Глава 40
Несмотря на мои страхи, ничего феноменального после того, как я прибыла в Академию, не произошло. Все было как всегда: расписание предметов, проверка результатов одногруппников перед новым учебным годом и остальные, ставшие уже привычными дела.
Первая наша встреча с куратором в этом семестре произошла на первом занятии по биофауне. Нашей группе открыли допуск в один из нижних этажей Академии, и теперь мы стояли около нового зверинца, в котором будем учиться в этом году.
– Добрый день, студенты, – раздался голос позади нас.
Ремарк подкрался незаметно. Я, стараясь слиться с общей массой, покосилась на адмирала. Но тот в мою сторону даже бровью не повел. Он просто молча прошел мимо и, введя на терминале код доступа, открыл дверь в новое для нас начинание.
Первое, что бросилось нам в глаза, – вольеры с животными. Расположены они были параллельно и последовательно. Казалось бы, так же, как и в секторе прошлого года, но эти имели лучшую защиту и практически полностью изолировали животных от внешнего мира. Более прочные материалы, все перегородки из высокопрочного стекла. И это сразу навело меня на определенные мысли.
Группа, пройдя за куратором, остановилась в центре круга посередине помещения. Повернувшись к нам, адмирал заговорил:
– В этом учебном году ваша группа будет изучать в рамках данной дисциплины животных – самых разнообразных и даже экзотических. Но вместе с этим все они являются опасными хищниками. Есть еще класс существ, которые входят в категорию «особо опасные». Их я вам покажу отдельно на экскурсии. Более близкое знакомство может плохо для вас кончиться. А теперь начнем с техники безопасности и небольшой экскурсии, чтобы вы знали, где какая опасность квартирует…
У меня с моей специализацией из предметов, которые вел Ремарк, в расписании часто значилась только дисциплина «Биофауна». Аэрокосмическая техника была лишь раз в неделю, и на ней я шлифовала свои навыки полета на стандартных летательных аппаратах Звездного флота. Но если по данному предмету куратор мою персону полностью игнорировал, то на практике по биофауне у меня появилась мысль, что адмирал издевается: каждый раз для работы мне доставался кто-нибудь ползучий и зубастый.
В первый раз это был тарганлитературос – животинка с большим ползающим телом и огромной головой с клыками. Потом пошли змеи, большая черная тамлигская гусеница и так далее. Небольшое разнообразие вносили крокодилы, вараны, большой пятнистый дракон и все, на что хватало возможностей преподавателя. А они у него были очень обширны! Но, несмотря на то что все это мне не нравилось, делать было нечего. Приказ есть приказ.
Нормы по всем остальным дисциплинам остались неизменны. По-прежнему два часа утром отводилось на физическую подготовку, а два часа вечером – на боевые искусства. Вот на них Саймак и преподнес нам небольшой сюрприз.
– Добрый день! – сказал командор, широко ухмыляясь и рассматривая наши нестройные ряды. – Я смотрю, ваша увольнительная была очень плодотворной, а именно в накоплении вами лишних килограммов. Особенно в этом преуспел Крофт.
Ребята засмеялись, а Джим немного смутился.
– Но не стоит переживать. Я помогу вам вернуть форму!
Вот после этих слов все резко прекратили веселиться.
– В этом семестре из двух часов занятия первый посвящен стандартному спаррингу, а на втором у каждого из вас будут попытки меня побить, и кому это удастся, тот получит экзамен автоматом.
Вот!..
– Но и это еще не все новости. Как только вы привыкните ко мне в спаррингах, то вам придется показать свое умение нашим адмиралам, которые курируют данный поток. У всех групп эти показательные уроки будут проходить в разное время, так что точная дата станет сюрпризом. Надеюсь, что для всех приятным.
…!..
Очень!
Вот так и началась для меня физическая подготовка.
Программирование стояло в расписании все так же, по субботам, и, как сообщил нам Джордано, дополнительный курс по его предмету мы должны были завершить примерно через полгода. Повышенную нагрузку по данной дисциплине мы уже освоили, а невыполнимых задач адмирал перед нами не ставил. И сейчас уроки уже больше походили на соревнование между студентами, чем на получение знаний.
