Стоя в роскошном номере Анжелочки, я ошарашенно оглядывала окружающую обстановку. Никогда не бывала в таких местах и, в общем, никогда не думала, что побываю. В отличие от Рика бабушка любит не просто комфорт и удобство, она не гнушается роскошью. В голову тараканами заползли мысли по поводу той одежды, которую она бы для меня выбрала. И наверняка еще навесила б каких-нибудь далеко не дешевых украшений. Вот уж что никогда не любила, так это увесистые железки и камни. Не дай бог! Рик в этом плане для меня бесценен, хотя он в принципе бесценен, во всех планах.

Бес меж тем обнимал меня за талию.

– Ангелина, только я прошу, пожалуйста…

– Никогда не думала, что услышу от тебя это слово, – серьезно вздохнула женщина. – Я поняла. Слягу – не отдам.

Рик поцеловал меня в висок, вдохнул запах.

– Я быстро. – Исчез, прежде чем я успела открыть рот.

– Ой, куколка. Я только что потеряла любимого внука.

Я растерялась. Напротив же, признался, что любит, причем я подозревала, что впервые за долгие годы, если не за все время.

– Почему?

– Ты умрешь, – печально протянула женщина. – Думаешь, он станет жить дальше? Я так не думаю.

Я облегченно выдохнула.

– Анжелочка, я не умру, ну, по крайней мере, от старости точно нет.

Тонкие брови удивленно изогнулись. Древняя взяла меня за руку и осторожно подвела к дивану, усадила.

– А ну-ка давай закажем тебе что-нибудь вкусное, и ты мне расскажешь все с самого начала.

Я рассказала почти все, про себя, свою семью, книгу, розовую даму, песика. Анжелочка восприняла мой рассказ на удивление спокойно, собственно, как и Рик. Она не возмутилась тому факту, что создана капризом голубоглазой хулиганки, даже не расстроилась.

– Интересно. Розовая дама, говоришь.

Я кивнула, допивая чай.

– С одной стороны, понимаю, что, если бы не она, Рик бы так не страдал от Марианны, она ведь все книги воспроизвела, но с другой стороны, как большая эгоистка, я дико рада, что она ошиблась и швырнула меня сюда.

Анжелочка улыбнулась.

– Не так уж он и страдал, куколка. Да, зацепила кукла его, сильно, но уж скорее все это походило на помутнение. Вокруг Марианны мужчины впадали в странное состояние, будто мозг выключался, неестественное состояние преклонения, теперь мне, старой, ясно почему. А то все голову ломала.

Решила задать давно интересующий вопрос:

– Анжелочка, а как она бессмертной стала?

Женщина сощурилась, улыбнулась.

– Тебе ведь интересно не только это. Эрика она не любила, поначалу она Георгом вертела, а Эрика побаивалась, но кукла-то расчетливая, оценила расклад сил, Георг все рассказывал же, потому жить у Эрика стала. Он сходил с ума оттого, что она сама сделала свой выбор и верна ему. Недолго длилось, года полтора. Точнее не знаю. Мой старший внук скрытный. – Женщина вздохнула. – Хотя кому я это говорю? Ты сама знаешь. Кукла не желала останавливаться на достигнутом. Она попыталась попасть через Эрика в поле зрение древних. Мальчик понял, выселил из дома, оставил ее жить в городе. Я тогда у Георга была, ее к нему не пустила. Она нашла одного из молодых и заставила сделать ее бессмертной. Вот и все.

– А дальше? Почему Гриша винил Рика в ее смерти?

– Эрик сам так захотел. В припадке ярости разодрал обратившего куклу, ее же саму не стал, выгнал совсем со своей территории, а брату сказал, что убил. Думаю, ей под страхом смерти запретил приближаться к Георгу.

Я расстроенно вздохнула.

– Считала ее умнее.

Древняя засмеялась.

– Куколка, предсказать твою реакцию часто очень сложно. Мне это нравится. Мне нравится, что ты делаешь его мягким, спокойным. Покоя мальчик не знал давно…

И покой нам только снится. Договорить древней не дали. Она вдруг оскалилась, прыгнула ко мне, закрыв своей спиной. Раздался звон битого стекла. Со своим человеческим восприятием я не смогу точно описать, что именно произошло в следующие несколько мгновений. Единственно точно поняла две вещи: первое – по комнате движутся как минимум семь фигур, включая бабушку, и второе – меня украли… снова. Я зажмурилась и сгруппировалась. Уши заложило, вокруг свистело. Пока вор бежит, брыкаться или смотреть по сторонам бессмысленно, а бежали мы ой как долго. Я усилием воли душила растущую в душе панику и отчаяние, стараясь не думать о Рике и бабушке. Наконец не выдержала и тихо поинтересовалась:

– Итак, уважаемый, какого черта?

