Книга: Чужая невеста
Назад: Глава 2 В чужом мире
Дальше: Глава 4 Назад в Стортхэм

Глава 3
День визитов

Теплые струи стекали по бледно-серой коже, оставляя мокрые дорожки на моем обнаженном теле. Теперь моем. И расставаться с ним, несмотря на проблемы Ильвы, я не собиралась. Разве что возникнет шанс вернуться на Землю и снова стать Лерой Бродской. Но, как вскользь упомянул Йен, такое маловероятно. О случаях переселения (или, как считают местные, одержимости демоном) рыжий норд знал не понаслышке. Правда, углубляться в подробности этих познаний не стал, сославшись на то, что ему пора уходить. Но я упорная, все равно ведь потом выясню, даже если информацию из «медведя» придется клещами тянуть.
Вокруг было тихо, жарко и пахло деревом. Над раскаленными камнями клубился белый пар, вода в котле размеренно булькала, а на дубовой скамье стоял большой таз. Из него-то я и черпала ковшом воду, выливала ее на себя и тихо млела от удовольствия. Никогда не любила бани, предпочитая нежиться в собственной ванной или посещать СПА-салоны. Сегодня же мое мнение о деревянных постройках с большой печью и баком, полным ледяной воды, резко изменилось в лучшую сторону.
Смывать с себя невидимую грязь чужой жизни было истинным наслаждением. Особенно после визита пожилой лэфы с морщинистыми руками и не менее морщинистым лицом, на котором читалось откровенное осуждение. Ведь явных свидетельств насилия на моем теле не было, как не было и свидетельств невинности. Из чего старуха сделала вывод об аморальности моего поведения и… ушла докладывать об этом отцу и нордам. Я же, кривясь от брезгливости, вызванной стойким ощущением, что меня не только осмотрели и ощупали, но еще и оплевали, отправилась в сопровождении двух монахинь и Люля в баню. Эскорт остался подпирать дверь предбанника, а я наконец добралась до мыльной настойки и чистой воды. Кайф!
Прошел где-то час, а я по-прежнему сидела на лавке и в третий раз за время мытья размазывала по коже ярко-розовую жидкость с приятным цветочным ароматом. Медленно, тщательно… с удовольствием. Визит повитухи, как ни странно, всколыхнул воспоминания, вот только не Ильвины, а мои. Перед мысленным взором, словно яркий сон, пролетали картины из прошлой жизни. Смерть отца, предательство жениха, выкидыш… черт! Какое мерзкое безликое слово! Ведь это был ребенок… пусть еще толком не сформировавшийся и совсем крошечный, но живой, желанный… мой!
Там, на Земле, двадцатидевятилетняя Лера потеряла шанс иметь детей. Но тут, в Лэфандрии, девятнадцатилетняя Ильва была молода и полна сил. Она могла рожать, как сказала та противная бабка. Хоть и добавила, что рожать мне будет не от кого, потому что я позор семьи, которому место либо в монастыре, либо в доме Вивьеры. А как монашек, так и шлюх, в этом мире стерилизуют. Дура старая! Да ради того, чтобы понянчить своего малыша, я выйду замуж хоть за Таша, хоть за Йена, хоть за Лааша, если он мне здорового ребенка умудрится сделать. И плевать, что они изгои, главное — нестерильны!
Зачерпнув очередную порцию прохладной воды, я смывала с себя розовую пену, когда услыхала за спиной:
— А метка-то действительно в интерес-с-сном месте.
Вскрикнув, подскочила и, опрокинув на ногу тяжелый таз, взвыла от боли. В баню тут же влетела одна из монахинь и вопросительно уставилась на меня.
— Н-насекомое, — соврала ей, потирая ушибленное место. — Привиделось, вот и испугалась.
Девушка недоверчиво прищурилась, еще раз осмотрела помещение, после чего все-таки вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. А я поставила на лавку таз и принялась громко наполнять его водой, чтобы не было слышно то, что бормочу при этом. Особого стеснения я не испытывала, все-таки элементаль не лэф, хоть и говорит всякие пошлости. У меня к этому призрачному существу вообще сложилось отношение, как к шкодливому коту. Вредному, самоуверенному, но ми-и-илому.
