Глава 14

Мешок с камнем мы обнаружили в самый последний момент, привязывая к седлам багаж, и возник вопрос, где его оставить. Тролленка, конечно, а не мешок.

Поселить в этом ущелье, как приказала погорянка, или найти другое место? И почему она так настаивала на том, чтоб оставить его именно тут, где все время сумрачно и он будет медленно расти? Хотя тролли и так растут сотни лет, и редко кто дорастает до взрослого возраста. То какой- нибудь правитель прикажет полить зельем и утащит во дворец, чтоб хвастаться диковинкой, то ведьмак приспособит в своей башне под хозяйственные нужды.

Зато тут он всегда найдет еду, в отличие от сложившегося в народе представления, тролли не ловят людей и животных, для этого они слишком медленные и давно вымерли бы от голода. Нет, они едят побеги и упавшие ветви деревьев, листья, траву, мелких насекомых. И еще песок, им он нужен, чтоб наращивать верхнюю, каменистую скорлупу. Но здесь нет песка…

— Оставим чуть дальше, у реки, — постановил я, решительно влезая на коня и отбирая мешок у Мэлин, — там и кусты растут и песок есть. Тут он лет пятьсот не вырастет.

— А зачем нужно, чтоб он рос?! — Ганик явно не поверил моей лекции про то, чем питаются тролли.

Сказки матушки про съеденные обозы были понятнее и леденили душу подробностями.

— Ничего нет в мире лишнего, — пожал плечами я, выезжая из- под ветвей, читать ему еще и лекцию о пользе на первый взгляд неприятных существ не хотелось категорично.

Мне вообще нужно было собраться с духом, прежде чем объявить парнишке о своем решении, а познавательные беседы этому вовсе не способствовали. А еще я готовил очень хитроумное заклинание, которым собирался воспользоваться в ближайшие полчаса.

— Вот здесь? — спросила Мэлин останавливаясь возле пологого склона к речке, усыпанного обломками скал, между которыми росли кусты и карликовые горные ивы.

— Проверим, — я поискал внутренним зрением сородичей нашего тролля, мечтая, чтоб их не нашлось.

Они страшные индивидуалисты и первое, что делает троллиха, едва на малыше затвердеет каменистая шкурка, уносит его подальше. Иначе потом с обжитого места придется уйти ей самой.

Вроде ни одного, вот и замечательно. Я, не слезая с лошади, развязал на мешке заклинание, подхватил камень воздушной петлей и опустил под кустик боярышника. Прощай, малыш.

А потом той же петлей мягко спеленал Мэлин, подвел под спину и голову воздушную подушку, оставив свободными только руки. А напоследок крепко примотал девчонку к седлу и на всякий случай даже к лошади.

— Усыпить, или сама уснешь? — Я ждал в ответ взрыва ругани, возмущенного шипения или обиженного молчания, возможно даже слез.

— Сама усну… — тихо буркнула Мэлин, и набросила на лицо капюшон мантии.

— А она не упадет? — через некоторое время забеспокоился Ганик, наблюдая за странно обвисшей в воздухе бастардой, поматывающей в такт лошадиным шагам головой.

— Нет, я крепкое ложе сделал, — подправляя под головой девчонки невидимую подушку, сообщил я, — она всю ночь не спала.

— Так обманула же, — едва не заплакал парнишка, сразу забыв, что только минутку назад о ней заботился, — обещала разбудить после полуночи. А сама чего- то в чай подлила, я, как лег, сразу уснул.

Вот это хорошо, что он мне напомнил, больше я из рук Мэлин ничего без проверки пить не буду. Я, конечно, понимаю, что это последствия воспитания бабушкой ведьмой, всем известно, настоящие ведьмы потому и живут одиноко и на отшибе, что очень самостоятельные и решительные. Но не для того учился двадцать три года, чтоб ведьмочка решала за меня, когда мне нужно спать.

— Маглор Иридос, — вывел меня из задумчивости настойчивый голос Ганика, — а кто были эти люди… которые утром наше мясо ели?

— Ну, ты же помнишь, что я вчера вечером победил вожака оборотней? — Врать мне не хотелось, тем более что еще предстоит с ними встреча, но и всей правды говорить не стоит.

