Глава 16
На время серьезного разговора Азамат выставляет нас с Дэном в приемную. Дэну-то и вовсе незачем слушать его переговоры, а я — опасный элемент, лезу с советами и не могу сдержать комментарии.
— Можно поинтересоваться, какова будет моя дальнейшая судьба? — негромко спрашивает Дэн, присевший на подлокотник кресла и нервно болтающий ногой. — Или это зависит от результата переговоров?
Я скребу в затылке.
— Да нет, думаю, что переговоры ничего не изменят. У вас ведь контракт на муданжский год? Ну значит, до лета работаете как обычно, а там уже сами решите, продлевать или как.
— То есть меня не сожгут на костре, не бросят в клетку с тиграми и даже не выгонят с позором? — приподнимает бровь Дэн.
— В отличие от мира ваших богатых фантазий, — язвительно говорю я, — в реальности мой муж — цивилизованный человек, причем исключительно неконфликтный. Мы не можем себе позволить разбрасываться врачами, если только они не угрожают будущему всей планеты.
Дэн смотрит на меня внимательно и озадаченно, как будто пытается разгадать ребус.
— Я никак не могу понять, Лиза, какую роль вы играете в местной политике? По должности вроде бы вы просто врач, даже не личный врач Императора. Какие привилегии дает семейное положение?
— Насколько я понимаю, закона об этом нет, но по факту можно сказать, что у меня есть совещательный голос. Когда речь заходит о чем-то, в чем я лучше понимаю, Азамат обычно спрашивает моего мнения.
— И вы не собираетесь как-либо сопротивляться тому, что он принял мою сторону в этом вопросе?
— Да он не то чтобы вашу сторону принял. Во-первых, это совпадает с его собственными представлениями, во-вторых, тут важно не то, что он думает по поводу безопасности хозяев леса, а то, как сохранить баланс в отношениях с ними, чтобы ни они нам, ни мы им вреда не причинили. Тут уж Азамату виднее, как поступить, он же политик. Мое дело предоставить информацию.
— Тогда почему вы так резко негативно отнеслись к моему поступку? Если вы сами политикой не занимаетесь, вам как ученому должно быть интересно исследовать инопланетян.
— Я резко отнеслась, потому что надо было сначала спросить разрешения. Азамат — ваш непосредственный наниматель, вы ему должны отчитываться обо всех своих действиях, и только после этого — в ЗС. Тогда бы и с несовершеннолетием проблем не возникло. А что касается моего интереса, да, мне очень интересно, но для меня на первом месте чтобы все жили в мире и чтобы Хоса не перепугать до безумия. Он и так вчера с нами в лифте первый раз проехал — чуть не кильнулся, а тут какие-то незнакомые люди будут его подключать к аппаратуре, он же всех порвет и сбежит!
— Неужели вы ничуточки не боитесь этого Хоса? Я еще понимаю, ваш муж — наемник, военный, короче, подготовленный человек. Но вы ведь даже никакими боевыми искусствами не занимались, откуда такая уверенность, что вам ничего не грозит?
— Так уж сложились у меня с Хосом отношения, — пожимаю плечами. — И с другими потом тоже… Я, например, ночевала в доме, где служанка — хозяйка леса, причем меня там пытались нарочно запугать, чтобы я на них поработала, так вот, даже она меня не тронула. Короче, мой личный опыт показывает, что бояться нечего, вот и все.
— Но вы же понимаете, что анекдотическое свидетельство — это не научный факт! — воздевает руки к небу Дэн. — Допустим, вам повезло, но ведь кому-то тут в городе может и не повезти! А этот ваш Хос ходит тут без присмотра!
— С присмотром, при нем охранник.
— Это парнишка-то такой? Много он наохраняет.
— Он из Азаматовой команды вообще-то, один из лучших профессионалов на планете.
Дэн смотрит на меня с сомнением, потом пораженчески вздыхает.
— Хорошо, допустим, он с ним сладит в случае чего… И все равно я не понимаю, вот вы — медик, разумный, образованный человек. Вы прилетаете на чужую планету, куда не ступала нога цивилизации, так сказать. У меня вот лично первый порыв — это все изучить, описать, настрочить пару сотен статей, пригласить дружественные лаборатории… А вы выходите замуж. Как можно десять лет отучиться — и все для того, чтобы выйти замуж?
— Маленькая поправочка. — Я поджимаю губы. — Замуж я вышла до того, как прилетела сюда. И вообще-то я совершенно не собиралась делать ни того, ни другого, просто так сложилось.
— Ну ладно, до. Но потом-то? Вы наткнулись на всю эту разумную жизнь — и тишина? Вы вообще пытались как-то научно осмыслить то, что видите, или уверовали в сверхъестественные силы? Лиза, вы же разумный человек! Вас нисколечко не шокировали говорящие кошки?
