Глава 2
В чужом мире
— Пос-с-ставь на пол мою дочь, уродец, — прошипел один из группы человекоподобных лэфири, прожигая ненавидящим взглядом Таша и меня.
— Не перегибай палку, Брэд-риль, — положив ладонь ему на плечо, сказал другой лэф. Он был более пожилым, нежели остальные мужчины. Мысленно я его окрестила — «седой».
Но тот, кто являлся отцом Ильвы, лишь окрысился на своего спутника и, скинув его руку, снова зашипел:
— Это все твой с-с-сынок, Касс-риль, твое жалкое уродливое отродье, я знал, знал, что он не оставит в покое мою девочку, что он…
Громкое покашливание Грэма было достаточно выразительным, чтобы все присутствующие заткнулись и воцарилась напряженная тишина, прерываемая лишь недовольным сопением «папочки».
— Если вы, глубокоуважаемые рили, намерены и дальше выяснять отношения между собой, — с истинно королевской грацией усаживаясь на каменный трон, проговорил блондин, — то делайте это на СВОЕЙ территории, — с нажимом добавил он и, положив руки на массивные подлокотники, откинулся на жесткую спинку, которая значительно возвышалась над его головой. Верхнюю часть кресла украшало изображение каменного солнца с довольно свирепой физиономией. На ее фоне лицо Грэма казалось застывшей маской непробиваемого спокойствия.
На пару ступеней ниже встал темноволосый лэф, которого блондин назвал Керр-саем. Сложив руки на груди, он с вызовом уставился на гостей, всем своим видом демонстрируя готовность в любой момент вытолкать их взашей с территории общины. И, несмотря на численное преимущество визитеров, я почему-то не сомневалась, что «монстры», случись драка, победят.
«Медведь» же, в отличие от сая с рилем, остановился рядом с Ташем, который под пристальным взглядом отца Ильвы осторожно опустил меня на пол. Ступни коснулись холодного камня, и я невольно поежилась. Но проситься обратно на ручки не стала: зачем привлекать к себе лишнее внимание? Куда лучше прикинуться серой мышкой и понаблюдать, чтобы выбрать потом наиболее подходящую модель поведения. Новое тело, новый мир… новые правила!
— Ко мне, мерзавка! — приказал Брэд, нарушая вновь повисшую паузу. Но я словно к месту приросла.
Мне не нравился этот мужчина, причем категорически. На вид ему было лет сорок. Высокий, худощавый, симпатичный даже, но при этом жутко злой. Память его дочери предательски молчала, а инстинкт самосохранения, напротив, трубил во все рога, призывая держаться подальше от разгневанного родителя. Ну и, соответственно, поближе к Ташу — он большой, сильный… защитит. Так я и поступила, чуть отклонившись назад, чтобы почувствовать затылком твердую грудь друга детства. Его ладони легли на мои плечи, это придало уверенности мне и… ярости Брэду, который открыл было рот, чтоб прошипеть очередную гадость, но Грэм снова перебил:
— И долго нам еще ждать, уважаемые лэфири, когда вы наконец изложите суть претензий к общине нордов?
Норды… ну конечно же! Чужая память вновь начала оживать, воскрешая знания Ильвы в моей голове. Именно так называли в этом мире обладателей итировой метки, появление которой приводило к мутациям серых подростков. Только мальчишек! Ни одна девочка пока еще не претерпела подобные внешние изменения, а вот ребятам везло куда меньше. Причем «подхватить» проклятую метку, словно неизлечимую болезнь, мог любой, независимо от рода и племени. Меченых детей отдавали в общину, возглавляемую Грэм-рилем. Несколько лет назад сюда переселился и сын Касса — Таш.
— Это все твой уродец, Касс-риль! — процедил сквозь зубы отец Ильвы, но ему опять не дали высказаться.
— Извини, Грэм, за столь поздний визит, но, сам понимаешь, похищение дочери одного из старейшин — дело нешуточное, — снова сжав плечо соратника, сказал отец Таша. Вот только сейчас его действие мало напоминало успокаивающий жест, скорее предостережение или даже угрозу. Наверное, именно поэтому «мой» папочка заткнулся. — Брэд поднял на уши полгорода, разыскивая Ильву. И его опасения, — седой лэф хмуро посмотрел на сына, потом на меня, после чего со вздохом произнес, — подтвердились. Как ты мог, Таш? — с горечью спросил он. — Ты же всю жизнь ей сломал!
— Отец, это ошибка, — упрямо вздернув подбородок, возразил мой защитник. — Ильву подставили.
— Ты и подставил! — обвиняюще ткнув в его сторону пальцем, заявил Брэд. — Ты даже клеймо ей выжег, урод. Чтобы, как другие вивьеры, ублажала всю вашу шайку, да?! — продолжал распаляться он. — А ну иди сюда, шлюха! — это уже было сказано мне. — Никакой свадьбы не будет, поняла? Порченый товар младший дан не примет, а ты, Ильва, уже ис-с-спорчена.
— Мы этого точно не знаем, Брэд…
— А что тут знать?! — взвился мужчина, которого едва ли не трясло от ярости. — Он ее обесчестил, изуродовал, обрезав косы, заклеймил и превратил в шлюху, чтобы не надумала сбежать. Это же очевидно!
Не стой за моей спиной огромный и страшный Таш вместе с Йеном, Брэд бы наверняка схватил меня за волосы, бросил на пол и выпорол прямо тут, но связываться с двумя нордами, каждый из которых превосходил его физически, злобный папочка боялся, несмотря на мрачно-молчаливую группу поддержки за его спиной. Ну а я боялась возвращаться к ТАКОМУ отцу, потому, наверное, и жалась сильнее к Ташу, ища у него защиты. И, если честно, мне все больше казалось, что Ильва вполне могла сама сбежать из дома к другу детства. Но зачем тогда снотворное и цепи? Нет, что-то явно не сходилось.