— Лааш-ш-ш, зараза, ты как с-с-сюда попал? — шипела тихо, полностью уверенная в том, что он меня слышит.
— Обычно. Через дверь, — шепотом ответил наглый дух, ничуть не обидевшись на «заразу».
— И тебя никто не засек?
— Ну, я ж невидимый, — самодовольно заявил он.
— А проявиться не судьба? — вглядываясь в пустое место, из которого доносился голос элементаля, спросила мрачная я.
— Не-а, без Йена я не могу принять видимую форму. Но если хочешь, могу его позва…
— Не смей! — воскликнула чуть громче, чем хотелось бы, и тут же прикусила язык, испуганно взглянув на дверь. Монахиня не появилась — ф-ф-фух, пронесло.
Однако упоминание огненным прохвостом «медведя», посвященного в мою тайну, не прошло бесследно. Лицо обожгло румянцем, а по телу, как это случилось после прикосновения мужчины, прокатилась волна странного жара, несущая за собой какой-то дикий животный страх. Передернув плечами, я зачерпнула ледяной воды в ковш и безжалостно вылила на себя. Совсем беззвучно подобную экзекуцию пережить не удалось, но мышиный писк, который я издала, мало походил на тот вопль, из-за которого меня примчались проверять в прошлый раз.
— О! Ледяной душ — это да, хорошо… возбуждение снимает, — ехидно заметила «пустота».
— Где ты метку мою увидел, остряк? — решив не спорить с духом, спросила я, ибо сама уже искала ее, как только меня оставили здесь одну, но безуспешно.
— Тебе повезло, Лерка, — заговорщическим шепотом сообщил Лааш. — Эту метку может найти только любовник или… палач.
— Где?! — с нажимом повторила я.
— На копчике, — захихикал огненный болтун. — Представляю, как ты будешь показывать ее Йену, — откровенно потешался он.
— Не буду, — пробурчала я, тоже представляя это.
Если от одного прикосновения рыжеволосого мужчины к моей шее у меня чуть удар не случился, что будет, когда он ниже поясницы тронет? Да я там скончаюсь сразу от смертельного экстаза и всепоглощающего ужаса. Что же такое сотворили с Ильвой местные уроды, что ее тело так реагирует на… хм… а ведь на Таша оно не так реагировало. Потому что друг? Или… он и есть тот таинственный любовник, лишивший девочку невинности? Но тогда к чему весь спектакль с цепями, клеймом и его удивлением? Нет, такое невозможно сыграть! Нереально, и все.
— Придется показать Йену спинку, Лерка, вы же заключили с ним сделку, — напомнил о нашем с «медведем» соглашении элементаль. Норд обещал помочь мне, а я, в свою очередь, должна была слушаться его. И если рыжий захочет увидеть метку, то отказать ему действительно будет сложно.
Я глубоко вдохнула, шумно выдохнула и, вспомнив, что не юная девица (во всяком случае, в прошлом), решила не впадать в панику и не делать из мухи слона. В конце концов, не из праздного же любопытства голубоглазый союзник хочет взглянуть на таинственный символ, неведомым образом появившийся на моем сером теле. Вдруг там есть какая-то особая классификация, и он намерен определить по ней, насколько сильно я вляпалась?
— Ум-м-м, а задница у тебя не такая уж и костлявая, — раздалось над ухом. И следующая порция ледяной воды полетела на голос. — Эй! — возмутился дух. — Я, конечно, прозрачный и все такое, но не бесчувственный же!
— Да что ты говориш-ш-шь? — делая мысленные пометки, улыбнулась «невидимке». — Учту! — пообещала, даже не пытаясь скрыть кровожадную улыбку.
— Злючка, — приласкал меня элементаль.
— Пошляк, — не осталась в долгу я.