Я задумчиво скребу в затылке. Если уж по совести, то первым кандидатом в сверхъестественное был дух, принятый за древесную слюну (которая и сама по себе вызывает много вопросов), а потом Ирлик…
— Знаете, наверное, дело в том, что это не моя область, — говорю наконец. — Вот что у муданжцев регенерация вдвое-втрое быстрее, я заметила еще на корабле и летом написала об этом статью. И об особенностях иммунного ответа тоже. Вам их посылали, когда вы решали, ехать или нет, помните? Кстати, они все еще ждут публикации в «Жизни за пределами», видимо, очень актуальный материал. А что касается местного зверья, так тут и земного происхождения фауну никто не описывал, кроме местных охотников. А ведь куда ни плюнь — то выдрокошка, то эпиорнис живой гуляет… Начать и не кончить. И я не собираюсь делать чужую работу, мне своей хватает за глаза.
— Что муданжцы сами по себе представляют огромный материал для изучения — это я уже даже не упоминаю, тут открытие на открытии, как по минному полю ходишь! Я согласен, ими в первую очередь надо заняться… времени, конечно, мало, но если бы хоть ресурсы были, проинформировать население… От этого ведь сразу была бы польза, детскую смертность бы снизили.
— Ну вы лично готовы за это взяться? — припираю его к стенке я. — А то разглагольствовать-то я тоже могу долго, но вы же понимаете, что тут нет никакой инфраструктуры для подобных вещей, единственная лаборатория — в Доме Целителей, отношение к нам своеобразное…
Дэн недолго мнется, потом наконец кивает.
— Я бы попробовал. Конечно, условия не ахти, но в принципе почти все необходимое оборудование есть, помещение тоже, если бы Император мог как-то сагитировать людей прийти и сдать анализы, заполнить анкетку… Потому что тот поток, который идет через меня, все-таки недостаточный, да и выборка по экономическому статусу.
— А принимать этих людей вы сами будете, забив на пациентов? — интересуюсь я.
Дэн глубоко вздыхает.
— М-да, тут никак не прокрутиться… Лаборантов бы набрать хоть парочку, да где ж их возьмешь…
— Обучите, — предлагаю я. — На это вам средства из бюджета хоть прям щас отчислят, Старейшины сейчас с большим удовольствием финансируют медицинское образование, даже на стипендию хватит.
— На обучение тоже время надо, а я работаю по двенадцать часов в сутки. Может, их дистанционно можно на курсы отправить, чтобы теорию послушали, а уж потом я с ними занялся практикой?
— Можно, но тогда надо отбирать тех, кто на всеобщем говорит. Давайте так, вы найдете людей, а мы организуем им обучение?
— Это было бы здорово, — кивает Дэн. — Я правда искренне надеюсь, что вы не пролетите со вступлением из-за зверья, в конце концов, ну не идиоты же сидят в этой комиссии, наоборот, может, предоставят специалистов…
— Можно узнать, — интересуюсь я, возвращаясь к исходной теме, — чем вы вообще руководствовались, когда посылали результаты своих анализов?
— Ну как чем?! — изумляется Дэн. — Это же внеземная разумная жизнь, Лиза! Человечество сколько уже ждет первого контакта, прощупывают планету за планетой, роботов рассылают по всем закоулкам, сигналы вынюхивают… А тут вот, пожалуйста, живой экземпляр — и тишина, вы даже не почесались оповестить мировое сообщество! И еще страдаете, что про ваш иммунитет никто не публикует. Вы бы про жизнь без ДНК написали, это бы вместо порнобаннеров на всех сайтах висело! Я не понимаю, как можно было не сообщить!
— Да знаете, у меня как-то после богов удивлялку отшибло, — пожимаю плечами я. — Я ведь, кстати, хотела образец духа на Землю послать для анализа, когда думала, что это источник болезни, но провалилась в туннель, а мужики потеряли пробирку.
Дэн ошалело моргает.
— Вы что, в местную религию ударились? Какие боги и духи?
— Ну, духи — это вообще хрен знает что, а боги — они с хозяевами леса в родстве, во всяком случае, так считается…
— То есть этих тварей еще и несколько разновидностей? — сдавленным голосом уточняет Дэн.
— Ага, только боги покруче, они и под людей мимикрируют лучше. Но их я не пыталась исследовать, потому что стремно, а после них хозяева леса — это как бы уже и ничего особенного…
Дэн хватается за голову.
— Лиза, вы вообще помните, что живете в материальном мире с законами физики? Что дома есть исследовательские центры, где люди изучают неизвестное?
— Ну не передергивайте, — обижаюсь я. — Конечно, я не думаю, что боги — это прям реально какие-то сверхъестественные силы природы. Понятно, что всему есть научное объяснение, хотя, возможно, пройдет пара веков, пока мы до него докопаемся. И конечно, мне интересно, как устроены все эти существа, как они живут и так далее. И я это стараюсь выяснить, когда подворачивается возможность. Но у нас с вами разница в том, что вы здесь от ЗС, вы все время в контакте с Землей и с другими землянами. А для меня через месяц в муданжской глубинке становится нормальным спать в шатре и есть дичь сомнительного приготовления. А Земля — она где-то там, за пределами моего ежедневного опыта, вроде как университет после десяти лет работы: можно повспоминать под пиво. Если Земле от меня какое-то благо произойдет, отлично, но в первую очередь все мои усилия направлены на благо Муданга.
— Мне прямо сердце греет от тебя такие слова слышать, — встревает тихо прокравшийся из кабинета Азамат. — Надо почаще закрывать тебя с коллегами и подслушивать.
