Глава 23
Признание

Слез не было, давно не было. Всего лишь новая страшная рана, заставившая уйти в себя. Но гораздо сложнее скрывать все от окружающих, делать вид, что живешь обычной жизнью: учиться, отвечать на вопросы, общаться с друзьями, видеться… с ним.

С этого вечера Елизар начал избегать меня. Нет, конечно, тренировки продолжались, и с каждым разом становились сложнее и изнурительнее. Елизар был безукоризненно вежлив, строг и требователен, но и только. После тренировок мгновенно убегал, будто боялся провести со мной наедине лишнюю минуту. Боялся заглянуть в глаза, но я и не настаивала. Зачем навязываться тому, кто мечтает, чтобы ты отстала? Зачем навязываться тому, кто на твою любовь ответил жестокостью?

Жизнь превратилась в замедленное немое кино. Чтобы хоть немного ускорить время, я загрузила себя занятиями до изнеможения. Помимо академии и дополнительных тренировок начала посещать уроки танцев в школе Альбины. Грусть и нежность вальса, пламенная румба, страсть танго, степ, фламенко; только в моем исполнении эти танцы становились безжизненными, сухими, лишенными смысла. Макс говорил, что Хранители поднимут его на смех, но посещал занятия вместе со мной… и неожиданно оказался отличным партнером. Альбина учила нас основному шагу, различным многочисленным фигурам, поворотам, учила правильно распределять вес тела, работать стопами. А еще укоряла, что в моих движениях нет души, лишь отточенная техника и серьезный подход, а без души нет потрясающего танца. Но разве это важно, когда главная цель – устать настолько, чтобы, вернувшись домой и выучив уроки, провалиться в сон. Я мечтала о глубоком сне без сновидений, но в действительности видела все тот же кошмар с Охотником, заставляющий просыпаться в холодном поту. В академии все шло своим чередом: уроки, где, обогнав Романа, я стала лучшей по успеваемости; злые реплики Елены, на которые перестала обращать внимание, так же как и на приставания Рината. Зато сблизилась с Павлом Самохиным, заполучив еще одного друга.

Дождливый октябрь сменился хмурым ноябрем с вечно свинцовым небом, первыми заморозками и заиндевевшими по утрам скелетами деревьев. В декабре выпал снег, накрыв все мягким, но ледяным покрывалом, которое давно окутало и меня. Пустая, застывшая, безжизненная оболочка. Что-то сломалось внутри, мешая смеяться, радоваться и даже любить. Я поняла, что хочу избавиться от любви. Как оказалось, любовь – это страшное чувство, приносящее дикую разрывающую боль, которую захотелось вырвать с корнем и растоптать.

Забыть… Забыть… Забыть обо всем, только бы стало легче! Острым скальпелем вырезать воспоминания, будто ничего и не было…

– Почему? – прошептала я, сжимая в руках серебряную рамку с фотографией. – Зачем ты так поступаешь со мной? – Но Елизар молчаливо улыбался.

Посмотрев на электронные часы, я поняла, что пора собираться на тренировку. Взгляд застыл, словно гипнотизируя время, стараясь остановить его. Снова увижу его, а значит, рана начнет кровоточить. И так каждый день.

Тихое шуршание зимней резины по снегу заставило оторваться от часов. Макс заехал, чтобы отвезти меня на тренировку. Внизу зазвенел звонок, послышались бодрые шаги Светланы. Я поднялась, начала неторопливо собираться. Громко топая, Фадеев поднялся по лестнице и постучал в дверь.

– Входи, – пригласила я, запихнув в рюкзак костюм для трансформации.

– Привет. – Макс улыбнулся и, странно взглянув на меня, устроился в кресле. – Уже готова?

– Ага, – ответила я. В рюкзак отправились полотенце и бутылка с водой.

– Зря собираешься. Тренировки сегодня не будет.

Резко вскинув голову, я недоуменно уставилась на Фадеева:

– Почему?

– Я ее отменил, – спокойно заявил Макс.

– Ну и шуточки у тебя. – Застегнув рюкзак, я оперлась о компьютерный стол и в ожидании уставилась на него.

– Злата, я не шучу. – Фадеев поднялся, в три шага пересек комнату и подошел ко мне. Большие руки легли на стол, заключая меня в оковы. Он наклонился, глядя мне в глаза. – Ты не идешь на тренировку по одной простой причине. Мы едем в ночной клуб!

– Спятил? – опешила я.

Точно спятил. Схватив за руку, Макс потащил меня в ванную, подтолкнул к зеркалу и встал за спиной, удерживая меня за плечи:

– Что ты видишь, Злата?

