ГЛАВА ШЕСТАЯ
Проснулась я в той же позе, что и вчера, вот только в одежде. Такео опять проявил чудеса галантности… На мою голову. Терпеть не могу спать в уличной одежде. Ну, хоть обувь снял, и то радость. Рядом истошно надрывался мобильный телефон. Из-за него я и проснулась, собственно говоря. Музыкант пробормотал что-то недовольное и накрыл голову подушкой, спасаясь от мерзкого звука. Трубку я сняла автоматически, слишком привыкла, что мне в такое время обычно звонит исключительно начальница и исключительно по работе, а ей нужно отвечать мгновенно и не задумываясь, иначе будешь мечтать о быстрой и безболезненной смерти.
На этот раз, кстати, тоже звонила Джен.
— Джули, я так понимаю, что у тебя отпуск за свой счет? — не слишком довольно вопросила моя босс, и у меня по спине побежали мурашки. Убьет. Или уволит. И не поймешь, что в моей ситуации предпочтительней.
— В некотором роде, — виновато пробормотала я в трубку, чувствуя себя грешницей на Страшном суде. — Но я отработаю… Просто…
Суровое покашливание, доносящееся из динамика, заставило смолкнуть на полуслове и почувствовать себя нашкодившей кошкой, которую тычут носом в ее собственные безобразия. Желание выбросить телефон в окно было настолько сильным, что сама не понимаю, как удалось не поддаться соблазну.
— Я все знаю, — почти торжественно сказала мой босс. — Этот инспектор звонил мне. Твоя смерть мне невыгодней твоего временного отсутствия. Так что отдыхай, пока есть такая возможность. И не смей дать себя убить, ради бога.
— Д-да, — ошарашенно согласилась я, ожидавшая услышать от Дженнет что угодно, кроме этого.
— И дай трубку своему принцу, — неожиданно потребовала миз Коллинз, чем окончательно выбила меня из колеи. Как она узнала, с кем я? Инспектор рассказал? Да быть того не может… К тому же… Черт, да ведь у меня в телефоне даже не моя симка, а та, которую дал О’Нил, чтобы связываться со мной! И этот номер должен был знать только он…
— Он спит, — автоматически ответила правду я, привыкнув за два года никогда не врать начальнице. Такео лежал неподвижно и дышал ровно и размеренно. Спит. Совершенно точно спит.
— А ты проверь, — ехидно предложила Дженнет, судя по тону, полностью уверенная в своей правоте.
Я наклонилась к лицу Ватанабэ и столкнулась со взглядом сонных карих глаз. И правда проснулся, а ведь обычно реагирует только на истеричные вопли собственного будильника и никак иначе. Да и то не с первого раза…
— С тобой миз Коллинз хочет поговорить, — растерянно сообщила я Такео и, сама не понимая зачем, вложила в руку своего личного несчастья мобильный телефон.
Разговор Джен и моего молодого человека проходил странно. Ватанабэ произносил исключительно «да», для надежности еще и головой кивая. Промежутки между этими «да» были продолжительными. Главный редактор явно что-то вбивала в непутевую голову заграничной звезды. Все это время я мучительно пыталась понять, с чего бы это инспектору было давать возможность Дженнет пообщаться со своим секретарем. А вдруг меня так смогут найти?..
Трубку Такео положил только спустя четверть часа и как-то странно посмотрел на меня.
— Что? — нервно осведомилась я, забирая телефон у музыканта. Казалось, что я сделала огроменную ошибку, позволив пообщаться своему парню и своему боссу.
— Да так, ничего, — с обычной своей застенчивой улыбкой ответил Такео, поднимаясь с постели. Футболка на нем задралась, причем как-то уж очень удачно она у него задралась… и я начала подозревать самое нехорошее. Потому что было похоже, будто Ватанабэ меня… очаровывает. Ну да, кстати говоря, улыбка была очень даже ничего. Как и продемонстрированный пресс, накачанный ровно настолько, насколько нужно. Обычно я даже не вспоминала, что Такео красивый, куда важней было, что он добрый, милый, надежный и любящий… Но иногда он напоминал, что внешняя привлекательность — тоже его сильная черта.
— Ватанабэ Такео! Не пройдет! — решительно заявила я, подскочив к нему. Однако посторонние мысли в голове бродить уже начали… — О чем с тобой говорила моя начальница? Отвечай немедленно! Иначе я из тебя правду вытрясу.
Он тяжко вздохнул и одернул футболку, укоризненно глядя на меня. Мол, злая тетя обижает маленького несчастного мальчика. Я подавила вздох. Картина была ну очень привлекательная.
— Да так, ни о чем, — пожал плечами он, не поднимая на меня глаз.
— Такео!
— Ни о чем особенном, Джулия, клянусь тебя, — чуточку недовольно отозвался он, обняв меня. — Это не стоит твоего волнения. Пойдем лучше завтракать, есть хочется ужасно.
Я уткнулась ему в плечо, понимая, что на этот раз не добьюсь своего. Слишком уж хорошо чувствовалось то ослиное упрямство, которое время от времени просыпалось в обычно покладистом и готовом идти на уступки Такео. Ничего не скажет, хоть кол на голове теши. Ну и ладно.
— Хорошо, пошли завтракать, — не слишком охотно согласилась я, демонстративно выпутываясь из его рук. Играть обиду у меня получалось примерно так же, как у него — соблазнение, вроде и похоже, но оба мы понимаем, что это наглый обман. Я не могла на него обижаться. Просто не могла, и все тут. А он… думаю, что ему меня не соблазнить.
— Мне выйти, чтобы ты переоделась? — спросил Такео, глядя, как я вытаскиваю из шкафа одолженное у Айко зеленое платье.
— Да не надо, — с улыбкой отозвалась я, наслаждаясь пару секунд удивленным смущением на его немного помятой после сна физиономии. — Я в ванной переоденусь. А ты тут. Быстрее будет.