По вооружению у меня остались только практика стрельбы из самого распространенного оружия и небольшой курс управления роботами. Новое начинание после стационарного вооружения и вождения шаттла далось довольно легко. По крайней мере – основы, а большего от меня никто и не требовал.
На общем предмете о космосе мы все так же записывали лекции. К началу шестого курса это, наверное, последний теоретический предмет, который у нас остался. На всех остальных была только практика. И в этом году мы начали изучать дальние сектора космоса, все ближе двигаясь к планетам, открытым буквально в ближайшие сто – двести лет. Информация, которую нам давал Джордано, становилась все интереснее и интереснее.
От химии Ремарк меня освободил на несколько месяцев по личной просьбе Козеро. Шаутбенахт взял в этом году новых пациентов и нагрузку с тяжелыми ранениями и повреждениями среди низшего социального слоя населения. Конечно, у нас на дворе не допотопный век, но и в наше время есть люди, которые не могут себе позволить оплатить помощь хирурга высокого уровня. Поэтому им – бесплатная помощь, а нам – необходимая практика. И, рассказывая об этой программе, Козеро объяснил, почему она так важна для нас:
– И, продолжая пояснения к проекту, который я хочу организовать, нужно отметить, что при приобретении вами определенного разнообразного опыта вы получаете повышение категории раньше времени. Высшие звания у медицинского персонала немного другие. Шаутбенахт у медиков приравнивается к званию контр-маршала, а адмирал – к маршалу. И, конечно, карьерный рост у нас развивается в зависимости от немного других факторов, но об этом потом. Для того чтобы привлечь вас к социальному проекту Академии на основании того, что вы мои ученики, мне необходимо ваше письменное согласие. Что скажете?
Что мы могли сказать? Я подозревала, что работа будет трудной, но такими возможностями не разбрасываются. Конечно, мы все согласились.
После этого дни потекли в привычном ритме. И все было бы хорошо, если бы не два фактора, тревожащих меня. Первый – поведение Ремарка, а второй – мое.
В отношении куратора мне все было непонятно. Он изменился. Если раньше я, приспособившись к нему, хорошо его понимала и где-то даже предугадывала, то теперь наше общение походило на общение сапера с миной. Конечно, он не позволял себе ничего неуважительного и ни в коем случае не повышал голос. Но иногда у него становилось такое лицо и проскальзывали такие интонации на мои совершенно безобидные замечания, что хотелось забиться под кровать и не вылезать оттуда.
Один раз он зашел ко мне, когда я только вышла из душа. Ничего неприличного: я была в длинном махровом халате. А он просто развернулся и вышел. Вот что такого я сделала? Он вообще встречал меня полуголым, и ничего!
В общем, в связи со всем этим мои обязанности старшей группы несколько осложнились. И тяжело на душе у меня было не только из-за куратора, но и из-за самой себя. Спустя примерно месяц с начала учебы я осознала, что вожделею адмирала в физическом смысле.
Но это я могла понять и где-то даже принять. Он – просто фантастический мужчина с красивым телом, наделенный властью. Я – его студентка, у которой, кроме одного-единственного раза, опыта в сексе никакого. Зато имелось неудовлетворенное плотское желание. Так что удивляться здесь нечему.
Но произошло событие, которое поставило меня перед совершенно другим фактом.
Как-то вечером я возвращалась с тренировки по боевым искусствам, где имела счастье показать свое мастерство Саймаку. Но единственное, что мне удалось продемонстрировать, так это то, как нужно летать по всему залу, падать и пытаться как можно быстрее уползти с мата, чтобы экзекуция не повторилась вновь.
Поэтому настроение было на нуле, все тело ныло. А еще сегодня мне предстояло общаться с дорогим куратором. Но и это было не все. Уже подходя к своему боксу, я встретила Гита, который сообщил мне о том, что женится.
