Глава 15
Мы с Киром остаемся высиживать Сурлуга в относительной неловкой тишине. Относительная она потому, что за дверью продолжают колбаситься твари бессловесные, а неловкая — потому что говорить нам с Сурлугом не о чем, кроме его интригующей личной истории, но я без понятия, насколько это допустимо в муданжском обществе.
— Мгм, — глубокомысленно произносит Кир, поудобнее устраиваясь на посетительском сиденье. — Вы нормально себя чувствуете?
— Да, просто отлично, — улыбается Сурлуг. — Я тут еще вздремнул немного, теперь свеженький. Домой бы пошел, но раз целитель наказал оставаться тут, что ж поделаешь…
— Правильно, я очень рада, что хоть кто-то на этой планете слушается целителей, — усмехаюсь я. — А отдохнуть всегда полезно, дома-то все хозяйство на вас в нагрузку к работе.
Он озадаченно приподнимает брови, потом отмахивается.
— Да нет, я же не работаю, только за домом смотрю, а на это много сил не уходит. Вот Ажги, он вкалывает мама не горюй. Его бы в Дом Целителей положить на дюжину дней было бы полезно.
— Не работаете? — удивляется Кир. — Вы же мельнику с Залучья крыльцо ремонтировали.
— Ну так это ж разве работа, — пожимает плечами Сурлуг. — Дольше до того Залучья ехать, чем там пару досок прибить. Это так, развлечение.
— Я тоже хочу так развлекаться, чтобы за это деньги платили, — хмыкает Кир.
— Что вы, какие деньги? — ужасается Сурлуг. — Я уж сколько лет за ремонт ничего не беру!
— Серьезно? — морщит лоб Кир. — А мельник-то всем хвастается, мол, столичный мастер ему за гору золота вона какое крыльцо отгрохал.
— Вот врунишка, — с интонацией любящего дедушки смеется Сурлуг. — Я у него даже не обедал, не то что денег не взял. Ну ладно, охота заливать, мне-то не жалко. Ему, может, перед женой похвалиться надо, кто его знает.
— Щедро, — замечаю я. — Так вы, что ли, всегда работаете за бесплатно?
— Ну да, — пожимает плечами этот загадочный человек. — По первости, когда у меня только появился Ажги, я еще пытался зарабатывать, но там такие гроши были, а он-то — сами знаете, опека, подношения… Короче говоря, мы решили, лучше мне дома сидеть на хозяйстве, то и ему приятней, что его дома всегда кто-то ждет.
— Появился, — хихикает Кир. — Как, прям из воздуха?
— Да почти что так, — радостно соглашается Сурлуг. — Он в мой городок приезжал что-то там расследовать для Совета, он еще в учениках ходил тогда. Я с ним всего, может, парой слов перекинулся и домой ушел. А весна была, снежища по колено, все тает, с неба морось… Короче говоря, вечером является ко мне это чудо, мокрый вдрызг, глазищами своими огромными на меня смотрит, все равно что котенок, и говорит, мол, ты мне, говорит, нужен, будешь моей парой? Ну мне-то и отказать неловко было, но и согласиться странно, у меня ж ребятенок и имя глухое, а тут такая знаменитость. Я и говорю, мол, давайте вы сначала обсохните, согреетесь, поужинаете, как подобает, а там и поговорим. Посадил его на печку, завернул в одеяло, одежку его сушиться развесил, налил горячей похлебки. Потом говорю ему, мол, я человек простой, с духовниками никогда дела не имел, к своему ходил дважды — на свадьбу да на похороны, в столице не бывал, зачем я вам? А он сидит на печке, ногами болтает и говорит: чем больше, говорит, я тебя слушаю, тем больше уверяюсь в своем выборе. Я прям как сейчас помню. Ну вот, я и подумал, он ведь умнее меня, да еще духовник — наверняка ему виднее, кого к себе в дом приводить. Поехал поглядеть, что да как. А там этот домина огромный, пустой, пыль везде, паутина, страх один. Ажги спит в каморке при кухне, остальные комнаты ему велики. И то сказать, его в том доме и не видно было, как сверчка на складе. Тогда уж мне ясно стало, что ему за толк от меня. Духовники — они любят одиночками казаться, а по правде просто одинокие.
— У вас очень необычная история… — пытаюсь поддержать светскую беседу я. — А Старейшина не против, что вы рассказываете?