Разочарование пополам со стеснением порадовало меня. Но все-таки как так можно? Ему же не пятнадцать лет… Причем уже давно. А все равно ведет себя, как мальчишка-подросток. Вечный мальчишка, который так никогда и не вырастет.
Привести себя в порядок удалось на удивление быстро, хотя еще пару дней назад я бы не посчитала, что это действительно «привести себя в порядок». Просто натянула на себя платье, умылась и провела пару раз щеткой по волосам. Из зеркала на меня растерянно смотрела бледная девушка с серо-зелеными глазами, не особенно красивая, обычная, как все… Совсем как все. И улыбка ее была уже не солнечно-беззаботной, как всегда, а уставшей и чуточку грустной… Волшебная пыльца осыпалась с крылышек феи Джули…
Я решительно тряхнула головой, пытаясь избавиться от тоскливых мыслей. Долой упадничество. Дайте только вернуться в родную глянцевую стихию, и я снова засияю, еще ярче прежнего.
Утешением послужило то, что Такео, вчера казавшийся богом сцены, сегодня тоже утратил великолепие, которым покорял в свете софитов. Просто обычный парень. Симпатичный, но не ослепительно красивый.
Мы пришли на кухню, держась за руки. Хороший мальчик с хорошей девочкой. Ничего особенного.
Кавамура стоял у стола и пил воду прямо из кувшина, просто заливая целительную жидкость в горло. Кумира миллионов сразили последствия отравления этиловым спиртом, в просторечии «сушняк». Бледное обычно лицо вокалиста сегодня имело вместо желтоватого нежно-зеленоватый оттенок, радующий мой взгляд. Люблю зеленый.
— Что с ним? — недовольно поинтересовался Такео у режущихся в карты Иноэ и Като, которых я уже отчаялась увидеть по отдельности друг от друга. Эти выглядели как люди.
— Перепил, — ехидно отозвался Иноэ, выкладывая перед погрустневшим приятелем свои карты. Интересно, на что они играют? Если на желание, то это даже страшно, учитывая их общее на двоих чувство юмора… Лучше бы уж на деньги.
Нарушивший режим музыкант мрачно пронзил выдавшего его друга тяжелым и многообещающим взглядом. Кодзи тряхнул челкой с синими прядями и продолжил игру. И правильно. Будто и так не понятно, что это жестокое похмелье, а не что-то иное.
— Кавамура, — мрачно обратился к провинившемуся Такео, резко превратившись из шалопая в сурового лидера. — Что ты творишь? Ты же знаешь, с твоей вегетососудистой дистонией тебе много не надо, а потом будет очень плохо?
— Да, мамочка, — злобно буркнул «вампир», отставляя пустой кувшин на стол. — Лучше бы чего от головы дал.
— Топор подойдет? — нехорошо так протянул Ватанабэ, сделав шаг к несчастному «пьянице». Роста он и Кавамура были одинакового, но сейчас казалось, словно Такео нависает над другом, как гневный ангел возмездия.
Улыбка на бледном лице выглядела на редкость нагло, но ее обладатель сглотнул слишком уж нервно. И стал поспешно оправдываться на родном языке. Я фыркнула и начала рыться в холодильнике. Кажется, Такео действительно был главным в команде. И это меня сильно удивило. А вот двое бестолочей-картежников посчитали, что все в порядке вещей. Ну, решил лидер кого-то погонять за проступок, так это его законное право. А то, что гоняет редко… Ну и они редко делают что-то не так.
— Джулия-сан, третьей будете? — вежливо спросил Като Дайске, кивая на колоду карт, которую он вполне профессионально тасовал. Тонкие руки двигались легко и умело.
— Да нет, — с улыбкой отказалась я от предложения, не показалось мне разумным садиться играть с этими двумя. — Я лучше вам завтрак приготовлю.
Парни не особо расстроились и продолжили развлекаться вдвоем. Стало интересно, не ревнуют ли их девушки к такой дружбе. И удается ли им растащить эту пару неразлучников в разные стороны хотя бы на два-три часа в сутки.
Все было таким родным и уютным… Я ведь смогла бы вписаться в эту ненормальную почти семью. Разъезжать с Такео по миру, наблюдать из-за кулис, как он выступает… Первой говорить, что сегодня он пел великолепно. Перешучиваться с его друзьями. Готовить на всю большую и дружную компанию… Окончательно потерять себя в одном-единственном человеке. И мне бы даже не надоело. Ему — не знаю.
От таких мыслей стало не по себе.
Раствориться… Стать частью его жизни. А моя жизнь? Моя собственная? Где я — незаменимая Джулия Беннет, которую любят, которая постоянно кому-то нужна… Родители, работа, родина… Бросить все это, только чтобы быть с кем-то одним? Стать тенью? Пусть и самого лучшего на земле человека…
Опять меня бросало из крайности в крайность. Из счастья — в отчаяние. Из отчаяния — в счастье. От желания не расставаться с ним никогда до намерения бросить в эту же секунду. И я начала сомневаться в своем решении прекратить все, отпустить его или, точнее, оторвать от себя и заставить жить, не желая видеть моих глаз.
Одно было хорошо в этой компании — ребята оказались настолько шумными и сумасшедшими, что в присутствии всей группы не удавалось долго думать ни о чем грустном. Да и вообще думать. Судзуки, едва переступив порог кухни, напустился на Като за то, что тот, по его мнению, фальшивил в пятой песне. Дайске флегматично фыркнул и демонстративно отвернулся. Но на защиту товарища рьяно ринулся Кодзи, который припомнил лучшему другу лидера все прегрешения, причем настолько точно и последовательно, что к концу монолога у Хиро было совершенно ошарашенное выражение лица.