Движение резко прекратилось. «Уважаемый» скинул меня на землю. Я открыла глаза, встала и уперлась в знакомый холодный, любопытный взгляд русого.

– Ты в отчаянии и боишься, я чувствую. Почему так недостаточно?

– Ну-у, я считала вас умнее. Что с Анжелочкой? Кого вы на нее натравили?

– Ты переживаешь за нее?

– Само собой.

Я огляделась и тихо присвистнула. Вокруг простиралась пустыня. Эк занесло урода! Подавила новый приступ паники.

– Ничего с ней не случится. – Тимур сделал круг, центром которого являлась я, затем еще один. – И ничего в тебе приметного.

Засмеялась:

– Удивили, уважаемый! Ну и зачем тогда меня, неприметную, сп… украли?

– Ты слишком наглая.

– Знаю. Так что дальше?

– А дальше я забираю тебя себе.

Я лихорадочно соображала.

– Зачем?

– Я так хочу.

– Ну, допустим. А что делать-то со мной будете? Я ведь не хочу, а, учитывая обстоятельства, этот факт весом.

– В чем проблема? Я – древний и я сильнее Эрика.

Удивленно оглядела русого, потом засмеялась искренне, от души. Вся эта ерунда начала меня забавлять.

– И что? Насиловать будете, в погребе закроете? Изощренно пытать станете, пока не соглашусь не лежать бревном под вами?

Лицо мужика приобрело странное выражение.

– Тебе понравится, ты привыкнешь.

– К чему? И что именно? Мне почти тридцать. Уверяю вас, кроме скуки и морщинистой старости, ничем не порадую.

Тимур скрипнул зубами. Вот что у меня хорошо получается, так это доводить мужиков до бешенства. Доли секунды – и он прижимает меня к себе, целует, дышит в шею, лижет. Я зажмурилась, сжала зубы, подавила приступ отвращения. В желудке перевернулся недавний чай с пирожными. Русый резко отпрянул. Я не устояла и неизящно плюхнулась на пятую точку. Эх, каблуки. Когда не надо, я в них. Кряхтя, поднялась.

– Уважаемый, мой вам совет: найдите себе по-настоящему красивую женщину и постарайтесь не пользоваться своей властью над ее волей. Эффект будет намного лучше.

– Я не хочу другую, я хочу тебя, кукла. Хочу, чтоб ты относилась ко мне так же, как к нему.

Снисходительно улыбнулась. Как ребенок, ей-богу. Неужели сам не понимает?

– Я заставлю!

Он снова сделал попытку вызвать лаской ответ. И напрасно. Такова особенность моей психики. Я не могу без неприязни даже думать о чужих прикосновениях. Потому, когда русый забрался под майку и полез в шорты, мой желудок таки устроил показательное выступление, в том смысле, что показал Тимуру все, что слопала хозяйка. Благоразумная хозяйка не мешала этому процессу, а скорее подгоняла его. Мужик отскочил. Поверь, глубоко древний, это только цветочки. Я согнулась пополам и сплюнула на землю, слушая, как уважаемый матерится, избавляясь от рубашки.

– Черт, – психанула в отчаянии я. – Не мучь ни меня, ни себя, козел, лучше уж сразу прибей, да и все.

Почему-то в голову пришли мысли о наркоте и психотропных. Ведь если накачает, тогда сможет мной управлять. Я разозлилась. Нет, не так. Сознание накрыла волна бешенства.

– Чего ждешь, урод? – сощурилась я на Тимура, выпрямляясь. – Дети в песочнице – и то умнее себя ведут. Игрушку украл? Ай, какой молодец! Какой сильный древний! И, главное, мудрый какой! Ах, игрушка оказалась живой и не хочет с тобой играть? Давай сломаем! Чтоб никому не досталась!

Тимур кинул на меня еще один странный взгляд и исчез. Просто взял и исчез. Я растерялась, злость как рукой сняло.

Вот и что мне теперь делать? Где нахожусь, черт его знает. Географию изучить так и не потрудилась, дура! Вслух выстроила витиеватую фразу и поплелась вперед, логично (а может, и не совсем, учитывая тот факт, что я женщина) предположив, что стоял Тимур лицом по направлению своего движения, а значит, идти мне надо туда, откуда он бежал. Каблуки проваливались в песок, мешая идти. Снять бы их, да почва уж шибко горячая. Взглянула на солнце. Оно явно было не на своем месте. Часовой пояс не тот, в коем я была. Кто б сомневался? Сняла верхнюю кофту, накинула на голову.