— Я тебе дам подслушивать, — беззлобно грожу я, вполне уверенная, что Азамат никогда в жизни не стал бы такого делать. — Ну как?
— Все не так плохо, как мы боялись, — солнечно объявляет он. — Они довольно легко согласились предоставить нам разбираться самим, с условием, что мы будем регулярно отчитываться о положении дел и делиться любой информацией о хозяевах леса. У меня вообще создалось впечатление, что известие их застало совершенно врасплох и они были рады переложить ответственность.
— Ну слава пушистому зверьку! — воздеваю я руки к небу.
Азамат усмехается.
— К сожалению, это не все условия, — продолжает он. — Они хотят образец.
— Тканей? — уточняю я.
— Нет, он сказал «особь». Я так понимаю, имеется в виду один живой хозяин леса.
— Облезут и неровно обрастут, щас мы им выловим, как же! — фыркаю я.
— Они согласны подождать несколько месяцев, — вздыхает Азамат. — Но это обязательное требование, в противном случае они подадут в Союз заявление против дальнейшего сотрудничества, проще говоря, они не хотят отправлять сюда своих ученых, если мы отказываемся предоставлять требуемые сведения об экологии. Я проверил, это действительно их официальная политика. Естественно, я сразу сказал, что Хоса мы не дадим, и про языковой барьер объяснил. Однако они продолжают настаивать.
— И что мы будем делать? — хмурюсь я. — Просто я себе представляю, что будет, если мы отловим и отошлем с планеты какого-нибудь кота. И я совершенно уверена, что мы никакими силами не добьемся разрешения Старейших Котов, даже если Ирлик поддержит. Может, его самого предложить в качестве экземпляра, он хоть на всеобщем понимает, — хихикаю.
— А кто такой Ирлик? — интересуется Дэн.
— Это бог, — укоризненно отвечает Азамат, правда, укоризна его относится скорее ко мне, чем к Дэну. — Лиз, ну ты что, мы не можем с ним так обойтись после всего, что он для нас сделал!
— Да нет, я не предлагаю его связать и отправить! Я просто подумала, ему самому может быть интересно.
Азамат хмурится и качает головой.
— Это, наверное, может оскорбить религиозные чувства верующих… — робко предполагает Дэн, делая мне страшные глаза, мол, как я могу местному такое предлагать.
— Какие религиозные! — хватаюсь за голову я. — Вы что, всерьез думаете, что ему тут кто-то поклоняется?
— Дэн, вы не совсем разобрались в ситуации, — мягко произносит Азамат, присаживаясь рядом со мной. — Я понимаю, что вас сбивает с толку слово «бог», но это просто неудачный перевод. Муданжские боги — весьма реальные создания. Что касается твоего предложения, Лиза, мне не кажется, что ему будет интересно. Во всяком случае, что его интерес долго продлится. Да и потом, если помнишь, он теперь очень занят. Не знаю, можно, наверное, спросить его для проформы, но меня еще несколько волнует его могущество. Он ведь может запросто испортить чужую собственность или еще что…
— Ага, съесть декоративную собачку директора института и запить золотыми рыбками из бухгалтерии.
— Да-да, что-то в таком духе. И, в отличие от хозяина леса, его вряд ли кто-то сможет остановить. Надо подумать, может быть, если вашим ученым не важно, кого именно мы пришлем, лишь бы это было разумное существо и не человек… Может быть, они удовольствуются духом или каким-нибудь мелким оборотнем?..
— Каким еще мелким оборотнем? — недоумеваю я.
— Ну, есть ведь всякие белки, лисы… чайки, в конце концов. Правда, я не слышал, чтобы они разговаривали, но как знать, если уж хозяева леса оказались говорящие…
— Чайки-оборотни? — уточняю я, чувствуя, что у меня сводит лицо от задирания бровей. — В людей превращаются?
— Нет, в домашних лебедей, — на полном серьезе поясняет Азамат.
Я оборачиваюсь к бледному Дэну и развожу руками.
— Понимаете, да?
Он сглатывает и уныло кивает.
— Я сильно сомневаюсь, что домашние лебеди — говорящие, — замечаю я Азамату. — Но можно спросить Хоса, он, наверное, знает…
— Ладно, этот вопрос можно пока отложить, — как ни в чем не бывало продолжает Азамат. — Еще пара организационных моментов. Во-первых, за спасение жизни важного для планеты человека вам, Дэн, полагается премия.
— Мне? — удивляется Дэн.
— Ему?! — одновременно с ним удивляюсь я. — Сурлуга твой сын спас, алле!
— Дэн-хон — целитель, который занимался Сурлугом, целитель в таком случае всегда получает премии. Но не волнуйся, Киру тоже причитается, и даже Айше. Мне сам Ажгдийдимидин написал, что она участвовала.
— Ну ладно, — успокаиваюсь я. — Хотя вообще-то за сегодняшние шалости надо штраф брать, а не премию давать. А Ажгдийдимидин отдыхать должен, а не письма строчить, чем он там думает вообще?