— Да я уж дюжину дюжин раз рассказывал, — смеется Сурлуг. — Поначалу-то все спрашивали. И Ажги рассказывал. Он ведь болтливый был. Бывало, придет с Совета в обед и до ужина по комнате расхаживает, все возмущается, что кто-то глупость сделал. А у меня у самого-то ума не особо, понимаю с пятого на десятое, киваю только. Потом привык, стал немного соображать, но я в его духовные дела не лезу, как он сказал, так и правильно, лишь бы ему было на душе хорошо. Ох, только б ему удалось снова заговорить! — внезапно со вздохом добавляет он. — А то мы как отшельники, в гости не ходит никто уж сколько лет, и нас не зовут. Один Унгуц-хон иногда заглядывает.
— А какая связь? — недоумевает Кир.
— Да прямая, — отвечает Сурлуг, и его доброе лицо становится озабоченным. — Людям все кажется, что раз он молчит, значит, говорить не хочет, тайны какие-то хранит, мудрость великую. А что он может сделать, если от его слов деревья валятся и селедка на лед выпрыгивает? Он ведь и смеяться может только летом, иначе бабочки просыпаются по всему городу, вылетают и замерзают на снегу!
Я теряюсь, чувствуя себя в некотором роде виноватой, я ведь тоже никогда не подозревала, что Ажгдийдимидину может не хватать светской жизни. Хотя, если подумать, я его знаю меньше года, и мне не могло прийти в голову, что он не устроил свою жизнь так, как ему нравится.
— Да если к нему зайти в гости поболтать, у него ж рука отсохнет, — замечает прямолинейный Кир.
— В том-то и дело, — печально вздыхает Сурлуг.
— Интересно, а если ему синтезатор речи подключить, — вслух задумываюсь я, — бабочки не подохнут?
— А это что? — хором спрашивают у меня собеседники.
— Ну, такой аппарат, его немым ставят… Типа как у Ирлика энцефалолинзы, только попроще. Короче, эта штука считывает вербальную информацию с коры мозга и превращает ее в текст на выбранном языке, ну и вслух произносит, естественно. Конечно, фразы иногда корявые получаются, но для светской беседы сойдет, тем более что она обучаемая… Только вот для муданжского языка придется прошивку разрабатывать, но это, наверное, можно заказать.
— Это устройство? — потерянно хмурится Сурлуг.
— Небось дорогущий, — с восторгом таращит глаза Кир.
— Устройство, да, такой обруч на голову… Стоит он, конечно, о-го-го, причем можно заказать хоть золотой с бриллиантами, на цене это уже мало скажется. А съемные еще дороже… в любом случае, надо бы сначала проверить, будет ли эта штука работать, как положено, я ведь в духовничьих способностях ничего не понимаю.
— Айше, значит, не купить, — расстраивается Кир.
— Лиза, прошу вас, обязательно расскажите об этой вещи Ажги, — просит Сурлуг. — Для него ведь цена не проблема, а если это действительно будет работать…
— Да, расскажу, конечно, — киваю я. — Просто это не моя область работы, и я только что вспомнила про такую возможность.
В дверь стучат и, получив разрешение, заглядывают — это Дэн.
— Лиза, можно вас на пару слов? — спрашивает он немного напряженно.
Я выскальзываю, предчувствуя головомойку. В коридоре идиллия: Эндан зачитывает детям и зверям тексты с плакатов на стенах — первая помощь, причины пищевых отравлений, гигиена… Все восторженно слушают и рассматривают картинки.
Дэн проводит меня в свой офис, садится за стол и предлагает мне посетительское кресло. Давненько я в такой обстановке не была, как-то даже неуютно.
— Во-первых, — не слишком дружелюбно произносит он, — когда вы собираетесь забрать всех этих… посетителей отсюда?
— А они сильно мешают? — поднимаю брови я. — Нет же никого…
— Тут больница, а не развлекательный центр, — напоминает Дэн.
— Ну да, — вздыхаю я. — Хорошо, сейчас заберу, просто не хотела Кира одного оставлять, а он обещал побыть с пациентом…
— Во-вторых, — перебивает меня Дэн, — вы не могли мне заранее сказать про инопланетные жизненные формы?
Я моргаю.
— В смысле? А вас в космоколледже не предупреждали, что на других планетах они встречаются? У нас был целый курс по определению и истреблению инопланетных бактерий и вирусов…
— Я имею в виду это существо под названием Хос, — цедит Дэн. — Или он тоже вирус?