— Ага! — С воодушевлением поддакнул парнишка, — ужасть как интересно было.

— Ну а что бывает на вашей улице, если кто- то побьет главаря компании?

— Снова бьются, или идут мстить, — уверенно пояснил он, заставив меня заподозрить, что данные у наблюдателей, которые они выдают выпускникам для изучения, не совсем точные.

— Ну а если они уверены, что не смогут отомстить или победить новичка?

— Да разбегутся… по другим компаниям. Или наймут вышибал, чтоб поймали и надавали.

М- да. Похоже, нужно отправить его к наблюдателям и попросить все рассказать о нравах столичных окраин.

— А вот у оборотней по- другому, — нарочито строго поведал я, — они меня теперь уважают, и будут помогать… по мере возможности.

— Ну да, — подумав, согласился Ганик, — вы же насквозь увидите, если они соврут.

Чтож, молодец. Почти точно повторил мои же слова, сказанные ему в один из первых дней службы. Думаю, у него потом было довольно случаев убедиться, что я не лгал.

— А куда мы теперь едем? — вдруг вспомнил Ганик часа через два, когда солнце начало припекать и я принялся оглядываться, где бы устроить привал.

— В одно место, где нас ждут стражники и гувернантка, — буркнул я, припоминая, что он уже интересовался этим вопросом.

— А если они уехали?

— Ганик, не волнуйся, никуда они не денутся, — не понимая, чего он добивается, отрезал я и решил, что сейчас подходящий момент для того, чтоб начать подготавливать его к принятому мной решению, — А вот я уже пожалел, что взял тебя в это путешествие.

— Потому что я много ем? — насторожился он.

— Ну, причем тут еда, если я все равно охочусь? Нет, я просто не думал, что поездка будет такой тяжелой. Твоя матушка меня бы лично прибила, если узнала, каким опасностям я тебя подвергаю.

— Она не справится, — уверенно фыркнул паршивец.

— Но я вовсе не желаю, чтоб у нее даже намерение такое появилось. Поэтому я тебя оставлю в Черуне у хороших людей, а потом заберу, как сдам контракт.

И, не желая, чтобы мальчишка не начал спорить или уговаривать меня, свернул к кустам, которые выбрал для привала.

После привала Мэлин спать не пожелала и мы двинулись в путь уже устоявшимся порядком, впереди я, на несколько шагов позади они. Несмотря на то, что меня занимали собственные мысли и тренировка навыка управления амулетом, которой я занимался с большим усердием, понимая, что вчера именно амулет помог мне избежать большой неприятности, не подслушать, о чем переговариваются подопечные, просто не мог.

И был несколько озадачен. Когда Ганик попытался пожаловаться бастарде на мою несправедливость, девчонка равнодушно буркнула что- то далеко не сочувственное. Мне даже жалко немного стало мальчишку, он за время совместных тренировок привык считать ее кем- то вроде товарища по несчастью. Да и три дня, проведенные подростками в той избушке, где мой организм обрастал новой шкурой, их заметно сплотили.

Но вмешиваться я не стал, здраво рассудив, что если Ганик привыкнет к мысли о неизбежности расставания с нами, то ему будет легче привыкать к жизни на новом месте.

Каменный столб я увидел издали, а едва подъехал поближе, рассмотрел двоих оборотней, сидящих на камне. Эта встреча меня обрадовала, видимо и вправду тайные тропы короче. Солнце к этому моменту уже перевалило за полдень и нам следовало спешить.

— Пообедаем немного дальше, — сообщил Ках, не давая нам остановиться, — сюда направляются путники.

— Сядете на коней? — спросил я с признательностью за эту новость, встречаться с кем бы то ни было не входило в мои планы.

Если чужие маги станут нас искать, а искать они обязательно будут, то опросят всех, кто встретится по дороге. И вполне возможно, даже с помощью магии, так что люди будут вынуждены все рассказать.

— Тут близко, — быстро пошел он впереди, сворачивая на незаметную звериную тропу, — там и вода, и трава для лошадей.