— Чего вы хотите? — поморщившись от чужих воплей, просил Грэм.
— Чтобы вы выдали нам его, — с готовностью сообщил Брэд, указав на Таша, — и ее. Уродца публично высекут и оскопят, а Ильву… — зло прищурившись, он посмотрел на меня, — из нее получится отличная посудомойка на моей кухне! Никаких больше подарков, никаких нарядов, никакой с-с-свадьбы с младшим даном! Да что там дан, тебя после такого позора ни один порядочный лэф замуж не возьмет. Ты же меченная Вивьерой. Шлюха, снюхавшаяся с нордами. Ну, ничего… ничего-о-о, маленькая потаскушка, я придумаю тебе достойное наказание, — обрадовал меня «папочка».
Перспектива мне, понятное дело, не понравилась. Ташу, судя по напрягшимся рукам, тоже.
— Во-первых, он не уродец, а норд, — ледяным тоном проговорил беловолосый риль. — Во-вторых, твоя девчонка сама пришла к нам, мой часовой тому свидетель. Силком ее сюда никто не тащил. Следовательно, все, что с ней произошло, — исключительно ее вина. Так что высечь или оскопить можешь собственную дочь, а моего парня ты не получишь, Брэд, — голосом, не терпящим возражений, припечатал он, и я заметила, как благодарно взглянул на него Касс и как возмущенно запыхтела свита. А потом старейшина нордов приказал: — Таш, подойди!
Мужчина пару мгновений колебался, но ослушаться Грэма он, видимо, не мог, поэтому покорно направился к главе общины. В то время как я, оставшись без защиты, нагло вцепилась в руку его учителя. Эти монстры меня пугали, да… но «отец» и прочие пугали еще сильнее. Рыжеволосый норд странно посмотрел на меня сверху вниз, но высвобождать запястье не стал.
— Йен, передай девчонку ее отцу, и закончим на этом! — скомандовал блондин.
Испуганно оглянувшись, я увидела, что Грэм вцепился в предплечье Таша не хуже, чем я — в его учителя. Вероятно, опасался, что молодой норд все же ринется спасать свою глупую подружку. И, судя по выражению лица мужчины, именно это он и хотел сделать. Вот только у блондина была на редкость крепкая хватка.
Так, стоп! Это что же получается? Они меня сейчас сдадут жаждущему расправы «папаше», дабы разрешить конфликт? А я? Как же я?! Такая маленькая, серенькая, с клеймом куртизанки на левом ухе… Нет уж, так дело не пойдет!
— Я не хочу возвращаться, — сказала, обращаясь ко всем сразу и ни к кому конкретно. Предложение было простым, и я произнесла его без особого труда. — Можно мне остаться здесь? — А вот этот вопрос адресовался уже Грэму. — Пожалуйста.
— Да как ты-ы-ы-ы… — взвыл Брэд, рванувшись ко мне, но седовласый Касс-риль его удержал.
— Если она хочет, пусть останется. После того что сейчас говорят о ней в городе, этот вариант…
— Это община нордов! — оборвал его побелевший от ярости лэф. — НОРДОВ! Уродов, изгоев, меченых. Да лучше быть дочерью Вивьеры, чем жить с нордами! — Мужчина едва ли не слюной брызгал, высказывая все это. И, судя по мрачным лицам присутствующих, они были с ним полностью согласны. Вот только я все равно не желала уходить. Интуиция подсказывала, что с этими монстрами у меня куда больше шансов выжить, чем с родителями Ильвы.
— Можно? — повторила свой вопрос, с надеждой глядя на Грэма.
Тот задумчиво побарабанил пальцами свободной руки по подлокотнику и, хитро щурясь, сказал:
— Смотря в каком качестве, маленькая лэфа.
— Да не бывать этому! — воскликнул Брэд и, вырвавшись из рук седого риля, ринулся ко мне, но дорогу ему заступил Йен — огромный серый «медведь» с серебристо-рыжим хвостом до середины шеи, на которой, словно гребень, бугрились роговые наросты на позвонках. — Ты не опозориш-ш-шь меня еще больше, чем сейчас, мерзавка, — шипел, сжимая в бессилии кулаки, «папаша». — Я тебе не позволю. Слышишь?
Я слышала. А еще пряталась за широкую спину норда и думала, что теперь уже точно останусь у «монстров». В конце концов, я не абы кто, а талантливый повар. Предложу им свои услуги в столовой, должна же быть в их общине столовая, верно? А значит, должны быть и те, кто там готовит. Ну а если вдруг станут домогаться, выберу кого-нибудь одного в постоянные бойфренды. Даже знаю кого. И все это будет куда лучше, нежели жизнь в доме сумасшедшего родителя, жаждущего отыграться на мне за чью-то злую шутку. Или не шутку, а…
— Хватит, Брэд-риль, — вывел меня из размышлений голос Грэма. — Насколько я знаю, твоей старшей дочери уже исполнилось девятнадцать, а значит, она вправе сама решить свою судьбу.
— Не исполнилось! — победно сверкнув глазами, парировал лэф. — У нее день рождения через неделю, на эту дату и был назначен брачный обряд в замке младшего дана. Теперь же ее никто не возьмет замуж. Никто! — Злости в голосе мужчины было куда больше, нежели сожаления.
— А… Таш? — осторожно спросила я, высунувшись из-за плеча Йена. — Он тоже не возьмет?
— Что-о-о?!
В шоке от моего вопроса был не только «папочка».
— Я возьму! — тут же сориентировался друг детства.