— Так про него я сама тогда еще не знала! И никто не знал, что они разумные.
— И вы вот так спокойно допускаете его к своим детям? — щурится Дэн.
— Так он безобидный, — развожу руками я.
— Безобидный, — ехидно повторяет Дэн и продолжает пугающим тоном: — Лиза, я взял у него образец эпителия и прогнал через анализатор. У него нет ДНК.
Я с полсекунды осмысливаю услышанное.
— Ну, в общем, а чего удивляться? — говорю. — Никто ведь не доказал, что жизнь, основанная на углероде, обязательно должна использовать для хранения информации именно нуклеотиды. А раз нет, то логично, что независимо возникшая жизнь будет использовать что-то еще, иначе было бы подозрительное совпадение. Кстати, он вообще-то на углероде?
— Да, — неохотно признает Дэн. — Хотя органические соединения, которые мне удалось идентифицировать, больше похожи на синтетические, чем на те, которые обнаруживаются в земной жизни.
— Например? — хмурюсь я.
— Например, в нем около шестидесяти аминокислот, в том числе правовращающие.
— Что, и белки из правовращающих? — интересуюсь я.
— Вы хотели сказать, пептиды, — поправляет меня Дэн. — Я не обнаружил в образце ничего достаточной длины, чтобы считать это белком.
Я перевожу дыхание.
— Ясно. Ну что ж, значит, он так устроен. Это в первую очередь значит, что не стоит пытаться в случае чего лечить его нашими методами, мало ли как он отреагирует на йод или аспирин.
— Мгм, — бормочет Дэн. — Я отправил результаты своего анализа и несколько фотографий явления в головной офис программы поиска внеземных цивилизаций.
Я пару раз открываю и закрываю рот.
— Вообще-то, — выдавливаю наконец, — я вас специально попросила пока не разбалтывать.
— А я считаю, что такую информацию нельзя держать в секрете, и то, что вы сами ничего не сообщили на Землю, — просто непростительно.
— Вы в чужой стране и не имели права принимать такое решение, не обсудив это предварительно со здешними властями в лице Императора, и уж тем более после того, как я ясно сказала не разглашать информацию. Я, между прочим, императрица. Вы не можете знать, какие последствия повлекут ваши действия.
— Очевидные, — упирается Дэн. — Они пришлют исследовательскую группу и займутся этим вашим Хосом вплотную, по крайней мере, установят, насколько он опасен для людей и не стоит ли его изолировать.
Я хватаюсь за голову.
— Во-первых, очевидное для меня последствие ваших действий — что руководство ЗС отложит вступление Муданга в Союз до выяснения подробностей, а это может затянуться на годы, тем временем мы не будем получать кадровую и образовательную поддержку с Земли, а это значит, что еще несколько лет у нас будет раз-два и обчелся врачей на все население, что сирот не будут учить читать, что положение женщин в обществе никак не изменится и еще много чего! Во-вторых, мы только-только сделали первый шаг в налаживании контакта с этими самыми внеземными разумными существами, и они совершенно не готовы к тому, чтобы на них проводили исследования! Ну и в-третьих, вы даже по земным законам не имели права брать анализы у Хоса, не спросив разрешения у его опекунов или родителей, потому что он несовершеннолетний!
Лицо Дэна, постепенно вытягивавшееся на протяжении моей тирады, освещается праведным гневом.
— Несовершеннолетний?! Лиза, это инопланетная тварь из другой галактики! Если бы он выглядел как зеленая жидкость, вас бы волновал его возраст?!
— Если зеленая жидкость разумная и в ее культуре есть понятие совершеннолетия, то да, несомненно!!! Более того, разумная внеземная жизнь попадает под действие Специального приложения о внеземных цивилизациях к Декларации прав человека, где говорится о расширенном толковании понятия «человек»! И вы его грубейшим образом нарушили!!!
Дверь кабинета приоткрывается, и в щель просовываются одна над другой несколько голов.
— Лиза, все хорошо? — интересуется Эндан.
— Нет, — тяжело произношу я, переводя дух. — Дэн, я попрошу вас прогуляться со мной до дворца и побеседовать с Императором. Возьмите с собой копию письма, которое вы отправили на Землю.