Мисаки выполз последним и казался самым измотанным из участников In the Dark, видок у него оказался похуже, чем у Кавамуры. Кано тут же наорал на всех и сказал, что ноги у его товарищей по сцене растут не оттуда и хорошо бы их выдернуть, чтобы принудительно вставить в бедренные суставы. Я оперативно сунула Мисаки в руки большую кружку кофе, и младший успокоился как по волшебству. Ноги у всех тут же стали расти оттуда, откуда надо. Даже у Ватанабэ.
— А где Айко? — спросила я, не увидев среди толпы особей мужского пола безотказного менеджера. Кажется, Айдзава посчитала, что может доверить мне своих драгоценных шалопаев с чистой совестью и заниматься своими делами. В принципе тут она права, помереть от голода я им точно не дам.
— Готовится к нашему отъезду, — беззаботно откликнулся Кавамура, которому уже стало гораздо лучше. На смену зеленому оттенку пришел сероватый. По заверению остальных, этот «окрас» для «вампира» была естественным и прекрасно убирался тональным кремом. Все-таки косметикой он пользовался…
В сердце кольнуло. Они уезжают. Уже? Так быстро? Но я же еще не готова…
— И когда?.. — с совершенно спокойным выражением лица и ровным голосом спросила я у Ватанабэ. Сколько времени нам осталось?
— Через два дня, — мягко ответил он, требовательно заглядывая в глаза. — Ты ведь едешь с нами? Со мной?
То, что он задаст этот вопрос, знали, кажется, все.
Я отвернулась. Не поеду ведь. Не смогу. Не захочу… Странно это и страшно. Даже ради него я не готова была разрушить свою жизнь до основания.
— Джулия, тут же опасно… Пожалуйста… — взмолился Ватанабэ. В кухне стояла ненормальная, оглушающая тишина. Все до единого смотрели на нас.
Я вздохнула и отступила на шаг от Ватанабэ.
— Ты же знаешь, не могу, — выдавила я из себя упорно не желающие срываться с губ слова. — Моя жизнь тут.
— Моя жизнь — ты, — еле слышно прошептал он и замолк. Плечи его обреченно опустились, и детская улыбка погасла.
Так странно оказалось чувствовать себя стервой. Настоящей. Жестокой. Холодной. Я сделала больно самому лучшему человеку, которого знала в своей жизни… Но он не осуждал меня. И его друзья — тоже. От этого на душе становилось еще гаже. Я даже не могла себя пожалеть. Не из-за чего. Меня никто не винил… Мне не от кого было защищаться.
Слава богу, я быстро нашла, чем себя занять. Номер телефона, который непонятно как оказался у Джен. Надо узнать, какое помрачение рассудка нашло на инспектора О’Нила, что он дал шефу возможность связаться со мной, хотя заверял, будто для моей безопасности никто не должен знать этого телефонного номера…
Я вышла из кухни и позвонила полицейскому, чтобы задать интересующий меня вопрос. Инспектор оказался удивлен ничуть ни меньше меня самой и поклялся всем, чем можно и нельзя, что не давал номер моей начальнице. Но факт остается фактом. Она откуда-то узнала…
«Наверное, оттуда же, откуда была в курсе, что Такео рядом со мной. И уже не спит», — мрачно подумала я. Ходили и прежде по редакции слухи, что миз Коллинз может кое-что, выходящее за рамки сил человека, у которого вроде бы как и нет совсем никакого таланта к колдовству, но первый раз за все время я смогла убедиться сама, что людская молва не так лжива, как привыкли думать.
И все-таки, как быть дальше? Меня пытаются убить. Это не попытка напугать, уж точно. Еще бы понять, почему я удостоилась такой великой чести… И что с ней делать…
Все началось с того странного и дикого убийства ни в чем не повинного дизайнера, раньше в моей жизни и жизни всего журнала не происходило ничего странного или подозрительного. После того как я обнаружила труп, начался какой-то кошмар. Следовательно, я что-то видела. Или кого-то… Вот только я не видела и не слышала. А сотворенный магом убийца все равно пришел. И тот, кто его послал, не желает отступать. Ему нужна моя голова…
Что мне делать, когда Такео уедет? Кто будет защищать меня? Кому я смогу довериться? Есть братья и отец, которые работают в полиции, но вряд ли провинциальные стражи закона смогут спасти меня от такой жуткой и сильной твари. Особенно учитывая, что магии в них еще меньше, чем во мне… А я могу лишь видеть колдовство, но не творить его.
Выходило, что моим спасением действительно был только отъезд с группой… Но я ведь и правда не могла так поступить! Теперь я поняла: страх перед тем, что я не ровня Ватанабэ, был надуманным, но под ним скрывался страх другой — и еще больший — оказаться беззащитной и ненужной в чужой стране. Да, он любит меня. Сейчас. Пока я звезда в его жизни, далекая и желанная еще и потому, что недоступная. А потом я стану женой. Той, которая всегда рядом. При этом женой, зависящей от мужа целиком и полностью. Без языка, без образования, без родственников…
Я выдавила из себя улыбку и вернулась на кухню, заставив себя снова посмотреть в глаза своего несчастья.
Ни тени укора. Только печаль. Я легко могла возненавидеть его за это проклятое прощение. У него не было недостатков. Не тех, которые заставили бы меня разлюбить…
— Звонила тому полицейскому? — спросил Такео явно только затем, чтобы чем-то заполнить возникшую паузу.
— Да, — тихо ответила я, принимаясь накрывать на стол. Эту толпу не приспособленных ни к чему, кроме выступлений на сцене, мужчин явно оставили на мое попечение, поэтому нужно было срочно их накормить.