— Что касается этих несчастных анализов, — прет поперек меня Азамат, — поскольку прямого запрета на подобную информацию не было, никаких формальных последствий это не повлечет. Но, Дэн-хон, я очень полагаюсь на ваше благоразумие в дальнейшем. Как вы, надеюсь, понимаете, я не пытаюсь утаить от Союза никаких сведений о Муданге, но хотел бы быть в курсе ваших находок до того, как о них узнает весь остальной мир. Я всегда доступен, если даже у вас чешутся руки поделиться знанием, наберите мне и поделитесь, я с удовольствием послушаю. Или хотя бы Лизе. Со своей стороны обещаю, что не буду препятствовать научной работе, просто нехорошо как-то выходит, что я позже Земли узнаю, что происходит на моей планете. Договорились?
Дэн сидит пристыженный, как Филин, когда его Кир застает на кровати. Пытается что-то сказать, но в итоге только сдавленно кашляет и кивает.
— Вот и отлично. Еще какие-нибудь новости есть?
— Про лаборантов! — вспоминаю я, потому что Дэн уже явно намылился смыться как можно скорее.
— А… да… — выдавливает он. — Может, в другой раз?
— Ладно, идите, я изложу идею, потом поговорим, — сжаливаюсь я.
Дэн еще раз кивает, и это больше похоже на поклон, и выветривается из приемной, чуть не снеся дверной косяк левым плечом. Бедняга, это ж надо так не вписаться, болеть же будет.
Когда за Дэном окончательно закрывается дверь, Азамат внезапно принимается хохотать — громко, заливисто и постанывая. Я таращусь на него во все глаза, пока доходит.
— Ты про чаек-оборотней нам наплел, что ли?
Он энергично кивает сквозь скручивающие приступы хохота.
— Да ты охренел, дорогой, — усмехаюсь я, представляя, какая у меня только что была физиономия. — А если он и про это растреплет?
Азамат хлюпает носом и вытирает глаза.
— Вот тогда, — произносит он между смешками, — он сам себе яму и выроет. Ой, не могу, ну у вас и лица были, я чуть не лопнул! Неужели ты и правда поверила?
— А чего бы мне не поверить? — все еще обескураженно говорю я, протягивая Азамату носовой платок. — Ты до сих пор ничего подобного не отмачивал.
— Прости, — гундосит он, вытирая нос. — Не устоял перед соблазном. Та-акой серьезный ученый! Фу-ух…
— Экое у тебя настроение хорошее, — качаю головой. — Пойдем, поделишься с семейством, ты ведь закончил на сегодня?
— Да, сейчас, Ирнчина отпущу, и пойдем. Ты не обиделась, надеюсь?
— Нет, так, озадачилась немного…
Дома все уже в сборе. Киру, видимо, понравилось проявлять сознательность, и, пока мы болтали с Дэном, он покормил и уложил Алэка, за что ему честь и хвала. Впрочем, судя по тому, что Айша с Хосом отрубились на ковре, свернувшись вместе в один клубок, особенно убаюкивать мелкого не понадобилось. Тирбиш обещал завтра выйти на работу, не верю своему счастью.
Эндан с Киром играют в Азаматовы резные шахматы, включив доску на журнальном столике, потому что там спецэффекты красивые и очки сами считаются.
— Ну наконец-то можно поужинать, — ворчит Кир. — Мы вас ждем-ждем…
Дальше он не успевает ничего сказать, потому что Азамат заходит сзади, подхватывает его под коленки и совершенно как детсадовского тискает и расцеловывает. Я не нахожу ничего лучше, чем загородить Эндану обзор своим самым широким местом, а то ж засмущали ребенка.
— Пусти-и, ну ты чего-о! — шипит Кир, хотя не особо вырывается. — Па-а-а-а!
— Не могу, я еще не выразил весь свой восторг, — невозмутимо отвечает Азамат и продолжает.
Наконец помятый Кир поставлен на пол, и Азамат усаживается перед ним на ковер, скрестив ноги.
— Я знаю много людей, — приглушенным от распирающей его гордости голосом говорит Азамат, — которые любят под пивко рассказать, какими героями были их отцы или отцы их отцов. И вот теперь я знаю одного, который с удовольствием расскажет всем и каждому, что его сын — герой. Это я.
Кир издает какой-то шорох, потом немного пискляво отвечает:
— Пасиба… Я это… отойду ненадолго…
И скрывается в своей комнате.
Азамат провожает его сияющим взглядом и одним прыжком встает.
— Ну что, — гремит он от всей широкой души. — Пируем?
— Тихо, перебудишь всех! — шикаю я. — Закажи чего-нибудь быстрого, а то у меня уже глазки слипаются.
— Лиза, ты что, такой день… — расстраивается он.
В итоге такой день плавно перетекает в такую ночь и даже почти в такое утро. Эндан, которого на боевом посту сменяет Дорчжи, выпивает с нами кружку пива и уходит отдыхать, а мы втроем досиживаем до предрассветного серого неба, болтая и хохоча. Что самое удивительное, Хос с Айшей даже ухом не ведут. Или ушами… Я, пожалуй, впервые вижу Кира таким счастливым и расслабленным, и на контрасте теперь очень хорошо заметно, каким настороженным он был все эти месяцы. В какой-то момент я даже жалею, что Арават не заглянул на огонек — сейчас бы он даже в полутьме ясно увидел, что Кир — плоть и кровь Азамата, в каждой черточке и каждом жесте, в перепаде голоса и направлении, в котором торчит надо лбом непослушная прядь.
