Часть третья
ПРИШЕЛ, УВИДЕЛ, НАСЛЕДИЛ — МЕНЯ ЛЮБОВЬЮ НАГРАДИЛ…
Бухнула входная дверь. Радостный голос проревел:
— Приветствуйте сиятельного князя!
Его и поприветствовали! От души!
Йогурт оказался у меня на голове. Кого там приветствовать — я уже в упор не видела…
Льщу себя надеждой, что преодолела я эту катастрофу с достоинством. Проковыряв в йогурте обзорные отверстия, я узрела практически перед собой золотую маску. Кстати, у «маски» подозрительно тряслись плечи.
Выкинув из головы настойчиво жужжащую мысль о том, что надо мной смеются, я предпочла беспечно уверить себя в том, что это слезы жгучего сострадания к моей проблеме.
— Мы, кажется, не вовремя… — скомканно пробормотал один из сопровождающих.
— Мы тут масочку делаем, — мигом нашлась жизнерадостная эльфийка, уверенно размазывая густую массу по моим волосам. Нахалка прибавила, улыбаясь широкой улыбкой наивной лесной дурочки: — Очень, знаете ли, для кожи полезно! — И даже привстала на цыпочки для убедительности.
Все внимательно посмотрели на мою многострадальную голову и задумчиво покивали, соглашаясь.
Миримэ что-то сообразила и заодно щедро размазала мне кисломолочный продукт по лицу со словами:
— И для волос!
Я обтекала гордо и молча.
— Мы позднее зайдем! — пообещал кто-то невидимый, гулко икая.
— Да-да! — залопотало мое окружение. — Когда вас ждать?
— Сколько вам нужно времени… для наведения красоты? — мягко и тактично поинтересовались у двери.
Я в это время упорно сражалась с мерзким йогуртом и подлой эльфийкой, которая никак не хотела угомониться и не прекращала размазывать по моему лицу продукт активной жизнедеятельности коров и бактерий.
— Часа два, — честно сказала Кувырла, видимо на глазок определив масштабы катастрофы.
— Я так не дума… — начала я прочувствованный спич. Но меня живо заткнули, быстренько засунув в обнаруженное на гладкой белой поверхности отверстие кусок лепешки.
— Обрадовались, блин! — злобно прочавкала я, перерабатывая продукт со скоростью уничтожителя бумаги, потому что изнутри перло такое первобытное желание сказать о всех окружающих столько доброго, нежного и ласкового! Столько я еще никогда не говорила. И в жизни не думала! И не слышала даже в женском туалете в офисе.
— Это не блин! — поправила меня няня, вытирая мне лицо полотенцем. — Это пита. И цвет лица просто бесподобный…
— Хрен редьки не слаще! — обиженно ответила я, начиная видеть хотя бы на один глаз. Пользуясь этим, выдрала из рук шмырга тряпку и принялась в раздражении елозить по своей физиономии.
— Можно поспорить, — стала отрицать очевидное Ар'Инна. Осторожно заметила: — Ты сотрешь себе лицо.
— Какая ужасная перспектива! — ядовито пробормотала я, но пыл свой поумерила.
— Естественно, — влезла орчанка. — Кто ж тебе его будет восстанавливать?.. Никто из нас рисовать не умеет…
— И что? — уставилась я на нее с подозрением.
— Мало ли что можно нарисовать, — вздохнула девушка. Встряхнула своими косичками. — То, что князь будет заикаться, — не беда, его личные проблемы и неприятности, но нам-то за что страдать бессонницей…
— Убью! — сказала я кротким голосом и метнула в нее блюдо с оливками. К сожалению, плохо прицелилась! Блюдо не долетело, но оливки рассыпались повсюду, внося пикантную ноту в общий беспорядок. — И любой суд меня оправдает!
— Не сомневаюсь! — сообщила Кувырла, внимательно изучая свой маникюр. На летающие оливки она даже ухом не повела. Ой, ушами! Это если они у нее были. Поиздевалась: — После того как тебя в таком виде покажут судьям, они тебя просто в принудительном порядке оправдают… раз пять… на будущее!
Моя рука незаметно потянулась к чаше с финиками. Осторожная Эсме быстренько подгребла ее поближе к себе и от меня подальше.
— Все настолько плохо? — полюбопытствовала я с видимым безразличием, но с надвигающимися истеричными нотками в голосе.
— Еще хуже, — успокоила меня бабуля.
— Значит, бояться уже нечего! — гордо сказала я, в глубине души совершенно в том не уверенная, и прошествовала в ванную под конвоем.
— Кроме зеркала, — безоговорочно согласилась со мной Шушу.
Змея подколодная! Кобра недобитая! Гюрза ощипанная! Тебя бы так опозорили!
Я немного подумала. Еще подумала… и легким движением руки откинула волосы со лба, обляпав змеелюдку йогуртом.
— Ты чего? — громко обиделась Шушу, вытираясь. А вот не надо лезть под горячую руку, не надо! — Шуток не понимаешь?
— Понимаю! В шутках я толк зна-а-аю… — многозначительно и важно ответила я, делая невинные глаза и сводя их к носу. Пусть понимают как хотят. — Но… не сейчас! И потом, мне так хочется два-в-одном…
— Это как? — растерянно заморгала эльфийка. — В смысле помыться вместе с Шушу?
— В смысле — намылить ей шею и отходить кого-то веником, — намекнула я со значением.
Народ озадачился. Видно, не видели они меня ранее после йогуртовой масочки настолько разъяренной! И слава богу! Самой страшно.
— А кто у нас этот «кто-то»? — наивно поинтересовалось дитя дремучих лесов и неубранных полей, сдувая со лба пушистую прядь и поправляя манжет пышного рукава.
— Лучше молчи! — предусмотрительно посоветовала орчанка, загораживая собой Миримэ. Девушка прекрасно видела, как в моих глазах разгорается темный пожар гнева, и понимала, что потушить его можно будет только кровью!
— Молчу! — пискнула эльфийка, прикидывая, куда бы нырнуть или где окопаться из соображений личной безопасности.
— И это правильно! — сообщила я на пороге ванной комнаты. — Молчание — золото!
Купание смыло гадкий привкус неудавшегося рандеву с местным князем.
Выбор костюма не занял много времени, но доставил бездну удовольствия. В шкафу громоздились залежи исключительных костюмов и разнообразных платьев. Выбирая простой и удобный наряд, я любовалась сочными оттенками и богатством отделки, искусной невесомой вышивкой и тончайшей проработкой швов и деталей.
Когда нашла подходящий прикид — невольно присвистнула от восхищения. В самом деле, должно же в моей жизни быть что-то хорошее!
Теперь — косметика, бижутерия и косметика! Пройдясь плотоядным взглядом по местным залежам, которые я дополнительно обнаружила сваленными в конце шкафа (штабеля наборов теней, помады, пудры, румян, духов от Dior, Givenchy, Saint Laurent и прочих лидеров индустрии украшательства), я с удовольствием занырнула в любимую стихию. Бижутерии было столько, что я даже растерялась, и в результате почти ничего не выбрала, оставляя все как есть.
Готова я оказалась гораздо раньше, нежели через два часа, но решила не спешить и с сумрачным видом уселась за стол, обведя всех присутствующих тяжелым взглядом людоеда, змеееда и оркожевателя. А, и француза-лягушатника!
Обед прошел в теплой и дружественной обстановке. Основная часть приглашенных вела себя тихо и незаметно. По крайней мере, мне так казалось, потому что под стол я не заглядывала.
Когда я уже наслаждалась кофе с хрустящим круассаном, тающим во рту, в дверь робко заполз один из служащих и, робко поглядывая на нас взглядом из разряда «что ты, милая, смотришь искоса, низко голову наклоня», проблеял:
— Прекраснейшая Леля, вы готовы к встрече со светлейшим?
— Всегда! — бодро отрапортовала я, вставая и одергивая тунику цвета синего неба из тонкого летящего шелка. Мой наряд дополнился зауженными у щиколотки шароварами из той же ткани и мягкими сапожками. Кувырла сказала: мол, в нашем деле главное — не то, что видишь, а сколько нужно искать. Я ей поверила. Бабулю небось давно днем с фонарем ищут!
Меня вежливо проводили в гостиную и оставили в компании рояля. Служащий, ласково улыбаясь, мягко, но непреклонно выставил за дверь моих девочек.
Девочки немного посопротивлялись. Совсем чуть-чуть. Так, для проформы…
Шушу, вскинув руку жестом «рот фронт», заехала мужику в ухо; орчанка, полезшая улаживать конфликт, отдавила ему ноги; а эльфийка, принявшая на себя роль миротворца и матоугомонителя, — чуть не задушила беднягу в объятиях.
В общем, в гостиную меня сопроводил милый молодой человек синюшной наружности, хромающий на обе ноги и с ухом, напоминающим пельмень из столовки.
— Вам надлежит немного подождать, и их сиятельство присоединится к… — Провожатый слегка запнулся, подбирая слова.
— …К моему сиятельству! — лучезарно улыбнулась я, приходя на помощь.
Я вообще-то всегда готова протянуть руку помощи, но нигде не говорилось, что я должна при этом протягивать ноги.
— Не совсем, — замялся парнишка.
— Не совсем «сиятельная» или не совсем «присоединиться»? — сузила я глаза.
Ну люблю я точность во всем!
— Вы меня не так поняли! — заалел «аленький цветочек», уже не чая избавиться от прилипчивого удобрения в моем лице.
Не тут-то было! Я вспомнила свой выпускной вечер. После того как мальчишки где-то украдкой попробовали алкоголь… Причем представлен он тогда был лучшими сортами «элитного» спиртного… самогон, бормотуха и что-то неопределимое на первый взгляд. В общем, приняв оное на грудь и почувствовав себя гигантами мысли, мальчишки предложили пойти купаться. Девочки намерение поддержали, потому что мы вступали во взрослую жизнь. Но почему эту жизнь нужно было начинать именно с купания в грязной речушке — до сих пор никто не может объяснить! Видимо, выпускной выпускал не только нас, но и мозги.
Итак, мы прибыли на берег, и тут обнаружилось, что у слабой половины человечества купальников нет. Сильная половина расстроилась. И немудрено. Им пришлось испытать на себе прелести купания в одиночку. Хотя… нет. Вместе с алкогольными парами.
Девочки отошли в сторонку, мальчики начали раздеваться, но тут у одного из выпускников случилось помрачение рассудка (как потом оказалось — перманентное!), и он решительно освободился от последнего бастиона — плавок, чтобы войти в воду достойно.
Не могу умолчать о том, что после его заявления единственным желанием многих присутствующих девочек было лишить его достоинства надолго, если не навсегда, а единственным действием — закрыть глаза.
Но нашему герою это не понравилось, и он решил наверстать свое! Поэтому, выпрямившись во весь рост, наш герой подошел к первой попавшейся однокласснице и грозно сказал:
— Нет, ты смотри!
Девочка, на его беду, туда посмотрела… и подтвердила свое авторитетное мнение достаточно острой коленкой.
Вопль: «Я сказал — смотри, а не трогай!» — будут помнить все участники этого купания.
Так вот, с такой же настырностью я приставала к молодому человеку:
— И все же, как я вас должна понять? Фигурально или прямо поговорим?
— Прямо поговорим, — раздался за моей спиной низкий бархатный голос с провокационными интонациями.
Подпрыгнув ошпаренной кошкой, я чуть не приземлилась на четыре конечности и зашипела:
— Ты?!!
— Я! — согласно кивнула золотая маска, возвышавшаяся надо мной на добрых полметра.
— Шляпу… сними! — прошипела я, вспоминая товарища Саахова из «Кавказской пленницы» и мечтая только об одном: добраться до чего-нибудь толстого, длинного и удобно умещающегося в руке!
