За полторы недели произошли три важных события.

Закончили зеркальную спальню, Рик заставил меня смотреть на наше отражение и хуже всего, что мне это понравилось.

Подвал Бес переоборудовал под погреб для спиртного и забил его ромом доверху. Прямо не дом, а мечта алкоголика.

Мне все-таки разрешили снять гипс. Так что к вечеру того же дня, когда нас принял хирург, я сидела на диване и разглядывала довольно интересный синеватый оттенок кожи. В общем, и раньше ломала конечности, а потому лично настояла на том, чтоб разрезал и разламывал ненавистную конструкцию Бес. Его сил на это с лихвой хватало, к тому же он со мной всегда аккуратный, нежный. То, что надо.

– Это пройдет, – успокоил он меня.

Я улыбнулась.

– Знаю. Не впервой.

Он небрежно откинул серое безобразие на новенький паркет, подтянул меня к себе, поцеловал. С готовностью откликнулась на ласку. Обняла обеими руками за шею. Так давно хотела это сделать. Серо-желтые глаза потемнели.

– А теперь ты выполнишь обещание.

– Какое? – не поняла я.

– Уже забыла? Так быстро?

Черт. Вот теперь вспомнила. Испуганно уставилась на него.

– Прямо сейчас? – Сердце мгновенно провалилось в желудок и предательски затаилось там, где-то в области печени… или за ней.

– А когда?

Черные глаза ясно говорили о назначенном мне точном времени, то бишь выразительно так приказывали приступить к исполнению показательного выступления немедленно. Я ретировалась на другой конец дивана.

– Даже не пытайся.

Да я в курсе, что «не пытайся». У тебя попытайся! Лихорадочно соображала, что б такое придумать.

– Маленькая, ты обещала.

Вот это-то и пугает!

– Я не умею! – невпопад ляпнула я первое, что вкатилось в голову.

– Научишься, – убежденно произнес мой муж.

Замечательно! А поинтересоваться, хочу ли я такими вещами заниматься, тебе в голову не приходит, да? Вот кроме желания слинять, ничего больше в себе не ощущаю. Кинула затравленный взгляд на дверь.

– Нет.

– Когда не надо, ты говоришь много! – возмутилась я.

Бес засмеялся.

– Иди сюда.

– Зачем? – насторожилась я, прижала вместо щита к груди подушку и постаралась боком сползти с дивана.

Хищник раздраженно рыкнул, сделал единственный бросок, я оказалась в цепких объятиях, причем спиной к нему.

– Ты уверена, что, – последовал скептичный смешок, – не умеешь?

Я утвердительно кивнула головой. Дыхание сбилось. Ладно. Теперь я хотела, но совсем не устраивать одиночное представление.

– Значит, будем учиться.

В панике задержала дыхание. Не специально. Само собой так получилось.

– Дыши, маленькая. Чего ты боишься?

– Я не боюсь, я…

– Снова? И снова меня?

Я сжала губы. Рик провел ладонью по шее, очертил костяшками подбородок.

– Почему?

Остро ощущала на себе пристальное внимание черных ласковых глаз. Говорить стало как-то сложно, поэтому я просто пожала плечами.

– Закрой глаза.

– Зачем? – напряглась я.

– Делай, что говорю.

Я попыталась вырваться. Не пустил. Молча держал. Тогда уставилась прямо перед собой в стену.

– Маленькая, я могу сидеть очень долго, – шепнул он на ухо.

Подумала, вздохнула и подчинилась. Не знаю, уж чего я ждала, но точно не последующего.

– А теперь послушай меня, глупая маленькая девочка. Все твои представления о себе самой глубоко ошибочны. Ты искренне веришь в то, чего просто не существует. Твой запах сводит меня с ума, твои движения завораживают. Ты похожа на ожившую тонкую статуэтку кошки, только нежнее, изящнее, невесомей. В лесу у меня на руках ты была черной, независимой, самостоятельной, я же хочу, чтобы ты стала домашней, стала моей, не позволю тебе носить этот цвет снова. Я обожаю наблюдать за тобой, обожаю чувствовать твое гибкое тело, слушать твои стоны, твой голос и свое имя из твоих уст. Когда я чувствую твое желание, перестаю нормально контролировать себя и свои действия, а если и делаю это, то исключительно ценой неимоверных усилий. И мы оба прекрасно знаем, что ты соврала. Ты слишком любишь секс, чтобы ни разу не потакать своим потребностям и желаниям. В первое же утро, глядя, как ты прогибаешься под струями воды в моем душе, представил восхитительную картину. Мне мало моей фантазии, я хочу видеть все наяву, и только ты мне можешь дать то, что так давно желаю.