— Я не позволю! — почти одновременно с ним воскликнул Брэд.
— А я организую Ильве охрану до ее совершеннолетия, — сказал Грэм. — И когда оно настанет, девочка сама решит, остаться ей с Ташем здесь или отправиться мыть посуду в твоем доме, Брэд-риль. Пока же Ильва поживет в одной из женских комнат Стортхэма под присмотром моей жены. Обещаю лично позаботиться о твоей дочери. Надеюсь, мое слово не требует подтверждений? — Мужчина выглядел на удивление довольным. — Потому что если требует… — Он протянул руку и раскрыл ладонь. А над ней прямо из воздуха начало формироваться маленькое серебристое солнышко с очень «подвижной» мимикой на полупрозрачной физиономии. Я завороженно следила за рождением этого чуда, все же остальные молча смотрели на главу общины нордов. — Ну, как вам мое решение, рили? — осведомился у городских старейшин блондин, а его призрачное «солнышко» скорчило угрожающую рожицу и ощетинилось колючими «лучиками».
— Мы согласны, — с явным облегчением в голосе произнес отец Таша.
— Вовсе нет… — Брэд замолк под одинаково тяжелыми взглядами Грэма и его странной «игрушки», но ненадолго. — Хорошо, — нехотя сдался «папаша», подарив мне испепеляющий взгляд. — Пусть принимает решение сама. Но до совершеннолетия она обязана жить дома.
— Придется сделать исключение, — выпуская из ладони огненное «солнце», вступил в разговор Йен-ри. — Ситуация сложилась крайне неприятная как для Миригора, так и для Стортхэма. А портить отношения между нашими поселениями невыгодно ни вам, ни нам. Поэтому, чтобы узнать правду и уладить конфликт, предлагаю на неделю оставить Ильву на нейтральной территории. То есть в обители Римхольта под присмотром монахинь и под охраной нордов, которые обеспечат девушке защиту и неприкосновенность, пока будет проводиться расследование…
— Расследование? Ха! Вы подтасуете результат, чтобы обелить своего урод… ах, простите, норда! — пряча под злым сарказмом жгучую ненависть, заявил Брэд.
— Оставьте кого-нибудь из своих доверенных лэфири в качестве наблюдателя, а лучше для помощи нам, и тогда беспокоиться о ложных результатах не придется, — пожал плечами «медведь».
И говорил он все это так твердо, спокойно, размеренно, что я невольно зауважала рыжего. Остальные, судя по взглядам, тоже считались с его мнением. Грэм согласно кивнул, поигрывая серебристым «шариком» на руке. Керр-сай скептически хмыкнул, но промолчал. Таш же расплылся в счастливой улыбке, которая на его жутковатом лице смотрелась странно.
— Отлично! Так и поступим, — начал суетиться Касс. — Я сам договорюсь с рильей Рассветного храма, чтобы она приютила Ильву и позволила двоим нордам охранять ее. Дир, останешься здесь, будешь помогать в расследовании. — Он отдал распоряжение одному из свиты и кивнул Йену, будто говоря «спасибо». Затем посмотрел на меня, по-прежнему стоящую рядом с рыжим, и… подмигнул.
Вот если бы этот седовласый мужчина был отцом Ильвы, а не психованный Брэд, я бы, не задумываясь, ушла с ним в город. А так, судя по всему, придется отправляться в местный монастырь. Ну, может, оно и к лучшему. Тем более если пребывание там продлится всего неделю. За это время я уж точно разберусь, кто здесь кто, и придумаю, как мне выкрутиться из неприятностей.
В обители Римхольта…
Я сидела в удивительно светлой келье местного монастыря и задумчиво изучала собственное отражение в небольшом круглом зеркале на кованой ножке. В обитель Римхольта, который был для серых лэфири кем-то вроде Ра — верховного египетского божества, чье имя означало «солнце», меня заселили ранним утром. Местный небожитель тоже ассоциировался у населения с дневным светилом. Потому и храмы, построенные в его честь, назывались рассветными и закатными. И если при вторых частенько строились мужские монастыри, то при первых — исключительно женские. Именно в такое место меня и привезли два незнакомых норда и тот самый Дир, которого Касс-риль оставил в общине «монстров».
Улучив момент, когда охранники были заняты проверкой кельи, лэф из отцовской свиты схватил меня за плечи, как следует встряхнул и, пытливо вглядываясь в лицо, зашептал:
— Чем они тебя накачали, Ильва? Пиот или гельян? Что ты пила, вспоминай!
— Не помню, — упрямо повторила я то, что говорила им всем последние несколько часов, и, раздраженно дернув ухом, попыталась высвободиться из крепкой хватки молодого мужчины.
— Должно быть какое-то зелье, — хмуря темные брови, продолжал настаивать он. — Ты сама на себя не похожа. Дерзкая, глупая, упрямая. Это не ты, Ильва. Где та послушная робкая девочка, почитающая свой род и отца? Где? — Лэф снова меня тряхнул, продолжая отчитывать: — Ты ведешь себя как… как… как шлюха, Ильва! И клеймо вивьеры тут ни при чем. Это недопустимо. Ты позоришь Брэд-риля. Хотя, казалось бы, куда уж больше! Тебя словно подменили, — досадливо процедил он. — Даже если ты не помнишь последние события своей жизни, то вести себя так с отцом…
— Отпусти ее, — сказал мрачный норд, появившийся в дверном проеме комнаты, рядом с которой мы стояли.
— А если нет? — взъярился Дир, который полностью разделял неприязнь Брэд-риля к меченым.