Дэн, приобретший землистый цвет лица, скидывает на телефон свою писанину и выходит передо мной из кабинета. Эндан вопросительно поднимает бровь и быстро считывает с моего взгляда команду стеречь.
Айша дергает меня за юбку и показывает на палату, где Кир продолжает болтать с Сурлугом.
— Он нас догонит, — обещаю я и машу Киру через стекло. Достаю телефон и набираю мужу.
Встревоженный Азамат ожидает нас в своем кабинете — том самом, с антикварным столом. С ним Ирнчин, потому что я упомянула утечку информации.
Эндан закрывает дверь за спиной у Дэна и уводит детей в жилую часть. Дэн неприкрыто нервничает и зыркает на меня, как будто это я виновата, что у него язык за зубами не держится.
— Так, — оценивает ситуацию Азамат. — Что еще за беда? Про болезнь Сурлуга я слышал. Надо понимать, одной неприятности в день нам теперь мало?
— С Сурлугом-то как раз все хорошо, — вздыхаю я. — А вот кое-кто тут взял анализ у Хоса и отослал его на Землю.
Азамат хмурится.
— Хос от этого как-то пострадал?
— Нет, — пожимаю плечами я, — пока. Но теперь ЗС в курсе, что он существует.
— А вы собирались скрывать от соотечественников такую информацию? — оскорбленным тоном вставляет Дэн.
— Нет, но никто бы не умер, если бы мы подождали с сенсациями несколько лет. Хозяева леса жили тут, возможно, до заселения людьми и еще немного пожили бы без межпланетной огласки.
Азамат с Ирнчином напряженно переглядываются.
— Просвети нас, пожалуйста, — просит Азамат, — как у вас на Земле принято реагировать на такие новости?
— Это смотря что понимать под «такими», — начинаю я, одновременно с Дэном.
— У нас принято сообщать о потенциальной биологической опасности сразу по обнаружении! И любое подозрение считается достаточным основанием для сообщения.
— Так вы еще и как биоопасность его оформили?! — ужасаюсь я.
— А как я должен оформлять здоровенную хищную зверюгу, свободно живущую среди людей? Или мне вам напомнить, что диких животных запрещено отлавливать и держать в качестве домашних питомцев?
— Тише, тише, — усмиряет его Азамат. — Хос не питомец, он сотрудник и друг семьи. Вы присядьте, Лиз, ты тоже, у нас тут не суд. Меня больше интересует, что обычно следует за таким сообщением. Какие меры примет Союз?
— Предохранительные, — вставляет Дэн, усаживаясь в кресло.
— Все молчат, я рассказываю! — рявкаю я. — Значит, так. Если получено сообщение, что обнаружена форма жизни, эволюционировавшая не на Земле, на место высылают отряд ксенобиологов, задача которых — изучить строение, поведение и происхождение этой формы жизни. То есть большую часть популяции, если возможно, они изучают в природе, но, если возможно, несколько штук отлавливают и прогоняют через серию поведенческих экспериментов, а также берут образцы тканей, в идеале еще смотрят зародышевое развитие. А теперь представь, что скажут на это хозяева леса.
— М-да, — кивает Азамат. — Вряд ли они добровольно подвергнутся таким исследованиям.
— Это еще полбеды, — с энтузиазмом продолжаю я. — Если получено сообщение о биологической опасности, это значит, что присылают команду дистанционно управляемых роботов, которые отлавливают несколько особей и проверяют их на потенциальный ущерб человечеству. И в случае подтверждения планету помещают в карантин, то есть ни туда, ни оттуда никого не пускают.
— Что, навсегда? — уточняет Ирнчин.
— Теоретически — до того момента, когда опасность будет ликвидирована. То есть, например, если там какие-нибудь болезнетворные бактерии или вирусы, то до изобретения профилактики, если крупные хищники — то создают закрытые заповедники, из которых зверье не может выбраться и напасть. Но на деле, если у планеты нет особо ценных ресурсов, она так и остается пожизненно в карантине, разве что опасные виды просто вымрут в ходе местной эволюции или смены климата.
— Позвольте, но тут же люди живут, — недоверчиво улыбается Азамат. — Боюсь, что это неприемлемый вариант.
— Людей в таких случаях переселяют, — недобро усмехаюсь я.
— Людей? — удивляется Ирнчин. — Не д… я хочу сказать, не хозяев леса, а людей?