— Идем обедать? Надо ж тебя откормить, как мы с Йеном и собирались.
Я недобро покосилась в сторону невидимого болтуна, и тот резко переключился на другую тему: — Ты еще со второго намыливания сверкаешь, как начищенная ваза, — поддел он. — А уж после третьего…
— Скажи, Лааш, — взяв с дальней скамьи сухую простынь, я неспешно принялась ею обтираться, — как у такого спокойного и уравновешенного норда в напарниках оказался ты? Вы же…
— Друг друга дополняем? — перебив меня, предположил элементаль. Крыть было нечем. И правда, дополняют. Наверное.
Минут через десять я, чистая, свежая и вполне довольная жизнью, вышла в предбанник, где ко мне присоединилась молчаливая монашка. Они тут все отличались крайней неразговорчивостью в отличие от словоохотливого Люля. Он тоже составил нам компанию по дороге в белокаменный корпус Рассветного монастыря. В келье, где меня временно поселили, обнаружились свежая одежда, поднос с едой и… конверт с посланием. А в нем всего она строчка, но какая!

 

«Ильва, жду тебя в саду через три шахра! Е. Л.»

 

И если то, что шахры по местной временной шкале примерно соответствовали пятиминуткам, я знала, то кто такой этот «Е. Л.» — не имела ни малейшего понятия. И все же мы пошли на встречу. Мы — это я, Люль с его напарником, очередная «немая» монахиня с невыразительным лицом и невидимый Лааш. Таинственный Е. Л., стоявший в тени раскидистого дерева, от нашей делегации впал в ступор, но быстро справился с эмоциями и, скинув с головы капюшон, серьезно заявил, вернее, заявила:
— Ну надо же. Не врут слухи! Ты действительно спятила, Иль.
— Я память потеряла, — решила с ходу просветить девушку, которую ошибочно приняла за парня.
А все потому, что по росту и фигуре она походила на прежнюю меня: худая, длинная, плоскогрудая. К тому же многое скрадывал плащ. На мне был почти такой же, только белый, как у монахинь Рассветного. Кожа лэфири отличалась особой восприимчивостью к прямым лучам Римхольта, и потому в дневное время суток народ здесь носил одежду с глубокими капюшонами и полупрозрачными клапанами, прикрывающими лицо. На руках же и у меня и у незнакомки были надеты тонкие перчатки. И только нордам яркий свет был совершенно до лампочки, и в этом состоял один из главных плюсов их мутации.
Внешне Е. Л. кого-то мне напоминала, но сразу определить, кого именно, я была не в силах. Поэтому просто стояла напротив, разглядывала незнакомку и мысленно гадала, кем она может мне приходиться. Йен вроде про сестру что-то упоминал, вдруг она и есть?
— Память, говоришь? — прищурилась брюнетка, переводя взгляд с меня на мой эскорт. — А наедине поговорить нам дадут?
Норды демонстративно сложили на груди руки и не двинулись с места, монашка же коротко поклонилась и ушла.
— У нас приказ — охранять Ильву, — отчеканил Люль, а его соратник выразительно кивнул в подтверждение слов друга.
— Ну и охраняйте! — согласилась гостья. — Только отойдите во-о-он к тому дереву и дайте нам с Иль поболтать о своем, о женском, — мило улыбнулась им она, но мужчины, поджав губы, продолжали упрямо стоять. — Люль, Ивар! — Брови девушки сошлись на переносице, а на лбу появилась вертикальная морщинка. — Вы же меня прекрасно знаете. Прекратите дурить! Дайте нам пообщаться.
— Еванна, нам велели никого к ней не подпускать без нашего присутствия, — вздохнув, начал объяснять один из охранников. — А получать нагоняй от Грэма за нарушение приказа, сама понимаешь, не хочется.
— Всего два шахра, — попросила девушка.
— Нет.
— Один, — сложив ладони в молитвенном жесте, проговорила она.
— Не…
— Да дайте уже нам поговорить! — не выдержала я и, немного подумав, добавила: — И познакомиться.