Залюбовавшись, я не улавливаю что-то в его рассказе, что заставляет Азамата покатиться со смеху. Кир, впрочем, и сам несколько озадачен, он вроде как до развязки еще не дошел.
— Видела? — спрашивает меня Азамат.
— Что? Не-ет…
— Да он сейчас лицо сделал точно как ты, когда с Алтонгирелом разговариваешь. Ой, не могу, умора, это ж надо — один в один!
Мы с Киром переглядываемся и делаем лица.
Следующий день выдается не таким веселым, во всяком случае, поначалу. Мои намерения поспать до обеда постигает крах в виде звонка Оривы, умоляющей подмогнуть в Доме Целителей, а то ночью, оказывается, сгорела деревня на северах, и на обработку всех ожогов рук не хватает. К моему большому облегчению, еще за час до этого в нашу жизнь вернулся Тирбиш, так что мне не приходится еще день шарахаться по больнице с ребенком наперевес.
К счастью, в основном повреждения от пожара незначительные, больше времени занимает убедить пациентов, что шрамов не останется, чем собственно обработать ожог. Да еще Азамат вертится под ногами и то и дело интересуется, что и как, у него ж это больная тема. Но к полудню удается всех раскидать. Я уже совсем намыливаюсь окопаться в ближайшем трактире на заслуженный перерыв, когда мне на телефон капает сообщение от Сурлуга, который приглашает нас всей семьей на «благодарственный обед». Мы с мужем пожимаем плечами, оттаскиваем Кира за воротник от третьего перебинтовывания какой-то капризной старушки и отправляемся дегустировать Сурлугову стряпню.
Сам хозяин вместе с Гардеробом ждут нас на крыльце, предварительно расстелив на нем новый коврик — я наметанным глазом замечаю прямоугольный след от старого, не совпадающий с краями того, что лежит. Это обычный жест вежливости к повторному приходу целителя, когда есть время подготовиться. Я пихаю Кира локтем и обращаю его внимание на сей ритуальный атрибут:
— Гляди, тебе постелили.
Кир воплощает мои коварные ожидания — краснеет в цвет коврика.
— Как вы сегодня? — смущенно интересуется он у Сурлуга после приветствий.
— Отлично, — улыбается тот, демонстрируя крупные ровные зубы. — Сын вчера все полы перемыл с другим мылом, бояться нечего. Ну пойдемте, пойдемте, уже все готово.
Я и в прошлый раз отметила, что дом духовника очень просторный, но сегодня, в солнечный зимний день, он кажется настоящим собором, затопленным озерами света. В моей памяти живо всплывает образ не по росту огромного и пустого дома из рассказа Сурлуга. Впрочем, сейчас дом выглядит очень даже обжитым, особенно с учетом охмуряющих кулинарных ароматов. Войдя в гостиную, я понимаю, что Гардероб не только полы помыл, но и в принципе прибрался, даже мебели как будто меньше стало, несмотря на несколько кофейных столиков, составленных посреди комнаты для застолья. Роль сидений здесь выполняют длинные пуфики со спинками, что выглядит гораздо эстетичнее разбросанных по полу подушек, на которых обычно сидят в муданжских домах. Часть из них уже занята — кроме самого Ажгдийдимидина я с удивлением вижу его сестру и Алтошу с Айшей.
— Ну вот все и в сборе, — радостно объявляет Сурлуг. — Стоило заболеть, чтобы столько гостей пришло!
— Можно было бы нас и просто так пригласить, без болезни, — замечает сестра Старейшины.
— Вы, наверное, не все знакомы, — продолжает Сурлуг, не отвлекаясь на ее комментарий. — Это сестра Ажги-хяна, ее зовут Уд.
Я открыла было рот, чтобы сказать, что мы встречались и я даже брала у ее дочери напрокат платье, но произнесенное имя несколько выбивает меня из колеи. Конечно, что у меня на уме, то у Кира на языке.
— Это вы для баланса, что ли? — хмыкает ребенок.
Уд мило улыбается.
— Ты две тысячи сто сорок второй человек, который это сказал, — довольным тоном сообщает она. — Увы, не круглое число, приз не получишь.
— Простите, — смущается он.
— Ничего, мы привычные, правда, Ажги? — оборачивается она к Старейшине, который тоже ухмыляется.
Мы расслабляемся и принимаемся занимать места за столом, пока Сурлуг представляет Уд Кира со всеми регалиями.
— Кстати, нет, — внезапно говорит Уд, когда в комплиментах Киру возникает пауза.
Я моргаю пару раз, Сурлуг немного хмурится и вопросительно смотрит на Ажгдийдимидина. У того за головой на тумбочке стоит экран, на который, судя по всему, транслируется то, что он пишет в наладоннике.
«Не для баланса», — выводит он.
— Да-да, — кивает Уд. — Извините, я иногда невпопад говорю.
— Это потому что пора обедать, — лучезарно объявляет Сурлуг своим громовым голосом. — Сынок, ты первое несешь?
— Несу! — не менее раскатисто отвечает из кухни Гардероб.
И вскоре является с красивой глиняной супницей, по габаритам напоминающей бак для солений.
— Че-то мне кажется, нас переоценили, — бормочу я.