Шестерка как один живой организм следила за каждым моим движением, и в каждом взгляде я читала понимание происходящего. Все друзья Ватанабэ знали об этой истории, он рассказал. И почему я не удивлена ни капли? Они доверяют друг другу полностью. Чудо еще, что он за все это время не проболтался обо мне…
— Инспектор говорит, что ничего не рассказывал миз Коллинз, — добавила я, посчитав, что он должен знать. — Либо он солгал мне, либо Дженнет узнала это сама. И она была совершенно уверена, что я с тобой. И что ты не спал.
Такео нахмурился. Между черными бровями залегла угрюмая складка. Так… непривычно.
— Ты рассказывала ей… о нас? Ты же говорила, что не хочешь, чтобы о нас узнал кто бы то ни было.
В его голосе звучал укор.
Я уперла руки в бока и недовольно спросила:
— Ты считаешь, что я… обманывала тебя?! Я всегда говорила тебе правду, Ватанабэ Такео!
Возмутительное заявление с его стороны! Я всегда держу свои обещания, раз уж дала их, и Ватанабэ это известно едва ли не лучше, чем любому другому.
Он улыбнулся с некоторой долей ехидства:
— Ты обманывала, когда говорила, что не любишь меня.
— Туше, — признала поражение в этой схватке я. В этом я врала ему безбожно. В глаза. Безнадежно влюбилась с первой встречи. И ничего уже тут не поделать. — Но о нас я никому ни слова не говорила. Однако когда попросила у Дженнет отгулы, она была совершенно уверена, что я буду встречаться с мужчиной. Мне тогда показалось, будто она просто очень хорошо изучила меня и сложила два и два… Вот только логика не помогла бы ей узнать мой номер телефона!
— Нашла ты себе начальницу… — озадаченно пробормотал лидер группы, досадливо закусив губу. — Ничего, справимся, Джулия. Никто тебя не обидит. Я не позволю.
Еще вчера на такое заявление я все-таки рассмеялась бы. Сегодня даже поверила. Он может.
Лиллен тихо бесилась, сидя в приемной в не самом гордом одиночестве. Она слишком привыкла к тому, что рядом есть Джулия, которая одним мановением руки с дешевым маникюром решит все проблемы, а потом убийственно дружелюбно улыбнется и предложит выпить кофе. Все-таки не зря эта толстуха так бахвалится своими умениями, без нее все не так и не то. И в офисе нервотрепка, и посетители не в духе, и миз Коллинз злее обычного… А Беннет где-то носит. К бабушке она поехала. Нашла время!
Впрочем, к середине дня Адамс уже начала мечтать о том, чтобы оказаться на рабочем месте одной. Потому что этот невыносимый гад, Артур Дэниэлс, заявился в офис и вел себя так, будто он тут полноправный хозяин. Хотелось на него наорать, но пришлось стиснуть зубы и из последних сил изображать любезность, потому что младший ассистент главного редактора может орать на ничтожно малое количество людей, и сын главы совета директоров к ним явно не относится. Здесь совершенно точно нужна была Беннет со своим непрошибаемым жизнелюбием и активностью. Она бы сейчас встала неодолимой стеной перед кабинетом шефа, и ни один враг не пробился бы через ее убийственную вежливость. Адамс так пока не умела, поэтому проклятый Дэниэлс расселся в кресле в приемной с хозяйским видом и заглатывал уже третью чашку дармового кофе, который хотелось выплеснуть в его самодовольную рожу.
Шефа на месте не оказалось. И на беду, и на счастье секретарши одновременно. На беду — потому что Дженнет самолично выкинула бы непрошеного гостя тут же, на счастье — потому что не сумевшей оградить начальницу от «врага» помощнице наверняка бы влетело.
— И где же ваша напарница? — с издевательской усмешкой поинтересовался визитер, которому совершенно точно доставляло бездну удовольствия доведение чужого секретаря до состояния белого каления.
— В отпуске, — мрачно буркнула Лиллен, со всех сил лупя по ни в чем не повинной клавиатуре.
— И как это Коллинз решилась отпустить от себя свою добрую фею? — саркастично ухмыльнулся Дэниэлс, отставляя опустевшую кружку на журнальный столик. Его светло-серые, блеклые, практически рыбьи глаза вперились в секретаршу, и той резко захотелось оказаться как можно дальше от этого гаденыша. — Она же не в состоянии расстаться с ней даже на день.
«Какое тебе вообще дело до этого, засранец?!» — ярилась Адамс, не отвечая на вопросы и вообще стараясь не обращать на хама никакого внимания. Она чувствовала себя неуверенно. На ее месте сейчас должна была быть Беннет, она бы знала, что сказать, она нашла бы способ походя вытрясти из Дэниэлса и душу, и компенсацию морального ущерба. Потому что Беннет — это Беннет, фея Джули, убийственно милая и великолепная, которую даже при наличии толстой задницы все почему-то считали красавицей и идеалом журнала.
Осада приемной была снята спустя полчаса появлением хозяйки журнала. При виде начальницы Лиллен едва не прослезилась от счастья. Миз Коллинз вошла в кабинет, как генерал на плац, где проводятся строевые учения. Меньшого Дэниэлса она удостоила короткого кивка, а вот на долю самой Лиллен выпал довольно долгий и многообещающий взгляд. Девушка нервно сглотнула и потупилась. Ну что она могла сделать с сынком генерального, который и сам вырвался в большие шишки?!
— Лиллен, пройдите в мой кабинет, я хотела бы сказать вам пару слов, — нейтральным тоном произнесла начальница. Причем настолько нейтральным, что секретарь мысленно уже начала строчить заявление об уходе.
Едва дверь в кабинет закрылась за спиной Лил, как Джен резко и по-деловому задала вопрос:
— Сколько этот упырь уже здесь сидит?
— Полчаса, Дженнет, — покаянно вздохнула Лил, втягивая голову в плечи. — Простите, я ничего не смогла сделать…
Главный редактор скривилась, будто хлебнула уксуса, а закусила перцем.