Он вздохнул, очертил линию моих скул, носа, легко надавил на нижнюю губу, поцеловал нежно, ласково. Я боялась пошевелиться или открыть глаза по нескольким причинам сразу. Во-первых, длиннее еще ничего Рик не говорил никогда, во-вторых, после с трудом выдавленного из себя «ты мне нужна» это было просто… ой, ну а в-третьих… в-третьих, все, что он сказал обо мне, не укладывалось в голове. Смотрясь по утрам в зеркало, никогда не видела ничего отдаленно напоминающего изящное и невесомое, скорее грузное, всклокоченное и опухшее.

– Ты сказал, что я неприметная, – решила зачем-то припомнить я. И, кажется, решила обидеться. Раньше как-то не признавалась себе, что слово это гвоздем засело в памяти.

Рик вздохнул.

– Маленькая, неприметная для Георга. Слишком дорогая, слишком спокойная.

Он осторожно ослабил хватку, без намека на желание, уткнулся носом в мои волосы и как тогда, в больнице, запел мягко, низко, мелодично. Я расслабилась, поерзала, устраиваясь поудобнее, и благополучно провалилась в сон.

Мне снился лес, густой, непроглядный ночной лес. Я брела, не разбирая дороги, брела вперед. Где-то рядом отчетливо ощущались чужие крадущиеся шаги. Не слышались, именно ощущались. И я не боялась. Не боялась этого леса, не боялась того, кто прятался за деревьями и следил за мной. Напротив, все казалось таким знакомым, родным, правильным. Со спины тело накрыли теплые руки, забрались под майку, расстегнули джинсы. Я протяжно выдохнула. К чему сопротивляться, если знаю эти длинные пальцы, как свои. Это ты крался в темноте за спиной? Зачем?

Рик провел языком по шее, безошибочно вызывая поток потрясающих ощущений, волнами разбегающихся под кожей. Я выгнулась, ожидая дальнейших прикосновений.

– Ну нет, маленькая, – тихо шепнули мне на ухо. – Не так.

Его ладони накрыли мои запястья. Он повторил все с самого начала, только свои руки заменил моими. Я не сопротивлялась. Да и как, когда таешь, словно мороженое, от одной только мысли, что он делает и что хочет сделать.

– Покажи мне, как ты любишь, покажи, что тебе нравится. – Рик осторожно опустил наши ладони между моих бедер, мягко надавил на пальцы, я выгнулась, застонала. – Покажи мне, маленькая.

Я – послушная девочка. В конце концов, потренируюсь во сне, потом порадую Беса наяву. Теперь его ладони лишь невесомо лежали сверху, повинуясь моим собственным движениям. Каждый раз, когда я, откинувшись на грудь Рика, вздрагивала или кусала губы от наслаждения, над ухом раздавался приглушенный хрип. Его тяжелое дыхание шевелило волосы на виске, ощутимо щекотало затылок, и вот тут до меня дошло. Я испуганно замерла и распахнула глаза. В тусклом свете луны, едва пробивающемся сквозь не слишком плотные шторы, узнала собственную гостиную.

– Рик! – возмущенно взвизгнула я.

– Нет. Не останавливайся. Ты ведь уже начала.

– Я думала, это сон.

– Знаю.

– Ты…

Договорить мне не дали. На столе затрещал городской телефон. Бес зло выругался и дотянулся до трубки.

– Да!

Вот если б мне кто так рявкнул в трубку, я бы, наверное, больше никогда в жизни звонить человеку не стала.

– Понял. Где сейчас? Жди.