И это бейсбольная бита, а не то, о чем вы ошибочно подумали. Кстати, я об «этом» тоже подумала, но в другом контексте: программа минимум — оторвать на фиг, программа максимум — оторвать два раза!
— Конечно, дорогая, — пропел этот засранец, даже не подозревая, что творится у меня в голове.
«Вот тут ты ошибаешься, милая», — отреагировал этот извращенец, причем — В МОЕЙ ГОЛОВЕ!
Я показала фигу. Мысленно.
Не подействовало.
Показала две — снова облом.
Но не тут-то было! От меня живьем еще никто не уходил! И я мысленно разделась… до нижнего белья. Кожаного.
А что такое?
— Хм-м-м, — сказал этот презренный тип в маске и сел в кресло.
— Слова закончились? — хмыкнула я и мысленно потянулась, демонстрируя свои изгибы.
— Н-ну-у… — отреагировал князь и положил ногу на ногу.
— О-о-о! — округлила я глаза, рассматривая что-то очень возбужденное.
— Это подарок, — пробурчал посетитель.
— Для кого? — делано удивилась я.
— Для тебя, прекрасная Леля, — польстили мне, копаясь в недрах одеяния.
— Эм… — Мне как-то не хотелось прям сразу такой подарок получить. Я все же стеснялась, и потом мы были так мало знакомы…
— А как же наши свидания? — удивился князь, вытаскивая футляр. Выпуклость пропала.
Черт! Черт! Черт! Когда я перестану быть такой наивной?
— А что «свидания»? — поддержала я тему разговора.
— Ты так млела, — чуть ли не облизывался диэр. — Была такой мягкой, податливой. Прямо лепи что хочешь…
— Из чего лепить?.. — подозрительно осведомилась я.
— Из того, что есть под руками, — объяснили неразумной обитательнице гарема.
Если это из разряда «Я тебя слепила из того, что было…» из песни Алены Апиной, то хотелось бы уточнить составляющие…
— Просвещаешься? — нарушил ход моих мыслей проходимец в маске, кивнув на томик, забытый на рояле.
— Угу, — сдвинула я брови, натужно размышляя, стоит ли убить гада сразу… или сначала сильно помучить, а потом убить… и уничтожить цвет их генофонда на корню и вместе с корнем.
— И как успехи? — вкрадчиво спросили меня, щекоча слух и нервы обволакивающим баритоном.
— Потрясающие! — не замедлила я отреагировать, хотя понятия не имела — о чем идет речь.
— Может, вместе просветимся? — еще вкрадчивее спросил князь и «сделал стойку».
Подвох я чувствовала всей душой и тем местом, которое может быть универсальным интерфейсом, то есть попой… но, к сожалению, подумать я не успела, а просто схватила злосчастную книгу Кубикуса Квадратикуса и, открыв на первой попавшейся странице, выражением прочитала:
— «Для того чтобы слияние двух параллельных прямых превратилось в перпендикулярное, вам, юная леди, придется приложить много стараний и усердия. Для начала запомните, что терпение и труд заменяют все средства, используемые для геометрической прогрессии организма…» — Я подняла обалдевшие глаза на князя. — Что нужно сделать с геометрической прогрессией?
— Может, «терпеливо» почесать за ушком или «трудно» погладить по головке?
— А где головка у прогрессии? — вырвалось у меня в недоумении.
Взгляд князя красноречиво опустился вниз, и я мучительно покраснела. Уткнулась в книгу, скрывая лицо за страницами талмуда, и продолжила, чтобы спрятать неловкость:
— «Подходите к делу творчески и с фантазией. Для начала посчитайте периметр объекта и рассчитайте КПД, с которым стоит этот объект обрабатывать. Если ваш объект внимания находится в статике, то встаньте синусоидой или покажите тангенс…»
Глаза у меня полезли на лоб. Все, безусловно, было очень познавательно, но каким образом нужно показывать тангенс — я так и не поняла. Я все же была девушкой образованной и не думала, что фигура из трех пальцев сойдет за тригонометрическую функцию.
Но любопытство однажды сгубило кошку, и я опять углубилась в дебри странного математического пособия:
— «…Если ваш тангенс не произвел впечатления, то превратите аксиому в теорему и нападите на объект эпсилоном.
Но будьте аккуратны! Чрезмерное усердие может привести к необоснованным выводам, и вам придется все начинать с основ.
Не забывайте бережно относиться к биссектрисе вашего испытуемого. Также объект может хорошо воспринять поглаживание или одобрить пощипывание периметра.
Если и это не подействовало, то остается еще вариант — подарить эротический укус его интегралу и подержаться за бесконечность, но ваше число пи может оказаться не таким уже определенным, и тогда вам стоит забыть эту лекцию и, подложив под синус этот томик, предаться разнузданному изучению практического материала, будучи первоисследователем…»
— Могу предложить неограниченное использование подручного материала, — мурлыкнули над ухом.
Я еще немного постояла, растерянно хлопая ресницами, пока до меня не дошло.
ВСЁ! Пленных не беру! Мстя моя страшенна и безбашенна!
— Мне больше понравился «эротический укус», — облизнулась я в ответ. — Одна только проблема — не могу вовремя остановиться! Могу запросто откусить!
— Ле-еля… — Этот нахал позволил себе подкрасться со спины и нагло облапить. — Ты не представляешь, что тебя ждет впереди!
— Зато я хорошо представляю, кто у меня сзади! — холодно сказала я.
— Это хорошо. — Меня сжали чуть сильнее. — Это о-о-очень хорошо-о…
— Не сомневаюсь! — фыркнула я и шлепнула полезной литературой по маске.
И что такого?.. Говорят, «знание — сила!» Согласна на все сто, утверждение верное.
Я проверила. На живом материале.
Нокаут, естественно, не удался, но эхо погуляло знатное. Оно весьма порадовало мою израненную душу.
— Су… — начал конструктивный диалог контуженный на маску князь.
— ЧТО-О?! — вскинула я брови.
— Су… рово. — Все же членораздельная речь отличала его от обезьяны. В смысле той, чья эволюция закончилась, не успев начаться.
— А то! — загордилась я. — Могу еще первую помощь оказать — резиновый жгут на шее, например, затянуть…
— Не надо! — спешно уверили меня. — У меня все в порядке.
— Жаль, — откровенно расстроилась я.
— ЧТО?!! — обалдела маска.
— Жаль, говорю, что помочь не удастся, — широко улыбнулась новоявленная Кимберли Сайенс.
— Я тут кое-что принес… — Пациент начал отвлекать меня от дела моей жизни и его смерти, протягивая футляр.
— Подкуп должностного лица при исполнении, — сурово сказала я, но коробочку взяла. И даже открыла. А там…
Мне вручили… нечто. Нет, разумеется, если описывать данную вещь русским языком, то ее следовало бы величать диадемой. Это если сильно вкратце и не глядя. А если с чувством, толком и расстановкой, то… у меня пересохло во рту.
Я примерила.
Золотое великолепие, почти золотая шапочка, состоящее из двух рядов оправленных драгоценных камней с висюльками внизу, которое должно плотно охватить голову, и не менее дорогого и увесистого придатка посредине. Данная часть диадемы по идее крепится сзади, на затылке, на изящный замочек. Далее цепочкой камней проходит по всему пробору по центру головы и спускается вниз, на лоб, почти до самых бровей. На лбу оно завершается феноменальной по красоте композицией с многоступенчатым переливчатым кулоном, с многочисленными цепочками на заколках, которые должны цепляться на волосы на висках, и даже часть из них — на уши, соединяясь с сережками.
Как объяснить неискушенному человеку, что мне попало в руки?.. Ага. Придумала! Нарядную индийскую невесту видели? Всю в золоте, спереди и сзади? (Я про голову говорю, а не про то, о чем вы подумали!) Вот нечто похожее и попало ко мне в виде очередного диэрского подарка! Конечно, у нас такое носить в условиях цивилизации просто невозможно. Даже на званый вечер не наденешь — фасончик не тот. Но и отказаться пощупать, примерить для восторженного женского сердца — немыслимо!
В душе каждой женщины живет маленькая девочка, которая мечтает хоть раз в жизни нарядиться восточной принцессой. Чтобы восхищенные, пусть даже не ее красотой, но хотя бы прелестью многочисленных ожерелий и украшений, мужчины вошли в ступор при виде сказочного блеска и были готовы немедленно пасть ниц от лицезрения подобной роскоши.
Да что там говорить! Я сама была от себя готова пасть ниц!
Этот блеск, сияние камней, переливы бесценных жемчугов, чистые слезы кровавых рубинов и ярко-синих сапфиров… они… завораживали. Заставляли гордо развернуть плечи, широко улыбнувшись, склонить голову навстречу зеркалу и сказать: «ДА! Я ДОСТОЙНА!»
И даже в это поверить!
Потому что ни одна женщина в таком украшении не останется Золушкой! Она превратится в королеву, загадочную красавицу, да что там — волшебницу, богиню! Мы все знаем: не одежда делает человека. Так-то оно так. Может быть… НО НЕ В ЭТОМ СЛУЧАЕ!
От радости воспарив до небес, я кружилась с веселым смехом, на одну-единственную минутку став восточной принцессой. Висюльки нежно звенели в волосах, причиндалы оттягивали уши, лицо в зеркале было окружено ореолом драгоценного сияния. Думается, потом от меня потребуют все это вернуть, так сказать — сдать обратно на хранение для очередной любимой жены…
Но пока моя очередь! Еще немножко, совсем чуть-чуть я позволю побыть себе волшебницей. Я так хочу!
— То, что доктор прописал! — Меня грубо сбросили с небес на грешную землю. Ну-у-у, раз так, то мне тоже есть что сказать в ответ!
— Чей доктор? — ласково окрысилась я, стаскивая с головы диадему и наматывая на кулак навроде кастета. Увесисто получилось и богато. Нет. Не так. Бох-хато!
— Это всего лишь фигура речи, — как несмысленышу, ответил диэр, удобно устроившись в кресле.
— Фигура, говоришь? — Я нежно поглаживала самодельный кастет и высчитывала КПД его применения. Зря, что ли, я прочитала пособие по использованию? Сейчас ка-ак попользую! Такие отпечатки оставлю, ни одна дактилоскопия не опознает!
— Конечно, говорю, — подтвердил ни о чем не подозревающий князь, пролистывая книгу Кубикуса. — Но могу и показать…
И снова, подлец, залез в мою голову с эротическими картинками.
Я покраснела. Даже уши запылали. Нет! Так дело не пойдет! День у меня сегодня високосный. Погода нелетная. Магнитные бури, понимаете ли, на копчик давят!
И я ему показала… тоже мысленно… но с мельчайшими подробностями — куда и как ему нужно положить подарок, используя для этого исключительно подручные части тела. Ага. Те, что ниже рук.
Князь возмутился и встал, прикрываясь томиком. И я в нем изрядно разочаровалась!
Голову, гад, прикрывал. Видимо, это у него самое ценное. Снова на самом интересном облом и уничтожение самых тайных надежд!
— По-хорошему, значит, не хочешь?! — нависла надо мной эта золоченая дылда, разъяренно сверкая глазами.
Кстати, ничего у него глазки. Алые! Горящие, будто раскаленные угли! В смысле — ничего хорошего…
— Хочу! — надула я губы. — А как? Ты будешь моей золотой рыбкой и исполнишь три заветных желания?..
— Я и так исполню все твои желания во время завтрашней церемонии признания тебя фавориткой года, — милостиво заверил меня диэрский князь, успокаиваясь и предусмотрительно отодвигаясь на расстояние вытянутой руки.
Своей. Она у него намного длиннее.
— Что ты сказал?! — У меня на минуту пропал дар речи, но тут же нашелся и пошел посмотреть, кто там такой умный. — Здрасте-мордасте! А третий тур? Соревнование? Как же остальные претендентки? И вообще — это честно?! Вдруг обвинят в использовании допинга?