Гора мускулов, которая представилась мне как Люль, демонстративно начала разминать пальцы, выразительно поглядывая на шею вредного лэфа. Видимо, испугавшись получить люлей от норда с таким «говорящим» именем, отцовский прихвостень отступил и поднял в примирительном жесте руки. Больше меня наедине с Диром охранники не оставляли. Зато без лишних вопросов оставили наедине с зеркалом в запертой на ключ келье, которая состояла не только из спальни, но и из маленькой уборной за узкой дверью. Ну просто-таки гостиничный номер с околосредневековыми удобствами! Хотя скорее уж тюремная камера, в которой мне предстояло дожидаться совершеннолетия. А потом либо замуж, либо к отцу, либо… не знаю!
На столе по левую руку от меня ютился поднос с недоеденным завтраком, который принесла некоторое время назад молчаливая монахиня в белом балахоне и полупрозрачной накидке на голове, сильно напоминавшей паранджу. Справа лежала стопка книг, призванных скрасить мой досуг. Но так как все они были исключительно на религиозную тему, я предпочла изучение своего нового тела знакомству с местной письменностью.
Тронув кончиком указательного пальца клеймо, обработанное обезболивающей мазью, грустно спросила у собственного отражения:
— Что же с тобой случилось, девочка?
Память моей предшественницы, благодаря которой я постепенно «вспоминала» то, как устроен мир лэфири, категорически отказывалась делиться прошлым Ильвы. И я, если честно, не знала: хорошо это или плохо? Судя по истерично-деспотичному папаше, моим обрезанным волосам, символу вивьеры и словам Дира, жизнь у девчонки, уступившей мне свое тело, была не сахар. Ну, ничего, теперь Ильва — это я, а значит, пусть идет лесом Брэд-риль вместе со своими подпевалами! Лучше буду со страшным, но вменяемым Ташем жить в его пещере, чем терпеть к себе такое отношение.
Я чуть улыбнулась собственным мыслям, прекрасно понимая, почему эту новость так негативно восприняли все, кроме нордов и Касса, который, как мне показалось, по-прежнему любит своего сына и желает ему только добра. Все дело в том, что меченых лэфири не любили. Более того, их сторонились, опасались и презирали настолько, что стать женой норда для лэфы считалось участью куда более позорной, нежели посвятить себя ремеслу вивьеры. Прежняя Ильва никогда бы не отважилась на подобную выходку, я же смотрела на ситуацию глазами землянки, лишенной местных предрассудков.
Естественно, пороть горячку не хотелось. Кто знает, вдруг подвернется вариант получше, чем брак по расчету с изгоем, участь шлюхи в публичном доме или судьба посудомойки при самодуре отце? Но пока жизнь с Ташем казалась мне наиболее простым и удачным решением. Пусть далеко не красавец, но к внешности ведь привыкаешь. Зато по характеру он защитник, который сейчас мне так необходим. А то, что платить придется исполнением супружеского долга, так ведь не под принуждением же! Значит, не так и страшно.
Правда, при подобном раскладе я окончательно уничтожу репутацию Ильвы и тоже стану изгоем, но это меня тревожило меньше всего. При наличии клейма шлюхи репутации и так хана. А уж запятнать «доброе» имя Брэда — прямо лапки чесались! Чую, довел он дочку до отчаяния. А может, и до самоубийства. Ведь не зря я получила именно ее тело — живой сосуд, лишенный души. Хотя в том, что Ильва сама остригла косы, которые в этом мире считаются главным сокровищем любой порядочной лэфы, я сомневалась. Запуганная, подавленная… она бы никогда не осмелилась на подобный поступок. Да и клеймо получить как-то надо было умудриться. Ведь на каждом шагу их не ставят. А туда, где ставят, уже отправились Йен-ри с Ташем и еще одним лэфири, присланным Касс-рилем, дабы выяснить сообща, что же произошло на самом деле.
Норды мне нравились, хоть и вызывали вполне обоснованную настороженность. Память Ильвы нашептывала, что они чудовища, уроды, сверхсущества, способные контактировать с природными духами — элементалями. Что прежние мальчишки, на телах которых появлялась зловещая метка, теряли не только семью и прежний облик, но и собственную душу, превращаясь в чудовищ. Вот только «чудовище» по имени Таш отнеслось ко мне по-человечески, в то время как «нечудовище» Брэд-риль — по-свински.
К тому же, как рассказали приставленные ко мне норды, из которых я потихоньку тянула информацию, ссылаясь на потерю памяти, обитатели Стортхэма в последние годы все больше сотрудничали с городскими. Потому что в силу своих мутаций и регулярных тренировок меченые являлись хорошими наемниками, способными выполнить практически любое задание, и надежными телохранителями. А еще они были богаты. Ибо спускаться в горные подземелья за красными кристаллами, которые очень ценились в мире серых, кроме них мало кто отваживался.
Благодаря сбыту этих кристаллов, выгодным контрактам и способностям элементалей, которые служили только измененным, община нордов уже лет двадцать как приобрела финансовую независимость. А богатые, как известно, могут позволить себе многое: хорошие вещи, вкусную еду и повышенное внимание вивьер. Но от этого неприязнь городских жителей лишь усиливалась, хоть и стала более завуалированной.
У некоторых меченых были и постоянные любовницы — аманты, они жили в Стортхэме и выходили оттуда лишь в сопровождении своих мужчин, потому что в присутствии мрачных нордов мало кто осмеливался высказывать этим женщинам свое негативное отношение. А вот официально жениться в храме из сорока двух «монстров» умудрились только трое: их предводитель Грэм и еще два парня, подруги которых настолько любили своих избранников, что полностью отказались ради них от своей прошлой жизни, родни… от всего. Так что если я все же выйду замуж за Таша, первопроходцем в этом деле мне, слава богу, не быть. Да и возможность подружиться с «сестрами по счастью-несчастью» тоже весьма привлекательна.