— Иль, а… — Брюнетка замолчала, странно на меня посмотрела, после сама же себе и ответила на незаданный вопрос: — Ну да, точно, ты ж память потеряла, — и более веселым тоном представилась: — Я Еванна Ликс — младшая сестра Таша.
И вот тут до меня наконец дошло, кого именно напоминала девушка. Нет, на монстра она ничем не походила, но разрез и цвет глаз, чуть смешливый изгиб губ… все это было почти таким же, как у ее брата. А вот сходства с Кассом в ней не наблюдалось совершенно. Видимо, Таш и Ева, как мысленно сократила ее имя я, оба пошли в мать.
— Ты, правда, решила выйти за него замуж? — Ее неожиданный вопрос вырвал меня из размышлений. Пару раз растерянно моргнув, я неуверенно кивнула. Оба охранника заулыбались, а собеседница нахмурилась. Затем снова накинула на голову капюшон, застегнула полупрозрачный клапан, после чего схватила меня за руку и потянула за собой. — Пошли-ка погуляем, подружка, — заявила она. И в этой ее «подружке» мне не послышалось ничего дружеского.
Люль с Иваром шли сзади, словно конвой. Мы же наворачивали круги по монастырскому саду и со стороны, наверное, действительно выглядели как две приятельницы, мило шушукающиеся между собой. На самом же деле Еванна шипела мне в ухо не самые приятные вещи:
— Ты опять играешь его чувствами, да? Что за манера, Иль! Притянуть — оттолкнуть, поманить беспочвенной надеждой, а потом снова указать ему на место. Ты же знаешь, что он с детства в тебя влюблен был. А когда стал меняться, ты же первая от него отвернулась. И что теперь? Какую игру ты затеяла, Иль? Решила поиздеваться напоследок, а потом уехать к своему дану?
Хотелось опровергнуть все ее обвинения, сказать, что я не такая, я не стану играть чужой жизнью и…
— Я память потеряла, — вместо горы оправданий произнесла вслух. — Не помню ни тебя, ни его, ни себя. Не будет никакой свадьбы с даном, потому что меня изнасиловали, остригли и заклеймили вивьерой, после чего подвесили на цепи в Стортхэме в качестве подарка для твоего брата.
— Кто? — мрачно спросила Ева, внимательнее вглядевшись в мое прикрытое полупрозрачной вуалью лицо.
— Знать бы, — криво усмехнулась я.
— Все это, конечно, очень печально, Иль, — немного помолчав, снова заговорила Еванна. — Но при чем тут мой брат? Он бы никогда не поступил так с тобой. Зачем же ты втягиваешь его в свои авантюры?
— Все просто, — спокойно сказала я. — Во-первых, если наш с Ташем брак будет добровольным, то обвинить его в изнасиловании, которого он не совершал, станет практически невозможно. А это спасет как его, так и репутацию общины нордов…
— И с чего это ты, всегда презиравшая меченых, вдруг решила позаботиться об их благополучии? — ехидно поинтересовалась собеседница.
— Об их, о нашем, о своем собственном, — не глядя на нее, проговорила я. — Скандал не нужен никому. А для меня этот брак тоже шанс на спасение. Думаешь, охота становиться шлюхой, отцовской посудомойкой или вообще в монастырь уходить? Я жить хочу, любить, ребенка ро…
— Лер-р-ра! — раздался предупреждающий рык невидимого Лааша, и я оборвала свою пламенную речь на полуслове.
Какое-то время мы шли молча, причем руку мою Еванна отпустила и теперь просто шагала рядом. И когда мне уже показалось, что продолжения диалога не будет, она спросила:
— А ты как память-то потеряла? Головой ударилась, да?
Я подарила ей хмурый взгляд из-под края капюшона и вместо ожидаемой неприязни увидела в черных глазах девушки смешинки. От неожиданного открытия даже с шага сбилась и чуть не споткнулась, но спутница поддержала меня, не дав упасть.
