март, — господин Иридос… я хотел сказать, господин Тадор, но почему я — матерью?

— По простой причине, ты немного ниже, уже в плечах и голос у тебя мягче. Значит, тебе легче сыграть женщину. И что ты так волнуешься? Это же не взаправду.

— Но это так неудобно… будут всякие дураки лапы протягивать! И даже в мыльню спокойно не сходишь!

— Зато тебе можно ходить в женскую, — успокоил нового знакомого Ганик, и, против его воли, в голосе мальчишки прорвался явный интерес.

Мэлин, не раздумывая, отвесила напарнику по утреннему бегу подзатыльник, а оборотни насмешливо хохотнули.

Великая пентаграмма, охнул я про себя, вот это фокус. Оказывается я чуть не просмотрел возросший интерес слуги к представительницам слабой половины его рода. Придется срочно исправлять свою оплошку, иначе он в любой миг может превратиться из преданного существа во врага, шпиона или даже предателя.

— Влип ты, Ганик, — едко буркнула ведьмочка, рассмотрев, как я сосредоточенно осматриваю своего слугу.

— Ничего не влип. Это мы чуть не влипли, его же любая хуторянка с простейшим приворотом как козленка на краюшку увести может, — сердито прикрикнул я на подопечную, — не забывайте, он чистокровный человек.

— Ну да, — задумчиво подтвердил Аган, — у него ни очарования своего, ни отражения.

— Вот именно, — я доплел заклинание, бросил на Ганика и, покопавшись в саквояже, выдал мальчишке амулет, — носи под рубашкой.

В предместье мы въезжали порознь. Оборотни, пересевшие на коней и посадившие Ганика за спину к «отцу» ехали впереди шагов на двести, и за ними тряслись на телеге удачно разбавившие нашу компанию селяне. Мы с Мэлин ехали на повозке, причем на месте возницы сидела она, приодетая в дополнение к своему костюму в широкую соломенную шляпу. Сотворенную мною с помощи иллюзии из пучка травы.

Я сидел в повозке и выглядел, по меньшей мере, ее дедушкой, седым и морщинистым, но еще крепким мужчиной. Судя по одежде, владельцем небольшой лавки или мастерской.

Пока мы досюда доехали, время подошло к обеду и я успел не только обдумать самые насущные вопросы, но и проделать несколько простеньких экспериментов, чтоб убедиться в некоторых предположениях.

Как я и разгадал при первоначальном осмотре, артефакт оказался защитным, сделанным по неизвестному мне принципу и обладающим невероятной силой за счет того что черпал энергию из кокона. И это было очень странно и очень печально. У меня не было такого кокона, как у оборотней и хотя с приобретением мною шкуры появилось некое подобие, но достичь полной мощности на мне артефакт вряд ли сможет.

И все же самым печальным было не это, а то, что он навсегда привязывался к владельцу, и снять можно было, только убив хозяина. А сожженный мной негодяй хоть и был довольно сильным оборотнем, но никак не тянул на того, кто мог бы победить владельца амулета. И следовательно он либо украл непривязанный артефакт, либо нашел труп прежнего владельца, и во всех случаях не может быть, чтоб амулет не искали. Разумеется, чтоб вернуть в семью, такие вещи не делаются для простых магов или оборотней.

О том, кто изготовил этот амулет, я предпочитал не думать. В первые десятилетия после разлома, когда в людях вспыхивали невиданные прежде таланты и способности, было создано много не менее дивных вещиц, но особого счастья своим хозяевам они не принесли.