Глава 24
Экзамен на прочность

Елизар не один. Я почувствовала это сразу, как только мы с Максом спустились со ступенек академии. Очередная тренировка приблизилась незаметно. Совсем другая тренировочная площадка – где-то позади академии, и с Тагашевым – Марк. Ориентируясь на их силу, я повела Макса через лабиринт из живых изгородей, засыпанных снегом, вглядываясь в сгущающуюся синевой темноту и прислушиваясь к биению сердца и скрипу снега под ботинками для трансформации. Перед узким проходом на тренировочную площадку я замешкалась, но Макс решительно потащил меня вперед. Вцепившись в его руку, набрала в грудь побольше воздуха и ступила на дорожку.

Настороженно оглядываясь, я остановилась. Даже не подозревала, что в академии есть такая площадка, хотя слышала, что городских имитаций в академии много. Левую часть большой площадки занимает автозаправочная станция, ярко освещенная фонарями, с небольшим магазинчиком, по виду – настоящая. Справа – красные ящики с песком, небольшая клумба с кустами остролиста, проглядывающего сквозь снег красными ягодами, и пара автомобилей, а возле самого входа еще одна машина – старая синяя «хонда» поблескивающая тусклым перламутром краски. Через всю площадку голубоватой в свете фонарей заснеженной лентой извивается дорога, ведущая к заправке.

Заглянув в салон, я увидела ключи в замке зажигания. Фадеев напрягся, с силой сжимая мне пальцы. Мы переглянулись. В глазах Макса заплескалось нескрываемое беспокойство.

– Что это? – сглотнув слюну, прошептала я.

– Надеюсь, не то, о чем я думаю, – вздохнул Макс и повел меня в глубь площадки.

Елизар и Марк стояли возле белых дверей залитого светом магазинчика. Внутри просматривались витрины, яркие коробки, банки и пакеты. Магазинчик также выглядел настоящим. Увидев Тагашева, я прильнула к Максу, будто кто-то мог меня оторвать. Сильная рука успокоила, и я посмотрела на Елизара. Красивое непроницаемое лицо озарено ровной улыбкой. Конечно, ему все равно, с Максом я или нет.

– Здравствуй, маленькая кошка, – поздоровался он.

Макс ответил на рукопожатие Марка и довольно холодно кивнул Тагашеву.

– Привет, – поздоровалась я, встревоженно разглядывая заправку и тщательно избегая глаз Елизара. – Сегодня мы тренируемся здесь?

– Да. Что-то вроде небольшого экзамена. Скоро у тебя начинается практика, и я должен знать, чему ты научилась за это время.

Я украдкой бросила взгляд: он улыбается. Впрочем, как все это время. Иногда мне казалось, что он переживает за сказанные в дождливый вечер грубые слова: виноватое выражение лица, проскальзывающее смущение, тщательно скрываемое за улыбкой, но извинений я не дождалась.

– Звучит устрашающе, – натянуто сказала я. – И что же я должна делать?

– Приехать на заправку, – улыбнулся Марк. Нагнувшись, он скатал комок снега и с силой запустил его в «хонду». Послышался глухой звук прогнувшегося металла.

Я недоуменно посмотрела на него, но поняла, что больше мне ничего не скажут.

– Марк, что ты здесь делаешь? – спросил Макс.

– Принимаю экзамен, – неопределенно пожал плечами Ланбин.

– И когда мне приехать на заправку? – холодея и не ожидая ничего хорошего, спросила я.

– Начнем через пару минут. – Тагашев отошел на несколько шагов, внимательно наблюдая за мной и Максом.

На миг синие и сапфировые глаза скрестились. Странно, что беззвучно: удар холодного металла о лед теоретически должен был произвести хоть какой-то звук. Фадеев, криво улыбнувшись парням, повел меня к «хонде» с теперь уже круглой, от удара снежка, отметиной на передней пассажирской двери.

– Я уверен, что Елизар будет применять телекинез. – Фадеев с беспокойством посмотрел на меня.

– У нас еще не было тренировок с телекинезом, – покачала я головой.

– Значит, это первая, – вздохнул Макс. В его голосе чувствовалась тревога.

Я затряслась, припомнив летящую в меня металлическую балку на тренировке Хранителей. Дрожа как осиновый лист, испуганно посмотрела на Макса, желая оказаться подальше от Тагашева и его способностей.

