Книга: Изольда Великолепная
Назад: Глава 17. Ласточка для паладина.
Дальше: Глава 19. Дела и делишки.

Глава 18. Леди, леди и леди

«Я рада, что теперь Чарльз навещает мою спальню реже, чем раньше. Сейчас мне приходится терпеть только два визита в неделю, и когда я слышу его шаги у моей двери, я ложусь в кровать, закрываю глаза, раздвигаю ноги и думаю о долге перед родиной».
Из дневника леди Хиллингтон.
Мои нежные кобры встретили меня дружелюбным шелестом юбок и стуком вееров, в котором мне почудился скрытый смысл. Дамы улыбались столь искренне, что я сразу заподозрила неладное. Но потом вспомнила, что им нелегко в очередной раз изменять вектор дружбы и расслабилась.
– Мы рады видеть Вашу Светлость, – первой заговорила Ингрид все тем же сонным, слегка отрешенным тоном, в котором явно читалось, что видеть она меня вовсе не рада, но не из-за личной неприязни, а скорее из общей неудовлетворенности жизнью.
Или просто неудовлетворенности?
Что-то у меня мысли сегодня не в том направлении идут. И ведь знаю причину…
– Я тоже рада, – соврала я.
Леди Лоу стоит у окна, в пол-оборота, предоставляя возможность оценить ее великолепный профиль. Она не выглядит огорченной или расстроенной, скорее уж задумчивой.
Платье лиловое, и цвет этот идет ее бледной коже. Очередной же парик – башня, украшенная живыми цветами – настоящее произведение искусства. На шее ожерелье из опалов, на руках – тяжелые браслеты. Камни отсвечивают красным, и мне видится в том дурной знак.
Кайя прав, я должна с ней что-то сделать.
Отослать прочь?
Отругать? Я не нянька в детском саду и, подозреваю, что ей глубоко плевать на то, что я скажу. Сумочкой по темечку соперницу бить в здешнем мире не принято. Пощечина? Унизительно, но прежде всего – для меня.
– Леди Лоу, – я старалась говорить спокойно, но вцепилась в собственные руки, а заодно поскребла ладонь, чтобы хоть ненадолго зуд унять. – Мне хотелось бы побеседовать с вами. Наедине.
Будет лучше, если никто не увидит моего позора. Подозреваю, что за маской безмятежности леди Лоу скрывается желание послать меня в края неведомые известным пешим маршрутом. И вряд ли она откажет себе в исполнении этого желания.
Дамы выплывали, покачивая кринолинами. Плечи расправлены, подбородки словно по линейке выведены, руки полукругом, веера по форме… парад атласных гусынь да и только.
Я присела – сидя проще сохранять иллюзию солидности, да и выше кажусь. А дальше что?
Леди Лоу, будьте так любезны, уберите руки от моего мужа, он мне и самой пригодится? Как-то это не в духе здешнего дома высокой культуры быта. Но леди сама начала беседу.
– Ваша Светлость, – она присела в реверансе, почтительно склонив голову. – Я умоляю вас о прощении. Я заслуживаю самого сурового наказания, но робко надеюсь на вашу снисходительность…
Наш суд – самый гуманный суд в мире.
– …я лишь исполняла волю отца, как и подобает послушной дочери.
Она не смела поднять на меня взгляд, а я, созерцая тонкую шею, с бледной кожей и синей ниточкой артерии, думала, что леди Лоу талантлива. И эта игра может длиться бесконечно. А я не готова сражаться на ее условиях.
– Я слышала вас вчера, – ответила я. – В саду. По-моему, вашего отца там не было.
– Вы откровенны. Так принято в вашем мире? – она все-таки поднялась и сцепила руки, словно в молитве. К прежней безмятежности добавилась нотка презрения.
– Принято по-разному. Я откровенна. Я не хотела подслушивать, но так получилось. И поэтому нам нет смысла играть друг с другом.
– Смысл игры – в игре.
Ее платье отливало на солнце, то синим, то сизым. Опалы мерцали. На левой щеке чернела бархатная мушка.
– Я надеялась, что все еще может измениться, – леди Лоу коснулась мушки сложенным веером, словно желая спрятать от меня этот кусочек ткани. – Отец твердил, что мое место – рядом с Их Светлостью. А я не привыкла возражать отцу…
Что-то об этом я уже слышала от Урфина.