— Переселять зверей нельзя, потому что мы не можем учесть все нюансы их места в родной экосистеме, не сможем воспроизвести их в другом месте, и в итоге все подохнут. А людям что, люди приживутся. Это-то я как раз понимаю. Но! Самое интересное! Видишь ли, разумная жизнь внеземного происхождения еще ни разу не была зафиксирована. Более того, большая часть жизни, которая обнаружена на других планетах, — это всякая мелочь, максимум насекомые, ну или что-то вроде них. Поэтому о том, как обращаться с настоящими разумными инопланетянами, ни в одном законе не прописано. Есть, конечно, всякие философские трактаты на эту тему. Но мы же все ждем, что это к нам явятся представители высшей цивилизации, чтобы установить контакт и передать нам свои знания. А на вариант, что инопланетные интеллектуалы живут на деревьях и питаются сырой олениной, все предпочитают закрывать глаза. Так что, Азамат, я не знаю, что сделает ЗС, но нам надо быстро соображать, какая у нас самих позиция. Либо мы просто говорим, что господину доктору померещилось, и растираем в порошок его репутацию, либо мы признаем, что у нас действительно есть такие соседи, но как-то ограничиваем к ним доступ, только так, чтобы самим за психов не сойти…
— Если Союз начнет переселять людей, чтобы не потревожить этих «разумных», — глубокомысленно замечает Ирнчин, — то их просто всех перестреляют, и дело с концом. Лучше уж тогда пусть их переселят, так хоть какой-то шанс есть им выжить.
— Это же варварство! — ахает Дэн, решивший, видимо, что терять уже нечего. — Вы не можете позволить просто так уничтожить редкий вид, тем более имеющий высокую ценность для науки.
— Не можем! — фыркаю я. — У нас полиция учреждена меньше года назад. Да что полиция, мы только-только пробили закон, чтобы хозяев леса не отстреливали просто так, безо всякой причины! Дэн, я не понимаю, вы что, впервые с Земли выехали?
— Это я не понимаю, Лиза, — огрызается он. — Вы как будто тут родились, встаете горой за этих пещерных людей, которым невдомек, что законы надо исполнять! Только что обнимались с пришельцем, а теперь защищаете браконьеров?
— Во-первых, пришелец тут — вы. Во-вторых, я никого не защищаю, просто глупо полагаться на послушность муданжцев, они и так со скрипом принимают хозяев леса. И в-третьих, я что-то не уловила, только сейчас вы мне рассказывали про зеленую жидкость и мерзких инопланетных тварей, а теперь оскорбляете ради них всех граждан планеты заодно с присутствующим здесь Императором. Вы бы уж определились…
Дэн набирает побольше воздуха и обращается напрямую к Азамату, очевидно отчаявшись переспорить меня:
— Господин Император, не поймите меня неправильно, я просто пытаюсь поступать по закону и совести.
Я фыркаю, но Азамат, как ему это свойственно, вежливо выслушивает.
— С одной стороны, — продолжает ободренный Дэн, — так называемые хозяева леса представляют несомненную опасность как для местных жителей, так и для приезжих специалистов вроде меня.
Я открываю рот спросить, когда его в последний раз кусал хозяин леса, но Азамат бровями жестикулирует мне придержать свои возражения.
— К тому же, — добавляет Дэн, — как работник науки я обязан подвергать анализу все ранее не описанные явления природы на других планетах и позже отчитываться о результатах этого анализа соответствующим органам! Это обязательство, кстати, распространяется и на вашу жену, не знаю уж, почему она им пренебрегает. Что же касается несовершеннолетия… представителя… разумной фауны, я не был об этом осведомлен. Доктор Гринберг, однако, имея широкие полномочия императрицы, могла бы заполучить образцы тканей половозрелой особи, но почему-то не стала.
— Я себе представляю, как я к Хавису лезу с ватной палочкой, — вклиниваюсь я.
— Вашу позицию по этому вопросу я понял, — замечает Азамат. — Теперь объясните, пожалуйста, поподробнее про пещерных людей, желательно оставив за кадром мотивы поведения моей жены.
Дэн тушуется и принимается объяснять, бубня себе под нос:
— Я только хотел сказать, что в Земном Союзе приняты определенные нормы взаимодействия с окружающей средой. Я могу сколько угодно не любить и опасаться крупных хищников, но просто взять и всех их истребить — это варварство, и, если ваши подданные на такое способны, Мудангу в Союз вступать рано.