Только я успела его от всей души поздравить, как он вплотную подошел ко мне, навис и зло прошипел:
– Гадина!
В первые секунды я обалдела от такого ответа. И пока соображала над тем, как реагировать, раздался вкрадчивый голос Ремарка:
– Я никому не помешаю?
Роберт тут же отскочил от меня и, посмотрев на командира, пошел красными пятнами. Я же, поприветствовав старшего по званию, повернулась к одногруппнику и пожелала ему от всего сердца:
– Очень надеюсь, что служить тебя отправят в самую дальнюю дыру космоса, – и, повернувшись к адмиралу, добавила: – Извините, сэр, за задержку.
Открыв дверь, я зашла в бокс и направилась в гостиную. Хотелось принять душ и поесть, но делать было нечего. Да и совещание не должно надолго затянуться: в последнее время адмирал редко когда жаловал меня своим вниманием.
Разместившись вместе со мной на диване и задумчиво взглянув на меня, Ремарк заметил:
– Не беспокойтесь, надолго я вас не задержу. Нам нужно пробежаться по успеваемости группы и проработать ее дальнейшее расписание. Давайте начнем с…
Куратор продолжил что-то говорить, а я в этот момент рассматривала его. Мне хотелось запустить руку в его густые черные волосы, взъерошить их. Захотелось увидеть его улыбку и услышать его смех. Захотелось, чтобы такой человек увлекся мной и сказал: «Моя!»
За своими думами я не заметила, как рука адмирала переместилась на мою коленку и начала ее поглаживать. Не ожидая ничего подобного, я замерла и не стала мешать ей продвигаться все выше и выше. В тот момент я была занята тем, что смотрела, как Ремарк наклоняется и целует мои губы, раскрывает их и проникает…
– Мельник!
Неожиданно прозвучавший окрик заставил меня вынырнуть из своих грез и посмотреть на тревожно нахмурившегося куратора.
– С вами все в порядке? Я несколько раз пытался до вас достучаться и не смог. Вы что, сегодня на спарринге с Саймаком дрались?
Потрясенная своими фантазиями, я на автомате ответила:
– Да, сэр…
– Надо бы с ним поговорить: что-то он переусердствовал. Я скину вам завтра свое решение по каждому студенту, и мы встретимся немного позднее. Хорошо? – спросил адмирал, пытаясь заглянуть мне в лицо, которое, наверное, было красным, как помидор.
В полном ступоре я смотрела в пол.
– Мельник, вы хорошо себя чувствуете? – снова послышался голос Ремарка.
Немного отойдя от шока, я заставила себя посмотреть на куратора и сказать:
– Да, сэр, не беспокойтесь.
Косясь на меня, мужчина поднялся и пошел к выходу, то и дело оборачиваясь и настороженно поглядывая на меня. Но мне было все равно. Как только за командиром закрылась дверь, я в некотором оцепенении отправилась в душ, разделась и встала под струи теплой воды.
Что ж, Фиса, пора признаваться: у тебя серьезная проблема. И хуже нее для меня быть ничего не могло. Ибо я влюбилась в адмирала Нарана Ремарка, главу по безопасности одного из самых влиятельных секторов.
Вот дура!
И, сползая по стене душевой на пол, закрыла лицо руками.
Наран Ремарк
Я сидел у себя в кабинете и пытался проверять отчеты о случаях нападений пиратов, но мысли мои находились далеко от этих происшествий. И предметом моих дум была Феоктиста Мельник, старшая одной из моих групп. Как такое могло случиться, что я из-за своей беспечности и самоуверенности проморгал привязку и увлекся студенткой?
А все начиналось так безобидно. Сначала любопытство, потом порывы, общение, эмоции. Изменения происходили так постепенно, что были практически незаметны. Но главное сделали сплетни и она, такая правильная, дотошная, цельная личность. Эмоции вышли из-под повиновения, не помог даже контроль. Надо что-то предпринять.