Сколько я плелась вперед, не знаю. Несколько часов точно. Ноги гудели, глаза болели. Хотелось пить. Когда вода есть, пить не хочется, сейчас же хотелось. Я не сразу поняла, что земля стала тверже, каменистей и вокруг порой попадаются бледно-зеленые кусты.

Где-то справа тихо прошуршало. Я обернулась, заметила блеснувшие в лучах солнца стекла. Трасса. Недолго думая наплевала на боль в ногах, на усталость и галопом понеслась в направлении дороги. И снова пришлось ждать, прежде чем показалась солидная фура. Замахала обеими руками и як сайгак запрыгала на месте, пытаясь привлечь внимание водителя и едва не подвернув ногу.

– Ну, Пыжикова! Чтоб тебя! – вспомнила я чудесную авторшу.

Водитель, немолодой крепкий мужчина, затормозил, открыл дверь, окинул меня любопытным взглядом. На лице его промелькнула жалость. Удовлетворившись реакцией, я кивнула и залезла внутрь, захлопнула дверь.

– Девочка, ты от кого сбежала? Или в аварии побывала? Тебе куда?

Я сняла кофту с головы, надела ее на себя, подтянула ноги по очереди, сняла туфли, размяла ступни.

– Сбежала от не очень хорошего дяденьки. Мне надо к мужу, домой, только не знаю, где нахожусь.

Мужчина присвистнул. Окинул меня еще одним оценивающим взглядом.

– К психам не имею никакого отношения. Честно, – ответила я на его взгляд. – Когда сперли, не знала, куда бег… везут. У меня с географией беда.

– Это тебе, девочка, в участок надо.

– Давайте в ближайший, если вам по пути, конечно. Только документов у меня нет… само собой.

– Само собой, – протянул водитель, переключаясь на дорогу.

Посреди трассы возник Рик. Раздался скрип тормозов, грузовик отнесло на обочину, развернув на месте и едва не опрокинув на бок. Пассажирская дверь открылась, меня осторожно вынули, прижали к теплой груди, я зажмурилась, прекрасно осознавая, что глазеть по сторонам не имеет никакого смысла.

Я уткнулась носом в порядком потрепанную и испачканную майку.

– С Анжелочкой ничего не слу…

– С ней все хорошо. – Голос хриплый.

Столько боли и еле сдерживаемой ярости. Я замолчала, всхлипнула, потом не выдержала, заревела в голос, без причины, просто потому что можно, потому что он рядом и не нужно останавливать себя, думать и решать проблемы, проблемы решит он. Я цеплялась за его одежду и размазывала слезы по лицу, не открывая глаз. И чхать на косметику. Больно она мне сдалась.

Бес бежал долго. Видно, не ошиблась я, когда решила, что забрался урод Тимур далеко. Наконец остановился, опустил меня на что-то мягкое, открыла глаза, узнала собственный диван, вздохнула, повернулась на бок, съежилась, обняла колени. Рик ласково, успокаивающе гладил меня по волосам. В черном бездонном взгляде плескались боль, отчаяние и вина. Не хотелось ни о чем думать. Бес принялся осторожно раздевать. Я не сопротивлялась. Отнес в ванную, включил воду. Я сидела все так же, обняв колени. Волны апатии и усталости накатывали одна за другой. Осторожно намылил, провел пальцами по шее, груди. Скрипнули зубы, белая голова опустилась, скрывая от меня выражение лица. И вот тут я, дура такая, наконец-то сообразила. Оживилась, поменяла позу, оперлась руками о дно ванны, заглянула в черные глаза и тихо шепнула:

– Хороший мой, пытался, но не сделал.

Он испуганно взглянул на меня, совсем не хотел, чтобы я угадала его мысли. Боялся причинить боль. И, будучи совершенно уверенным в том, что мной обладал другой, несмотря на все свои собственнические инстинкты, не собирался отказываться от меня, был нежным, ласковым.

Я извернулась, как была, мыльная, обняла его, поцеловала в висок.

– Рик, я ведь сказала, что твоя, и только твоя.

Он протяжно выдохнул сквозь стиснутые зубы и вновь сошел с ума. Мне еще понадобится время, чтобы разобраться, почему он так себя ведет. Очередные странные, непонятные животные инстинкты, подумаю о них потом. Пока же я просто не шевелилась, стараясь не мешать. Бес вытянул меня из ванной, обнял, закрыв глаза, терся лицом, водил носом, вдыхал запах, снова шептал что-то неразборчивое, гладил, ласкал. Кожу стало покалывать от его прикосновений. По опыту знала, что скоро успокоится. Терпеливо ждала. Тянулись минуты. Наконец он просто притянул к себе, сжав в объятиях, и замер.