Довольная сделанными выводами, я подмигнула собственному отражению. Вообще, привыкнуть к тому, что вот эта молоденькая девчонка с острыми ушками и пепельным цветом кожи — теперь я, было все еще сложно. Одно дело — двигаться и общаться, находясь в чужом теле, воспринимаемом как собственное. И совсем другое — любоваться своим новым обликом в зеркале. А я ведь именно любовалась, рассматривая себя, словно куклу в стеклянной витрине. Дико это, как есть говорю — дико! Когда вместо привычной скуластой физиономии с «азиатским» разрезом глаз на тебя смотрит треугольное личико с миндалевидными очами нереально лилового цвета.
Ильва была симпатичной как по меркам своего мира, так и на мой человеческий вкус. Тонкий, чуть вздернутый носик, полные губы, густые черные волосы до плеч, изящная шея и фигурка с приятными округлостями в нужных местах, которых не было у прежней меня. Зато по росту серое тело значительно уступало моему прошлому. А учитывая габариты потенциального жениха, я бы предпочла быть головы на полторы повыше, нежели сейчас.
Но, как верно говорят, дареному коню в зубы не смотрят. Мне и так крупно повезло с новой личностью. Могла ведь и в тело старухи какой-нибудь вселиться или вообще в мужика. А так… девица-красавица с деспотичными родственниками, странными друзьями детства и с кучей тайн за спиной. Скучно точно не будет, угу.
В дверь коротко постучали, и почти сразу за этим раздался звук поворачиваемого в замке ключа. А потом в келью влетело чудо.
Чудо умело вспыхивать, словно маленькое солнышко, умело шипеть, как забытый на плите чайник, умело летать по комнате, будто шаровая молния, умело втягивать в себя и снова выпускать тонкие лучики-лапки, похожие на язычки пламени, но главное заключалось в том, что чудо умело говорить! И при этом было свято уверено, что я его не слышу.
— Бледная какая, потрепанная, худю-у-ущая, фу, — протянул огненный элементаль, обращаясь к хозяину, и, брезгливо кривя призрачную рожицу, добавил: — К тому же духов не слышит, скучно. Зачем она Ташу? Кроме глаз, и посмотреть не на что. Ее ж ни взять, ни сжать, ни поим…
Шикнув, рыжеволосый норд выразительно взглянул на висящее над его плечом создание, и оно, поджав «лапки», с тяжелым вздохом заткнулось. Я же с приоткрытым от удивления ртом смотрела на визитеров и… молчала. Слова приветствия, которыми планировала встретить Йена, застряли в горле, стоило мне услышать свою столь откровенную оценку из уст волшебного существа. Откровенную и негативную! И это Ильва с ее примерными 90-60-90 для них худющая?! Тогда я в образе Валерии Бродской, которую и на Земле «доской» не раз называли, наверное, тут вообще дистрофиком бы считалась. Но… каков наглец, а! Ну и речи, ну и предположения, ну и… элементаль!
— И я рад тебя снова лицезреть, маленькая лэфа, — с откровенной иронией проговорил рыжий норд после того, как успел войти, взять стул, поставить его спинкой вперед и сесть, сложив на нее руки. А я все это время продолжала «зависать» в той же позе и с тем же изумленным выражением на серой мордашке.
— Здравствуй, — очнувшись, сказала ему.
— Виделись, — не меняя тона, напомнил он, на что я только кивнула.
— Новости есть? — спросила его, имея в виду их расследование.
— А у тебя? — вопросом на вопрос ответил он.
— Откуда? — искренне изумилась я. — Вы же сами заперли меня в этой комнате. Какие тут новости могут быть?
— Ну, мало ли… вдруг память вернулась.
Я отрицательно мотнула головой, отчего волосы неприятно хлестнули по лицу, а сережки тихо звякнули, напомнив мне и о больном ухе, и о клейме.
— А если подумать? — не сдавался мужчина, неотрывно глядя на меня, словно пытаясь по лицу прочесть, что в моей голове творится.
— Нет! — заученно сказала я и для надежности повторила то, что говорила всем с ночи: — Ничего не помню, совсем ничего.
— Врет, — снова подал голос элементаль, который все это время сверлил меня еще более пристальным взглядом, нежели его хозяин. — По глазам вижу — врет малявка!
Я, возмущенно засопев, покосилась на болтливый «шарик» и только потом заметила странную улыбку на губах рыжего. Та-а-а-ак, неужели опять спалилась? И откуда же он весь такой наблюдательный и вдумчивый на мою бедную голову взялся-то?! Нет чтобы Таш пришел, мы б слова поучили, которые я и так почти все вспомнила. Или просто поговорили с ним за жизнь. А этот… ну как с ним говорить, если он в каждой фразе, жесте, в мимике моей подвох ищет?! Решив не играть с огнем, в прямом и переносном смысле, я скромно потупила глазки, сложила на коленях ручки и приготовилась ждать продолжения начатого разговора.
— Помнишь ты или нет, но понимать должна, что сложившаяся ситуация может нарушить взаимовыгодные отношения между Стортхэмом и Миригором, — снова заговорил мужчина. — Если городские решат, что норды воруют их дочерей… — Он замолчал, а я, не выдержав, посмотрела на него.
— А вы воруете? — спросила осторожно и получила в ответ полный возмущения взгляд, который без слов говорил: «Надо больно!» Действительно, зачем им ворованные лэфы, из-за которых сплошные проблемы, когда к ним табунами красавицы вивьеры шастают? — Ну, раз не воруете, тогда и переживать не стоит. — Я вновь принялась преувеличенно тщательно разглядывать свои пальцы.