– Тебя, – осторожно ответила я.

Фадеев застонал и отошел в сторону:

– А теперь?

Он что, думает, я там увижу китайские иероглифы? Я недоуменно заглянула в зеркало – так, на всякий случай. Нового ничего: бледное похудевшее лицо, бесцветные губы и выцветшие огромные серые глаза. Не понимая, чего он от меня хочет, я посмотрела на него.

– Себя, – пожала я плечами.

– Это не ты, Злата! – Макс снова встал за спиной. – Знаешь, о чем я мечтаю почти три месяца? Увидеть твою улыбку, услышать смех или хотя бы увидеть слезы. Даже устроенному тобой скандалу я был бы рад! Но ты словно застыла, умерла, а двигаешься только потому, что ты вампир. Я не могу смотреть на это спокойно. Тебе нужно отдохнуть, развеяться, развлечься, и поэтому сегодня ты едешь со мной.

Раскрыв рот, я попыталась возразить, но Макс не дал мне такой возможности.

– Я попросил Елизара отменить тренировку. – Он скривился, будто съел что-то очень мерзкое и его сейчас стошнит. Отношения с Тагашевым у них так и остались на уровне холодной отчужденности.

– Я не устала, – покачала я головой, – и мне совсем не хочется в ночной клуб.

– Хочется, но ты пока не знаешь об этом. – Повернув меня к себе, Макс тепло улыбнулся. – Ты должна составить мне компанию. Полчаса на сборы хватит? – Он приставил к моим губам палец, заставив замолчать. – Ирину я уже предупредил: сказал, что мы вернемся очень поздно.

– Все предусмотрел? – тихо сказала я. – Только, боюсь, у тебя будет скучная компания.

Фадеев таинственно улыбнулся и молча вышел из ванной. Присев на низкую тумбочку, я вздохнула. Конечно, можно отказаться от поездки, но, раз тренировка действительно отменена, чем занять вечер? Даже выучить нечего, потому что доклады по устным урокам написаны на два месяца вперед. Специально узнала у преподавателей темы, чтобы уходить в занятия с головой. Смотреть телевизор? Но экран чудесным образом становится беззвучным, погружая в мысли. Перспектива провести вечер в раздумьях заставила вздрогнуть. Испуганно глянув в зеркало, я начала собираться: черные зауженные брюки, ажурный голубой свитер, совсем немного косметики, чтобы не выглядеть привидением. Через пятнадцать минут я расчесала волосы и, надев куртку, спустилась вниз. Светлана тихо смеялась, что-то рассказывая Максу. Увидев меня, она весело подмигнула. Фадеев встал, с нежностью глядя на меня.

– Отличного вечера, – пожелала Светлана.

– Пойдем, принцесса! – улыбнулся Макс.

«Не знаю не одной сказки, где сердце принцессы превратилось в сухую тыкву, а принц обернулся тираном», – подумала я.

Джип Макса несся на огромной скорости, разбрызгивая грязь и остатки разъеденного химикатами снега. Всю дорогу Фадеев болтал, стараясь меня развеселить. Я молча слушала, в душе испытывая благодарность. Странно, что именно Макс стал безоблачным клочком неба, приветливой гаванью… А самое главное, он знал о моей боли, но вопросов не задавал, словно чувствуя, что есть темы, на которые говорить не стоит. Скользил вездесущей тенью, а в последнее время, будто зная, что встречи с Тагашевым даются мне нелегко, провожал на тренировки и встречал после, бесконечно звонил и часто заезжал с неизменной плиткой шоколада. Искренне рад моему присутствию и всегда находит теплые слова. Даже сейчас, наплевав на личное время, возится со мной.

Фадеев резко затормозил на ярко освещенной парковке. Голубоватая неоновая вывеска призывала посетителей. «Лунный свет» – прочла я. Название в духе вампиров. Судя по маркам дорогих автомобилей и по их количеству, клуб пользуется бешеной популярностью. Заглушив двигатель, Макс вышел из машины и, улыбаясь, распахнул дверцу с моей стороны.

– Хранители патрулируют этот клуб? – спросила я.

– Конечно, – ответил Макс. – Злата, не нужно бояться, на этот раз я не оставлю тебя ни на минуту. История с Охотником не повторится!

Он нажал крошечную кнопку на брелоке сигнализации. Джип, на секунду ожив, мигнул фарами.

– Я не боюсь, – тихо сказала я, схватившись за локоть Макса. Охотник – еще одна тема, говорить на которую не хочется. О том, что не боюсь, конечно, лукавила.