На последнем слове я мертвой хваткой вцепилась в ремень его джинсов.

– Я с тобой!

Понятия не имею, куда и зачем, но одна не останусь и тебя одного не оставлю. Недолго думая Бес поднялся вместе со мной и рванул из дома. Я привычно зажмурилась и обняла его за талию. В душе росло беспокойство. Случилось нечто из ряда вон, иначе мой панк воспользовался бы машиной.

Не знаю, сколько продолжался сумасшедший бег и как муж ориентируется в пространстве, когда лично меня от одного только знания мутит, но в конце концов меня осторожно опустили на землю и завели за спину. Я открыла глаза, огляделась. Живописная парковая аллея. Резные скамьи, кованые фонари, ровные ряды деревьев, уходящие вдаль. Потрясающе красивое, романтичное место и при солнечном, и, как сейчас, при лунном свете, если б не одно но. Многочисленные полицейские, суетящиеся вокруг, постоянные вспышки камер, крики и устойчивый запах смерти. Да! Этот запах я уже не смогу перепутать ни с чем. Слишком много времени провела в обществе Рика.

– Эрик, ты не на машине. Я рад. Где Леночка?

– Я здесь, – вынырнула я из-за спины Беса и улыбнулась Кларку.

– Ко мне! Ларс! Ко мне! – раздался откуда-то сбоку сердитый мужской голос, сопровождаемый жалобным скулением. – Да что с тобой, мальчик? Кларк, мы не работаем. Вызови другого кинолога. Я – в ветлечебницу.

– Собаки не пойдут по следу, – прохладно изрек мой хищник и повел носом в воздухе, поморщился. – И людей тут слишком много.

– Прости, Эрик, таков порядок. Пять трупов, да еще в таком положении… это не шутки.

Сколько?! Мне стало трудно дышать.

– Маленькая, стой здесь и ни к кому не подходи, – обернулся ко мне Рик.

Я испуганно уставилась на него. Он быстро одернул на мне майку, застегнул джинсы, про которые благополучно забыла, и, подражая быстрому человеческому шагу, удалился туда, где вспышек и криков было больше всего. Я переступила с ноги на ногу. Ойкнула от острых мелких камушков, впившихся в босые ступни, подумала, поднялась на носочки и побежала следом, поглядывая под ноги. Остановить меня никто не пытался. На лицах людей отражались разные эмоции. И ни одна из них не обещала мне спокойных снов в ближайшие годы от того, что я собиралась увидеть. Да, можно было послушать Рика и остаться, но тогда какая я к чертям ему жена, если не знаю того, что знает он, к тому же не пытаюсь узнать. Нет, так не пойдет. На подходе меня поймал Кларк.

– Глупая, ты с ума сошла? Пол-отдела вырвало, а мы и не такое видели.

– Рик, он меня не остановит, – тихо шепнула я, понимая, откуда прилетела грузная ласточка.

Следователь улыбнулся.

– Девочка, ты права, да только он тебя вряд ли слышит. Ушел по следу.

– Понятно. Пусти, – жестко отчеканила я.

– Еще раз повторяю…

Я резко рванулась из рук мужчины, не рассчитывая, в общем, на особый результат и… ошиблась. Это из объятий Беса освободиться нельзя, из человеческих же вполне возможно. Обретя нежданную свободу, ужом нырнула под натянутую ленту, преодолела босиком по влажной от росы траве оставшиеся несколько метров и оказалась лицом к лицу с тем, от чего меня так настойчиво пытались уберечь. Замерла. Эмоции отключились. Мозг с ужасающей холодностью анализировал представшую картину.

Пять трупов – это пять миниатюрных женщин. Они лежали темной кучей, сваленные одна на другую. Почему-то на ум шли кадры из старых хроник о концлагерях времен Второй мировой.

– Девочка. – Кларк потянул меня за талию назад.

– Я в норме. Они все женщины? Плохо вижу.

– Все. И все волчицы.

– Да твою же…

Я сидела в машине Кларка, поджав под себя ноги, обнимала пальцами плотный бумажный стакан с кофе и наблюдала, как мужчина вместе с еще одним следователем пытаются умерить любопытство многочисленных журналистов, дав им при этом как можно меньше информации. Задача поистине нетривиальная.