— Сурлуг всегда так готовит, даже на двоих, — поясняет Уд, раскладывая на коленях узорчатую салфетку.
Уд — маленькая и тощая, бело-седая и производит впечатление женщины, не очень переживающей по поводу внешности. Она не красавица ни по моим, ни по муданжским представлениям, но в отличие от большинства подобных ей муданжек в возрасте не пытается это скрыть тонной косметики. На ней даже бусы всего одни, и те, кажется, костяные, во всяком случае, на драгоценные камни не похоже. При этом, несмотря на седину, она так же, как и брат, выглядит молодо, но в отличие от меланхоличного Ажгдийдимидина подвижна и энергична.
Мои опасения не оправдываются: суп оказывается настолько вкусным, что мы сметаем чуть не всю бадью. Я не устаю поражаться, сколько помещается в маленькую Айшу. Кир, конечно, поначалу тоже проглатывал слона три раза в день, но он все-таки высокий и мускулистый, а эта сопля вообще непонятно куда девает, но точно не запасает в виде жировых отложений.
Мы на все голоса расхваливаем стряпню, Азамат даже выспрашивает рецепт. Вообще, муданжцы обычно неохотно делятся своими кулинарными изобретениями, но Сурлуг — человек большой души, не только рассказывает, но и сам записывает в подробностях, на случай если «на Императорской кухне не побрезгуют».
После подачи второго Уд подсаживается ко мне и заводит относительно светскую беседу о муданжской медицине, плавно направляя ее в русло бесплатной консультации по болям в спине. Мне в принципе не жалко, но спина — такое дело, без нормального осмотра ничего сказать нельзя, а то только хуже сделаешь. Я начинаю это объяснять и замечаю, что Ажгдийдимидин тоже присоединился к нашему женскому обществу, пока Азамат разбирается в тонкостях семейной кухни Сурлуга.
Гардероб принимается разливать чай, и выглядит это довольно стремно, поскольку он не обладает особой грацией, а чашечки малюсенькие. Азамат дважды очень тактично пытается взять это дело в свои руки, но, видимо, слишком тактично. В итоге случается неизбежное — дрогнувший в руке чайник сносит графин с хримгой прямо в жаркое… но вдруг графин как будто отскакивает и встает на свое место, даже не шатаясь.
В разговоре наступает неловкая пауза. Алтонгирел пронзительно смотрит на Айшу. Она мучительно краснеет и завешивает лицо волосами. Ажгдийдимидин поджимает губы и уставляется в пол.
— Да ладно тебе, — начинает было Азамат защищать девочку. — Ну бывает…
Уд как ни в чем не бывало промокает губы салфеткой и в разговорной манере сообщает:
— Извините, это я. Жалко такую вкуснятину хримгой портить, правда, Хотон-хон?
— Не говорите, — машинально реагирую я. — Вообще не понимаю, как они ее пьют.
Алтонгирел, однако, не разделяет нашу женскую солидарность в решении сделать вид, что ничего не было.
— Вы хотите сказать, что имеете духовные способности? — подозрительно вопрошает он, щуря глаза на Уд.
— Да я вообще не очень хочу говорить, — немного нервно усмехается она.
Ажгдийдимидин закатывает глаза, а потом вперяет их в Алтошу, мол, молчал бы.
— Послушайте, — снова принимается резонить Азамат, — Уд-хон, если вы пытаетесь защитить Айшу, то это лишнее, в конце концов, она в самом начале обучения, а такие вещи очень трудно контролировать…
Уд каркающе смеется.
— Да уж мне можете не рассказывать, я не понаслышке знаю, каково это!
Ажгдийдимидин шикает на нее и принимается что-то шипеть, отчего посуда на столе подрагивает и шатается.
— Сам молчи, — огрызается на него Уд. — От тебя вреда поболе будет.
— Я не совсем понимаю, зачем делать из этого такую страшную тайну, — встреваю я. — Тем более тут вроде бы все свои. Право же, Старейшина, мы вам свои секреты доверяем, чего вы-то так нервничаете?
Ажгдийдимидин собирается с духом и выдавливает:
— Привычка.
Алтонгирел, которому напомнили о секретах, притухает, возможно задумавшись о своих собственных. Айша пялится на Уд во все глаза.
— А вы тоже этот, квазар? — с детской непосредственностью спрашивает Кир.
— Нет, — ухмыляется Уд. — От этого хотя бы боги избавили, нам одного на семью было вполне достаточно.
— Может, десерт? — вклинивается Сурлуг, убедительно изображающий, что ничего не случилось. — Сынок, принесешь?
Гардероб, который, кажется, и правда пропустил мимо ушей весь разговор, послушно отправляется на кухню. Сурлуг меж тем поворачивается к Айше и гладит ее по голове.
— Мы за тебя очень рады, — сообщает он и, в ответ на ее недоумевающий взгляд, поясняет: — Повезло тебе с пробивным наставником. В наше-то время девочек не брали.
Айша сочувственно смотрит на Уд.
— А можно еще спросить? — снова встревает Кир.
— Может, не стоит? — замечаю я.
— Кир, правда, — начинает Азамат.
— Я никому слова не скажу! — настаивает он.
— Да спрашивай уж, чего теперь-то, — отмахивается Уд.