Клуб встретил грозным фейсконтролем в лице двоих охранников. Увидев Макса, они дружески оскалились, протягивая для пожатий огромные руки.

– Привет, Волк! – поздоровался с Максом затянутый в черный костюм обезьяноподобный рыжий громила с собранными в аккуратный хвост волосами. И посмотрел на меня, улыбаясь во весь рот.

Глядя на страшную улыбку, я сглотнула слюну, начав торопливо стягивать куртку. Вроде бы смертный, а вид совершенно зверский.

– Привет, Леонид. – Макс пожал охранника руку и взял у меня куртку.

– Девушка или твоя подопечная? – спросил рыжий.

– До чего же ты любопытный, – хмыкнул Макс и, отдав вещи в гардероб, потянул меня внутрь клуба.

Первый этаж светился дорожками для боулинга и вывеской чешского ресторанчика. За огромной барной стойкой стояли две девушки, кокетливо улыбающиеся Максу.

– Часто бываешь здесь? – спросила я.

– Нет… Ну, вернее, раньше, – смутился Макс. – Куда хочешь пойти?

– Мне все равно, – пожала я плечами.

– Тогда предлагаю свою программу. Сначала – чешский ресторанчик, где мы поужинаем, затем боулинг. Подойдет?

– Наверное, – ответила я.

Он взял меня за руку, увлекая к дверям ресторанчика.

Официант провел нас к уютному столику, накрытому белоснежной скатертью, убрал табличку «заказано» и тут же принес меню. Значит, Макс заказал столик заранее, даже не зная, соглашусь я или нет.

– Вообще-то я не голодна, – сказала я.

– Это обязательная часть программы. Ты должна попробовать здешние колбаски и фирменное пиво.

– Пиво? – вскинула я бровь. – Неужели я не ослышалась, Макс? Обычно ты против спиртного.

Он улыбнулся.

– Один бокал. – Повернувшись к официанту, он сделал заказ.

Покусывая губу, я не знала, что и думать.

– Охранник на входе назвал тебя волком. Почему? – спросила я, дождавшись, пока официант скроется. – Смертный знает, что ты оборотень?

– Не знает. А Волк – глупая кличка. Ничего стоящего, – поморщился Макс. – С Леонидом мы знакомы довольно давно. Он считает, что я охраняю дочь крупного бизнесмена.

Заказ принесли почти сразу, и скоро мы с Максом наслаждались необыкновенно вкусными румяными колбасками. Я потягивала пиво, а Макс пил излюбленную минералку.

– Я не умею играть в боулинг, – тихо сказала я.

– Ничего сложного. Я научу тебя.

Допив пиво, я посмотрела на Фадеева:

– Готова осваивать новую игру.

Макс расплатился, а через несколько минут мы переобулись и зашли за металлическое ограждение с игровой дорожкой.

– Выбери шар, который покажется тебе самым удобным, – сказал Фадеев и взял себе шар.

Засовывая пальцы в отверстия, я подняла несколько, выбирая подходящий.

– Теперь смотри, что надо делать.

Он сделал пять быстрых шагов, последний из которых был самым длинным, и, не достигая черты, наклонился и метнул шар. Кегли повалились. «Страйк» – увидела я на табло.

Не обращая внимания на то, что опять его очередь, он сказал:

– Теперь попробуй ты, но сделай четыре шага, для новичка так удобнее.

Я метнула шар, но слишком сильно. Он пролетел над дорожкой, с грохотом обрушился вниз и затем ушел вправо.

– Целься в главную кеглю, она расположена ближе всего к игроку, – показал он на кеглю номер один.

Макс опять выбил «страйк» и снова дал возможность бросить мне.

Сделав четыре быстрых шага, я наклонилась и запустила шар прямо по дорожке, сбив несколько кеглей.

– Если со второго удара собьешь все, то это «спэа», – взъерошив темные волосы, улыбнулся он, – и это тоже неплохо.

Но шар ушел.

Любая игра захватывает, а боулинг тем более. Сосредоточившись на игре, я внимательно следила за каждым движением Макса, а когда выбила свой первый «страйк», то запрыгала на месте и, хлопая в ладоши, впервые за долгое время рассмеялась. Макс обнял меня за плечи, прижимая к себе. В синих глазах появились счастливые искорки.

– Ты смеешься, – прошептал он.

– Конечно. Потому что поняла, как выбить «страйк». И следующую партию выиграю я!

Макс лукаво прищурился и широко улыбнулся:

– Бросаешь вызов?

– Да! – азартно воскликнула я. – Если выиграю, ты проведешь тренировку с Павлом Самохиным! Ты должен помнить его – парень из моей группы, которого ранила Размаева.