Маленькие, изящные, с коротко подстриженными ноготками почти белого цвета. И в памяти всплыло, как эти самые пальчики, вооружившись тонкой иглой, проворно порхали над шитьем, выкладывая на ткани ровные стежки швов. Хм… интересное открытие. А что еще Ильва умела?
— Репутация зарабатывается годами, а рушится в одночасье, — сообщил мне общеизвестную истину Йен. — И даже если нам удастся доказать, что ты сама пришла в общину…
— Сама пришла, сама себя на цепи подвесила, да? — отчего-то разозлилась я. Этот его поучительно-размеренный тон с подозрительными улыбочками напрягал. Как напрягал и элементаль, продолжавший зависать над плечом хозяина. — Кто-то же на мне кандалы те защелкнул, правда?
— Твой сообщник? — не задумываясь, предположил норд.
— Таш, что ли? — также не задумываясь, воскликнула я.
И вот тут мы оба замолчали, уставившись друг на друга. Ибо подумать теперь было о чем. А вдруг и правда Таш с Ильвой все подстроили, чтобы потом пожениться? Друзья детства как-никак, может, у них там любовь неземная была, а папаша палки в колеса втыкал, за сыночка местного «герцога» дочь выдать жаждал. Вот эти новоявленные Ромео с Джульеттой и сочинили план, в результате осуществления которого их свадьба стала почти неизбежностью. А я, Лера Бродская, им все карты спутала своим переселением. Но нет, нет… глупо все как-то, сложно и рискованно. Если бы Брэд-риль настоял на казни, парня бы оскопили. Какая уж тогда любовь!
— Да у Таша кишка тонка, он бы ни за что не отважился свою полюбовницу вивьерой сделать! — первым нарушил повисшую паузу рыжий — не тот, который норд, а тот, который элементаль. — Какая с нее шлюха? Ни сиськи, ни…
Наверное, взгляд, которым я одарила это говорящее чудовище, был слишком уж кровожадным, ибо продолжать природный дух не стал. С детства не терпела подобные высказывания в свой адрес. Даже удивительно, что этот хам крутится вокруг довольно спокойного и вежливого «медведя»? Две рыжие противоположности… закон притяжения сработал, что ли?
— Таш на такое бы не пошел, — сказал мужчина. — Даже ради тебя, — добавил он, отчего я подумала, что моя догадка про шекспировских героев не так уж беспочвенна.
— Значит, кто-то другой пошел, — заявила упрямо.
— Кто?
— Да откуда мне знать! — всплеснув руками, воскликнула я. — Йен-ри, я не вру, правда, не вру. Я ничегошеньки не помню про то, что со мной случилось, я даже про то, что было три дня назад, не помню, и три года, и…
— А что помнишь? — Мужчина прищурился. Огромное окно, сквозь тонированные стекла которого падал свет взошедшего Римхольта, хорошо освещало келью. И поэтому я могла во всех подробностях рассмотреть сидящего напротив визитера. Голубоглазый, рыжеволосый, большой и страшный, как и все меченые… — Я задал вопрос, — напомнил объект моего пристального изучения, чем и вогнал меня в краску.
Смутившись, снова потупилась и опять, глядя на собственные колени, прикрытые подолом длинного платья, которое раньше принадлежало одной из амант Стортхэма, сказала:
— Помню примерное расположение дандрии, помню, как устроен наш быт… как шить, вот… тоже помню! А собственное прошлое словно черной пеленой закрыто. Может, потому что со мной приключилось что-то настолько ужасное, что… — Я замолчала, сглотнув неприятный комок, вставший в горле. Волнение изображать не пришлось, я действительно переживала и страшилась того, что могло привести мою предшественницу в те цепи на каменной стене пещеры. Но, несмотря ни на что, мне было любопытно узнать правду.
— Как звать отца твоего?
— Брэд… риль, — проговорила, запнувшись.
— Других старейшин Миригора?
— Касс и… не помню, — беспомощно развела руками, посмотрев на рыжего.
— Мать?
— Не помню.
— Сестру?
— Да не помню я! — воскликнула, раздражаясь. Что за допрос он мне устроил, зачем?
— Не помнишь или не знаешь? — склонив к плечу голову, уточнил «медведь».
— Не знает, — ответил вместо меня элементаль.
— Думаешь? — скосив на него глаза, усомнился норд.
— Да потухнуть мне на этом месте! Она та еще врушка, но имен их просто не знает.
— И с памятью у нее все в порядке?
— Как у нас с тобой, Йен!
— А…
— А ты сейчас вот что, позволь узнать, делаешь? — прикинулась полуглухой дурочкой я и, невинно похлопав ресницами, тоже посмотрела на элементаля. — Или у вас тут принято говорить с бессловесными тварями?
— Это я-то тварь?! — возмутилось призрачное создание, вызвав у меня мысленную улыбку. Так тебе, маленькое огненное чудовище!
— У нас? — Его хозяин выразительно изогнул темно-рыжую бровь и тоже улыбнулся. Понимающе так, угу. — У нас принято, да. А у вас?
— А у нас — не знаю. Потому что не помню, — завела прежнюю пластинку я.
— Лгунья, — припечатал меня он.
Я недовольно фыркнула и проворчала:
— Скажи еще — шлюха.
— Шлюха.
— Что-о-о?!
Да он издевается, не иначе!
— Клеймо есть, значит, шлюха, — спокойно заявил рыжий гад. Железная логика, черт возьми! Кстати о клейме…
— И откуда оно у меня? Вы узнали?
— Нет. — Его голос звучал настолько ровно, если не сказать безмятежно, что я начала раздражаться сильнее. У меня тут судьба решается, а он! Ни капли сочувствия. — В местном доме Вивьеры тебя не видели.
— А не в местном? — не унималась я.