– Надеюсь, смогу рассказать тебе о ней, – попыталась пошутить я, но губы задрожали. Выдавая мое волнение, слова прозвучали натянуто.

– В любом случае это тренировка, Злата, – успокаивал Макс. Он наклонился и поцеловал меня. – Не думаю, что в первый раз будет что-то серьезное. – Кровь мгновенно прилила к щекам, и я торопливо села в «хонду». – Я позвоню тебе после тренировки. – Фадеев коснулся пальцем кончика моего носа.

Он ушел, и рана мгновенно вскрылась. Побледнев, я посмотрела через лобовое стекло, исцарапанное старыми «дворниками». Елизар не отрываясь глядел на меня, и на один миг на красивом лице проступила маска острой боли, даже темнота и дальность расстояния не смогли это скрыть. Затем он отвернулся, слушая Марка. Ланбин, нахмурившись, что-то говорил брату: зло, быстро. Тагашев стоял спиной, и лица было не видно: наклонил голову, плечи опустились. Марк покосился на меня и снова заговорил. Говорят обо мне или о предстоящей тренировке? Елизар вскинул голову, руки напряглись, сжимаясь в кулаки, похоже, очень сильно: напряженные мышцы проступили через черный тренировочный костюм. Затем он покачал головой, медленно, будто разминая шейные позвонки, пошел к магазинчику и скрылся за дверью. Марк вздохнул и, пристально глядя на меня, кивнул, очевидно давая понять, что пора начинать тренировку.

Наклонившись, я завела старое авто. Несмотря на пенсионный возраст, двигатель «хонды» зашелестел почти неслышно. Нажав на педаль газа, я тронулась, замерев от напряжения и не зная, что меня ждет впереди.

Шурша по снегу, седан медленно приближался к заправке. Внезапно я потеряла управление. Колеса оторвались от земли. Резко накренившись вправо, автомобиль начал подниматься в воздух. Съезжая по сиденью вбок, я изогнула тело, вцепившись в руль и пытаясь удержать равновесие. Адреналин полыхнул в крови. Я заметалась, не зная, что предпринять, но, когда «хонду» начало с силой кидать по сторонам, осознала: нужно из нее выбираться. Держась одной рукой за руль, попыталась открыть дверь. Замки щелкнули сами собой, превращая машину в закрытую ловушку. Подергав дверцу, я поняла, что Елизар или Марк сдерживают замки телекинезом. Что ж, дверь можно и выбить. С силой ударив локтем, я поняла, что это невозможно. Даже стекла не разбились, сдерживаемые мощным потоком силы.

Пульс учащенно скакал. От давления крови заложило уши. И тут, как огромными прессами, машину начало сдавливать. Визг сорвался с губ и потонул в скрежете гнущегося ломающегося металла. Стекла под натиском невидимой силы взорвались, осыпая меня осколками. Снова завизжав, я пыталась избавиться от ремня безопасности, который, ожив, сдавил грудную клетку, вдавливая в сиденье. Весь левый бок ныл под тяжестью неумолимо приближающегося и мнущегося, как мягкий пластилин, металла. Страх перед безжалостной силой подстегнул, заставив двигаться быстрее. Когтями разрезав ремень, я отчаянно схватилась за приборную доску и забралась на сиденье ногами, при этом скрючившись в три погибели. Резко вогнала когти в капот. Держась изо всех сил, постаралась выскользнуть через проем лобового стекла.

Крыша приближалась. Резкий хлопок… в салоне завоняло бензином. Кажется, раздавлен бензобак. Задрожав от ужаса, я начала двигаться быстрее. Проламывая когтями капот, выбиралась из машины почти полностью. Сердце стучало огромным, гулким барабаном, норовя проломить грудную клетку. От гула и грохота сдавливало перепонки. От страха резко свело желудок. Тошнота подкатила с такой силой, что мешала сосредоточиться.

Выбравшись на капот, я прыгнула вниз. Метров двадцать, но это не страшно, главное, выбралась из ловушки. Мимо скользнула чиркнувшая зажигалка. Оглушительный взрыв над головой заставил закричать. Земля дрогнула. Тело опалило жаром. Уши заложило. Упав в снег, я покатилась в сторону. Горящие остатки «хонды» с силой обрушилась на землю, вырывая из моей груди новый визг.