— Знаешь, Иль, — улыбнулась она. — Сейчас ты напомнила мне прежнюю себя. Ту маленькую девчушку, которая играла с нами в детстве. Смелую, добрую, открытую… Я и забыла, что ты такой была.
— А какой стала… до потери памяти? — осторожно спросила ее.
— Молчаливой, нелюдимой… тенью своего отца, — сказала Ева и, снова улыбнувшись, добавила: — Учти, подружка! Если обидишь брата… ну, ты меня знаешь. Боевые искусства — мое любимое хобби.
Я покосилась на нее. Угроза хоть и была высказана в шуточном тоне, но что-то мне подсказывало — эта лэфа просто так словами не бросается. Заставлю страдать ее братца — получу по физиономии. И это в лучшем случае. А еще говорят, что лэфири нордов не любят. За Таша вон и отец и сестра горой. Если еще и потенциальная теща с визитом нагрянет, я предложу руку и сердце Йену, предварительно выяснив состав его родни. Ну, или Люлю. Чем не вариант?
Прогулка наша длилась еще где-то полчаса, не больше, и сопровождалась самой что ни на есть пустой болтовней. О моде, погоде и прочей ерунде. Тему моей возможной свадьбы с Ташем мы больше не поднимали. Как не обсуждали и то, что случилось со мной недавно. И я была благодарна спутнице за это. Конечно, можно было попробовать вытянуть из нее какую-нибудь важную информацию о прошлом Ильвы, но рисковать, вызывая подозрения излишним любопытством, я не хотела.
В конце концов, у меня теперь есть знающий правду Йен, с ним не надо притворяться и следить за словами, боясь сболтнуть лишнего. Вот его расспрашивать и буду. А Еванна… кто знает, что на уме у этой лэфы? Пусть сейчас она расслабилась, перестала искать подвох в каждой моей фразе и даже, как мне казалось, поверила в амнезию, о которой я регулярно ей напоминала. Но где гарантия, что, заподозрив неладное, сестра Таша не сдаст меня как одержимую в храм Римхольта, чтобы я не портила жизнь ее драгоценному брату?
Простившись с потенциальной родственницей, я под конвоем нордов вернулась в келью, сняла белый плащ, помыла руки в специальной чаше и вновь села за стол. Обед окончательно остыл, а огненный элементаль без своей призрачной формы, увы, не мог помочь его разогреть. Пришлось есть холодное и слушать нотацию духа, который настоятельно рекомендовал мне прикинуться не только потерявшей память, но еще и немой. Ибо то, что я едва не ляпнула лэфе, что планирую иметь детей от норда, — было верхом моей глупости. Благородные девицы не водятся с мечеными, не хотят за них замуж и уж точно не мечтают о совместном потомстве!
— И что? — перестав жевать кашу, вкус которой почти не ощущала, спросила я. — У нордов совсем нет отпрысков?
— Есть, — охотно ответил болтливый дух. — У Грэма и еще у двоих ребят. Все они живут в Стортхэме. Еще есть дочь у одной из амант, но останется она в общине или уедет потом с матерью — неизвестно. Потому что прав на нее отец, по законам Лэфандрии, не имеет. Жаль мужика, он дочку просто обожает. А эта выдра, которая ее мамаша, постоянно шантажирует своего тамана мелкой.
— Ну и законы тут, — возвращаясь к трапезе, проворчала я.
Дальше ела молча, Лааш же, увлеченный новой темой, рассказывал об общине, ее порядках и обитателях. Потом резко заткнулся и, когда я была уже готова спросить, что случилось, в дверь мою постучали. Новый визитер энтузиазма не вызвал. На пороге в сопровождении мрачных Люля с Иваром стоял отец Ильвы.

 

Некоторое время спустя…
Он уже минут десять как ушел, а меня по-прежнему трясло. Если бы не норды, во время разговора стоявшие за дверью, как часовые… если бы не элементаль, диктовавший мне правильные ответы, когда так хотелось сказать что-нибудь гадкое… если бы не Дир, так кстати явившийся за Брэд-рилем, — я бы не выдержала этого экзамена. А в том, что меня только что проверяли, изучали и пытались вывести на чистую воду, сомнений не было. Отец Ильвы явно не верил в амнезию и всякими каверзными вопросами пытался доказать, что я лгу.