Место, расположенное в тысяче шагах от развилки и впрямь напоминало затерянную в складках гор жемчужинку. В неожиданно раздавшемся за поворотом ущелье, речка, остановленная естественной преградой из когда- то рухнувшей скалы, разливалась в озерцо, и по его берегам росло несколько деревьев и кустов, а из щелей между камней пробивалась ярко- зеленая трава.

— Мы тут иногда ночуем, — тихо сообщил Ках, идя следом за мной по берегу, — у нас есть пещера, хочешь посмотреть?

— Не хочу, — отказался я, и сел на камень, — я тут подумал про вас, и у меня возник вопрос.

— Задавай.

— Почему вы не заводите семьи?

— Заводим… иногда. Но насильно обращать женщин у нас не принято, хотя есть на юге пара стай, где так делают. А нормальные нас боятся… думают, съедим. Ну еще ведьмы… но с ними трудно… чуть слово поперек и пошел вон.

— Ках, я кое- что придумал… насчет вас, вернее насчет того как вам помочь. Только чуть позже, у меня контракт. Ты должен знать, как это важно для маглора. Но я хочу, чтоб ты знал, до осени я намерен вернуться. Подыщу хутор или маленькое поместье, на что хватит денег, и вы там поселитесь. Может, и я, оформим контрактом. Заведете овец, коров… не нравится мне, что вы зимой в пещерах живете. Вы же люди. А пока поживите где- нибудь тихо, я уже говорил, найди сытное местечко. И дай мне свой волосок, я настрою на тебя магического вестника. Как только освобожусь, дам знать. Без тебя покупать вам дом не буду, вам виднее, где удобно.

— Другим стаям это не понравится, — искоса взглянув на меня, тихо пробормотал Ках.

— Да неужели? — едкая ухмылка сама выползла мне на губы, — Не нужно думать, что я никогда не видел волков. У нас на плато живут, и в голодные зимы мы их даже подкармливаем. И они никогда не нападает ни на людей, ни на скотину. А не понравиться такой поступок может не волкам, и даже не оборотням, а тем жадным вожакам, что наживаются на ваших шкурах. Ну, так я тебе скажу, всех кто захочет перейти к нам, будем принимать, а тех, кто решит помешать, или нападет, отныне я буду убивать без предупреждения. А теперь пора подумать про обед.

Три толстые рыбины, которых за время разговора я выбрал из плавающего в озерце косяка, неторопливо подплыли к берегу, подхваченные не дающим свернуть потоком, и забились в траве, молниеносно выхваченные воздушной петлей.

— Жарить будем или сварим? — заинтересовался пришедший с моим заместителем молодой оборотень, мигом подскочивший к рыбинам.

— Отнеси к Мэлин, с ней и договоришься, — скомандовал я.

После того как бастарда поспала, она перестала дуться на меня за наказание, и я очень надеялся, что не придется ничего ей объяснять по этому поводу.

— Я немного поразмыслил над твоим коконом, — внезапно сказал Ках и я насторожился, — думаю, все дело в той защите, что была на мантии. Чем ты ее усиливал?

— Ках, то была не моя мантия, — пришлось признаться мне, — и я не знаю, чем она была набита. Она досталась мне вместе с контрактом… а откуда ты вообще знаешь про такие детали?

— Когда- то я был молодым ведьмаком и меня учил такой же молодой маглор, как ты. Но потом меня потянула дорога… а на ней встретился оборотень.

— Почему ты не вернулся к нему?

— Дурак был… этого достаточно? — В голосе оборотня снова проскользнула глухая, застаревшая боль и он молчал несколько минут, пока от костра не поплыл запах жареной рыбы, — дай еще раз посмотреть на твою руку.

— Пожалуйста, — я выпустил когти и полюбовался на ячеистый узор.

Пожалуй, даже красиво… чем- то напоминает рыбу.

— Дракон, — вдруг сказал Ках, и хлопнул себя по лбу, — как я сразу не понял. Ну, маглор, ты действительно попал. Но выход есть… вернее, может быть.

— Кахорис, если бы я не знал, что оборотни не пьют, то решил бы, что ты напился. Какие еще драконы, их нет в нашем мире! — рассердился я.

— Есть, — серьезно сообщил он, — и ты их тоже знаешь. Я про песчаных дракончиков, которых ловят ради чешуек.