— А смысл?.. — пожал широкими плечами мелкий шулер. — Здесь все равно выбираю я, а я уже выбрал тебя…
— Спасибо! — машинально произнесла я, примеряясь к размеру подложенного хряка-производителя. М-да… Нет, столько я не съем! И даже не понадкусываю!
— Не за что, — так же не задумываясь ответила золотая маска. Владелец частного гарема продолжил: — Все участницы завтра разъедутся. Некоторые, возможно, останутся на бал, но только по специальным приглашениям…
— Где дают? — деловито перебила его я.
— Что дают? — осекся мужчина.
— Контрамарки на вход, — пояснила я. — Нельзя ли ангажировать парочку? Мне очень нужно…
— Тебе нужно отдохнуть и привыкнуть к мысли, что следующий год мы проведем вместе! — резко осадили меня.
— Это тебе нужно отдохнуть и хорошенько подумать — хочешь ли ты провести этот год вместе со мной! — Я сделала выразительную паузу. — Или все же попытаешь счастья и дашь девушкам третий шанс?
— То есть? — Все же инстинкт самосохранения у него где-то на донышке остался.
— То есть… — Я задумалась. Сформулировала мысль: — У вас же князья раньше срока на пенсию не выходят? И молоко за вредность им не выдают? И социальных пакетов покрытия производственных травм не предусмотрено? — Вопросы из меня сыпались один за другим, и на каждый я получала утвердительный кивок. — Видишь! Скажи, зачем тебе, такому молодому и здоровому, так рисковать?
— Ты мне нравишься! — с убийственной честностью признался диэр.
— А ты мне — нет! — выпалила я, совершенно не подумав.
— Тогда зачем ты здесь? — задал он резонный вопрос.
— У меня свои причины! — с усилием выкрутилась я. — И потом, ты нечестно играешь! Я перед тобой с открытым забором… ой, зубилом… тьфу, забралом, а ты, как девственница, личико в тазик прячешь!
— Для тебя это важно? — лениво поинтересовался князь.
— Принципиально! — сложила я руки на груди. — Ой! — Поцарапалась диадемой.
— Дай посмотрю. — Князь подошел и взял меня за руку, осматривая пострадавший пальчик. Потом поднес его к маске. И… маска растаяла.
К моей руке прикоснулись теплые губы, и тут уже начала вовсю таять я.
Честное слово, красивее мужика я в своей жизни не видела! И, честное-пречестное слово, мне это не нравилось!
Я неосторожно заглянула в сверкающие яростным блеском тигриные глаза и чуть не попятилась.
Это была даже не ожившая мечта с обложки журнала для женщин. Это был МУЖЧИНА!
Я изумленно изучала его потрясающе выразительное лицо, невольно отмечая удивительно гармоничные черты: высокий умный лоб; нечеловечески огромные продолговатые глаза, ставшие теперь изумрудно-золотистыми; хищный тонкий нос с надменными ноздрями; по-мужски тяжелые скулы, запечатлеть которые — мечта любого скульптора.
Вьющиеся огненно-рыжие, почти алые волосы могли бы сделать карикатурной внешность любого, испортить чей угодно облик. Но только не его! Напротив, удивительный, сильный, высокий князь диэров представал словно объятый языками пламени!
И он весь предлагался мне. Весь, представляете?!
Но… только в аренду и только на один год. Я даже всхлипнула от расстройства. Ну вот как так можно?! Поманить такой конфеткой, и так больно бить по рукам при этом?!
Потом мое разочарование переплавилось в обиду, а та жестоко и больно пнула ущемленную гордость. Я горько напомнила себе, что прежде никогда не разменивалась на мелочи, предпочитая иметь пусть маленькое, но свое!
Гордость, разочарование и обида сдружились настолько тесно, что перекрыли моему рассудку путь к мозгу. Я ляпнула в сердцах (на данный момент — это было единственно доступное мне место):
— Так и знала, что ты козел!
— Ты хочешь сказать — князь?.. — мягко поправил меня диэр, предупреждающе сжимая мою ладонь.
— Да-да! — закивала я, вытаскивая руку из захвата. Перехватила инициативу: — Прямо князь козлов! Бабник!
— Леля! — нахмурился подлый охмуритель, чтоб ему красного перца в индийском ресторане недодали! — Не переступай черту!
— Иди к черту!
— Не переступай! — гневно сощурился он.
— А то что?! — заскрежетала я зубами. — Бить будешь? Голодом уморишь? Или исключишь из гарема?..
— Нет, — ласково ответил он, улыбаясь во все свои… много, короче. — Продлю твой контракт бессрочно!
— Садист! — мстительно сказала я. Потом немного подумала и срочно поменяла мнение: — Мазохист!
— Что так? — опешил он.
— Потому что только мазохист может оставить меня рядом и наслаждаться тем адом, в который я непременно превращу твою жизнь! Даже если мне придется для этого обзавестись рожками! — Я остановилась. Фраза прозвучала как-то двусмысленно. — Ой, нет, это уже лишнее!
— Ну что ты, дорогая, ни в чем себе не отказывай! — ядовито ухмыльнулся этот красногривый нахал.
— И не буду! — согласилась я.
— Зачем ты так активно сопротивляешься своей судьбе? — снова завел надоевшую шарманку соблазнитель. — Тем более что мы уже достаточно тесно знакомы…
— ЧТО? — вытаращила я на него глаза. — Не было такого!
— Было, Лелечка, — ухмыльнулся нахал. — А если ты не помнишь, то я могу посодействовать… — И щелкнул пальцами, запечатывая все выходы.
— Не подходи! — предупредила я, лихорадочно осматриваясь вокруг и соображая, как спастись от позора.
Вспомнила! У героини Феодоклы Перикопско-Суэмской была похожая ситуация.
Я воспрянула духом, подскочила к резному столику и пнула предмет мебели в направлении окна. Столик скользить по ковру не пожелал.
Я растерялась:
— Там было написано, что должен с легкостью поехать…
Князь поудобнее уселся в кресло и закинул ногу на ногу, с удовольствием наблюдая за представлением. Потом смилостивился, достал из воздуха эту книгу, открыл на нужной странице и прочитал:
— «Столик до окна не доехал, девушка подняла его и с грациозным изяществом разбила стекло…»
Я злобно зыркнула в сторону подсказчика и попыталась поднять облюбованную мебель. С натугой, кряхтя и пошатываясь, забыв об изящности и всем остальном, путаясь в длинном подоле платья, я доперла столик до окна и призадумалась.
И было о чем!
Тут вмешался диэр и процитировал:
— «Легко подняв одной рукой стол, она размахнулась и бросила его в оконное стекло…»
Посмотрела на свой столик и прикинула, какая у меня должна быть рука, чтобы его легко поднять… По всем расчетам выходило, что мне нужно вырасти еще сантиметров на десять и набрать мышечной массы килограммов двадцать, а то и тридцать. Времени на это не было… Обеими руками метнуть в окошко этот предмет мебели мне тоже не светит.
— Можно еще просто кинуть в стекло вазу, — снисходительно подсказал мне князь.
Я решила прислушаться к здравой мысли и швырнула в окно цветочный горшок.
Дзинькнуло. Я обрадовалась. Оказалось, погиб горшок и чуть треснуло одно из стекол в свинцовом переплете.
— И что там дальше написано? — поинтересовалась я, подсчитывая, сколько нужно горшков и пролезу ли я в квадратное отверстие со сторонами в двадцать пять сантиметров.
— Там написано, — любезно откликнулся мужчина, — «свинцовая рама разлетелась на тысячу осколков, и девушка храбро прыгнула в проем…».
— У меня не разлетелась, — обиделась я.
— Помочь? — галантно предложил князь.
Я кивнула. Он щелкнул пальцами, и в середине окна образовалось отверстие достаточное, чтобы пролезть взрослому человеку, но щетинившееся острыми осколками.
— Прыгнешь? — полюбопытствовал диэр, видя, как я топчусь около проема. — Только учти, что девушка прыгала головой вперед, причем не повисла на осколках, зацепившись платьем, не разодрала до костей руки и спокойно приземлилась на ноги, вывалившись со второго этажа, при условии высоты этажа… локтей десять-двенадцать.
— Ужас какой! — окончательно расстроилась я.
— К тому же, — посмеиваясь, добавил мужчина, — обычно такие окна, как описываются здесь, — потряс он книжкой, — выходят на балкон. Так что дева должна была отшибить себе голову, если она конечно же у нее была.
— И что делают в таких случаях? — растерялась я. — У меня как-то опыта нет. Все больше по книгам…
— Обычно — кричат, — просветил меня князь. — Некоторые умные женщины громко кричат и не надрывают себе спину мебелью и не ломают шею, сигая из окон.
— И все? — не поверила я.
— Можно еще этим же горшком стукнуть особо настырного поклонника, — улыбнулся диэр. — А лучше всего не оставаться с таким мужчиной в комнате один на один.
— Это из личного опыта? — нахмурилась я.
— Это из логических выводов, — на полном серьезе поведал князь. — И прекрати читать подобную чушь, иначе рискуешь быть придавленной столиком и открыть свободный доступ к своему телу соблазнителю.
— Я подумаю, — кивнула я.
— Подумай лучше о том, что завтра ты примешь на себя обязанности моей фаворитки, — оскалился мужчина. — И я позабочусь об отсутствии в спальне столов, горшков и ваз.
— Ты!.. — набрала я воздуха в легкие.
Князь щелкнул пальцами, восстановил окно в первозданном виде, отпер двери и напялил обратно свой золотой намордник с капюшоном, словно у католического монаха.
— Увидимся завтра! Не скучай!
— И тебе не хворать! — Тиран! Диктатор! Сатрап! Чтоб тебе рыбу фугу подали на стол нечищеной! Три раза!
Я осталась стоять посреди гостиной, сжимая и разжимая кулаки.
— Лелечка, — бросилась ко мне вся королевская рать. — Что случилось?
— Вся королевская рать не может Шалтая-Болтая собрать! — прошептала я, находясь точно в таком же раздрае, как и бедный Шалтай-Болтай.
— Куда ты шатаешься?.. — не поняла основную идею Шушу и подперла меня хвостом. Как говорится, на всякий случай.
— Я завтра становлюсь любимой женой года, — мрачно сказала я, хлюпая носом.
— Так это ж здорово! — обрадовалась Эсме. Поздравила: — Радуйся, ты победила! Ты — первая!
— Угу, — шмыгнула я. — Первая… в этом году! — Завыла: — Мне не нужен секонд-хенд! У меня миссия!
— Миссия невыполнима! — мрачно сказала Кувырла.
— Это мы еще поглядим! — сжала я кулаки снова. Потрясла ими, грозя потолку. — Я всегда выполняю свои обязательства! Если будет нужно, я и до князя дойду, перейду, потопчусь, еще раз вернусь… и еще раз…
— Мы уже поняли степень твоих глубоких чувств к князю, дитё, — остановила меня няня. — Теперь нужно понять, как тебе найти подругу до завтра.
— Найти-то можно, — мрачно сказала Кувырла, почесывая топором переносицу. — Пройти никак. Там у дверей пикеты, как у сокровищницы. Только в два раза больше.
— Чего больше? — Мне все же выделили носовой платок… величиной с небольшое покрывало.
— Стражи, — угрюмо заметила бабуля. — Сокровищница-то на месте стоит и никудыть не бегает, а ты могешь свалить. Так что тут без вариянтов… Хотя…
— Ну! — У меня проснулся боевой дух, и я трубно высморкалась в простыню, издав рев раненого бизона.