— А ты выезжала из города?
— Не помню.
— Ну, опять началось… — скривился мужчина.
— Но я, правда, не помню! — обиделась я.
— Это что? — Немного помолчав, он указал на стол.
— Блэт, — без труда назвала предмет мебели.
— Это? — кивнул на подушку, лежащую на кровати.
— Истир.
— А это как называется? — спросил, положив руку на поднос.
Я ответила, не совсем понимая смысл затеянной им игры.
— Это? — Он поднял чашку.
— Ликса.
— А это?
— К чему вопросы, Йен?
— Небольшой тест для восстановления ассоциативной памяти, — ободряюще улыбнулся рыжий. — Просто ответь.
И я ответила. Потом еще, и еще… и еще.
— Это что? — ткнул на окно «медведь».
— Шитра.
— А это как называется? — кивнул на штору.
— Вельса.
— Тебя как зовут?
— Лера.
— Приятно познакомиться, Лера, — не меняя лениво-размеренных интонаций, сказал Йен-ри.
— Ну, наконец-то попалас-с-сь! — едва ли не потирая от радости лапки-лучики, зашипело вредное «солнышко». После чего заявило конкретно мне: — Крепкий же ты орешек, Лерка, долго держалась. Я и так, и эдак тебя провоцировал, а раскрутил все равно он, — скривился элементаль, полыхнув призрачным огнем в сторону своего хозяина. Или… друга? — Ну что смотришь на меня круглыми глазищами? Снимай платье. Метку твою смотреть будем.
Если бы я уже не сидела, то сделала бы это наверняка. Что же получается, меня только что развели как дите малое? А я-то, дурочка наивная, поверила, что норд с помощью коротких вопросов-ответов пытается помочь мне пробудить дремавшие воспоминания Ильвы! Ведь что-то подобное было у нас с Ташем, и тогда это даже сработало. А выходит, меня все время банально выводили на чистую воду, пытаясь подловить на вранье или на неадекватной для лэфы реакции. И что мне теперь делать? Убеждать визитеров в том, что у них слуховые галлюцинации, или признаться как на духу, что я иномирная захватчица чужого тела? Как быть-то, черт побери?!
Голова разболелась, пальцы задрожали… нервы, однако! А бессовестный норд продолжал улыбаться, положив подбородок на скрещенные на спинке стула руки. И выглядел при этом таким довольным-предовольным. Вот только откуда мне знать, что инквизиторы, найдя очередную ведьму, не улыбались ей так же? И как только стул под этим «медведем» держался? Лучше б развалился… честно! А то ишь ты, дознаватель нашелся. Имя им скажи, платье сними… Платье? Метка?! Мама дорогая, я что же… тоже нордом стану?
За собственными переживаниями я как-то упустила смысл последнего высказывания элементаля. Зато теперь вспомнила, осознала и даже прониклась. Посмотрела на большого рыжего, потом на маленького, сглотнула и внезапно осипшим голосом спросила:
— Только меченые духов слышат, да?
Мужчина кивнул.
— И? Я теперь тоже, как вы, буду? Такой же… — слово «страшной» произносить вслух я благоразумно не стала, но меня и так поняли. Улыбка с лица Йена исчезла, глаза заледенели. А ведь я ничего особенного не сказала. Только правду, которой он так жаждал. Чего ж тогда хмурится?
— Девочки не меняются внешне и не имеют связанного с ними элементаля, ваши метки другие, вызваны они чем-то… другим, — проговорил «медведь» все тем же ровным голосом, который теперь мне почему-то казался слишком… холодным, что ли. Или я просто себя накручивала?
— И много меченых девочек ты знаешь?
— Ни одной, — ответил за него элементаль. — А если и знал одну, то давно и все неправда. Меня, кстати, Лаашем звать.
— А я Ильва, — представилась ему.
— Все верно, — покачал головой «медведь». — Ильвой для всех и оставайся, Лера, — с нажимом на мое настоящее имя произнес норд. И было в этом что-то такое… не знаю даже, намек на нашу общую тайну, налет почти неощутимой угрозы и какая-то странная грусть. — Целее будешь.
— Йен, — начала я, нервно покусывая губы. — Ты…
— Я не скажу, — словно угадав мои мысли (хотя чего там угадывать, когда все на лбу написано), сказал он.
— Спасибо, — искренне поблагодарила его и покосилась на «солнышко».
— Потухнуть мне на месте, если проболтаюсь, — довольно скалясь, сообщило оно.
Я улыбнулась, кивнула и снова заговорила с нордом:
— Ты давно догадался, что я… не совсем я?
— Еще в Стортхэме.
— А почему сразу не сказал?
— Там слишком много «ушей», — просто ответил он.
— А тут? — Я покосилась на плотно закрытую дверь.
— А тут только мы трое: охрана ушла обедать, монахинь поблизости нет — Лааш все проверил.
— Понятно, — сказала я, взяв с подноса чашку с остывшим напитком, который зачем-то принялась медленно взбалтывать. — То есть ты пришел сюда исключительно для того, чтобы подтвердить свои подозрения?
— Не только.
— Зачем еще?
— Хотел поговорить с тобой. — Его губы тронула очередная улыбка, но на этот раз печальная. — С настоящей тобой, а не с актрисой, которая играет роль под названием «потеря памяти».
— И что? Плохо играю? — криво усмехнулась я.
— Как тебе сказать, — повел могучими плечами он, глядя почему-то не на меня, а на своего огненного спутника. — Даже если бы ты действительно все забыла, остались бы инстинкты, какая-то заученная модель поведения, привычки… да то же пренебрежение и страх перед нами, нордами.
— Я боялась, — возразила ему.