— Я и не ждала, что ты справишься. Тут нужна Джулия… Но ее нет и в ближайшие несколько дней не будет… Зато младший Дэниэлс имеется. И с ним надо что-то делать. Попробуй подсыпать слабительного в кофе для начала.
Сказать, что Лиллен была удивлена таким приказом начальства, — значит, ничего не сказать. Как-то это отдавало школьными шуточками и совершенно не вязалось с имиджем грозной и всесильной Дженнет Коллинз. К тому же подсыпать слабительное важной персоне… Это грозит немалыми неприятностями.
— Но это же Дэниэлс… — несчастным голосом проблеяла Адамс, беспомощно разводя руками. Ну не хотелось ей напрашиваться на неприятности, связываясь с богатым папенькиным сынком. Он же и в суд может подать в случае чего…
Коллинз взяла в руки карандаш и начала его нервно крутить.
— Именно. Дэниэлс. И я хочу, чтобы он исчез из моей приемной так быстро, как только получится. Выгнать его открыто мы сейчас не можем себе позволить, стало быть, надо создать такие… условия, чтобы он сбежал сам. И быстро.
Адамс с тоской поняла, что шеф говорит абсолютно серьезно, стало быть, визита в аптеку точно не избежать… Или попросить кого-то сходить? Потому что бросить пост в приемной категорически нельзя, еще, чего доброго, враг проползет в кабинет главного редактора и окопается уже там.
Стоило девушке вернуться в приемную, как противник снова обратил на нее свое высочайшее внимание. Лил редко портили настроение разговоры с молодыми красивыми мужчинами, но общение с Артуром Дэниэлсом совершенно точно относилось к этим досадным исключениям.
— Ну так что, когда миз Коллинз изволит меня принять? — саркастично протянул посетитель с такой улыбочкой, за которую хотелось выбить все зубы.
«Никогда».
— Прошу прощения, но вам придется еще немного подождать. Она занята, — пропела самым любезным тоном Лил. — Еще кофе?
Кажется, у незваного гостя щека дернулась, то ли от новости о том, что придется ждать еще, то ли от резко возникшего отвращения к кофе.
— Да. Черный.
Надеяться, что в конце фразы добавят вежливое «пожалуйста» не стоило. Холеный красавчик Дэниэлс привык, что это весь мир ему должен, а никак не он — миру. Артур приходил и требовал, а когда серебряная ложка в его заднице проворачивалась, требовал что-то особенно по-хамски.
А ведь в свой первый месяц в качестве ассистента главного редактора «Фейри стайл» Адамс едва не влюбилась в эту высокомерную наглую скотину. Красивый, как модель, и состоятельный мужчина — это же предел мечтаний амбициозной привлекательной девушки… Нашлись, правда, добрые люди, быстро разъяснили новенькой, что такое Артур Дэниэлс и насколько «приятно» общение с ним. Лил быстро усвоила полученную информацию и решила, что связываться с сыночком большой шишки бесперспективно и лучше поискать другой вариант на роль мужа.
А вот интересно, как он умудряется, выхлебав столько кофе, все еще сидеть в приемной, а не нестись в туалет с выпученным глазами? Секретарше очень хотелось надеяться, что слабительное станет тем контрольным выстрелом, который добьет интерес Артура к ее начальнице.
«Та-а-ак, кто у нас из девочек любит худеть экстремальными способами? Кэйтлин! Сколько раз ей говорила, что между приемом слабительного в целях уменьшения веса и булимией не такая уж большая разница… Так нет, курица, продолжает… Надеюсь, она свою „палочку-выручалочку“ с собой взяла. Пусть хоть раз пользу принесет».
Адамс гадостно ухмыльнулась и начала быстро набирать сообщение. Ответ от Кэйтлин был получен спустя три минуты.
Целых три бесконечных часа Лил мучилась от предчувствия скорой казни, потому что отравление такого паразита, как Дэниэлс-младший, просто так с-рук сойти не может.
Когда до конца рабочего дня осталось всего-то десять минут, секретарша поняла, что расплата за грехи откладывается на неопределенный срок и враг точно сегодня не вернется. Надо было от души поблагодарить Кэйтлин за слабительное, хорошо пробрало, похоже.
Враг подлой диверсии со стороны «жителей оккупированной территории» не ожидал и спустя четверть часа после очередной чашки кофе вылетел в коридор с перекошенным лицом, на котором ужас мешался с непониманием. Секретарша с премерзкой улыбочкой вымыла за ним чашку и пошла докладывать миз Коллинз, что приемная временно очищена от инородных элементов. Дженнет облегченно вздохнула, взяла папку с какими-то документами и попросту сбежала из офиса, даже не дав напоследок никаких указаний секретарше.
Адамс с тоской подумала, что через какое-то время Дэниэлс снова будет здесь — не сегодня, так завтра — и по новой начнет ее донимать еще больше… Только на этот раз станет куда злей. И неудивительно… Ведь для надежности девушка щедро добавила злопыхателю двойную дозу, чтобы уж наверняка очистить его организм до состояния стерильности. Самое то, ведь он всегда ходит с таким выражением лица, будто у него хронический запор.
Наконец-то оставшись в одиночестве, Лиллен устало закрыла лицо руками и ссутулилась, чего никогда не позволила бы себе на рабочем месте, блюдя святой идеал девушки из «Фейри стайл». Сегодня она вымоталась на порядок больше обычного, а сделать смогла на порядок меньше нормы. И чем это грозит несчастному младшему ассистенту? Правильно. Переработкой. Потому что в любом случае нужно все успеть, иначе босс оторвет голову и скажет, будто это только улучшит общую композицию.
Адамс издала душераздирающий вздох и картинно упала на столешницу, изображая жертву убийства.