Дверь распахнулась, и к нам ввалилось штук десять стражников, которые шустрыми тараканами расползлись по всем покоям, громко перекрикиваясь:
— Чисто! Тут чисто! Здесь чисто! И здесь чисто!
— Если где найдете пыль или грязь — убирайте на здоровье, не стесняйтесь и ни в чем себя не ограничивайте! — окрысилась я, понимая — через дверь в своих покоях я могу выйти только ногами вперед, и то… если вынесут.
— Рады стараться, ваше высочество! — отрапортовали фетишисты с железяками, вдоволь налюбовавшись моим бельем в гардеробной. — Разрешите идти?
— Разрешаю, — мрачно согласилась я, прикусывая нижнюю губу. Выпалила: — Если вы тут никого не нашли, то я сама поищу!
Вдруг меня озарило. Да, и такое в моей жизни бывает!
— Кувырла, а где содержат остальных? Ты знаешь? — обратилась я к бабуле.
— Как зовут подруженьку-то? — поинтересовалась бабушка и, получив ответ, ушлепала на своих ластах разгребать проблемы.
Ровно через пару минут после ее ухода ко мне ворвался высокородный ушлепок в миске — ой, в маске! — и заорал не своим голосом:
— Где?!!
— Кошелек тут забыл? — сумрачно поинтересовалась я, раздумывая — воспользоваться ли мне пилочкой для ногтей или это будет засчитано как попытка покушения на правящую особу. — Или паспорт?..
— При чем тут это?!! — Не прекращая ора, меня схватили за плечи и потрясли. — Где он?!!
— Кто?!! — Я слегка перевозбудилась. Пилочку в руки мне уже не хотелось, но я бы не отказалась от бензопилы или ручной гильотины. А уж «аксесюр» я вспоминала просто с обожанием, прямо-таки не терпелось его снова увидеть и подержать в руках, опробовать на…
— Мужчина!!! — Не переставая меня трясти, князь что-то еще шипел в промежутках.
Э-э-э? В смысле?..
Остальные участницы шоу мирно подпирали стены в сторонке, прикидываясь фоном, и явно опасались приближаться, чтобы не получить морскую болезнь.
— Ты себя имеешь в виду или просто чисто гипотетически спрашиваешь? — выступала я зубами, уже чувствуя подступающую тошноту.
— Все шутишь? — Меня вдруг отпустили, и комната вокруг закружилась, танцуя не то джигу, не то вальс.
Сознание затуманилось, и я пала на грудь князя со словами:
— Никто, кроме тебя…
— Продолжай, — размякая, милостиво разрешил громадный мужчина, благосклонно впитывая мои столь редкие знаки внимания.
Комната кружиться перестала. Голова встала на место. Я навела резкость и выплеснула:
— Никто, кроме тебя, плевок эволюции, не мог придумать что-то более неправдоподобное, чтобы вернуться и оставить за собой последнее слово! — Я оттолкнула местное стихийное бедствие ака князь рукой. Уже своей. — А по-простому — нагадить!
— Выбирай выражения! — рявкнул диэр.
— Уже! Выбрала! И даже сказала! — бесилась я. — Уж не знаю, что ты там себе надумал…
— А что я мог подумать, когда начальник стражи явился ко мне с докладом, что ты ищешь любовника?! — прорычал ревнивец.
У-у-у?! О-о-о! Дайте мне йаду!
У всех гаремных полонянок пропал дар речи, очень неэстетично отвисли челюсти, а няня та просто раздулась от восторга и поспешила к выходу, видимо решив слегка повоспитывать всех, кто носит саблю.
— Здесь? — вытаращила я глаза. — Любовника? Это ж гадкая редкость!
— Это редкая гадость! — парировал мужчина. Сплюнул: — Тьфу!
— Не плюй в маску, а то себе в лицо попадешь, — хихикнула я.
Князь громко скрипнул зубами, сжал руки в кулаки, выпустил пар ушами и… снял маскировку.
— ВАУ! Ух ты! — бурно отреагировала публика. — Ничего себе мужик!
— Вот именно — ничего!.. — фыркнула я. — Хорошего! Мужик мужика видит издалека!
— Ты это о чем? — подозрительно быстро успокоившись, прошипел красавчик.
— О мифическом любовнике, — хлопнула я на него ресницами. — Неужели ты думаешь, что здесь мог спрятаться один мужчина… ОДИН!
— Рад, что нет, — сквозь намертво стиснутые зубы болотной гадюкой прошипел диэр.
— Правильно радуешься, — широко улыбнулась я, обводя аудиторию рукой. Для умственно отсталых и неразвитых уточнила свою мысль: — НАМ БЫ НА ВСЕХ НЕ ХВАТИЛО!
— А потрогать можно? — Шушу удачно поймала подходящий момент и влезла между нами. — Я всем буду теперь рассказывать, что трогала настоящего князя и участвовала в…
— НЕТ! — рыкнул мужчина. И устремился галопом к двери. — Завтра поговорим!
— Хам! — отреагировала я.
— И что я такого сказала? — огорчилась змеелюдка. — С каких это пор участие в отборе стало противозаконным?
— С тех пор, как я решил его отменить! — Дверь снова распахнулась. — Завтра ты, — в мою сторону обвиняюще ткнули пальцем, — наденешь браслеты и пояс невесты… на всю свою жизнь! — И один ушибленный ревностью самец треснул дверью об косяк.
— Кандалы и пояс верности носи сам! — метнула я в ту сторону вазу. Напольную.
— Ничего себе поворот! — ахнула эльфийка. — Папа расстроится!
— С чего вдруг? — отмерла орчанка.
— Кем же он теперь будет молодежь стращать? — пояснила Миримэ. — Если гарема больше не будет…
— Будет! — пообещала я, злобно сверкая глазами. — Евнухам где-то нужно жить!
— А что здесь происходит? — влетела встрепанная Кувырла. — Почему меня сбивают с ног в коридоре…
— Наглый и рыжий? — съехидничала я, все еще в ступоре от известия.
— Обалденный?.. — Эсме оттаяла и разродилась своей версией.
— Сногсшибательный? — Это уже мечтательно-задумчивая Миримэ.
Не хватало нам эпидемии влюбленностей! На фиг, на фиг!
— Н-ну-у… как-то так, — озадаченно кивнула бабуля, испуганно оглядываясь на девочек. — И кто это?
— Князь! — ответили три голоса. Мой был самый громкий.
— Надо же, — почесалась Кувырла. — Ничего себе приз…
— Я бы сказала не «приз», а сюрприз, — рыкнула я. — Весьма неприятный! — Немножко успокоилась: — Так где мне искать Сириэль?
— Не так далеко, как поначалу казалось, — вздохнула бабуля. — Ее покои напротив твоих, через сад…
— Прекрасно! — обрадовалась я. — Пошли?
— Ку-уда? — помрачнела бабуля. — У нас за дверью теперь даже не полк! У нас там целая армия… причем морально укрепленная шмыргом!
— Да вы что! — Мне показалось это преувеличением. Но когда я выглянула за дверь, то поморщилась от блеска оружия. Захлопнула дверь и вернулась обратно.
— Да-а-а-а… — Я присела на краешек кушетки и глянула в окно. — Проблемка-а-а… Но если мне нельзя выйти в дверь, то я… я… я вылезу в окно. Тем более что урок, как нужно вылезать из окон, мне уже преподали.
— Еще скажи — выпорхнешь, — хмыкнула Шушу. — Птичкой… Ты когда-нибудь с высоты спускалась?
— Теоретически? — задумалась я. В самом деле, интересный вопрос… может ли катание на перилах в нежном детском возрасте приравниваться к скоростному спуску? И я не знаю.
— Стражи там, внизу, наверное, тоже полным-полно, — заметила Эсме. Заманчиво стрельнула глазками: — Правда, ее можно временно нейтрализовать…
— Нейтрализуй, — деловито кивнула я, и мы начали разрабатывать план Д.
В результате долгих препирательств со мной в качестве военной разведки пошла Кувырла. Няня выполняла роль обоза, то есть катила на всех бочку от двери. Миримэ, как самую ушастую, поставили на шухере, а Эсме с Шушу вызвались устроить отвлекающий маневр.
Через полчаса, еще раз обсудив все детали, мы засекли, с каким интервалом под нашими окнами ходят патрули, и приступили к реализации плана.
Для начала Шушу с орчанкой залезли на широкий карниз и доползли до углового балкона, освещавшегося множеством факелов, по дороге заплевав парочку озарявших мои окна (факелы гасила Шушу). После этого Эсме молодецки свистнула, привлекая всеобщее внимание, и начала самый настоящий стриптиз. К ее оправданию должна заметить: каждый раз, как только орка приближалась к полному обнажению — тут же возникал могучий хвост Шушу и делал «би-и-ип», организовывая цензуру.
Стража бесновалась и отчаянно пыталась подглядеть запретное всеми мыслимыми и немыслимыми способами.
Мы с Кувырлой, не теряя времени даром, спустились по простыням. Хм… кто-то, конечно, спустился, а кто-то — просто свалился, получив ощутимый укол топора в мягкое место, и распрощался с возможностью сидеть на неопределенное время!
— Поползли, — скомандовала Кувырла, когда оттерла свой топор от меня.
И мы поползли. По кустам. К сожалению, кусты были не везде, а трава не достигала того размера, чтобы скрыть мои выпирающие вверх формы, поэтому в некоторых местах пришлось ползти… перебежками… на четвереньках.
И конечно, в один из особо острых моментов мы напоролись на патруль.
— Ой, — сказал молоденький стражник, увидев нас с Кувырлой в позе скульптуры «Рабочий и колхозница», только вместо символов социалистического труда наши руки вздымали ввысь топор. — Что только эти… не придумают! — Он хмыкнул, сплюнул и потопал восвояси.
— Уф-ф-ф, — выдохнули мы и поползли дальше.
И надо же было такому случиться снова! Этот воистину неугомонный вьюнош совершенно не впечатлился зажигательным бесплатным стриптизом, зато рьяно заинтересовался культурным наследием и долго обозревал нашу новую скульптурную композицию «Самсон, разрывающий пасть льва».
Я в первый раз в жизни почувствовала себя атлетом и мужиком! Не дай бог никому!
Хорошо, что малец не полез бескультурно тыкать пальцем! Щекотки я очень боялась, а еще больше боялась за хрупкую психику молодежи, представляя себе, как он будет гнаться за своими глазами, если «Самсон» захихикает и начнет почесываться!
Лицезрение скульптурной группы, слава богу, длилось недолго. Вскоре любопытный страж отвлекся на стрип-шоу, и мы получили возможность удрать.
Остальное прошло как по маслу. Миновав опасный отрезок, мы встали, отряхнулись, как порядочные обитательницы сераля замотались в шелка наподобие чадры и, горделиво качая бедрами, спокойно и совершенно открыто зашли во вторую галерею. Топор, способный обличить нашу социальную принадлежность, Баба-ляга с тоской во взоре припрятала в кустах.
Мы прошествовали до нужной комнаты и постучали.
— Кто там? — Нам открыла дверь симпатичная эльфийка в широкой шелковой рубахе кремового цвета и таких же шальварах. Я вспомнила миниатюру и закашлялась. Да уж, правду сказали — с портретом никакого сходства!
И портрет тоже могли не давать. Зачем?
Предо мной стояла помесь Лелика и Болика. Девушка казалась более утонченной, сугубо женской вариацией Болика, а блондинистую раскраску она взяла у Лелика. Только лицо хозяйки жилища украшали огромные прозрачные серо-зеленые глаза. А у блондина они голубые.
— Лейни Сириэль?
— Да, это я.
— Я Леля. Здравствуйте! Видите ли, — обратилась к ней я, — мы пришли к вам по одному важному делу. Можно войти?
Тихое:
— Пожалуйста, прошу вас.