— Я только узнать, вы как-то используете свою силу? Ну, кроме как случайно?
Уд качает головой и некоторое время молчит, потом вздыхает.
— А как ее не использовать? Консультирую немножко, в клубе да по совету, людям ведь надо. Но денег не беру! — Она быстро взглядывает на Азамата.
— Уд-хон, давайте я поясню, — тут же реагирует он. — Я ничего не имею ни против вас лично, ни против других женщин в такой же ситуации. Я здесь не как должностное лицо, просто в гости пришел. Клянусь, что от меня никто ничего не узнает.
Она кивает с отстраненным видом.
Ажгдийдимидин строит рожи и пишет на своем экране: «Сурлуг, я, пожалуй, еще лет двадцать обойдусь без гостей». Человек-гора заметно грустнеет.
— Слушайте, Уд, — негромко зову я, — а можно я вам тоже вопрос задам, только не при мужчинах?
Она кивает и встает, мы вместе выходим в небольшую уютную комнату рядом с гостиной, вероятно, кабинет для общения с опекой.
— Я вот о чем… — начинаю я.
— Я пила таблетки, — перебивает она, — и сила никуда не уходила. А уж когда беременная была, вообще из дому выйти было боязно, и так деревянная мебель побеги пускала, а жареный лебедь яйца нес.
— Ох, мамочки, — вздыхаю я. — Что ж у Айши-то будет?
Уд усмехается.
— Ну вон муж ваш все страдает, что на Муданге рождаемость низкая. Вот и подрастет.
— Ясно, будем импортировать акушерок в промышленных количествах, — улыбаюсь я. — А вы как-то слышите, что я думаю?
— Нет, я просто знаю, что вы скажете, и мне лень ждать до конца фразы, — легко отвечает она.
— Понятно, спасибо. Надеюсь, вас это не очень…
— Не напрягло, нет, мне вообще все равно, это Ажги у нас переживает. Даже в мужья мне своего парня пристроил, привычного к чудесам.
— В смысле как — своего парня? — не понимаю я.
— Ну, пару свою первую, — пожимает плечами Уд. — Очень заботится обо мне братик, все считает, что должен мне что-то за то, что я с ним в детстве силу разделила.
— Разделили? — морщу лоб я. — Так вы с этим не родились?
— Нет, — мотает головой она. — Его ж не запечатали в детстве. А потом годам к шести сила показалась, и начал он помирать потихоньку. Мать у нас только реветь и умела, отец уперся, мол, если Совет Старейшин ответа не дает, значит, ничего и не попишешь. А я пошла к Старому Угуну. Вы его не застали, был у нас такой трактирщик, мудрейший человек! Сам не духовник, но знал все их дела что снаружи, что с изнанки. Он мне и подсказал, мол, есть такой ритуал, чтобы разделить силу. Книжку с указаниями я выманила у одного знающего. Ну и вот.
— И вам всю жизнь приходится это скрывать?
Она снова пожимает плечами.
— Ну как, Ажги знает, муж-дети тоже, Сурлуг… Ну и клиентура, так сказать. Женщине гораздо приятнее с другой женщиной поговорить о своих бедах, правда же? Я бы, может, и стала знающей, но Ажги не дал, опять же мужа обеспеченного подсунул, чтобы соблазна было меньше. Над репутацией моей трясется, клиентов моих заговаривает, чтоб не трепались. Хороший он, мне жалко его расстраивать. Мне вообще всех жалко. И вы не заморачивайтесь. У вас на Земле, наверное, все по-другому, мы вам дикарями кажемся, — улыбается она. — Но мне моя жизнь нравится, что бы там Ажги ни думал.
— Надеюсь, что так, — вздыхаю я.
Мы возвращаемся в гостиную, где за это время более-менее возобновился разговор. Вернее, как выясняется, это не совсем разговор: Кир с Айшей обсели Ажгдийдимидина и заставляют его говорить вслух. Айша при этом его внимательно разглядывает, то ли пытается уяснить, где какие энергетические потоки проходят, то ли просто вышивка на диле интересная. Алтонгирел сидит подле них с кислой миной и ворчит, что кто-то слишком потакает этим голодранцам. Сурлуг с влажными глазами ловит каждое слово, которое удается выговорить его паре, и тут же делится восторгом с Азаматом, который всячески одобряет происходящее. Гардероб ест десерт.
— Ого, да ты тут речи толкаешь, — усмехается Уд, присаживаясь рядом. — Давай-давай, тренируйся, авось еще споешь нам когда-нибудь!
Ажгдийдимидин мотает головой.
— Вот уж петь точно не выйдет, — сипит он.
— Ну хоть станцуешь, может, — мечтательно предлагает Сурлуг. — Ты же так танцевал, боги…
Старейшина поджимает губы, а Уд отмахивается.
— Ты уж ему душу не береди. Ажги, может, у тебя еще откачать, тогда и запоешь?
Ажгдийдимидин заходится кашлем в попытке что-то сказать, и тут я вижу, что у него закатываются глаза — не как жест, а как обморок. Подлетаю, чтобы его подхватить, когда начнет заваливаться, но он каким-то чудом остается сидеть и буквально через несколько секунд приходит в себя.