Нет, на этот раз он не орал, не угрожал и не истерил, как при нашей первой встрече. Напротив, теперь этот моложавый лэф вел себя со мной предельно спокойно, а местами даже ласково. Искренне сочувствовал моему горю, рассказывал о том, как переживает за меня сестра, извинялся за скандал, который закатил в Стортхэме, звал вернуться домой и обещал холить и лелеять бедную маленькую дочурку, пока я полностью не восстановлюсь и не отращу заново свою длинную косу. Впрочем, и после этого он собирался обо мне заботиться, как и подобает хорошему отцу. Вот только в сладких речах его мне слышалась фальшь, а за мягкой улыбкой и добрыми взглядами я видела тщательно спрятанную ярость.
Брэд-риль менял маски с виртуозностью политика, задавал неожиданные вопросы и, как только я начинала нервничать, снова улащивал мой слух рассказами о том, как сильно переживает из-за случившегося и винит во всем себя. Он умел произвести приятное впечатление и мог без труда усыпить бдительность собеседника. Но со мной был Лааш, которого слышала я и… не слышал он. И, в отличие от меня, неопытной в таких делах, элементаль не относился к тем, кому легко задурить голову красноречивыми высказываниями и заманчивыми обещаниями. И все равно беседа с «отцом» стала тем еще испытанием!
Диру я обрадовалась как родному. А информация, которую он озвучил, повергла меня в замешательство. Оказывается, насильника Ильвы нашли — это был какой-то контуженный на голову лэф, которому заплатила неизвестная женщина за то, чтобы он вывел меня из игры под названием «невеста для дана». И вроде все было понятно, логично, достоверно, но… что-то царапало. Какое-то неприятное внутреннее чувство, словно червячок яблоко, грызло меня изнутри, заставляя сомневаться.
А Брэд стоял, скрестив на груди холеные руки, и внимательно следил за моей реакцией на новости Дира. Лааш же висел где-то над ухом и безостановочно шипел:
— С-с-смотри в пол и молчи… молчи. И подол не тереби, просто сиди, не ш-ш-шевелись и молчи.
Я и молчала.
Молчала, когда Дир закончил говорить и позвал «папочку» отправиться в Миригор, где требовалось его присутствие. И когда Брэд-риль прощался, я тоже молчала. И даже когда он подошел ко мне, чтобы поцеловать на прощанье в лоб — прилежно изображала немую. Но как только его губы коснулись моей кожи — отшатнулась и вскрикнула, испытав почти тот же животный страх, который ощутила в момент прикосновения Йена. Глаза «отца» хищно сузились, уголок рта дернулся, а пальцы с безупречными ногтями сжались в кулак.
— Меня пугают чужие прикосновения, — хрипло пробормотала я, пытаясь сгладить ситуацию. — Любые. Не только твои. Наверное, это последствия… — Слово «изнасилование» я вслух не произнесла, вместо этого по совету Лааша весьма натурально всхлипнула и снова потупилась.
— Понятно, — ровным голосом сказал «отец». — Отдыхай, Ильва. Я зайду к тебе завтра.
В ответ, с подачи все того же элементаля, я кивнула и плотнее сжала губы, чтобы не высказать вслух пожелание больше никогда не видеть этого лэфа. Если от осторожного касания норда, кроме паники, я испытала еще и жар возбуждения, то в случае с Брэд-рилем — один только липкий ужас, от которого меня продолжало потряхивать даже после его ухода.
Оставшись наконец одна, я перебралась со стула на кровать и, словно маленький ребенок, замоталась в легкое одеяло, свернулась калачиком и прикрыла глаза. Хотелось расслабиться, согреться, почувствовать себя в безопасности. И мне это почти удалось, когда эхо чужой души прислало похожее на кошмарный сон воспоминание. А может, это и был сон?