Дрожа и поскуливая от страха, я выпустила когти и огляделась по сторонам. Господи, да они вдвоем! Вдвоем будут вести так называемую тренировку, которую я бы назвала кошмаром.

– Ты чуть не взорвал меня! – истерично крикнула я.

– Это экзамен, Злата. Твоя задача – выжить. – Как демон ночи, Елизар с высоты медленно опустился на снег.

Я отбежала в сторону. Марк приближался с противоположной стороны площадки, следя за каждым моим движением. Он напал первым. Приняв боевую стойку, я отразила первый удар. Ланбин, странно глядя на меня, тут же нанес второй. Кулак врезался в грудь огромным молотом, отбрасывая меня в сторону ящиков с песком и огнетушителями, которые мгновенно поднялись в воздух, кружась в неистовом вихре… затем полетели в меня. Хватая ртом морозный воздух, я откатилась от обрушивающегося ящика; быстро вскочив и уклоняясь от очередного ящика, понеслась к заправке, держась на расстоянии от Тагашева.

Бело-красные заправочные колонки почти рядом, присев, я укрылась за одной из них, стараясь перевести дыхание. Убрав волосы с лица, осторожно выглянула. Елизар стоял на дороге, ведущей к заправке, расслабленно, спокойно, вытянув руки вдоль тела.

Земля затряслась под ногами. Колонку, мое никчемное укрытие, вырвало из бетона и обрушило на меня. Шею и ключицы полоснуло болью, гематомы набухли широкими полосками. «Мне не справиться с ними», – мелькнула отчаянная мысль. Трансформируясь, я начала отступать к магазинчику, но внутрь заходить нельзя. Захлопнется очередной ловушкой. С легкостью запрыгнув на крышу и вжимаясь в нее мощным телом пантеры, я пыталась оценить ситуацию. Тагашев на месте, а Марк… Он прыгнул на спину сверху. Трансформируясь, я начала извиваться, пытаясь выскользнуть из стальных рук.

– Злата, ты и Макс – вместе? – тихо спросил Марк, ослабив хватку.

На секунду я замерла. Его вопрос, да еще посреди такой тренировки, поставил в тупик.

– Да, – так же тихо ответила я и, вырвавшись, приняла боевую стойку. – Странно, что ты спрашиваешь.

Марк закрыл себя щитом: совсем несильным, на других тренировках я справлялась с такими без труда, хотя, учитывая, что сегодня наставников двое, они особо не защищались.

– Зачем?

– Что значит – зачем? – Я растерянно остановилась, быстро глянула на Тагашева, внимательно наблюдавшего за нашим поединком.

– Да, защищайся же ты, – зашептал Марк. – Елизар запретил мне говорить с тобой на эту тему. – Убрав щит, он начал атаковать. – Ты не любишь Макса! – Марк вынырнул из темноты. По его лицу пробежал всполох рассеянного желтоватого света от тусклого фонаря.

– Послушай, какая тебе разница? – начала злиться я, одной рукой блокируя удар. Ловя момент между следующим появлением щита, ребром другой ладони ударила его по ребрам. Ланбин согнулся пополам.

– Разница в том, что ты и мой тупоголовый братец – любите друг друга! – дыша сквозь зубы и стараясь восстановить дыхание, ответил Марк.

Я остановилась. Сильный удар по ногам повалил меня на металлическую крышу магазинчика.

– Это неправда! Я не нужна ему! – Голос сорвался на крик.

Я машинально схватилась рукой за ногу, но боль совсем не чувствуется: злость и отчаяние захватили с новой силой. Естественно, Елизар услышал мой вопль. Запрыгнув на крышу, он зло посмотрел на Марка:

– Кажется, я запретил отвлекать мою ученицу.

– Ты рано сдалась! – Марк остановился, переводя взгляд с Елизара на меня.

– Замолчи, Марк! – Тагашев сжал кулаки, подбираясь к брату.

– Молчать о том, что ты места себе не находишь с тех пор, как увидел ее?! О том, что даже дышать перестаешь в ее присутствии, или о том, что ревнуешь к Максу?!

Сильный удар в челюсть свалил Марка с ног. С губ тонкой струйкой потекла кровь, мгновенно свернувшаяся. Ланбин восстановился, закрывая себя мощным серебристо-голубым щитом – настолько мощным, что от колебаний телекинетической энергии меня качнуло.