Милая, симпатичная эльфа, добрая и воспитанная. Не то что я в последнее время… Будем считать — мне стыдно и я на пути к исправлению… Наверное…
— Ваш жених, многоуважаемый Магриэль-как-его-там, — степенно начала я после того, как мы расселись и причастились напитком из саусепа.
Эльфа испуганно шарахнулась.
— И ваши многоуважаемые братья… — Я сделала вид, что не заметила ее минутной растерянности. — Полагают, что вас коварно похитили.
— Нет! — воскликнула Сириэль, мотыляя головой почище маятника. — Это не так! — Смутилась: — Меня никто не похищал!
— Да? — мягко удивилась Баба-ляга.
— Ну разве что самую малость… — опять смутилась эльфа, опуская вниз выразительные глаза. И тут же вскинулась, отчаянно оправдывая неведомого нам похитителя-диэра: — Но по взаимной договоренности и с моего полного согласия!
Короткими незатейливыми фразами, идущими от самого сердца, девушка стала рассказывать, как они с прекрасным юношей встретились на ярмарке неподалеку от ее замка и полюбили друг друга. Как длительно встречались тайком. Как она умоляла родителей разорвать прежнюю помолвку, а они в ответ назначили точную дату свадьбы с Магриэлем. Как ее не пожелали выслушать те самые любящие братья, которые всегда знают лучше всех, что для сестринского счастья нужно…
Короче, самая что ни на есть обычная история общения слепых с глухими. Слепой от любви девушки с глухими до безобразия братьями и родителями.
Мы деликатно сморкались в скатерть и диванные подушки. Знаю, это ужасно неприлично. А что делать? Салфеток никто не предложил, пришлось использовать подручные средства.
— И завтра у нас свадьба! — торжественно заявила будущая новобрачная. — Приглашаю вас увидеть все собственными глазами! Убедитесь сами, мой Саладин — самый удивительный жених на свете! Самый нежный, самый ласковый, самый достойный, самый… — И засияла, словно Эйфелева башня в ночи.
Я немного позавидовала и даже чуточку расстроилась. Где-то далеко ходит мой «самый-самый», а я тут заседаю. Я даже знаю, где этот засранец ходит! Там, где меня нет! И это ему отрыгнется самым ужасным способом! Я сделаю вид, что это не он «самый-самый», — пусть хорошенько помучается!
Нежно улыбаясь, девушка встала и подошла к окну, невидящим взглядом всматриваясь в непроглядную темень. На худеньком большеглазом личике выражение удивительного, неописуемого, огромного счастья. Того счастья, когда, любя одного человека, оптом и в розницу готов любить весь мир. Лопухастые уши подрагивают, тоненькие руки перебирают бусины ожерелья на шее.
Я озадачилась. Миссия и впрямь становится невыполнимой. Вот как ее наружу тащить? Она ж руками и ногами упираться будет и громко вопить, что ее злые недруги похищают!
Представила… впечатлилась… поразмышляла. Отказалась от заманчивой идеи дать по голове и перекинуть через забор. И не по причине невыполнимости, а только из эльфолюбия! Бить по башке пришлось бы раза три, и не факт, что потом в этом месте что-то останется… думательное.
— Ладно. Хорошо… А что бы вы хотели передать моему нанимателю — своему бывшему жениху Магриэлю?
Девушка поникла и, вздохнув, начала нервно теребить длинную косу и многочисленные украшения на ней.
— Мы… Он…
— Обижал он тебя, девонька? — участливо спросила Кувырла, на всякий случай подтягивая к себе накидку с дивана. — Щемил?
Не слишком уверенное:
— Нет… Магриэль, понимаете… — Девушка слегка улыбнулась. — Он мне всегда был как старший брат — никогда не обижал, я всегда могла рассчитывать на его надежное плечо… — Вздохнула опять. — Но и никогда не желал услышать — чего же я хочу, что мне надо. Никогда не прислушивался.
— Хорошо, я поняла… — остановила я неисчерпаемый (по себе знаю!) перечень женских обид. — Так что мне ему передать? Я прошу вас дать ему подтверждение своих нынешних чувств…
— Передайте ему на словах: «Сердцу не прикажешь», — тихо-тихо промолвила эльфа. — Пройдет время, и он забудет меня, как сон.
Угу! Страшный. Но симпатичный…
И о чем я только думаю? А думаю я о том, что, как только Маголик узнает о свадьбе и чуток залечит болезненную травму эго, — он забудет Сириэль сразу. Моментально! Это ж слон толстошкурый! Индюк набитый! Носорог! Нет, мамонт! У мамонтов, кроме бивней и толстых ушных заглушек, в придачу еще и длинная шерсть есть, чтобы уж точно ничего не долетало! У Маголика же вместо сердца камень. Нет, мешок с шерстью! Нет, маятник с кукушкой! Как припомню его предложение стать любовницей, сразу сама этот проклятый маятник выковырять из его широкой груди готова.
— Я прошу прощения, не будете ли вы так любезны написать ему послание лично, — внимательно глянув в порозовевшее лицо, настойчиво попросила я. Призналась честно: — Боюсь, он мне на слово не поверит…
— Да-да, конечно. Разумеется! — Эльфийская дева (или уже не дева) достала из кипы элегантный свиток, длинное белое перо и накорябала необходимую эпистолу длиной в километр. Потом вторую. Затем третью… Увлеклась творческим процессом, что ли?
Красиво запечатала их алым сургучом.
— Вот… — Мне протягивали три свитка. — Это Магриэлю… — (Она так и не сказала «жениху», даже — «бывшему жениху»!) — Это братьям. Это — родителям с приглашением приехать к нам в гости с визитом…
О как! Мы еще не замужем, но маму в гости! То-то муж будет сразу счастлив! Так классно получить тещу в медовый месяц! Пусть привыкает!
Меня немного отпустило. Так или иначе, дело сделано. Совесть моя чиста, а ноги вымыты!
Или не сделано? Еще раз окинула испытующим взором младую эльфийскую поросль. Да, что есть, то есть — знакомая до чертиков, проклятая романтичность наружу так и прет! Такую чистую, невинную и — да что греха таить! — наивную натуру обмануть ничего не стоит. Это под силу здесь каждому, особенно если учесть некоторые опасные диэрские способности.
Я прикусила губу. Ладно. Сделаем контрольный выстрел.
Мы встали и склонились в прощальном поклоне.
Ничто так не сближает девушек, как ночь перед свадьбой! После пламенной исповеди эльфы мы расставались с нею хорошими подругами. Уже у самой двери я все-таки решительно оставила последнее слово за собой:
— Сириэль, я обязательно доставлю письма адресатам. И, прошу вас, пока время терпит — будьте любезны, подумайте в последний раз! Завтра, перед тем как вы дадите слово навеки стать супругой диэра Саладина, я попробую вас навестить. Если вдруг передумаете — пожалуйста, дайте знать!
Эльфа вежливо улыбнулась, но мысли ее были далеко-далеко. Где-то в районе брачной постели.
В глубоком молчании мы с Кувырлой забрали из-под кустов топор и пошлепали обратно. К нашему возвращению шоу затихло, на улице никто не бряцал оружием и не мелькал факелами. Наверное, правитель разогнал нашу маленькую демонстрацию. Судя по отсутствию возмутителей общественного спокойствия что с той, что с другой стороны — сурово и беспощадно.
Мы благополучно добрались по лестницам и по нахалке вошли через дверь как ни в чем не бывало. Возможно, мы и довели до инфаркта стражу в предпокое, но задать интересующий всех вопрос: «Откуда вы тут взялись?» — открыто никто не осмелился.
Не-э-эт, они задали вопрос: «И че вам дома не сидится?» — но это же не одно и то же, правда?
Тут же из-за двери выглянула няня и построила всех ласковым взглядом анаконды.
Мне же досталось:
— Хватит уже шляться! Завтра дел невпроворот, а девчонки до сих пор там на ветру, практически голые…
Стражу сдуло тем же ветром.
— …уже посинели и теперь пьют горячий чай, — закончила шмырг. Удивленно огляделась: — А куда это они?
— Тоже чаю захотели, — пояснила я и пошла спать, чтобы завтра с новыми силами выступить в неравный эротический бой с князем и нанести ему ощутимое поражение.
Мечтать же не вредно?..
Сон начался тускло.
Я со свечой в руке, в длинной полурасстегнутой белой мужской рубашке очутилась в переплетении странных коридоров, в которые выходило множество комнат. Босиком. Все стены, двери и даже потолок сети коридоров были увешаны причудливыми зеркалами, которые множили мои искривленные отображения.
Пляшущие тени с ярким огоньком свечи скорее сгущали тьму и слепили глаза, нежели давали четкую картину. Я была словно шоколадка, которую завернули в праздничную фольгу, не забыв отчего-то снабдить фонариком.
Я шла и шла, а моя дорога, казалось, сворачивалась лентой Мёбиуса. Вдалеке слышалась музыка, в дверные щели пробивался свет… Но лишь только я этого места достигала — музыка замолкала, свет гас.
Пока было не страшно, скорее я себя чувствовала героиней второй части «Щелкунчика», пребывающей в сказочной стране. Правда, мучилась загадкой: где я и зачем? Глупо такими вопросами задаваться в собственном сне, не правда ли?
От ярких отражений свечи у меня уже начали болеть глаза. Наконец, сдуру или от отчаяния, я погасила свечу и, закрыв глаза, прислушалась. Как назло, музыка и голоса опять смолкли. Все заполонил странный шорох.
Открыла глаза. Галерея коридоров осветилась мягким лунным светом. Он падал из высоких средневековых окон с мелким свинцовым переплетом, кое-где окрашиваясь то красным, то синим, то зеленым оттенком — в тон разноцветных ромбических стекол.
Странный нарастающий шорох погнал меня вперед. Я начала дергать ручки дверей. Все заперты. Ни одна не открылась. А шорох, казалось, догонял, заставляя переходить на бег. Наконец впереди показалось светлое пятно.
Яркий прямоугольник приглашающе открытой двери, таинственная пасть освещенной комнаты ждала, тихая и молчаливая. Я бы сказала — обманчиво безопасная.
Я оглянулась и еще поднажала. Мамочки! За моей спиной, шурша, ползли конфетные фантики, целые горы пустых оберток. Брр! Такой гадости мне еще никогда не снилось! Любой психоаналитик причину искать замается!
Я вскочила в комнату и захлопнула за собой дверь. Комнатка, где я очутилась, оказалась большой квадратной прихожей, опять-таки в зеркалах (дались им эти зеркала! Прямо заклинило на них! Вот уж кто-то обожает собой любоваться!). Из предпокоя вело много дверей — то ли пять, то ли шесть… поначалу я не присматривалась.
Из чистого любопытства сунула нос в одну из них. Хм… опять номер люкс из гостиницы для молодоженов! Стены в зеркалах и круглая бордово-алая кровать. Пряные ароматы воскуренных индийских палочек. В окно виден ночной пляж и лунная дорожка на теле океана. К чему бы это?!
Ладно. Я не гордая… Заглянула во вторую! Опять спальня! На этот раз в минималистском псевдояпонском стиле. Огромная кровать-шкаф, а больше, собственно, и ничего. Только красивая плетеная циновка с интересными мотивами танцующих журавлей под ногами. Циновки чуть поменьше, с искусно прорисованными ветвями бамбука, — на окнах. Плетеный комод с фигуркой китайского мандарина. Знаете такие? — толкаешь легонько верхнюю часть, и он еще минут пять задумчиво качает головой и пальчиком у подбородка.
Раньше подобные фигурки европейского и китайского фарфора стояли на полках старинного палисандрового буфета у моей бабушки. Дедушка был заядлым коллекционером и привозил их отовсюду.