 

Он стоял напротив меня в белоснежной сорочке с расстегнутой на груди шнуровкой и с россыпью алых брызг на правом рукаве. Черные волосы, забранные в тугой хвост, отливали огнем, а на лице играли рыжие блики от света свечей. Губы чуть заметно кривились, а в лиловых глазах бушевала гроза. Погруженная в полумрак комната казалась мрачной и пустой. Но я точно знала, что это не так. Потому что на стенах, хищно поблескивая серебристыми гранями, висели цепи, в углу стояла большая кровать с черным балдахином и кресло, рядом с которым примостился резной столик, а на нем возле кувшина с вином лежала плеть. И с тонких ремней ее на каменный пол стекали темные капли.
Это был наш ежевечерний ритуал: он ласково оглаживал мои плечи плетью, мягко касаясь обнаженной кожи и почти не причиняя боли. А я последние пару лет все покорно сносила, не смея поднять на него взгляд. Так обычно было… но не теперь. Сейчас моя спина саднила и кровоточила от недавней порки, а я кусала губы, глотала слезы и умоляла его меня простить.
Он прав, всегда прав, а я виновата. Мне не следовало здороваться с Ташем, которого совершенно случайно встретила сегодня на улице. И уж тем более не стоило поддерживать с ним беседу, ведь он уже три года не сын Касса, а меченый урод. Как я посмела улыбнуться изгою? Как?! Это недостойно дочери третьего риля, который давно уже выступает за разрыв всяких отношений с обитателями Стортхэма.
И я кивала на обвинения, которыми сыпал Брэд-риль, продолжая стоять на коленях на холодном полу. Придерживала дрожащими пальцами разорванное платье, так и норовящее сползти с плеч, и едва слышно шептала:
— Прости-прости-прости…
Я? Или Ильва? Наши личности словно сплавились воедино, и все происходящее уже не казалось чужим сном. Я чувствовала то, что чувствовала тогда она, мыслила, как она… Именно я находилась там — в том холодном подвале, переделанном в спальню для отцовских утех. Туда он водил вивьер, там же воспитывал и меня. И только Тина никогда не переступала порог этой жуткой комнаты. Может, потому что еще слишком мала?
Брэд обходил меня по кругу, брезгливо отряхивая рукав, будто это и правда могло помочь избавиться от кровавых разводов. Остановился за спиной, провел рукой по моим заплетенным волосам, перекинул на грудь мешавшую ему косу и коснулся шеи. Я больше не плакала, не шевелилась и даже не дышала. Его холодные пальцы чуть массировали кожу, постепенно спускаясь от затылка вниз по линии позвоночника. Они очертили нанесенные плетью раны и вновь вернулись к шее, чтобы крепко сжать ее, причиняя мне боль. Я вздрогнула, но вырываться не посмела. Потому что знала — будет хуже.
— Ты демонически красива, Иль, — прошептал лэф, наклонившись. — А они — монстры. Ты не смеешь дарить даже каплю своего внимания этим уродам. Поняла?
— Да, отец, — заученно ответила ему и… меня отпустили.
Воспоминание растаяло так же стремительно, как и накатило. И вот я уже не в этом жутком «фильме с ощущением полного погружения», а на кровати в монастырской келье. Лежу, до скрипа сжимая руками ткань одеяла, кусаю губы и беззвучно плачу, потому что иначе нечем объяснить влагу на моих щеках и пелену, застилающую глаза. А в душе зреет беспредельная благодарность к Ильве за предупреждение. Сколько же ей было лет в том воспоминании? По ощущениям, не больше шестнадцати. Бедная девочка!