– Тренировка окончена, Злата. Уходи, – не глядя на меня, процедил Тагашев, тоже закрывая себя щитом.

Волной, исходящей от Елизара, меня сбросило с крыши далеко в сторону. Казалось, он закрыл себя тысячей непрерывно бьющих молний, даже представить страшно, что произойдет, если прикоснуться к такому щиту. Глаза Тагашева стали светло-голубыми – раскаленными добела зимними звездами. В воздух поднялось абсолютно все, что было на тренировочной площадке, и начало вращаться неистовым торнадо. Лежа на снегу, я с ужасом смотрела на двоих мракауров, понимая, что сейчас они используют всю свою силу. Красивое лицо Елизара исказилось от ярости: неистовой, дикой, исступленной.

– Я просил тебя не лезть со своими глупыми предположениями!

Щит Марка начал оплавляться, как тающий воск. В какой момент Елизар успел убрать защиту и ударить брата, я не поняла: огромная скорость, неуловимые даже для моих глаз движения. Пролетев через всю площадку, Марк упал на землю, но мгновенно поднялся на ноги, придерживая сломанную руку. Тагашев взмыл в воздух и, опустившись рядом с Марком, снова ударил его, на этот раз круша ему ребра.

Жаркий страх за Марка сдавил сердце. Как бы ни был силен Ланбин, с Елизаром ему не справиться. Закричать? Позвать на помощь? Но кто меня услышит сквозь нарастающий гул? Паника перехватила горло, не давая выдавить из себя хоть какой-то звук. Все, что находилось на площадке, кружилось, обрушивалось, разбивалось, ломалось, словно невидимые руки огромного титана решили стереть площадку в порошок.

В горле появился привкус ржавчины. Меня согнуло пополам от боли, точно удар нанесли мне. Не понимая, что со мной происходит, я закричала от ужаса, но крик потонул в грохоте. Елизар опять ударил брата. Марка поглотили бетонные плиты обрушившегося магазинчика. Я попыталась встать, но череп сдавило тупой болью. На миг в голове все отключилось, мозг выключил рецепторы, а в следующий момент я увидела площадку в новом свете, точнее, в его отсутствии.

Все поглотила тьма, я видела только щит Елизара, но теперь он не казался слепящим и не был сплошным. По всему щиту в определенном алгоритме двигались тонкие голубовато-белые лучи, будто защита соткана из тончайших электрических нитей. Напрягая зрение, я поняла, что нити неравномерны: толще, тоньше, а на уровне груди едва заметны и представляют собой сетку, образовывая в этом месте брешь – уязвимое место.

Марк захрипел от очередного удара, но быстро восстанавливался, хотя закрыть себя щитом был не в силах. Страх перед неумолимой силой пропал. Подскочив, я бросилась к Тагашеву. Елизар словно обезумел и не видел меня, занеся руку для очередного удара. Поймав момент новой дыры в щите, я с силой ударила его в грудь, отталкивая от Марка.

Тагашев пошатнулся. Глаза приобрели привычный цвет сапфира, темные, прекрасные и до краев наполненные болью. Щит пропал. Грохот упавших на землю предметов качнул поверхность под ногами. Меня снова поглотила тьма… а потом нормальное зрение вернулось. Окинув взглядом тренировочную площадку, я содрогнулась. Ничего не уцелело.

Марк поднялся. Хрустнули вставшие на место позвонки, на скуле, стягиваясь в точку, исчез последний синяк. Мракаур восстановился очень быстро. Медленно отступая назад, парень с ужасом смотрел, только не на брата – на меня.

– К-как ты преодолела его з-защиту? – заикаясь, спросил он, совсем не обращая внимания на Елизара, словно тот не набрасывался и не наносил травм, будто единственное, что имеет значение, – это как мне удалось преодолеть щит.

Я хотела бы знать ответ не меньше чем он, но ссора братьев и их сила потрясли настолько, что этот вопрос сам собой отошел на задний план.

– Как ты мог? Он же твой брат! – прошептала я, непотрясенно и даже не с ужасом: у меня был шок.

Отступив от Елизара, я сейчас видела не темные глаза, а те – раскаленные добела, безжалостные, охваченные яростью, которые видела минуту назад.