Я потрясенно замер, глядя в сочувствующие глаза оборотня, потом снял с руки иллюзию и, выпустив когти, пристально вгляделся в рисунок, уже понимая, что он прав.

Проклятая же пентаграмма!

Вот это подарочек от параноика! И как он только додумался вплавить в свою мантию чешую песчаного дракона! Редчайшего существа, трудно добываемого именно из- за неимоверно крепкой чешуи, которую не берут даже мечи из гномьей стали!

— Не расстраивайся ты так, — в голосе оборотня послышалось живое сочувствие, — попробуй посмотреть на дело с другой стороны, это же намного удобнее, чем носить мантию и амулеты на теле! Даже если ты купаешься — все равно защищен! И потом, ты не дослушал, я же сказал, возможно, есть выход. Пока ты помнишь свой вид, вернее, вид снаружи своей прошлой кожи, ты можешь его поставить над коконом… вернее над защитной шкурой, в какую он преобразовался, столкнувшись с вплавленными чешуйками. Ты же знаешь, уже использованное заклинание всегда можно пополнить, если оно еще действует. Но раз твоя кожа может меняться в случае угрозы, значит, ты можешь и вызвать на поверхность прошлый облик… ну хотя бы цвет кожи. Не думаю, что это получится с первого раза… но пробовать нужно. Начни прямо сейчас, и мне кажется, лучше это делать в воде. Ты же можешь ее согреть?

— Вареной рыбы захотелось? — Очень сомневаясь в его словах, я все же начал раздеваться, на миг задумался, снимать ли пояс, потом все же расстегнул и положил на камень.

— Не боишься, что я возьму? — Как- то напряженно осведомился оборотень.

— А тебе он нужен?! Вернее, ты сможешь выстоять против следующего претендента на это место? Тогда я сам отдам, но с условием, ко мне вы больше не имеете никакого отношения.

— Извини… я пошутил.

— Как хочешь, — дернув плечом, я пошел в воду, лично мне было бы намного проще, если оборотни разбирались со своими проблемами сами.

Вот только я совершенно не уверен, что они выстоят против жадных ведьмаков, а до чего довел их Парамон, видел своими глазами. И застарелые болячки и выпирающие ребра худых волчат, с рычанием рвущих птичек, и порванные явно не врагами уши. Слава пентаграмме, среди малышей не оказалось ни одного истинного оборотненыша, этого я бы уже не вынес. У меня и так от вида замученных волчат руки чесались немедленно найти еще пару стай и прибить их вожаков.

— Ну, получается?

— Пока нет, — я смотрел на свои руки и представлял, как чешуйки уходят вглубь, пропуская на поверхность тонкий слой моей прежней кожи, и видел, как они чуть бледнеют… но и только.

— У моего друга было зелье убеждения, — негромко сообщил с берега оборотень, — он, правда, говорил, что оно редкое, но у вас же есть свои алхимики.

Да мы сами каждый себе алхимик, хихикнул я про себя, недаром с двух лет начинаем изучать самые простые составы, проверять на несъедобность травы, а чуть позже смотреть внутренним зрением заклинания и проверять свой резерв. А потом еще больше двадцати лет упорно учимся, сначала дома, потом у учителя, пока не пройдем все испытания, дающие звание маглора. Кто- то раньше, кто- то позже, но в основном большинство укладывается к двадцати пяти годам. Я ушел с плато на полгода раньше, и праздновал первое совершеннолетие в столице, в маленькой комнатушке на чердаке постоялого двора. Тогда у меня еще не было денег, чтоб снять башню.

Но про зелье он мне вовремя напомнил, хотя я таким не пользуюсь. У меня есть нечто получше, заклинание убеждения. Вот почему я его очень редко применяю, это отдельная история, но как раз сейчас можно попытаться.

Оно создано для особых случаев, это заклинание, когда человеку не хватает своей силы воли или собственной убежденности в очевидности фактов чтобы совершить какой- то поступок. Его кастуют, когда идут по узкой тропе, где нельзя заколебаться даже на миг, или когда нужно пойти признаться учителю, что случайно разбил его шар.