Там были узкоглазые мандарины всех мастей, турки, кавалеры и дамы, китаянки и белочки, гуси и балерины. Еще какие-то подобные безделушки… Если я хорошо себя вела, мне разрешали запустить кого-то из них качаться и смотреть потом на их незатейливые выкрутасы.
Правда, перед смертью бабушка долго болела. Пришлось весь антиквариат распродать. С болью в сердце и со слезами на глазах брала я очередную фигурку, заворачивала в папиросную бумагу, чтобы за бесценок отдать в жадные руки старого лысого антиквара. А бабушка, помню, меня все утешала и говорила, что пыли в доме теперь станет гораздо меньше.
Я подошла к мандарину и толкнула его головку. Крупная статуэтка обрела вверху симпатичный маятник. Больно от воспоминаний, как больно!
Переместилась к окну… В сумерках шуршал красно-желтыми листьями знакомый сквер. Тоскливый дождик брызгал стекла мелкой изморосью. Самый обычный осенний вечер.
Я вздохнула и вышла. Слишком тяжелые чувства будит эта комната!
Пошла на разведку в следующую. С порога меня встретила спальня принцессы. Все такое воздушное, светло-розовое, атласное, с рюшками и пышным балдахином над лежбищем. Везде роскошные монограммы с золотыми коронками…
Я поперхнулась. У принцессы что, последняя стадия ожирения? Иначе зачем, спрашивается, кроватка такого гигантского размера три на два?
В окна ярко светило солнце. Я проскакала к запертой балконной двери бельэтажа, судя по виду из окна. Никого. Пусто. На лужайке перед домом по всем правилам накрыты круглые столы для утреннего аристократического чаепития. С многоярусными блюдами пирожных, сливочником, вазочками с джемом и прочими прелестями богатой жизни. Весело чирикали птицы, над яркими цветочными клумбами порхали бабочки…
Я отошла в глубокой задумчивости.
Последний раз окинула взглядом принцессину «кроватку» и скрипнула зубами. Бордель какой-то! Или дом «шведского» семейства.
Я, Мыр и князь. Бред и половая распущенность! Мыр, князь и няня. Ближе, но все равно распущенность! Ладно, князь, князь и… князь! И набор из секс-шопа! Самый большой! Красота!
Вылетела оттуда.
Не поленилась заглянуть дальше! Грр! Ну что за жизнь! ОПЯТЬ! На этот раз симпатичная такая, громадная лежанка в пейзанском стиле, с домотканым покрывалом и колоссальными подушками. Впрочем, как и вся комнатка, радующая глаз сельскими красно-белыми клетчатыми занавесками с аппликацией из рождественских оленей. Комод с неизменными вышитыми салфетками и примитивными фарфоровыми подсвечниками с горящими желтыми шариками восковых свечей…
На стене повис рождественский же веночек. Над камином рядком выстроился комплект полосатых носочков. Я поинтересовалась их содержимым: марципаны, шоколадки и еще какие-то традиционные новогодние мелочи. Запах пчелиного воска, мандаринов и еловой хвои. Запах европейского Рождества.
Однажды я поехала с группой в рождественский тур в Австрию и Германию. Тот местный дух, аромат празднества ни с чем не спутаешь!
Мельком глянула в окно: как странно! Кто бы сомневался? Белый день. В окно смотрят заснеженные ели горного курорта!
Я медленно вышла из рождественской комнаты и распахнула последнюю дверь, пока еще не исследованную. И брезгливо отшатнулась.
Фу! У моего подсознания, должно быть, ну оч-чень извращенное чувство юмора! Под зарешеченным снаружи окном, неподалеку от батареи в ржавых потеках, на вздувшемся паркете валялся старый драный матрас. Был он в использовании давно и успешно, о чем свидетельствовали засаленные бока и вылезшие клочья ваты.
Пахло кошачьей мочой и сыростью. Деловито шуршащие по углам тараканы добавляли колорита.
Голая, практически тюремная лампочка под потолком давала не слишком много света, но мне и того вполне хватило, чтобы понять: в эту комнату я не зайду! Ни за что! Никогда! Даже выглядывать в окно не рискну! Я тараканов боюсь!
Тяжело дыша, я шваркнула дверью с такой силой, что посыпалась штукатурка, и обвела тоскливым взором унылую окружающую действительность.
Вот угораздило, в самом деле!
У нормальных людей сны как сны. Им снятся Мальдивы, Канары или Рио-де-Жанейро! На худой случай, королевские замки, рестораны и театры. Балы и фейерверки.
А мне как ни приснится — то фэнтези, то эротика, переходящая в порно, а то и вовсе… триллер!
Я решила преломить эту донельзя порочную практику. В самом деле, последний сон вообще никуда не годится! Все из рук вон плохо!
Неуверенно потопталась в прихожей, чтобы выбрать — в какой из комнат создать себе заветный кусочек эротики с подходящей атмосферой. Еще немного помялась, выбирая между Японией, Германией и Англией, а потом с бесшабашной улыбкой проследовала в комнату принцессы. Англия победила!
По крайней мере, представлять себя там с мужчиной своей мечты вполне интеллигентно и достаточно изысканно! Я внимательно оглядела собственную внешность: и раздеваться не придется… полупрозрачное белье под мужскую рубашку на пуговицах — то, что доктор прописал.
И литр брома мужику теперь не поможет! Попался!
Я присела на кровать, крутя в руках пластиковую бутылку с надписью: «Бром концентрированный. Два литра. Употреблять внутрь». Улыбнувшись своей догадке, буркнула:
— Ну что, мужчина моей мечты! Давай уже, приходи. Зря старался, что ли?
Тишина.
Он надо мной издевается?!
— Раз меня сюда выдернул и напугал до полусмерти — являйся уже.
Молчание.
Это как? Мне теперь до петухов тут глотку надсаживать: «Приди-приди, сердешный друг? Уж исстрадался мой утюг!» Или пока не замерзну, как Снегурочка?! С гранатометом и в БТРе! И чтоб связка «лимонок» для витаминов! Ему! И я рядом, заботливая!
Я пригрозила, изо всех сил зажмуривая глаза:
— А то проснусь!
— Вот этого не надо! — В комнате из ниоткуда появился охмуритель всех времен и народов. И опять с облачком неузнаваемости на роже!
Я разозлилась. Трус!
Планы по охмурению были спешно заменены на планы по убиению. И скажите, что я не права!
Хорошо знакомый незнакомец, выдернутый моим призывом сразу после купания, был заметно раздражен. В комнату он заявился совершенно нагой, если не считать полотенца вокруг бедер. Влажные на концах темно-каштановые волосы вились, красиво обрамляя шею. Грудь вздымалась от неровного дыхания. В руках мужчина держал второе полотенце, которым небрежно вытирал голову.
В комнате было довольно прохладно, поэтому кожа мачо покрылась пупырышками.
Он закончил вытирать волосы и отшвырнул полотенце. По его знаку в комнате зажегся камин.
Стало заметно теплее. Мужчина повел головой по сторонам:
— А здесь миленько! У тебя определенно есть вкус!
Я хмыкнула:
— Ты еще в шестую комнату не заглядывал! Рекомендую!
Мужчина даже не двинулся, оставаясь на месте:
— Как только я выйду, все исчезнет! Это место поддерживается исключительно твоей фантазией. Я тут ни при чем!
Я страшно обрадовалась.
— Правда? — На язык полезла колкость: — Значит, соблазнять невинных женщин, когда они думают, что спят, — твое жизненное кредо?
Мужчина повел плечами, будто что-то стряхивая:
— Ну, положим, не таких уж и невинных…
— Это не имеет отношения к главному вопросу! — не растерялась я. Продолжила короткий допрос с пристрастием: — А теперь ты очутился на моей территории и не можешь мне диктовать?
— Ну это как сказать… — подпустил загадочности знойный красавец. И с прирожденной кошачьей грацией внезапно приблизился ко мне на расстояние вытянутой руки, явно пытаясь взять меня в оборот.
Меня обуял истерический смех. Ситуация своей повторяемостью, предсказуемостью и предельным идиотизмом приводила в бешенство!
Мой визави понял: надо брать власть и меня в свои руки! Он навис надо мной и начал:
— Леля! Признайся себе сама — ты меня любишь!
— Да? С чего ты взял?
— Ты ко мне глубоко неравнодушна, Леля.
— Да! — с достоинством признала я. — Но с каких это пор слова «хочу» и «люблю» — синонимы? — И потыкала пальчиком в предлагаемую грудь. — Жестко, недоварено!
Гад поперхнулся. Но поползновений не оставил:
— Леля, но ведь нам с тобой хорошо вместе! Не отказывай себе в исполнении самых заветных желаний…
Я его перебила с откровенной злостью:
— Скорей уж тебе!
Хмырь с облачком на личике слегка растерялся. Потом с заметной угрозой произнес:
— Хорошо. Будь по-твоему! Если и после этого ты скажешь, что не хочешь быть со мной, хотя сама позвала меня сюда, я уйду. — Его глаза из-под туманного облачка, странно меняющие цвет и форму, смотрели холодно и жестко. — И не приду больше в твои сны, сколько ни зови!
Несмотря на жестокие слова, а может быть, даже вопреки им, его большие сильные руки обхватили мои плечи мягко и нежно. Мужчина наклонился и поцеловал меня…
Как там описывают этот кульминационный момент в любовных романах: подгибаются пальцы ног?
У меня ничто штопором не заворачивалось, мурашки табунами по муравейникам не бегали, иерихонские трубы в ушах не трубили. Ничего такого.
Просто у меня подогнулись колени и я безвольно повисла, почти теряя сознание и уж точно утратив всякую способность соображать. В эту минуту клиент созрел и был готов на все! Ну, почти на все! Ну, почти-почти на все!
Это-то меня и остановило! Потому что я не определила — где заканчивается «почти» и начинается «уже»!
— А ну стоять! — подскочила я резвым зайчиком и врезалась диэру макушкой в подбородок.
Князь замычал и выстоял. Крепкий дуб, не трухлявый. Можно пилить дальше!
— Мы еще так мало знакомы! — заявила я, с чем-то собравшись. Мыслями это было назвать сложно.
Мне подарили недоуменный взгляд и явно показали, где находится мой ай-кью.
Я и без него знала — за плинтусом. Просто не нужно это так явно афишировать!
— И для принятия столь важного решения, — я начала вдаваться в подробности, — нам нужно поближе узнать друг друга.
Князь потер подбородок и выразил немедленное желание ознакомиться с материалом. Руками. По которым и получил.
— Я не это имела в виду! — нежно пояснила я, пока диэр проверял — все ли пальцы целы или я что-то оставила себе на память.
— Яснее нужно выражаться! — заявил этот наглец, показывая степень моего падения.
— В! НА! И ТУДА! — отрапортовала я. — Остальные слова просто добавь в нужных местах.
— Ну, знаешь! — взъярился князь. — Так со мной еще никто не разговаривал!
— Все когда-то бывает в первый раз! — философски заметила я. — СТОЯТЬ! — Это он собрался слинять прочь от моего праведного негодования. Нет уж! Мой сон — мое негодование! Получите все оптом!
— Стою! — так и остался стоять спиной, прямо ею выражая неудовольствие и что-то еще. (Что-то еще было прикрыто полотенцем.) — У тебя есть еще что мне сказать? Или я пойду найду кого-то посговорчивей?
— Иди, — кивнула я. И тут же: — СТОЯТЬ!
— Ты в общем определись, — «хмыкнула» спина, и полотенце начало сползать, обнажая мускулистые ягодицы с ямочками.
— Не могу, — правдиво призналась, сглатывая набежавшую слюну. Обвинила: — Ты меня отвлекаешь! Это нечестное оружие!