— Боялась, — согласился он. — Но не того, чего бы стала бояться прежняя Ильва. Ты другая. Слишком другая, Лера. И любой наблюдательный лэф это вскоре вычислит.
Боль пронзила губу. Кажется, я переусердствовала с ее нервным покусыванием.
— А когда вычислит… что будет? — вытирая дрожащими пальцами выступившую кровь, спросила «медведя».
— Запрут в главном храме Римхольта, как одержимую демоном, — вклинился в нашу беседу элементаль. — Ну, в твоем случае демоницей по имени Лера.
— Я не демоница, — прошептала, глядя исключительно на мужчину. Почему-то очень хотелось, чтобы он мне поверил. — Была бы демоницей — вернула бы себя в прежнее тело и жила бы долго и счастливо в родном мире, где у меня нет родных, но есть своя квартира с нормальной ванной и туалетом, а не эта, — я кивнула в сторону узкой двери, — дырка в полу. Знали б вы, как мне хочется вымыться после ночного пробуждения в вашем мини-борделе, а где это сделать и как? Я ведь ничего не знаю толком, ничего не помню и лишнее слово сказать боюсь, чтоб не раскусили такие же умники, как вы. Одна радость — с языком проблем почти нет. — На меня нахлынула очередная волна жалости к себе, затопила, мешая ровно дышать. В каком-то отчаянном порыве вскочив со стула, я бросилась к «медведю», вцепилась в его плечи и, жалобно глядя в лицо, попросила: — Помоги мне, Йен-ри, а? Научи, как правильно себя вести, что делать? Ты же… учитель.
— И точно, Йен, научи. А потом вместо Ташика своей амантой сделаешь, — как-то странно поддержал меня Лааш. — Девка она, конечно, худосочная, но ничего… откормим!
— Затухни уже, — отмахнулся от него норд, и огненный дух обиженно запыхтел, ощетинившись рыжими лучиками, словно призрачный ежик иголками.
Мужчина задумчиво барабанил пальцами по спинке стула, не менее задумчиво рассматривая меня. Так как он сидел, а я стояла напротив, мы были почти одного роста. И я, пользуясь такой неожиданной близостью, тоже принялась его изучать. Бледно-серая кожа, острые уши, тяжелая челюсть с тонким шрамом на подбородке. Другой след от былой раны на правой скуле и еще один, маленький, рассекает левую бровь, добавляя ей лишний излом. Глаза голубые, светлые, зрачки — две узкие точки на фоне этой небесной синевы. Нос более «рубленый», чем у Таша, а роговые наросты на лбу похожи на два толстых гребня, исчезающих в бело-рыжих волосах. Прямо-таки дракон, а не мужчина! Я отлично помнила, что эти самые «гребни» сходятся в одну линию на позвоночнике и идут дальше — вниз по шее.
Губы у Йена были тонкие и, как мне почему-то казалось, жесткие. Но проверить догадку на ощупь я не рискнула. И так стояла слишком близко и нагло разглядывала собеседника. А уж если руки начну распускать — это вообще верх неприличия будет. Так что я во избежание соблазна их за спиной спрятала, сцепив в замок. Но возвращаться на место не спешила, продолжая стоять рядом и ждать ответа от норда.
— Помогу, если пообещаешь не ломать жизнь Ташу, — наконец проговорил «медведь».
— Осознанно я никому не хочу ничего ломать, но по неосторожности или по незнанию… — Разжав пальцы, я развела руками, так и не закончив фразу.
— Договорились, — улыбнулся рыжий и легонько хлопнул ладонью по «надутому» элементалю, тот зашипел, заполыхал и… показал мужчине язык, чем вызвал сдавленный смешок у меня. — А теперь повернись спиной, я посмотрю твою метку.
— Только платье, как предложил Лааш, снимать не надо, — почему-то хихикнула я, выполняя его просьбу.
Наверное, это нервное, но мне, правда, стало легко и весело. От дурашливых замашек огненного духа, от открытой улыбки норда и от того, что мы с ним… договорились! Если это не хитроумная уловка, значит, у меня теперь есть союзник и учитель, который знает мою тайну и готов помочь мне адаптироваться в новом мире. Что еще может желать бедная переселенка? Разве что… вернуться домой. Последнюю мысль я и озвучила, спросив, есть ли на это шансы. Ответ Йена, увы, меня не обрадовал. А потом он, сдвинув в сторону мои волосы, прикоснулся к шее и… я резко шарахнулась, разрывая тактильный контакт.
— Больно? — обеспокоенно спросил мужчина.
— Н-нет, — не оборачиваясь, пробормотала я. — Метку нашел?
— На шее нет.
— А где же она тогда? — От удивления я даже обернулась.
— Не знаю, — пристально вглядываясь в мое лицо, ответил «медведь». — Обычно бывают на шее или руках, но у тебя эти места чистые.
— Уф-ф-ф, — выдохнуло «солнышко», — ну теперь-то мы наконец снимем с нее платье и поищем все вместе метку?!
От взглядов, которыми мы с Йеном одарили элементаля, он должен был как минимум вспыхнуть. Но этой болтливой заразе, как показала практика, взгляды не страшны. И если бы моя охрана так вовремя не вернулась с обеда, мы бы еще долго слушали о пользе раздеваний и о многом другом.
Задерживаться надолго рыжий норд не стал, чтобы это не выглядело подозрительно. Сказал, что зайдет завтра и принесет кое-какие книги, которые могут помочь мне освоиться. А еще он обещал попросить Виа-рилью организовать мне водные процедуры. И попросил! Вот только прежде чем добраться до вожделенной бани, меня отправили на свидание с бабкой-повитухой, которая, как это ни противно вспоминать, проверила наличие моей девственности. Вернее… обнаружила ее отсутствие.