— Ирлик-хон, — выговаривает он, — хочет поговорить.
Мы с Азаматом синхронно хватаемся за мобильники. Выясняется, что свой я забыла то ли в больнице, то ли в машине, а Азаматов выключен, чтобы не доставали с работы во время застолья. При включении на нем обнаруживается три неотвеченных звонка от Ирлика.
— Ох ты ж, что-то важное, — хмурится он. — Лиз, пойдем позвоним ему. Кир, не мучай Старейшину, дай отдохнуть.
Мы выскакиваем в тот же исповедальный кабинет, где Азамат сует мне телефон, пробормотав что-то из области «он наверняка с тобой хочет поговорить». Я ставлю на громкую связь и звоню.
— А, Лиза, — как-то отвлеченно произносит Ирлик, беря трубку. — Я немного занят, у тебя что-то срочное?
— Мне духовник сказал, что ты просил позвонить. Я думала, это у тебя что-то срочное…
— Мне до завтра надо прописать четыре сцены в игре, — вздыхает Ирлик. — Духовник, говоришь… Это который?
— Старший, — поясняю я. — И ты Азамату трижды звонил за последний час…
— Мм. — На том конце возникает долгая пауза, изредка слышатся клики и стук клавиш. Наконец снова возникает голос: — Вот, открыл напоминальник, так… Это к тебе отношения не имеет, это тоже… не то, не то… А, вот, может, вот это. У вас там чего вообще происходит? Какие новости?
— Мы в гостях у Ажгдийдимидина.
— Мгм, — так же отрешенно комментирует Ирлик. — А на работе что слышно?
— Ну-у, у нас тут один из врачей проболтался про хозяев леса… — начинаю я.
— Та-ак. — Голос Ирлика становится гораздо более заинтересованным. — Ну-ка давай поподробнее!
Я рассказываю все как есть, включая последние требования прислать особь. Ирлик поддакивает и бормочет что-то себе под нос.
— Отлично, — заключает он, когда я заканчиваю. — Теперь скажи мне, этим твоим ученым ведь все равно, что именно ты им пришлешь, лишь бы инопланетное, так?
— Ну, им конкретно обещали разумное существо, развившееся независимо от земной жизни.
— То есть бог им тоже сгодится, да ведь?
— Ты что, сам решил на опыты сдаться? — недоверчиво интересуюсь я. Неужто оправдались мои задумки?
— Не-не-не! Ты что, у меня пять проектов до конца месяца, какие опыты! Я, может, загляну на Землю, там пара конференций интересных будет, но, скорее всего, анонимно. Зато у меня тут под ногами уже который день вертится Умукх, подыхает со скуки и просит рассказать ему, как работает земная медицина. Вот его-то и надо отправить на опыты, пока я его не зашиб ненароком. Пускай ваших ученых расспрашивает, раз вопросы задавать научился.
— Погоди-ка, — хмурюсь я. — Умукх — это который покровитель целителей и музыки, так?
— Ага, — подтверждает Ирлик. — И не только музыки, вообще всякого искусства. С музыки он начинал, но с тех пор подгреб прилично, с умом-то это легко.
— А на Муданге что будет происходить, пока он будет на Земле? — настораживаюсь я. — Помнишь, когда ты сидел в пещере, муданжцы не могли джингошей победить? Тут не будет такого же эффекта?
— Ну вы договоритесь, чтобы его там раз в три-четыре месяца домой отпускали за хозяйством присмотреть. Вам-то, землянам, ни жарко ни холодно от его присутствия. А за местными целителями заместители справятся присматривать, у него всяких духов полно для этого, не то что я — один за всех. Главное, с ним условиться, чтобы больших праздников без него не проводить, а то будет у вас музыка паршивая.
— А художники? — спрашивает Азамат.
— А, Ахмад-хон, и ты там! Здравствуй-здравствуй. Художники… посложнее немного, насколько я понимаю, но они могут, например, перед работой ему гуйхалахчик на телефон скинуть, а он в ответ благословение. В цифровом виде и с Земли без потерь дойдет. Надо попробовать, если так не выйдет, то можно аудиофайлом… Но Умукх в технологиях плохо разбирается, так что, я думаю, согнет их под себя, как ему удобнее.
— Что-то у меня закрадывается ощущение, — говорю, — что ты это все заранее продумал. А следовательно возникает вопрос…
— Ты мой портрет вышила? — перебивает Ирлик.
— Еще нет, когда бы я успела?
— Вот вышьешь, будешь вопросы задавать. А пока что я занят. Азамат, слушай внимательно. Умукха одного на Землю посылать нельзя, он хуже Хоса в человеческих делах понимает. Ты, кажется, собирался туда с официальным визитом — вот тогда его и прихватишь, да на коротком поводке, потому что он может заблудиться в пустой комнате. Сам понимаешь, творческая натура… Говорит он так себе, но понимает хорошо и вежливый. Так что давай планируй свой визит, как о сроках договоришься, сразу мне пиши, я его тебе к звездолету доставлю, чтобы по дороге не потерялся. Идет?
— Идет, — без выражения подтверждает Азамат, и на лице у него написано, что мы все плотно влипли.
— Вот и отлично! — доносится из трубки. — Чмоки, меня ждет работа!
И трубка вешается.