— Вот умру — и будете плакать! — буркнула под нос секретарша, испытывая некие сомнения по поводу того, что очередь плакальщиков окажется длинной. Слишком уж у нее был скверный характер, она сама прекрасно об этом знала. Но должен же иметься у красивой обворожительной девушки хоть какой-то недостаток? Да, женщины ее не любили, общалась она, по сути, практически с одной только Беннет, да и то из-за работы… Зато мужчины носили на руках, а уж когда она избавилась от проклятия, так личная жизнь и вовсе стала такой, что будь у нее подруги — поголовно повесились бы от зависти. И это примиряло мисс Адамс с действительностью в виде невысокооплачиваемой работы, нервного шефа и высокомерной засранки-напарницы.
В офисе уже давно смолкли все звуки, работники разбрелись по домам, ну или по клубам, кому что больше по душе, а Лил сидела на рабочем месте, копаясь в бумагах, и с тоской отмечала, как быстро темнеет за окном. А ведь она могла бы сейчас быть в ресторане, с женихом… Чертова Беннет! И чего ей приспичило уехать к этой своей бабушке? Неужели у старушки другой родни нет? А теперь вот впахивай за двоих. И конца и края делам не видно.
В начале девятого вечера Адамс пришла к неутешительному выводу, что проторчит в офисе как минимум до десяти, злая и голодная.
«Ну, хотя бы чашку кофе и пару конфет я смогу себе обеспечить», — с вялым раздражением подумала девушка и пошла на кухню, чтобы воплотить в жизнь свои нехитрые планы.
И тут из коридора раздался истошный вопль, в котором звучало столько ужаса, сколько было в голосе модели Ирэн Беглер, когда у нее на съемках сломался ноготь. Лиллен выронила тонкую фарфоровую чашку из рук — та разбилась с жалобным всхлипом — и метнулась проверять, что же стряслось. Почему-то в душе девушки возникла уверенность — тут дело вовсе не в испорченном маникюре. Смелости у Лил всегда было больше, чем здравого смысла. Только уже вылетев в коридор, Адамс вспомнила, что всего пару дней назад в офисе произошло жестокое убийство… Секретарша вздрогнула, но двинулась дальше на звук, мрачно готовясь дать отпор кому угодно.
Свет в коридоре выключал тот, кто сдавал офис на сигнализацию, последний покидающий редакцию. Соответственно, никаких мрачных теней или чего-то в этом роде не наблюдалась. Поэтому представшая секретарю картина выглядела еще более пугающей.
Мартина. Мартина Льюис висела в метре над полом, то ли без сознания… то ли уже мертвая. Еще один их дизайнер, ей передали проект Форест, который та так и не успела закончить. Лил показалось, будто кто-то невидимый держит Мартину на весу… Невидимый и очень большой. И наверняка опасный.
Инстинкт самосохранения разумно предлагал не рыпаться и уносить ноги… Но если бы Адамс слушала инстинкт самосохранения, то не осталась бы работать у Дженнет Коллинз.
— Мартина! — истошно крикнула Лиллен и заставила себя сделать шаг вперед. Колени мелко дрожали…
Плевать на страх. Вдруг еще можно что-то сделать… Только что? И как?
Льюис снова завопила… Адамс будто в замедленной съемке видела, как в животном ужасе распахнулись глаза дизайнера. Как искривился ее рот, накрашенный отвратительной кирпичного цвета помадой… Секретарша ясно видела, как голова Мартины проворачивается, а потом резко отделяется от тела. Кожа, связки и мышцы порвались, будто куча тряпья. Тихий хруст, должно быть, издали ломающиеся позвонки. Кровь фонтаном брызнула во все стороны… Тело упало на пол, а голову брезгливо отшвырнули прочь, и она покатилась, как мяч, в сторону выхода. Жертва была уже мертва, а ее крик продолжал гулять по коридору.
У Лиллен подгибались от ужаса ноги, но она все еще держала себя в руках. Все еще. Если ей самой сейчас голову не открутят, то рыдать и биться в истерике она будет в надежных мужских объятиях, в полной мере насладившись ролью несчастной девушки…
Прошла минуты. А она все еще была жива. И вторая минута. И третья. И четверть часа.
Лил все это время стояла посреди залитого светом коридора и не могла отвести взгляда от трупа, будто заколдованная. Единственный раз секретарша видела мертвого человека на похоронах, достойный старичок, ее двоюродный дедушка, умер от старости в возрасте девяноста лет и в гробу выглядел благообразно и совсем не жутко. Чего точно не скажешь о теле с оторванной головой… Но это было не важно. А что важно? То, что ее не тронули. То, что она дышит.
«Меня уже никто не убьет», — сделала в конце концов вывод Лил, медленно повернулась и пошла к кабинету главного редактора, временами пошатываясь. Следовало вызвать Дженнет. И полицию. В «Фейри стайл», кажется, фейри решили побаловаться. Те, что из Неблагого Двора…
— Билл, ну что за бред? — измученно вопрошал напарника О’Нил, пристегиваясь ремнем безопасности. — Второй раз — это уже не смешно. И опять свидетель — секретарша.
Его приятель душераздирающе зевнул, потер заспанные карие глаза и кивнул, подтверждая абсолютную правоту приятеля.
Уже глубокая ночь, а приходится подрываться с постели, в которой был, между прочим, не один, и ехать в «Фейри стайл», потому что там кому-то приспичило опять помереть. Ну нашли бы себе место поуютней для убийств, лучше где-нибудь в соседнем районе! Тащиться ночью на другой конец города ради того, чтобы полюбоваться на труп, совершенно не хотелось. К тому же девушка Билла была далеко не такой понимающей, как умница Ди, и после таких вот отлучек своего парня в три часа ночи бог знает куда приходила в ярость, которой бы позавидовал любой тигр.
— Ну хоть не Беннет убили, уже радует, — сонно продолжил рыжий инспектор, пристегивая ремни безопасности. Попасть пряжкой в паз удалось далеко не сразу.