Не знаю, где сейчас ее душа: улетела на небеса, отправилась на перерождение или, по всем правилам равноценного обмена, заселилась в мое земное тело, но… если бы не ее остаточные воспоминания, я ведь могла бы и купиться на сладкие речи… Брэда. Даже мысленно называть отцом этого брюнета сил не было. Отец — это мой родной папа. Любимый, заботливый, понимающий, верный, тот, кто всегда поддерживал, оберегал, помогал и за всю мою жизнь ни разу не поднял на меня руки. А лэф, растивший Ильву, — больной на всю голову садист, таких надо лишать родительских прав еще до рождения детей.
Вот только вряд ли отношение Брэда к старшей дочери выставлялось напоказ. Он делал все тихо: давил ее психологически, унижал физически и при этом умудрялся убедить в том, что во всем виновата именно она. Ур-р-р-род! Самый что ни на есть настоящий моральный урод! И он еще смел называть этим словом нордов?
По тому, что никто не поинтересовался причиной моих странных слез, я сделала вывод, что Лааш свалил. А по тому, как реагировала Ильва на прикосновения Брэд-риля к своей шее, — поняла, почему недавно шарахнулась от Йена. Судя по всему, хватать дочь именно за эту часть тела было таким же обычным делом для лэфа, как и «ласкать» ее плетью.
Я снова стиснула кулаки и зажмурилась. Хотелось выцарапать глаза этому высокопоставленному чудовищу. Ясно, почему его дочь сбежала к нордам! Впрочем, нет… не ясно. Настолько затравленное существо, считающее себя виноватой во всем и вся… вряд ли она отважилась бы на поход в логово ненавистных папаше «монстров». И изнасилование это, клеймо на ухе, стрижка… Казалось, правильный ответ где-то рядом, стоит только немного подумать, понять ситуацию — и правда откроется. Но от меня постоянно ускользали какие-то частицы мозаики и… рисунок не складывался.
Насильника поймали, заказчика ищут. Найдут ли? И кто теперь станет невестой дана? Моя сестра или, может, сестра Таша? Я ничего не знала о политических интригах этого мира. А после прочувствованного во всех подробностях воспоминания так хотелось предположить, что за всем случившимся с Ильвой стоит сам Брэд-риль, но вряд ли ему выгодна отмена дочерней свадьбы с сыном местного «князька», а значит… опять тупик.
Очередной стук в дверь заставил мое сердце испуганно забиться. Если вернулся этот урод, я… я… я без помощи элементаля сдам себя с потрохами! Но, к счастью, страхи оказались напрасными. На пороге комнаты стоял не монстр с красивым лицом, а друг с монстровидной внешностью. И я была безумно рада его видеть.
У нас с Ташем нашлось море тем для долгой и приятной беседы. Мы так и просидели вдвоем до самого вечера, потягивая принесенный монашками напиток. Многое обсудили, «вспомнили» прошлое, поговорили о будущем. Он держал мою руку в своей большой ладони, убирал за ухо непослушные пряди и чуть поглаживал по плечу, когда хотел поддержать. И от его нежных прикосновений меня не бросало в жар, и не начиналась паника. Наверное, именно это сыграло главную роль в принятом мною решении.
Может, в Миригоре и есть самостоятельные женщины, которые живут, как хотят, и не зависят от мужчин. Но у них точно нет облеченного властью садиста-папаши, жаждущего всеми правдами и неправдами затащить свою взбрыкнувшую дочурку в родовое гнездо, чтобы мучить ее там и подавлять, как раньше. Поэтому мне нужны надежные друзья, защита, свой дом, способные дать отпор третьему городскому старейшине, который, судя по соглашению на Ильвину свадьбу, еще и с даном дружбу водит. Брэд просто так не отпустит, не отступится. И, если понадобится, похитит и запрет меня в том жутком подвале навсегда.
А значит, как только наступит день моего совершеннолетия, я вернусь в Стортхэм, потому что в логово независимого от Миригора и прочих городов Дандрии Грэма «папаша» не полезет, несмотря на свою власть и деньги. И если для того, чтобы остаться жить в горной общине, мне нужно будет выйти замуж за Таша, что ж… я готова.
Назад: Глава 2 В чужом мире
Дальше: Глава 4 Назад в Стортхэм