Я поежилась, поерзала, пытаясь согреться от его тела, спина мерзла. Рик очнулся, осторожно поставил под душ, смыл остатки пены (я лично думала, что он так ее стер), зачем-то вымыл волосы, вытер, перенес на кровать, укутал в одеяло, нашел на полке фен с расческой, положил мою голову на колени и принялся распутывать пряди, сушить их. Под мерное жужжание моторчика, тихо наслаждаясь ласковыми прикосновениями Беса, теплом одеяла и нагретого воздуха, я благополучно уснула, забыв обо всем и вся.

Проснулась я от мягкого покачивания. Приоткрыла глаза, узнала потолок машины, села, укуталась в одеяло, переползла на переднее сиденье, поджала ноги под себя. Оглядела ночную трассу в свете дальних фар, переключилась на водителя. Серо-желтые глаза нежно ответили на мой взгляд. Я сонно улыбнулась, зевнула. Хороший мой, я не стану спрашивать. Пожалуйста, скажи сам.

Бес понял мое молчание верно, нахмурился, отвернулся к дороге, минуту спустя тихо шепнул:

– Он ответит.

Я резко выдохнула. Нет. Он же сильнее. Только разве скажешь вслух. Рик, пожалуйста! Не надо. Подавила волну паники, заставила мозг работать.

– Ты не один, – так же тихо ответила я. Был бы один, меня бы не взял. Он кивнул. Я немного успокоилась. Стоит верить Бесу. В конце концов, кто из нас двоих старше? И все же… Все же не удержалась.

– Рик, я ведь тебя не по…

Он усмехнулся.

– Нет, маленькая. Доверься мне.

– Как скажешь.

Прижалась щекой к спинке, зевнула еще раз, расправила длинную юбку сарафана (уж явно не сама надела), зарылась в одеяло поглубже. Родные глаза ласково изучали меня. Рик сунул руку между сидений, выудил оттуда не замеченный мной ранее тонкий плед, прикрыл сиденья, положил мою голову на колени.

– Спи.

Я послушно закрыла глаза, устроилась поудобнее и под равномерное укачивание провалилась в сон.

Проснулась я от резкого удара. Машину качнуло. Кое-как продрала глаза. Кругом темнотень, ни черта не видно. Ясно только одно: я совершенно одна. Новый удар пришелся на правое крыло. Перелезла за руль, завела двигатель, включила габариты. В бледном свете фар взору предстала отнюдь не радостная картина. Впереди в темноту уходила грунтовая дорога, справа и слева, насколько позволял видеть свет, росла высокая трава, никаких деревьев. Однако тревогу вызывало иное, точнее – иные.

Машину окружали нелюди. Тех, что стояли впереди, я видела лучше всего, те, что по бокам, выглядели безликими тенями, и отчего-то инстинкты подсказывали о наличии таких же бездвижных напряженных тел позади. Перед капотом же мелькали две фигуры. Я с трудом различила обожаемую белую голову. Стало нехорошо. До боли сжала в ладонях руль. Дура! Стоило догадаться! На капот прыгнула бабушка, уселась, скрестив по-турецки ноги, обернулась ко мне, подмигнула и вновь устремила взор туда, где ее внук и мой муж один на один сражался с сильным древним.

Текли секунды, складывались в минуты. Машину то и дело задевало. Порой Тимур пытался исчезнуть. Однако ему не давали покинуть круг.

«Древние», – констатировал разум.

От напряжения болели глаза. Тем не менее страшно было даже моргать. Рик, пожалуйста! Зачем? Я прекрасно знала ответ на каждый вопрос, алыми буквами рождающийся в голове, только легче от этого не становилось. Радовало одно: если Анжелочка спокойно сидит на капоте, то, значит, пока все неплохо. В конце концов, она любит внука.

Наконец две размытые тени замерли. Я тихо пискнула. Из живого на теле Рика были только глаза, все остальное представляло собой кровавую смесь кожи, остатков одежды и грязи. Голова Тимура в руках Беса не шевелилась. Он кинул труп на землю и неуверенно побрел к машине. Древняя бабушка спрыгнула, открыла заднюю дверь и бесцеремонно втолкнула туда Рика, нацелившегося на водительское кресло, залезла за ним следом.

– Куколка, уступи руль.

Я тряхнула головой, выгнав остатки страха.

– Нет. Скажите, в какую сторону, и помогите ему.