– Я помню Павла, – удивился Макс. – Только зачем мне с ним тренироваться?

– У парня на тебя досье, – улыбнулась я. – Ты вроде примера для подражания, и он будет счастлив, если ты проведешь с ним пару тренировок, показав ему свои фирменные приемы. Мы подружились. Конечно, о тренировках он не просил. Думаю, стесняется. Просто вижу, с каким восторгом он смотрит на тебя, и решила попросить сама. Вернее, выиграть тренировки.

– Сначала ты сказала, что тренировка одна, но вдруг их стало две, – вскинул бровь Фадеев. – К тому же не думал, что, несмотря на все свои промахи, могу быть примером для подражания.

– Крутой Хранитель скромничает? Совсем недавно ты уничтожил двух сильных мракауров. Думаешь, студенты не знают об этом?

– Хорошо, я согласен на две тренировки с Павлом. – Макс наклонился, коварно улыбаясь. – Но если проиграешь ты, то в следующие выходные тебе придется пойти со мной в кино. Не буду таким жестоким, как ты, и разрешу выбрать тебе фильм.

– Идет! – улыбнулась я.

В итоге Макс заказал дорожку еще на два часа. Конечно, выиграла я, но сильно подозреваю, что Фадеев поддавался, чтобы доставить мне удовольствие и вновь заставить смеяться. К трем ночи настроение поднялось на недосягаемую высоту, вот только что стало причиной, я не могла бы объяснить. Может, победа, которая все же досталась нелегко, может, действительно долго спала и подаренный Максом вечер стал теплой отдушиной, а может, сам Макс, который заражал своим весельем.

Смеясь, мы выбежали из клуба, но и на этом Макс не остановился: отбежав в сторону от двери, начал бросать в меня снежки. Я приняла бой, укрываясь за немногочисленными деревьями крошечной зеленой зоны возле стоянки. Холодный комок угодил Максу в грудь, намочив рубашку под распахнутой короткой дубленкой. Притворно рыкнув, он бросился ко мне и, повалив в снег начал растирать щеки, заставив смеяться тысячей колокольчиков.

– Макс, спасибо за этот вечер, – все еще смеясь, сказала я. – Иногда действительно неплохо отвлечься от всего.

Внезапно он наклонился, впиваясь в мои губы поцелуем…

За секунду до этого в потемневших синих глазах я увидела то, что должна была заметить раньше, то, что всегда хотела увидеть в Елизаре. А ведь Макс намекал: говорил, чтобы огляделась вокруг, только я будто ослепла, совсем не заметила, что он влюблен – с самого начала, еще до того, как стал моим охранником.

В голове появились воспоминания полуторагодичной давности… Каждый раз, когда приезжаю к Николаю, Макс улыбается, искренне радуется встрече… На приеме, устроенном Николаем, Макс приглашает на танец и, получив высокомерный отказ, грустно улыбается… В беседке в саду он сообщает, что Вязин назначил его моим охранником, я раздраженно бросаю модный журнал, он поднимает его, в голосе сарказм, но во взгляде… Воспоминания мелькали одно за другим и в каждом – наполненные любовью ультрамариновые глаза. Господи, какая же я дура! Как можно было не видеть очевидного?

Чтобы прийти в себя, я попыталась глубоко вдохнуть и лишь теперь поняла, что отвечаю на его поцелуй. Его губы – нежные, теплые, ласкающие, согревающие закостеневшее сердце, только не они мне нужны. Всхлипнув, я начала вырываться, и Макс мгновенно отстранился.

– Я люблю тебя, – хрипло сказал он.

Три коротеньких слова – шесть крошечных букв, которые наделены огромной силой, способной покорить целый мир. Бездушная сухая часть алфавита, которая произносится мужчиной и чудесным образом складывается в желанные слова… их мечтает услышать каждая женщина… но только от того, кого любит сама.

– Не надо, – придушенно, растерянно прошептала я.

– Ты никогда не видела во мне парня, ведь так?

Попытавшись ответить, я поняла, что не могу вымолвить ни слова.

– Не отвечай, я знаю, что это так. Дай мне шанс, не отталкивай меня! – Обхватив ладонями, Макс заключил мое лицо в горячие тиски.

Я положила руки ему на грудь и тут же отдернула, будто чувство, живущее в нем, обожгло огнем. Глядя на него, я запуталась, совсем потерялась. Его признание сбило с толку, испугало. Я молчала. Он безмолвно умолял сказать хоть что-то.

– Макс, ты отличный парень, – наконец выдавила я, – но я не смогу дать тебе того, что ты заслуживаешь по-настоящему. Ты ведь знаешь почему.