— Что ты подразумеваешь под «орудием»? — поинтересовался он, оглядываясь на меня через плечо. Проследил мой взгляд. — О-о-о! Вообще-то у мужчины это обычно спереди…
— Меня и сзади устраивает. — Я вонзила ногти в ладони и глубоко вздохнула. — Если я еще и спереди все увижу — хана тебе! У меня… э-э-э… откроется берсеркерство на почве неудовлетворенности жизнью…
— Я — бессмертен. — Как будто кого-то это сейчас интересует или ему поможет!
— В этом-то и проблема! — призналась я. — Никакого удовольствия от смертоубийства!
— Замечательно! — заявил этот невозможный тип, стаскивая полотенце и предъявляя себя во всей красе. Типа смотри, чего лишаешься!
Нет, я, конечно, предполагала, но это!
— Это сон! — отреагировала я и зажмурилась. — И вообще, пора вставать и…
— И ты все равно это завтра ночью увидишь, — прошептали мне на ухо, прижимаясь и пытаясь протаранить мне живот.
— Ни за что! — упрямо отреклась я от «подарка» и… проснулась еще до рассвета.
Рядом с моей кроватью столпилась вся моя команда с траурными лицами и цветами в руках.
— Ик! — возникла первая мысль. Я ее озвучила: — Это проводы в последний путь?
— Как-то так! — пожала плечами Шушу и кинула в меня букетом. Слава богу, не попала, а то этой дурой в обхват шириной — сто пудов бы покалечила. — Тут тебе прислали церемониальную одежду, и мы решили тебя немного подбодрить перед тем, как ты ее увидишь.
Я посмотрела на туеву хучу цветов и поняла: дело дрянь! Все очень плохо!
Оказалось — гораздо хуже!
Из-за спин девушек ко мне пробрался лысый дядька и начал ворожить в моем изголовье. Я подумала было: чокнутый евнух, местный малахольный дервиш, но и тут нагло обманули — оказалось, менталист с прибабахом. И была у дяденьки только одна, но важная задача — выяснить, сколько мужчин у меня до свадьбы было.
Я когда узнала — от возмущения пошла пятнами и чуть было смертельно не оскорбилась такой проверкой на девственность. Как-никак старовата я для этого самого… да и не в монастыре, чай, воспитывалась.
И вообще, что я — лошадь, чтобы у меня родословную спрашивали?
Угумс, и с этим промахнулась.
Оказывается, вопрос стоит до неприличного просто: больше опыта — выше престиж! А чтоб кандидатки в любимую жену… то есть подругу года лишнего себе не приписали, для того и зовут лысого дядечку в палаческом капюшоне за спиной.
Чтоб он их обламывал и мечты за действительность не разрешал выдавать.
Кошмар, нормальная женщина скрывает, а эти…
Итак, этот мозгоправ убогий пожевал слюнявыми губами верблюда, покачал головой и с резюме: «Порченая! В голове ничего нет!» — начал копаться в своей сумке.
— Это как это — нет?! — встала я в боевую позу. — А высшее образование?!!
— Порченая! — повторил мужик и всучил мне аж… один нашейный браслет-пектораль, а попросту — золотой ошейник. НО ТО-ОЛСТЫЙ… И ДЛИННЫЙ-ПРЕДЛИННЫЙ… Как намек.
Я со злости решила взять. Будет на чем удавить виновника торжества. И цветочки пригодятся.
— Порченая! — дружно поддержали убогого набежавшие обитательницы гарема, но посмотрели на меня та-а-акими завистливыми глазами… мне даже стало неловко.
Под скорбные причитания:
— Вай-вай, дорогая! Как же тебе не повезло, что у нашего дорогого диэра нет братьев, — сопровождаемую взглядами завистливых кобр, сколопендр и прочих ядовитых гадин, меня в чем было затащили в местную не то парную, не то бассейн, а скорее — что-то между тем и этим.
Причем умело отсекли девчонок и нейтрализовали церемониальным нарядом няню и Кувырлу. До моего тела, значит, не допустили. Побоялись допинга, что ли? Или дополнительных баллов в резюме?
Эти звери отодрали мне всю кожу пемзой и мочалками. Даже ту, которая недавно приросла после предыдущей банной процедуры. Но звери и на этом не остановились!
Меня, словно бревно или манекен, утащили на руках в горизонтальном положении. Занесли обратно в спальню. В пятнадцать минут, не реагируя на мой ор и дикие вопли, повыдергали и выбрили все волосы на теле.
Мой крик души: «„Там“ оставь на рассаду!» — был проигнорирован, и всем выдали беруши.
Не зря. Они приступили к полной «бразильянке». Размечтались! У нас пытки давно отменены, а у них отменят! Сейчас. Или я эту процедуру проделаю со всеми подряд!
Спасли меня фикакус с супругой. Загородили стволами и встали насмерть.
Потом за пять минут будущую фаворитку накрасили. По-военному быстро облачили в шикарное голубое платье с корсажем. Американскую пройму и юбку задрапировали изумительным бежево-золотистым гипюром с драгоценностями и вышивкой, где по краю был выткан вьюнок с голубыми и розовыми венчиками. По центру корсажа красовался белый атласный цветок.
Когда на меня нацепили подаренные диэром украшения, я пыталась отчаянно отбиваться. Кончилось тем, что девочки меня держали, а главная выдра… то есть, прошу прощения, стилистка! — зверски выдирала (вот почему «выдра») из моих ушей любимые радужные серьги.
И вот тут оказалось, что я дура! И счастья своего совсем не знаю!!! И даже никогда не пыталась узнать!
Как мне шепотом, внезапно подобрев и расщедрившись, разъяснили наши гаремные завсегдатаи… завсегдатайши… а, что там говорить — просто гейши!.. на пенсии. Ну так вот… наш князь — из особого клана горных диэров. А там обычаи обращения с женщинами особые, вот почему он не женится…
— Женщина вступает в дом мужа, выходя замуж разом за всех-всех братьев, будь их в доме хоть десяток, хоть два! — щебетала самая молодая из обряжающих фаворитку года.
У меня полезли глаза на лоб.
— И когда кто-то из старших братьев дряхлеет, всегда остаются молоденькие, что для женщины хорошо и пользительно! — весело чирикали остальные.
Следующим этапом я заподозрила, что попала в рай для нимфоманок… Или коллективный дурдом!
— А как же она… со всеми… — У меня во рту пересохло. И глаза как суповые тарелки. Такие же глубокие-глубокие! — А последствия?..
Да-а… «Шок — это по-нашему!» Точно!
— Дети? Дети — общие! — отозвались дамы. — Растят сообща, любят сообща!
Мое потрясение стало глубоким, как бездонный колодец:
— А как они решают — кому когда с кем?.. В порядке очереди? Дротики на спор метают — и входит победитель? Крестики ставят или в «бутылочку»?..
Мне строго погрозили пальцем и невозмутимо просветили:
— Все решает жена.
О как! Мне уже нравится!
— А если она кого-то все не зовет и не зовет?.. — Моя стадия обалдения перешла в следующую фазу. Вопрос требовал углубленного изучения.
Мне ответили безапелляционно:
— Значит, муж плохо старается! Надо над этим поработать!
Чем?!! Рукой? Простите, руками и головой? Или чем-то одним?
Мне совсем схудилось:
— И что, не ревнуют?..
— Нет.
— А если я, к примеру, кого-то невзлюбила и совсем его звать к себе не хочу — это получается его или моя проблема? Наверно, все-таки моя?
Э-э-э… у меня бы точно сразу возникла постельная несовместимость… со всеми — и вперед, люди! Есть еще неавтоматизированные процессы!
Мозгосос, то есть мозгоправ… то бишь менталист печально поник головой:
— НЕТ! Вот это как раз его проблема!
И мне поведали печальную жизненную историю:
— Если жена наотрез отказывает кому-то из мужей-бедолаг, то к несчастному жизнь и вовсе поворачивается задом. Пока жена еще не высказала отвращения вслух, он старается изо всех сил, чтобы заслужить ее благосклонность. Братья, как могут, исподтишка ему помогают.
Это как? Морально, надеюсь. Не хочется портить первое впечатление…
— Но если продвижения нет и нет… — Менталист всхлипнул от избытка чувств. — То ему дается испытательный срок.
— А если он ей и дальше не мил? — У меня попер вопрос принципа.
Не то чтобы я собиралась замуж в горный клан, но правила игры знать нужно. Если ты не играешь в хоккей, то хотя бы понимаешь — зачем столько мужиков бегает за одной резиновой штучкой и тянется к ней длинными хреновинами.
— В игру вступает последнее оружие… — тоскливо признался вислогубый дядечка, и всем захотелось его погладить по голове. — Тогда приходит СВЕКРОВЬ…
Какое, однако, страшное слово! Прямо мороз по коже!
— И что — свекровь? Оттаскает невестку за волосы? В угол поставит? Голодом заморит? — Ну интересно же, как у них обстоит дело! Может, у них это та бабайка, которой на ночь всех детей пугают? Жуткий монстр?
— Нет, — разрыдался отвергнутый в прошлом муж. — Свекровь приходит на поклон и на коленях умоляет пожалеть ее сына и дать ему шанс остаться. Свекровь выслушает много обидного и неприятного о своем ребенке, которого она ужасно воспитала. Старушка будет просить и клятвенно обещать, что ее сын впредь обязательно исправится… Обычно, выражая почтение к возрасту и статусу уважаемой матушки, жены на первое время идут навстречу ее просьбе.
Я окончательно прифигела. Просто начался легкий ступор. К суповым тарелкам добавился набор для очистки лобовых стекол. Блым-блым!
— А если все-таки?.. — не удержалась любопытная Эсме.
— А если и дальше у жены не лежит душа… — почти беззвучно выдохнул страдалец.
— То он ищет себе новую жену? — Это уже не смолчала Шушу.
Все замерли.
— Он должен уйти, — шепнул мыслечет. — У него две дороги: батрачество или монастырь. Но… — Опять всхлипнул.
— Но?
— Чаще всего это путь в никуда. «Ничейные» мужья обычно погибают на улице от голода и одиночества. Или сами идут замерзать к вершинам гор, — тихо закончил лысый экстрасенс.
И мы все прониклись печальной мужской долей горных кланов, а у меня шибко поднялось вверх настроение. Ну бывает же в жизни счастье! Хоть у кого-то!
— Впрочем, — с довольным вздохом развеял мои наивные мечтания оклемавшийся мужик, — к вам это совсем не относится. У вас статус игрушки.
И мне захотелось этого кривоногого козла убить! Два раза: первый с особой жестокостью, второй — с откровенным цинизмом!
Да, и отобрать у него все кольца, чтобы больше к девушкам не приставал и в их брачном списке не отмечался! Вот такая я непредсказуемая!
Кольца мне самой пригодятся — на бедность и для престижа. Ну и что, что одинаковые… может, я повторы люблю! Или они по головам считают? Не по разам?
Это ж сколько нужно современной женщине выпить, чтобы носиться за мужиком и требовать «копье»? Ой, пальцо! Тьфу, кольцо! Нет, мы, конечно, требуем, но одно — обручальное; и от одного мужчины — любимого. А тут прям Клондайк. И все твое! Так и избаловаться можно. Впрочем, и репутацию подмочить — тоже.
Ага. Если мужиков на своем жизненном пути собрала слишком мало!
Убиться веником! Если в нашем мире мужику говоришь, что он второй, то тот уже вроде как рад… а вроде как и нет. А тут? «Ты у меня двадцатый» — и мужик в экстазе! Не первопроходец! Мра-а-ак!
Порассуждать на глубокую тему «Кому где жить хорошо» мне не дали и потащили в актовый зал. Активисты, блин! Чтоб вас всех в свекрови!
— Доброго тебе пути! — помахала платочком и топором прослезившая Кувырла, проигнорировавшая мой «благодарный» взгляд.