Я сосредоточился, представил знакомую зеленую вязь заклинания, мысленно сдвинул на затылок шапочку и положил на темя это плетение. Все, теперь нужно немного подождать. Как там говорит Ках? Хотя бы цвет кожи? Нет, черты лица я тоже хотел бы вернуть, хотя бы приблизительно, а вот прежняя длина волос мне не нужна, зато родной цвет как- то приятнее. Мне теперь понятно, почему они стали темными и жесткими, у самцов бронзовых песчаных дракончиков проходит по затылку почти черная полоска, но не волос, а острых шипов. А мои волосы скорее всего защитила шапочка… или тот простой факт, что шипы вставляют в наконечники стрел, но никак не в мантии.

Кстати, нужно вернуть и нормальный вид ногтям, постоянно тратить магию на иллюзию не самый лучший вариант.

— Уже хорошо, — похвалил с берега голос оборотня, и я в недоумении оглянулся, это он про что говорит?

Поймал одобрительную улыбку, приподнял в недоумении бровь и перевел взгляд на руки. А затем и на собственное тело.

Святая, пентаграмма, неужели получилось? Я внимательно изучал собственную кожу, никаких ячеек. Правда, цвет стал немного смуглее моего прежнего, но это такая мелочь. К тому же летом я всегда загорал еще сильнее. Дома, на плато магов, где не нужно все время ходить в мантии, а на тренировки учитель обычно выводил нас, меня и младшего ученика, в одних коротких бриджах. Я уныло вздохнул, вспомнив то золотое время, и сквозь светлую кожу мигом проступил драконий рисунок. Э! Ну вот этого не нужно! Боевая ипостась должна проявляться лишь в особых ситуациях и только по разрешению. Значит, нужно тренироваться и закреплять достигнутый эффект.

И я тренировался до тех пор, пока к берегу не притопал мрачный Ганик.

— Там Мэлин спрашивает, долго еще вы будете тут отмокать, — дерзко буркнул парнишка, решивший, что раз я его отдаю, то он может разговаривать со мной, как вздумается.

— Уже выхожу, — сообщил я весело, сейчас ничто не могло омрачить мою радость.

Но едва шагнув на берег, захватил наглеца воздушной петлей и отправил на свое место.

— Твоя очередь купаться.

— А вещи? У меня же нету… — он едва не заплакал от обиды.

— Ганик, — серьезно сообщил я парнишке, одеваясь, — я же сказал, что поделюсь с тобой своими. Сейчас выдам.

Посмотрел на несчастного слугу, сообразил что у него размокли в карманах какие- то сухари и тайком усмехнулся, а я предупреждал!

Но свой мешок распотрошил немедля, едва подошел к костру, выбрал те вещи что больше подходят для путешествия и погоды, и выдал сверток молодому оборотню, лежавшему неподалеку от костра с самым блаженным видом.

— Отнеси Ганику, и скажи, что сапоги я высушу.

Бастарда проводила парня хмурым взглядом, и поставила перед нами полную миску жареной рыбы. Не знаю, откуда она ее взяла, у нас такой посуды не было точно, но рыба была очень вкусной. Я вспомнил бульон, жареное мясо, ловкость, с которой принцесса управлялась с костром и нахмурился. Мне давно понятно, что ее прежняя жизнь проходила вовсе не в зажиточном доме. Непонятно другое, почему она так упорно изводила воспитателей и гувернантку? Ведь может же быть вполне нормальным в общении человеком?

— Ганик сказал, ты хочешь его оставить в Черуне? — тоном прокурора заявил этот самый нормальный человек, и я едва не подавился от неожиданности и возмущения.

Вот зачем она лезет в самое больное место сапогом?

— Ты сама знаешь, что нас кто- то преследует, — как ни хотел я говорить этих слов, а пришлось, — а я обещал его матери, что буду за ним следить.

И почти не солгал ей, я действительно обещал матери паршивца следить за ним и прибить собственными руками, если разобьет что- нибудь ценное.

— Я не про это… — внезапно она отвернулась, — у меня есть в Черуне знакомая… она бы взяла на время.

— Я буду за него платить, — подтвердил я, успокаиваясь, возможно и правда у ведьмы Ганику будет лучше.

А кем еще может оказаться знакомая Мэлин?!