Солнце медленно отвоевывало горизонт у ночи. Прошло всего полчаса, а я уже не находила себе места. Рик не возвращался. Телефона у него с собой не было. Ждать. Вот что я всегда ненавидела! Ждать. Бесчисленное множество раз поднимала глаза к небу, ища хоть один намек на привычные графоманские тексты Инферно. Она, может, и болтушка, но частицу информации все же давала в прошлое мое посещение. Тщетно. Ничего. Ни одной бледной буквы. К чему это? Роман закончился, а герои живут дальше?

Вопреки предположениям мужчин, меня не тошнило, даже не мутило. Может, дело в способе убийства. Несчастным просто свернули шеи. Я вздохнула, нахмурилась и продолжила наблюдать за писательской братией. От толпы отделился молодой парнишка, привлеченный моим пристальным взглядом, а может, просто странноватым внешним видом, и с фотоаппаратом наперевес потрусил ко мне. Я ударилась в панику, потом тихо одернула себя. Сказать, что парень ошибся, – и все. Может, и вовсе мимо пройдет.

Не прошел. Остановился, склонился к открытому окну, дружелюбно, открыто улыбнулся.

– Привет.

Я смерила его хмурым взглядом. Улыбка сползла с юношеского лица.

– Господи! Надеюсь, это не вы нашли тех трех женщин?

Хорошая попытка… для пятиклассника. Молодой еще.

– Нет. Я просто кофе пью.

– В машине главного следователя?

– Как видите.

Парнишка быстро соображал, что еще такое сказать.

– Я – Антон. Хотите, составлю компанию?

– Хорошее имя. Правильное, – улыбнулась я. – Послушайте, Антош, я ничего не знаю, вы напрасно тратите свое и мое время.

Вновь вернулась к созерцанию толпы возле Кларка. Сбоку щелкнула вспышка. Я тихо проматерилась. Только этого мне не хватало! Пронырливого молодого журналиста, сделавшего мое фото. Просто прекрасно. Я хмуро разглядывала удаляющуюся костлявую спину. Чтоб тебя, мелочь! Сейчас ведь еще обернется, проверяя мою реакцию, и в анфас заснимет, чтоб закрепить и выражение, и сами черты… как пить дать. Я резко легла на водительское сиденье, едва не расплескав кофе. В такой позе меня и застал Кларк минут пять спустя.

– Девочка, тебе плохо?

– Нет. – Я села. Окинула взглядом окрестности.

Антона видно не было. Кларк со стоном опустился на свое место.

– Скорей на пенсию, а?!

– А сколько тебе лет?

– Ой, не спрашивай! Ни кола ни двора, ни семьи. Квартира – и та съемная!

– Да как скажешь. – Пожала я плечами, отхлебнула горячий напиток, поежилась.

– Ты какая-то чересчур спокойная на этот раз. Меня это несколько пугает.

Я подумала, склонилась и закрыла все окна. В глазах мужчины мелькнуло удивление, потом догадка, он спокойно прикрыл их и откинул сиденье назад, приняв удобную для себя позу.

– Кларк, эти женщины – из прежнего клана? Мэл среди них нет?

– Нет. Ее нет. Но и найти ее я тоже не могу. Вообще никого найти не могу. А эти, да. Я ж их в лицо всех запомнил. Паршивая работа… Не понимаю, кто их. Бессмысленно как-то… свалить вот так.

– Это территория клана?

– Стаи. Причем парк-то почти в центре…

– Обалдеть, – пробубнила я. В голову не шло ни одной трезвой мысли. Кларк засмеялся.

– Да, девочка! Ты очень точно сейчас выразила общую мысль всего отдела!

Я улыбнулась. Пассажирская дверь открылась, меня бесцеремонно вынули наружу. Я вздохнула. Опять ревнует. Ну надо же. Закрыла глаза, прижалась и потерлась щекой о грудь. Растаял. Хорошо.

– Эрик, вас отвезти куда?

Он поколебался мгновение, потом скользнул на заднее сиденье:

– Домой.