Внезапно дверь кабинета отворилась, и в комнату вошел Гер. Побратим приблизился к столу и расположился в кресле. Немного помолчав, он спросил:
– Наран, зачем ты подписал приказ о переводе Гита?
Раздражает он меня!
Посмотрев Расселу прямо в глаза, я ответил:
– Затем, что у него непроходные баллы по трем предметам.
– И что? Он один такой в Академии? Или, может, он один такой в твоих группах? – Невооруженным глазом было видно, что друг злится.
– У него в расписании уже практически нет времени на исправление этих недостатков.
– А ты в курсе, что он женится? Раньше мы с пониманием относились к подобным ситуациям. Что изменилось теперь?! Или, может, причина в его стычке с Мельник?! – прорычал Рассел.
Не только из-за этой стычки. Я их не раз вместе видел.
– При чем здесь она?
– Я же вижу, как ты изменился с начала учебного года. Подозреваю, до тебя уже начинает доходить, что ты ею увлекся и у тебя образовалась привязка. Или ты этого все еще не понял?! – продолжал злиться друг.
– Понял, не дурак! – воскликнул я и, откинувшись на спинку кресла, добавил: – Хотя был бы не дурак, давно бы понял.
Побратим поднял взгляд и руки.
– Слава тебе господи! Это случилось!
– Прекрати! – рыкнул я.
И без него тошно. Я теперь один большой футляр с эмоциями. Еле-еле удается их сдерживать!
– Прекращу, когда ты перестанешь сходить с ума от своих инстинктов и наладишь наконец свою личную жизнь. С тобой тяжело общаться: ты постоянно не в духе, огрызаешься. Может, начнешь уже сближение со старшей группы? – с улыбкой осведомился Рассел.
– Нет. Я разорву привязку, – ответил я, с удовольствием взирая на вытянувшуюся физиономию побратима.
– И почему я не удивлен?
– Наверное, потому, что хорошо меня знаешь, – констатировал я факт.
– Тогда позволь полюбопытствовать: зачем ты собираешься разорвать привязку?
Я посмотрел на него как на идиота.
– Тебе огласить все причины?
– Да. В первый раз все было ясно и понятно. Что сейчас не так? – спросил Гер нетерпеливо.
– Я не умею ухаживать за женским полом. Мне проще привязаться и жениться на женщине, которая сама проявит ко мне интерес. Кроме того, с Мельник мне ничего не светит. Она меня воспринимает только как старшего по званию, больше никак. У нее только две фразы: «Да, сэр», «Нет, сэр». Так что выход один.
Если этот выход меня не доконает.
Побратим, задумчиво на меня посмотрев, произнес:
– Не врет старая добрая русская поговорка – любовь действительно зла.
– Не думаю, что все зашло так далеко.
Очень надеюсь, что все не настолько плохо. В любом случае мы еще поборемся.
– А я думаю, что у тебя уже нет выбора. Посмотри на свои поступки и чувства. Ты уже на второй стадии.
– Нет!
Страх и неуверенность только при одной этой мысли сковали меня по рукам и ногам.
– А если ты все-таки прав, хотя я уверен в обратном, порвать привязку все равно не получится. В прошлый раз тебе помогли сильные негативные эмоции и отсутствие в твоей жизни объекта привязанности. И то ты чуть не умер! А сейчас ты свою старшую группы в туалете замуруешь, чтоб ее не видеть, и аутотренингом займешься? Я тебя ненавижу, я тебя ненавижу…
Я его удушу. Вот что за друзья? Змеи последние…
– Заткнись, а?
– Заткнусь, но напоследок вот что тебе скажу. Стадия привязки у тебя вторая. Мельник ты уже любишь. Если и дальше будешь изображать из себя дебила, то ее уведет кто-нибудь посообразительнее.
После этих слов во мне начала подниматься волна неконтролируемого бешенства.
– Немедленно замолчи! – рявкнул я, вскакивая со своего места и сжав руки в кулаки.
На мой крик друг только покачал головой и вышел вон, а я рухнул обратно в кресло и, запустив руки в волосы, подумал о том, как я попал!