— Господина целителя забыли спросить, — тихо комментирует Ирнчин.
— Вы понимаете, Дэн-хон, что своими действиями как раз и поставили под угрозу жизнь наших разумных соседей заодно с нашими шансами вступления в Союз? — мягко интересуется Азамат.
— Ну отлично, значит, выставляйте меня психом! — взрывается Дэн. — Марайте мою репутацию, я-то что могу теперь сделать?!
— Вариант с репутацией отпадает сразу, — морщится Азамат, к огромному облегчению Дэна. — Рано или поздно правда все равно всплывет, и тогда с репутацией будут проблемы уже у нас. Теперь давайте разберемся попунктно, кто прав и в чем именно. Жаль, конечно, что среди нас нет ни одного специалиста по инопланетным животным, но вы же оба, господа медики, разбираетесь в вопросе, так что поправите меня, если что.
Он встает из-за стола и прохаживается, собираясь с мыслями.
— Дэн-хон, несомненно, прав в том, что хозяева леса опасны для людей.
— Это Хос тебе опасен? — изумляюсь я.
— Лиза, я понимаю и разделяю твои чувства в отношении лично Хоса, но ты должна признать, что не объективна. Ты не так давно здесь живешь и не так много повидала. Да, Хос при первой же встрече проявил себя по отношению к тебе очень хорошо, но, заметь, он ведь принял тебя за богиню. Как знать, что бы он сделал, если бы не твоя обманчивая внешность. Также не стоит забывать, что тебе, как и мне, покровительствует Ирлик-хон, поэтому большинство хозяев леса осведомлены, что тебя трогать нельзя. Среднестатистический же муданжец наблюдает совсем другую ситуацию: дикий лесной зверь приходит на ферму, убивает и уносит за один раз несколько голов скота, а если попытаться оказать сопротивление, то и человеком не побрезгует. Да, безусловно, теперь есть закон об уголовной ответственности, одинаковый для людей и хозяев леса, и стараниями Старейших Котов он доведен до сведения всех индивидов, но ты же понимаешь, что отношение за несколько дней не изменилось ни с нашей стороны, ни с их. Поэтому в принципе с соображением, что они опасны, я согласен. Другой вопрос, что предлагаемые меры предосторожности кажутся мне абсурдными и не подходящими к ситуации.
— Извини, дорогой, но, мне кажется, ты подменяешь понятия, потому что привык думать о них как о зверях, — качаю головой я. — Давай представим, что у нас на планете живет племя людей, менее развитое, чем муданжцы. Такое первобытное, дописьменное племя, но людей. И они тоже могут разворовывать фермы и убивать муданжцев, потому что не понимают, чем это плохо. И что, ты бы сказал, их надо отловить, посадить в вольеры и изучать под микроскопом?
— Лиз, но обычных-то людей ты изучаешь под микроскопом. Меня и Кира, например. И тебя это вроде бы не смущает.
— Правильно, потому что вы-то понимаете, что вам это на благо. А Хос вот до сих пор не уверен, что хуже — блохи или вонючий шампунь.
— И вы его с такими идеями допускаете до детей? — вставляет свои пять копеек Дэн.
— Ну так блохи же, не энцефалитные клещи, — пожимаю плечами я. — Если бы вы видели, где эти дети лазают, когда их выпускают на свободу, Хосовы блохи вам показались бы цветочками. Однако живые и здоровые. Конечно, на Муданге санитарные нормы оставляют желать много лучшего, но и иммунитет у жителей соответствующий. С этой точки зрения хозяева леса как раз очень мало отличаются от многих людей — сырое мясо едят и те и другие, холодной водой без мыла моются в малообеспеченных семьях точно так же. Короче, не стоит ожидать от Муданга земной стерильности. И вообще, у нас речь вроде как о морали, о том, насколько нравственные установки запрещают хозяевам леса причинять вред людям. Так вот, во-первых, не более, чем нравственные установки людей запрещают им причинять вред хозяевам леса, а во-вторых, как я уже сказала, если бы в роли хозяев леса было какое-то человеческое племя, они вели бы себя точно так же. Но только тогда речь бы шла не о карантине и изоляции, а о межкультурных отношениях, просвещении и образовании.
— И что, вы собираетесь открыть для них школы? — язвит Дэн.