Его лицо исказилось от боли.

– Знаю! Вижу, как он высасывает твою жизнь по каплям и одним своим появлением уничтожил мою! – сквозь зубы процедил Макс. – Я слишком долго ждал, мечтая, что ты сама обратишь на меня внимание, но ты влюбилась в него. – Фадеев снова прижался к моим губам, словно желая вытеснить своим поцелуем Елизара из моей жизни. Я вздрогнула. Макс отстранился, на лице вновь проступила боль. – Ты не нужна ему, но очень нужна мне. Забудь его, забияка!

– Не могу, – хрипло прошептала я.

Макс безжизненно опустил голову мне на грудь. Машинально я погладила его волосы рукой, стараясь утешить, хотя и понимала, что это невозможно. Возлюбленный имеет абсолютную власть над любящим и часто становится тираном, неважно, осознанно или бессознательно. Моим жестоким ангелом стал Елизар. Я стала деспотом по отношению к Максу. Но ведь я этого не хотела! Фадеев стал теплой звездочкой, обогревающей холодную планету моей души, а теперь, совсем как страшная комета, я уничтожаю его, сжигая дотла. Знаю, как это больно, ведь точно так же сгораю сама. Я погладила Макса по щеке.

– Дай мне шанс, – глухо, униженно прошептал он, точно так же, как я просила Елизара. Даже слова почти те же. – Я вытесню его из твоего сердца. – Макс поднял голову. – Я верлаф, как и ты, и смогу сделать тебя счастливой. Даже мракаур согласен с этим!

Фадеев резко замер, будто последние слова не хотел говорить. На лице проступил страх, желание вернуть слова обратно, чтобы я не услышала их.

Повернув голову, я коснулась щекой снега. Совсем не холодный: мягкий, пушистый, как сахарная вата, и, кажется, теплее, чем моя щека.

– Согласен, что я буду счастлива с тобой? – едва слышно спросила я. Хотя можно было и не спрашивать: по глазам Макса и по его последующему молчанию легко догадаться, что да.

Бывает ли у боли предел? Грань или край, когда она переполнит и выплеснется наружу, заставив тебя почувствовать облегчение, а потом утихнет. Только предела нет, она плещется, как безбрежный океан, топя надломленную душу, поглощая, засасывая, как зыбкая трясина, и это длится до тех пор, пока она не сломает тебя полностью. И лишь потом она дарует если не целительное забвение, то полнейшее опустошение, когда уже все равно, больно или нет.

Как же хотелось потерять сознание, чтобы хоть на время отключить боль, но оно не уходило. Мерзкий металлический привкус во рту вызвал тошноту. Макс оговорился случайно, но они с Тагашевым беседовали обо мне, скорее всего, сегодня, когда Фадеев получал наивысшее соизволение на отмену тренировки. Вроде бы Елизар не сказал ничего плохого, а всего лишь пожелал счастья… только с другим! Упираясь в грудь Фадеева ладонями, я начала подниматься. Макс мгновенно встал и подал мне руку, но я даже не увидела ее.

– Тебе больно, – прошептал он.

– Да! – хрипло, истерично рассмеялась я, будто напало неудержимое горькое веселье на грани безумия, за которым хочется скрыть надсадный крик, рвущийся из груди.

Как же жесток Елизар. Только какое он имеет право обращаться так со мной? Словно я забытая на чердаке запыленная вещь, которую доломать и выбросить вроде бы жалко, но можно ее отдать, вдруг кому-то пригодится. Больно, обидно и унизительно, но, возможно, напрасно я сопротивляюсь? Может, Макс тот, кто избавит меня от губительных чувств, медленно уничтожающих мою душу? Вдруг он тот, с кем я смогу забыться? Я ведь не мазохист. Зачем упиваться болью, когда стоит протянуть руку – и, возможно, я действительно обрету счастье. Если быть до конца честной и откровенной к себе, мне ведь нравится Макс – добрый, любящий и не причиняющий страданий. Интересно, как это – быть по-настоящему любимой? Резко вскинув голову, я посмотрела на Макса. Лицо совсем безжизненное, руки сжаты в кулаки настолько сильно, что побелели пальцы. Ему так же больно, как и мне. Может, хотя бы его смогу уберечь от страданий? Он ведь дорог мне. Я сделала робкий шаг к нему, а потом, как в омут, бросилась в его объятия. Фадеев мгновенно нашел мои губы, поняв все без слов…

– Я люблю тебя, забияка, – покрывая поцелуями мое лицо, шептал он.

– Только не торопи меня, Макс, – прошептала я. – Дай мне время увидеть в тебе парня.