Да если бы взглядами можно было убивать, я бы давно уже косила всех пулеметной очередью без перезарядки! Моя злость и раздражение достигли апогея и сейчас осматривались — куда бы им пойти дальше.
— Не отлынивать! — рявкнула я на девчонок. — Все за мной!
Но их отсекла стража, а кикимора в красном злобно пропела:
— Князь ждет вас одну, без компании!
— Фигу! — резко отреагировала я. Выпалила: — Как ко мне — так с компанией из братьев, а как к нему — так одна?! Нет уж, пусть тоже имеет дополнительное удовольствие! — И голыми руками раздвинула скрещенные секиры. Мне позволили.
Угу, еще бы они не позволили, когда шмырг начала раздуваться и давить всех вокруг своим… авторитетом!
— Рискуете навлечь на себя нерасположение князя! — поджала губы махровая сводница.
— Переживу! — спокойно отбрила я мадаму, пока меня окружали верные подруги. Подпустила интригу: — А вот переживет ли он?..
Вопрос остался без ответа. И мы отправились веселой сплоченной компанией приносить меня в жертву золотому тельцу, то есть тазику.
— Леля, ты уверена, что хочешь с нами поделиться своим диэром? — прошипела мне на ухо змеелюдка.
— Естественно! — мстительно сказала я. Добавила: — Мечтаю посмотреть, как он у тебя будет искать порог удовольствия и точку G!
Шушу мигнула, застыла и разразилась громким хохотом:
— Садистка! У меня их нет!
— Вот и пусть ищет! — припечатала я, путаясь в многослойном подоле и прокручивая в голове сцены изощренных убийств.
Пока мы, никого не трогая, мирно шкандыбали по длиннющей галерее, неожиданно навстречу нам рванулся всадник на белоснежной приземистой лошадке. За ним с громким улюлюканьем и гиканьем неслись, отставая всего на шаг, его товарищи по несчастью. И тоже на белых… но верблюдах.
Это показалось мне подозрительным. И только я собралась бежать от него подальше, чтобы не попасть под горячую руку… то есть копыто, как дикий южный парень, то есть на самом деле уже никак не парень, а самый настоящий мужик с усами и бородой, показал на меня пальцем. Крикнул:
— ОНА! — перехватил поперек седла и… спешился. Мало того — даже усадил меня верхом и бережно расправил фату, платье и шаровары под ним. Это спасло мужику большую часть нервов, и даже органы слуха (частично), и что-то нужное для воспроизведения себе подобных (хотя это уже роскошь).
Остальные верблюжатники, то бишь наездники верблюдов, похватали остальных моих девушек и посадили на своих животных — причем Кувырле в порядке исключения даже перепал целый як белого окраса!
Чтобы я громко не орала, меня зверски умотали белым невесомым шарфом, моему похитителю в честь славного подвига налили подряд три стопки местной наливки. Его сотоварищи тоже клюкнули — и мы двинули в сторону мужского крыла диэра.
Я очень обиделась: почему наливку только мужикам выдают? У меня тоже стресс… И вообще: если вспомнить мои чудачества подшофе — выйдет минимальная месть князю!
А с другой стороны — может, именно потому и не наливают?.. Не исключено, конечно, но скорее всего — банально за-жа-ли! Чтобы самим больше вылакать! Верблюдов вон тоже в расчет никто не принял!
Пока я размышляла о неравноправии и вселенской несправедливости, у диэра нас с радостными воплями перехватила толпа народу. Мне показали какие-то сундуки, даже просветили об их содержимом, но, будучи слегка не в себе после экстремальной поездки, я сути происходящего и к чему тут сундуки — так и не поняла. Кстати, золота там как раз и не было. Только тряпки, стекло, всяческое бытовое барахло и утварь. В общем, довольно занимательно… для этнографа, но ничего стоящего.
Снова зажали! Могли бы и золота отсыпать! Жмоты! Я тогда хотя бы себя за презренный металл продавала, а не за призрачную идею! И жалела бы себя соответственно!
На входе нас поджидал сияющий тазик, то есть князик… Ну, в общем, вы поняли — о ком я. Сей господин получил мою плотно упакованную белым шарфом персону от дядечки-похитителя из рук в руки (они еще умудрились сунуть меня под мышку и изобразить рукопожатие!).
Я не стерпела и ущипнула похитителя за задницу! Тот подпрыгнул. И что-то себе спас, потому что в этот момент Шушу решила стукнуть его по ногам хвостом. В общем, руку он князю жал, подпрыгивая и сотрясая меня.
Пусть трясет! Вдруг у них утруска считается некондиционной и меня забракуют? Типа брутто не встретились с нетто и не замутили междусобойчик. Ой!
Это уже Эсме отличилась. Зачем же в меня метать боевых мужиков? Я бы предпочла топорики… они хоть меньше по размеру.
Теперь мы здоровались лежа. Тоже вариант. Если бы еще меня вверх личиком перевернули — вообще бы осчастливили! А то головой в плитку как-то жестко… для плитки.
— Ой, какой шарфик! — Миримэ отдирали от князя, все глубже втаптывая мое достоинство и меня в пол. Не то чтобы я была против, но как-то становилось неудобно.
Итак, меня приняли по описи, отряхнули, поставили на ноги — и, думаете, покормили? Спать уложили? Драгоценностями забросали?.. Хотя бы выдали подъемные?.. Ага-ага. Как же… не с моим счастьем!
Спасибо, что хоть саму подняли. Могли и верблюдам оставить, те хищно присматривались — я видела!
Нет, диэр, сияя позолотой и глазами, тиснул на меня какое-то скромное ожерельице из радужных камешков… килограмма на четыре… дешевенькое, наверное. Да! Чтобы сразу разоружиться и не мучиться поисками верблюда и груза! Ну, еще пару десятков браслетиков белого металла всучил… Тоже, наверное, серебряных… И тоже с инкрустацией из дешевых полудрагоценных радужных камушков. А это — чтобы меня можно было легче найти. По звону. Колокольному. По нему! Я помогу!
О! И рыжий подлец мне подарил кольца на пальцы ног и браслеты на щиколотки. Тоже дешевые…
Потом нас поставили перед сухоньким старичком, тот взял нас за руки, что-то три секунды пробормотал (я поняла — тут так на СПИД проверяют!), и нас развернули уже обоих лицом к народу. Как говорится, «к лесу передом, к себе — задом!».
Но и это был не предел! А потом началось самое веселое! Нас троих поставили рядком — меня, диэра и старичка — и начали обвешивать белыми шарфами! И вот тут я поняла: смерть ко мне пришла! Белая! С желтой и серебристой каемочкой!
— Слышь, законсервированный! — Я покачнулась под сороковым златотканым шарфом, но все же пнула спутника по лодыжке. — Для савана их слишком много, а для подгузников слишком мало!
Меня проигнорировали, и я продолжила терпеть жестокую пытку платками.
Сами по себе эти шарфики были туда-сюда… если не считать их безмерное количество — нормальные. Легкие. Но вот каемка… она их утяжеляла весьма существенно. И если диэр и старичок, видимо привычные к данной стадии церемонии, кое-как с нагрузкой, кряхтя, справлялись, то я… Словом, их будущая звезда сераля и любимая фаворитка уже почти рухнула, когда мой гаремный эксплуататор заподозрил неладное и подхватил меня одной рукой. Я на нем критическим грузом провисела все время, закрыв глаза и мечтая о том, что все это кошмарный сон.
Так вот, невзирая на мои закрытые глазоньки, меня проволочили туда-сюда, потом чем-то накормили на один укус, потом заставили кому-то что-то сунуть в рот… (Я с ужасом вкинула и поджала пальцы. Откусит ведь, крокодил в панамке, и не заметит!)
— Страшно извиняюсь, — просипела я. — Но ты каждой своей фаворитке такое устраиваешь? И они потом выживают?..
— Нет, — покосился на меня диэр.
— Значит, только мне так повезло? Или не все выживают?!
Долгая пауза. Неохотное:
— Только тебе.
— За что?! — приуныла я. — Ну почему мне одной такое счастье? — Оживилась: — А кстати, как тебя зовут? — Напомнила: — Мы же даже не познакомились.
— Это непринципиально! — заявил наглец. — Все потом! После обряда.
И меня в коматозном состоянии потащили дальше. Я уж было совсем приуныла: думала, погибну во цвете лет! Ан нет! Слава богу, шарфики отобрали. Сказали, потом отдадут. Я не поверила, но сдала по описи.
Тут прискакал с друзьями еще один дядечка на белой лошадке — видимо, кунак того дядечки, который доставлял мое почтовое отправление. Он приволок белый драгоценный сверток, блистающий сапфирами и изумрудами.
Мой диэр отпустил меня и мою онемевшую конечность, самолично принял даму с белой лошади, проговорил что-то весьма хвалебное и выдал груз на руки подсуетившемуся чернявому красавчику в парандже. Почему я решила, что тот чернявый? Да челка пару раз выглянула! И глаза у парня тоже черные, как прикопченные сливы.
Этот зашторенный умело перехватил «полковое знамя» в лице будущей супруги. Обхватив тюк и вцепившись как в родное, диэр встал на колени перед князем — и тот возложил на них руки.
Над парой взвилось радужное облако, девушка соскочила с рук и впилась в губы занавешенному, как будто хотела из него жизнь высосать. По капельке. И я с изумлением опознала в ней ту самую скромную эльфийку, бывшую невесту Магриэля. Вот это да! Что любовь с лю… эльфами делает!
Парнишка шустро кругом обвешал свое «щастье» бриллиантами, подкурил ее со всех сторон вонючим веничком и живо уволок добычу в какое-то помещение явно религиозного плана.
И я прослезилась… Вот что значит любовь… Угу, даже надышишься чего-нить и бриллианты оптом без описи возьмешь.
— Жмот, — беззлобно сказала я князю. — Мог бы тоже раскошелиться. — Вздохнула, окинула диэра оценивающим взором и добила: — Впрочем, гусары денег не берут!
Диэр насторожился.
— То, что сейчас на тебе, — дороже денег, — пояснил правитель.
— Непринципиально! — припомнила я.
Князь скривился.
— Слушай, если мне больше ничем дышать не нужно… или там подставкой бесплатно работать — может, я пойду? — как можно жалобней проныла я. — Ноги уже отваливаются…
— А что еще чувствуешь? — И никакого сочувствия в голосе!
— К тебе — вообще ничего! — индифферентно призналась я. Пожаловалась: — Даже ненависти… — Подумала еще немного. — Но она уже на подходе!
— Тебе пора! — оживился любитель блондинок в гневе. — Остальное я доделаю уже сам, без тебя!
— Правда? — изогнула я бровь. — И брачную… ой, гаремную! — ночь тоже? Какая прелесть!
На меня зыркнули, торжественно поцеловали ритуальным поцелуем в макушку (это единственное, что было ему доступно и не кусалось!) и милостиво отпустили на покой.
И я пошла. Радостно и своими ногами. В сопровождении гейш.
Но не туда, куда хотела. А в спальню к этому… этому коз… в общем, князю.
Ну что сказать, хорошо у них правители устроились. Комната огромная, с кроватью. Кровать бескрайняя. Кроме необъятной кровати — только тумбочка с тазиком. А так — одна кровать!
Меня, похоже, на ней заклинило!..
Окна с решетками. Красивыми, декоративными и мелкими! Пролезть невозможно.
Но я не сдалась, а пошла искать средства самообороны. Разочаровалась стра-ашно! Шелковыми подушками диэра точно не прибьешь. Даже если сложить стопкой — остальное в руках не умещалось.
Они даже тазик к тумбочке прибили. Намертво. Чтобы не было покушения на жизнь правителя туалетными принадлежностями. А чего?.. Прикольно прочитать в некрологе: «Убит тазиком!» Или… «Сражен насмерть ночным горшком. Нечищенным».