Азамат садится обратно за стол и включает планшет.
— А вот давайте как раз и подумаем, что мы можем предложить Земному Союзу в качестве нашей программы работы со впервые открытой внеземной разумной… как вы там это называете, жизненной формой?
— Ну во-первых, — тут же оживляюсь я, — обязательно им объяснить, что, раз уж так сложилось, что они живут на Муданге, именно мы должны диктовать, как с ними работать. Потому что у муданжцев с хозяевами леса многовековая общая история, вон даже Император один был, который вроде как в кота превращался…
— Лиза, вы когда говорите «мы», вы имеете в виду землян или муданжцев? — ехидновато уточняет Дэн.
— Муданжцев, конечно, — отмахиваюсь я. — Естественно, муданжцы должны работать с хозяевами леса, для начала хотя бы потому, что на всеобщем они не понимают.
В комнате повисает какая-то подозрительная тишина. Азамат смотрит на меня с таким выражением, как будто поймал меня на очень смешной оговорке и ждет, пока я догадаюсь.
— Чего? — переспрашиваю я. — Давай пиши, я вон сколько умных слов сказала.
Он послушно принимается печатать.
— Насчет языка ты хорошо подметила, — комментирует он. — Насчет Императора… Пожалуй, можно упомянуть, да. Вообще, надо будет попросить Старейшин исследовать этот слух о нем, ведь если окажется, что Аяу сам был из хозяев леса, это может помочь в деле улучшения отношений с обеих сторон. Дальше, я думаю, стоит сказать, что их общество очень закрытое, и как следствие вызвать их на диалог чрезвычайно сложно, и нам-то, собственно, это удалось только по счастливому стечению обстоятельств.
— Можешь еще упомянуть, что назначение их представителя на высокую должность при дворе призвано укрепить межкультурные связи, и еще что-нибудь в таком духе. Главное, дать им понять, что мы лучше понимаем, как разрулить ситуацию, чем «соответствующие органы». Хорошо бы для убедительности туда цифр накидать. Например, что через столько-то лет мы прогнозируем рост уровня образования среди хозяев леса, или более тесные экономические отношения…
— Если я накидаю цифр, их придется и правда достичь, — усмехается Азамат. — Я не такой человек, чтобы давать пустые обещания. Думаю, что можно включить приблизительно такой пассаж: с нашей точки зрения, самым продуктивным модусом работы с хозяевами леса должно стать изучение их основной компетенции — муданжских лесных экосистем. Нам предоставляется возможность из первых рук получить знания о процессах, происходящих в каждом акре леса, и соответственно минимизировать свое влияние на живую природу Муданга. С другой стороны, мы рассчитываем, что наше бережное отношение к ресурсам создаст у хозяев леса стимул к взаимодействию с нами и поможет выстроить доверительное отношение к человеческой науке. Когда эти цели будут достигнуты, можно будет поставить вопрос о непосредственном научном изучении открытой жизненной формы. Как тебе?
— Я смотрю, ты хорошо подготовился ко вступительной речи в Союзе, — усмехаюсь я.
— Лиз, я уже несколько месяцев занимаюсь почти исключительно устойчивым природопользованием. И не только ради выполнения требований Союза, я действительно считаю, что это очень важно. Как ты понимаешь, если бы меня на самом деле не заботило, насколько рационально мы используем ресурсы, мне бы никогда и в голову не пришло нанимать Хоса на должность лесоведа. Однако он уже показал себя очень хорошо в этом деле, и, я думаю, качество будет только расти.
— То есть вы фактически эксплуатируете несовершеннолетнего индивида для достижения своих политических целей? — хватается за соломинку Дэн.
— С нотариально заверенного разрешения его отца, а также законодательных органов его племени, — улыбается Азамат.
Дэн пожимает плечами.
— Ну если у вас на все есть ответ, может, и добьетесь своего. Но учтите, что для наших это вопрос гордости. Мысль, что кто-то будет полвека готовить почву для их исследований, когда материал — вот он, им очень не понравится. Если б им хоть один экземпляр выдать, они бы, может, оставили вас в покое, а так…
— А так у свежеобразованной регулярной армии появится первое задание — не пускать на планету не авторизованных ученых, — вздыхает Азамат. — Ладно, надо звонить в эту программу поиска… Ирнчин, позвони ты, пожалуйста, а то земные секретари не верят, что я Император, когда я сам звоню.