Зеленоглазая сейчас под защитой своего ненаглядного принца, который сдувает с нее пылинки и готов пожертвовать карьерой, да и самой жизнью, только чтобы с его драгоценной Джулией не случилось ничего дурного. Большей безопасности ассистентке Дженнет Коллинз никто не сможет обеспечить. Даже айнварская армия.
— Чем тебе шатеночка не угодила-то? — принял его слова за выражение неприязни к Джулии друг и вдавил педаль газа до упора. Машина сорвалась с оглушительным ревом. Саммерс всегда отличался самоубийственной любовью к быстрой езде. Генри был уверен, что когда-нибудь эта любовь станет самоубийственной в прямом смысле слова.
Рывок автомобиля был достаточно сильным, чтобы Генри вжало в спинку сиденья. О’Нил обреченно зажмурился. Билл явно был на взводе, а стресс он снимал скоростью, которая плохо сочеталась с крепким здоровьем.
— Да нет. Хорошая девушка. Милая. Поэтому я рад, что на этот раз ей не пришлось увидеть труп.
— Кстати, куда ты ее запрятал после того покушения? — поинтересовался Билл, все-таки притормаживая, увидев красный сигнал светофора на перекрестке.
Наверное, завтра пойдет снег…
Генри снова зевнул и остервенело начал тереть глаза, в тщетной попытке их продрать. Не дело это — допрашивать свидетелей в полусне.
— Ее парню передал с рук на руки, — довольно усмехнулся он, снова вспомнив, как выглядела эта пара голубков, которые друг на друга налюбоваться не могли. Бывает же любовь на свете…
— Так вроде бы все в офисе сходились, что нет у нее никого. Мол, трудоголик, днюет и ночует на работе, никаких романов… — недоуменно отозвался напарник, с опасением косясь на красный кабриолет справа, за рулем которого сидела расхристанная девица, скорее всего, не так давно покинувшая ночной клуб.
— Старик, разве бывает, чтобы такие девушки оставались свободными? — иронично рассмеялся полицейский.
Билл только плечами пожал, показывая, что ничего не понимает в таких девушках. Рожей не вышел. Хотя нет, с рожей у Саммерса как раз было все в порядке, женщины на него гроздьями вешались, только успевай совсем уж никчемных отшивать. Так что не вышел он скорее кошельком.
Мотор машины гудел ровно и басовито, сразу понятно, что работает как часы. У Генри же вечно складывались напряженные отношения с техникой, которая демонстративно ломалась при его приближении. Любая. От кофеварки до автомобиля.
— А разве этот ее парень сможет, если что, от убийц отбиться? — предсказуемо усомнился в том, что свидетель находится в безопасности, напарник О’Нила. — Если что с ней стрясется теперь, тебе начальство голову открутит не хуже того журнального маньяка.
Ну да, решение препоручить свидетеля, на которого уже покушались один раз, штатскому нельзя было назвать действительно разумным. Но при этом оно почему-то идеально сработало.
— Уже отбился. Беннет пытались вчера убить. Все целы, как ни странно, — с плохо скрываемым торжеством ответил Генри. Пусть его заслуги в благополучном спасении Джулии Беннет нет никакой, но в итоге-то принятое решение оказалось правильным. — Мальчик этот — большая шишка, охраны вокруг него вьется даже больше, чем нужно, да и сам не сплоховал. Секретарша за ним как за каменной стеной.
— Так у этой куколки, выходит, шашни с каким-то крупным воротилой? — озадачился вопросом личной жизни милой девушки Джулии полицейский.
Приятелю можно было и рассказать все, не один год лямку вместе тянут, не доверять ему причин не имелось, но обещание, данное Ватанабэ и Беннет, вынуждало держать рот на замке не хуже магии.
— Если бы, — рассмеялся О’Нил и замолчал. Может, напарник и обидится, но свое слово нужно держать.
— Ну колись, кого подцепила Беннет? — разумеется, не мог сдержать любопытства Саммерс, продолжая попытки дознаться до правды.
Ничего, похоже, скоро о будущей свадьбе Ватанабэ Такео будут писать во всех печатных изданиях мира, парень-то, видимо, решительно настроен стать семейным человеком. И никуда от него его вертихвостка уже не денется.
На этот раз в здание их пустили тут же, как родных, за время следственных действий полицейские успели перезнакомиться абсолютно со всеми сменами охранников. Нормальные ребята, любят свою работу и выполняют ее как можно лучше… Оскал парочки секьюрити, правда, немного нервировал, особенно ночью, но уже давно не Темные века, чтобы кидаться на кого-то только потому, что у него зрачки не той формы или ему кровь пить приходится… У каждого свои особенности, в конце концов.
В офисе модного журнала все повторялось, будто кто-то заново включил заезженный фильм. Пустое здание, в котором лишь кое-где включен свет. Только коридоры «Фейри стайл» были ярко освещены, по словам работников, там вечно кто-то ночует, пытаясь разгрести завалы, так что часто свет горит всю ночь напролет. И тем занимательнее при полной иллюминации было смотреть на труп женщины, лежащий на полу, и на лужи крови вокруг. На этот раз убили жертву не прямо на рабочем месте.
Встречала их так же, как и в прошлый раз, секретарша. Но другая, беленькая, которая, в отличие от предельно милой Беннет, казалась взбудораженной и даже воинственной. Но в одном ассистентки Дженнет Коллинз были похожи — они обе не предавались скорби и не собирались трагично лишаться чувств на глазах явившихся мужчин.
Девушка — Генри удалось припомнить ее имя, пусть и не сразу, Лиллен Адамс — проводила их в конференц-зал.
— У вас что тут, всякий страх вышибает? — недоуменно обратился к девице Билл, который так же, как и его друг, не понимал, почему женщина, на чьих глазах произошло жестокое убийство, все еще не бьется в истерике и не заливается слезами, когда есть такая замечательная возможность.