– Прости. – Елизар опустил голову. – Мне жаль, что ты стала свидетелем нашей ссоры. Все, что он сказал, – это неправда. Марк старается увидеть то, чего нет. В любом случае я не нанес бы ему серьезных повреждений, и он знает об этом.

– Упрямый осел! – выплюнул слова Ланбин.

Грудь сдавило душащее потрясение. Я подступила к Тагашеву. Рука, словно управляемая кем-то другим, а не мной, сжалась в кулак и врезалась в его челюсть. Скула напряглась под рукой, но он даже не покачнулся, а вот костяшки моих пальцев онемели и стали розовыми. Теплая пульсирующая волна проникла в голову, порабощая мозг, вливая очередную порцию успокаивающей анестезии.

– Не смей успокаивать меня, – стиснув зубы, зашипела я. Опустив плечи, развернулась и быстро пошла с тренировочной площадки.

– Злата, подожди! – Елизар бросился за мной и, схватив за плечи, развернул. Я напряглась. – Как ты преодолела мою защиту? – едва слышно спросил он.

– Не знаю, – резко сказала я, пытаясь вырваться из его рук. Но он держал крепко, не давая пошевелиться. – Я видела твои уязвимые места.

– Видела уязвимые места?

– Да, на уровне груди! – Разжав его пальцы, я повернулась спиной. – Мне было страшно, а потом я почувствовала боль. Мир вокруг исчез, и тогда остался только твой щит: яркий, пугающий, мощный, но уязвимый. Не такой уж ты и крутой, как оказалось!

– Способность видеть щиты мракауров и их уязвимые места? – удивленно спросил Марк. Голос такой растерянный, недоуменный, испуганный. – Ты способна остановить Елизара. Я не знаю никого, кому бы это удалось.

– Я рада, что вам понравилось! – К горлу подкатила истерика. Я направилась к выходу.

В заснеженном проеме обернулась. Иссиня-черные волосы Тагашева отливали голубоватым блеском. Елизар, не отрываясь, смотрел на меня, затем сделал шаг в мою сторону и остановился, как будто борясь с ведомыми только ему порывами и чувствами. Сглотнув горький ком, я торопливо скрылась за живой изгородью. Ботинки скрипели по снегу. Зубы сжались так, что заболели челюсти. Нет, я не разозлилась, всего лишь старалась сдержать слезы.

– Злата, пожалуйста, постой. – Тагашев нагнал меня. – Ты особенная, маленькая кошка. В тебе действительно есть способность видеть уязвимые места в защите мракауров, – бессвязно шептал Елизар, почти касаясь губами моего уха.

Горячее дыхание защекотало кожу. Не глядя на него, я слегка повернула голову. Губы коснулись волос на моем виске.

– Ты особенная, малышка, – снова повторил он, не отрываясь от моего виска.

Как же он близко! Еще один крошечный поворот головы – и наши губы соприкоснутся. Дыхание Тагашева участилось. Рука легла мне на затылок. Елизар нежно коснулся моих губ, а потом набросился изголодавшимся зверем. Тело предательски расслабилось, но сознание начало отчаянно сопротивляться, нарисовав лицо Макса. Он считает меня своей девушкой, а я готова броситься в объятия другого, несмотря на грубость, жестокость и бесчувствие того. В душе появилось противное ядовитое чувство. Руки уперлись в грудь Тагашева, и я оттолкнула его.

– Лучше бы я могла защитить себя от тебя. – Казалось, я целую вечность смотрела на него, впитывая в себя каждую черточку. – Пообещай мне одну вещь, – попросила я. Тагашев напрягся. – Ты больше никогда не будешь меня целовать! – выдохнула я.

Елизар хрипло, неестественно рассмеялся. Лицо исказила саркастическая усмешка.

– Не могу. Потому что если пообещаю, солгу, – горячо прошептал он. – Ты манишь, притягиваешь, дразнишь каждым своим движением, совсем как сейчас. – Он наклонился, снова целуя меня.

Разозлившись, я вырвалась, страстно желая обидеть его, уязвить, заставить почувствовать хотя бы толику боли, которую испытываю сама.

– С чего ты взял, что мне нравятся твои поцелуи? Целуешься на слабую «троечку». У Макса получается гораздо лучше! – Покачнувшись, Елизар отступил от меня на шаг. – Но ведь тебе на это наплевать. Три месяца ты не замечал меня. Ради тебя я была готова на все, но ты оттолкнул меня, а теперь говоришь, что я притягиваю тебя? Я считала, что повстречала самого лучшего парня на свете, но жестоко ошиблась. Знаешь, какие дни я считаю самыми ужасными в своей жизни? День, когда я повстречала тебя; день, когда во мне возникла надежда, что ты полюбишь меня, но самым страшным был дождливый вечер, после которого я раскалывалась на обломки, даже не зная, почему ты так обошелся со мной!

Каждое слово впивалось в Елизара острым клинком. Я видела это по его лицу, которое бледнело с каждой сказанной мной фразой.

– Только мир может быть цветным и прекрасным, и Макс не устает повторять мне это. Поэтому его поцелуи кажутся такими сладостными. Макс что-то вроде моего щита от тебя, защита от боли и разочарований, лекарство от Елизара Тагашева – страшной болезни, разрушительной, мучительной и ненавистной! Но я избавлюсь от нее! – крикнула я.

Из груди Елизара вырвался рык, и я поняла, что больно задела его. Душу заполнило сладостное чувство мести. Словно задыхаясь, Елизар схватил себя за горло.

– Для меня день, когда я повстречал тебя, был и останется самым счастливым в моей жизни. – Голос Тагашева сорвался. – Ты как сладостный упоительный яд, который хочется выпить до последней капли; сильный наркотик, в котором хочется раствориться и больше не о чем не думать, но я не могу, потому что это убьет не меня – тебя!..

В ушах зашумело от ярости, разрывающей изнутри.

– Хватит! – оборвала я. – Мне надоела ложь! Складывается впечатление, что ты раздосадован тем, что я с Максом. Глупая девчонка бегала за тобой, стараясь добиться твоей любви, и вдруг поняла, что может жить без тебя, и тебя это разозлило. Непобедимого крутого мракаура задело, что его променяли на оборотня. И теперь твое самолюбие не дает тебе покоя. Ты набросился с поцелуями и заговорил. Ведь это так, Елизар? Ты же не способен на чувства! – Глядя на него, я наклонилась вперед и сжала кулаки с такой силой, что расцарапала кожу на ладонях. – Николай не позволит прекратить наши тренировки, хотя сейчас они мне ненавистны, как и ты. Я вынуждена терпеть твое общество, но и с этим я справлюсь. Я даже попытаюсь сохранить те жалкие осколки отношений, которые еще остались между нами, чтобы сдержать обещание и попытаться остаться тебе другом, хотя это и смешно. До завтра, наставник.

В затравленных глазах Тагашева блеснула едва заметная влага. Может, тусклый свет сыграл со мной злую шутку и блеск темных глаз я приняла за слезы, а может, сегодня мне удалось нанести ему рану: глубокую, саднящую, болезненную? Верилось в это с трудом. Скорее всего обижен, что «маленький друг» осмелился показать свои когти.

Не став переодеваться, я схватила рюкзак с вещами и поспешила домой.

Тишина комнаты сжимала виски. В голове кто-то что-то усердно выпиливал. Я старательно выталкивала из себя мысли, не давая им пробраться в голову, но они просачивались, ломая сопротивление. Страшное столкновение Елизара и Марка и не менее страшная ссора выбили из колеи. Поведение Тагашева не поддавалось никаким объяснениям. Если бы я не знала его другим, то приняла бы за настоящего мракаура – страшного и безжалостного. Словно все темное, что было в нем до этого и что он тщательно скрывал, вырвалось наружу. Наговорил столько, что можно век разбираться; только, боюсь, не пойму никогда. Я посмотрела на его фотографию. «Кто же ты?» – в который раз подумала я. Как найти объяснение всему, что происходит? Даже с фотографии его взгляд затягивал в темную бездну. Я поднялась и повернула рамку изображением к стене. Пересев в кресло, включила телевизор.

Весь экран занимала фотография девушки: длинные рыжеватые волосы, миндалевидные, блестящие зеленые глаза. На носу россыпь мелких солнечных веснушек. «Ушла из дома и не вернулась», – вешал диктор за кадром.

«Очередная жертва вампиров, которую не защитили верлафы», – мелькнуло в голове. Как же их много и как мало нас. Вздохнув, я выключила телевизор и взялась за учебник биохимии, стараясь выбросить все посторонние мысли из головы.