Адамс повернулась к ним, и оба полицейских наконец разглядели, насколько она бледна и как сильно расширены ее зрачки. Встреть полицейские такую особу в другом месте — потащили бы проверять на наркотики. Но в «Фейри стайл» работники травили себя исключительно кофеином, никотин и тот был под строжайшим запретом, так как портит цвет кожи и зубов…
— Не весь, — механически ответила блондинка. — Чай или кофе?..
Рассказ Лиллен Адамс оказался еще менее веселым, чем рассказ Джулии Беннет. Зазнобе Ватанабэ хотя бы выпала сомнительная радость увидеть только конечный результат, а не непосредственно сам процесс убиения. И если принимать поведанное блондинкой за правду, то… То непонятно, чего эта курица еще и хорохорится.
— То есть крик вы услышали, — задумчиво произнес Генри, потирая виски. От недосыпания у него всегда жутко болела голова, что ужасно мешало думать. — А Беннет вот почему-то нет…
— Понятия не имею почему, — судорожно передернула точеными худыми плечиками Адамс, поджав напомаженные губы. Макияж у нее был идеальным, как и раньше, хоть сейчас снимай для модного журнала. Зачем «Фейри стайл» вообще модели, если у них тут работают такие секретарши?
— Да я у вас это и не пытаюсь узнать, мисс, считайте, я просто размышляю вслух, — отмахнулся рыжий, откинувшись в кресле. Организм всеми возможными способами намекал, что хорошо бы перестать маяться дурью и заняться действительно важными вещами, например сном. — Тело висело в воздухе?
Билл стоял в стороне, у огромного окна, в кои-то веки молча, и как-то уж очень внимательно и оценивающе смотрел на мисс Адамс. При этом в его глазах не наблюдалась ни капли обычного мужского интереса к хорошенькой девушке, а ведь Саммерс был тем еще бабником, все женщины в их участке так или иначе являлись жертвами его плотских аппетитов… Все это казалось О’Нилу немного странным.
— Да… Или нет. Может, Мартину держали… — задумалась Лиллен, меланхолично накручивая на палец прядь волос. Рука у нее еле заметно подрагивала. — Я никого не видела, но ощущение возникло такое, будто Мартину в воздухе держали. Поза была… ну, соответствующая. Даже не знаю, как толком объяснить… Я позвала Мартину, и она пришла в себя. Снова закричала. И тут… — Лиллен закусила губу так, что, кажется, вот-вот кровь пойдет, и тихо добавила: — Мне надо выпить… Хотя бы воды… Но лучше виски… Много… Не хочу помнить.
Все-таки живой человек, и произошедшее легко ей не далось. Этот факт почему-то полицейского сильно обрадовал. Стало быть, есть там сердце, в этой грудной клетке.
— Идите, мисс Адамс, — решил не мучить больше свидетеля полицейский. Хватит и того, что она уже успела пережить. Пусть придет в себя. Если можно вообще нормальному человеку прийти в себя после подобного. Это они, полицейские, на всякое насмотрелись, а в мире Лиллен Адамс прежде вряд ли происходило что-то ужасное.
Когда девушка вышла (О’Нил отметил про себя, что ее походка уже не казалась настолько уверенной и «модельной»), Билл, все время допроса подпиравший стену, тут же сел на место секретарши.
— Что скажешь? — только и спросил Саммерс, мрачно глядя в глаза другу. Генри не смог долго играть в «гляделки» с напарником. С остальными у него такой фокус получался, но только не с Биллом. Что-то было такое во взгляде Билла Саммерса, пугающее и завораживающее.
О’Нил взлохматил короткие волосы и устало опустил голову.
— Второе убийство, как по мне, и похоже, и непохоже на первое.
— А по-моему, все абсолютно так же, — как-то безэмоционально, но без тени сомнения не согласился Билл со своим другом.
Рыжий тяжело поднялся на ноги, надеясь, что в вертикальном положении хотя бы не так быстро вырубится, как сидя. Усталость накатывала, как морские волны в шторм на утлую лодчонку.
— Беннет ничего не слышала. И убили Форест, первую жертву, в кабинете. Прямо на рабочем месте. Эксперты предположили, что она вообще сидела за компьютером и к ней подошли со спины. А вторая жертва, Льюис, все-таки пыталась спастись и звала на помощь. Может быть, она сама выбежала в коридор, а не ее выволокли. Беннет не видела самого убийства, но ее потом начали преследовать. А Адамс видела все, но ее пальцем не тронули. Странно все это…
Выяснилось, что и стоя отлично засыпается. Полицейскому казалось, будто он либо сильно пьян, либо находится на корабле во время волнения на море — так сильно его шатало.
— По-моему, ты преувеличиваешь, говоря о якобы имеющейся разнице, — покачал головой напарник, не проникшись доводами ни на йоту. — Это несущественные различия, которые могли возникнуть просто по нелепой случайности и не нести никакого высшего смысла. Не цепляйся за них.
— Случайностей не бывает… — упрямо стоял на своем Генри.
Почему Льюис узнала об опасности, а Форест — нет? В чем между ними разница и есть ли она? И в чем разница между Джулией Беннет и Лиллен Адамс? Почему на одну девушку неизвестный убийца объявил охоту, а вторая вообще его не заинтересовала? Чем опасна именно старшая ассистентка? Что с ней не так? Да, она может замечать магию… Но ведь она даже не видела самого убийства. Какую угрозу она может представлять для преступника? Значит, дело даже не в смерти Энди Форест.
— Черт… — задумчиво произнес Генри О’Нил. — А ведь все это куда запутанней, чем я предполагал изначально, дружище. Это не офис глянцевого журнала, а дом с привидениями какой-то…