– И да, Ваша Светлость, – в ее исполнении титул звучал насмешливо, – я также думаю, что мое место – рядом с Их Светлостью.
– Вы его любите?
– Что? – она удивилась. – При чем здесь любовь?
Не при чем. Но Кайя ее не любит, и этому я рада. Конечно, он и меня не любит – не надо путать эмоции с хорошим воспитанием, – но над решением данного вопроса Наша Светлость еще подумает.
– Замуж выходят не из-за любви, – леди Лоу присела на скамеечку. Как у нее получается присаживаться, оставаясь изящной? И даже складки на ткани образуют рисунок, который подчеркивает хрупкость моей соперницы. – Женщина нужна для продолжения рода. А также, чтобы скрепить связь между домами. Мой род не менее древний, чем род Дохерти. И не уступает богатством.
Которое зарабатывается через постель очаровательной леди. Надо полагать, бедняжка трудилась, не смыкая ног.
Спокойно, Изольда. Не дай себя вывести. Она же этого и добивается. И смотрит прямо, с вызовом, который я пока не могу принять – силенок не хватит.
– Это была бы хорошая сделка. Но вы ее разрушили. Попробуйте встать на мое место, Изольда. Я не оправдала ожиданий моего отца.
Попробую. Родословная, как у арабской кобылы. И экстерьер в рамках местных понятий совершенства. Золотой запас опять же. А тут я… это даже не снег на голову – надгробная плита на темечко.
И договор развернутой эпитафией.
– Но вам не следует беспокоиться, милая Изольда. Сегодня Их Светлость ясно выразили свои намерения.
– До свадьбы еще есть время передумать.
И вот зачем я это сказала? Определенно, иногда хочется пришить язык к губам.
– О, в таком случае Кайя Дохерти станет первым в роду, кто нарушит слово.
Отрадно слышать. Но леди Лоу не остановилась на сказанном.
– Знаете, я вам даже сочувствую.
Веер в руке раскрылся и закрылся, совершенно беззвучно, покорный движению тонких пальцев леди. Поворот, и мне становится видна золотистая изнанка, но лишь на миг. И снова белое крыло внешней стороны. У вееров тоже есть свой язык, который я не умею понимать.
– Все мужчины – животные, – медленно, с очаровательной улыбкой произнесла леди Лоу. – А это – хорошей породы. И проживет дольше других.
И вот тут меня переклинило. Ладно, меня ей есть из-за чего ненавидеть. Я бы себе вообще яду подсыпала бы на ее-то месте, но Кайя в чем провинился?
– Вы говорите о моем муже, – я впилась в запястье. Спокойно, Изольда. Дыши глубже. Считай до десяти и улыбайся.
Что там дядюшка советовал?
Петь назло всем? Вот и правильно. А она – пусть говорит.
– Да, я говорю о вашем муже. Признаться, была лучшего о нем мнения. Однако сегодняшний его поступок весьма меня разочаровал.
О, Кайя себя плохо вел? Всенепременно отругаю на радость нашей милой леди. Возможно, даже в угол поставлю, если найду подходящего размера.
– Настолько позабыть о правилах приличия, чтобы прилюдно демонстрировать свою… похоть.
Так, кажется, я что-то интересненькое пропустила.
– А вы, леди, позволили сделать это…
Что? И когда? Нет, если между нами что-то было, я бы заметила. Если, конечно, это было бы со мной. А судя по всему – со мной. Интересно, а мне понравилось?
– И не найти другого места, как Зал Совета…
О… вот она о чем. Безумие какое-то. Кайя лишь прикоснулся ко мне. И… я ведь не против была. И точно не буду, если все повторится. Очень надеюсь, что все повторится.
– Видите, – веер вновь раскрылся, отгораживая леди Лоу от меня. – Вас оскорбили, а вы даже не заметили этого.
Заметила я кое-что другое, что совершенно не касается этого существа, слишком возвышенного для грязных земных отношений. И ведь она на полном серьезе несет всю эту чушь.
А откуда она вообще узнала? Спросить? Она ждет вопроса и с удовольствием ответит на него, подсыпав дерьма в мою и без того крепко унавоженную душу.
– Возможно, в вашем мире допустимо, чтобы женщина имела такую же низменную натуру, какую имеет мужчина…
А вот это уже неприкрытое хамство, и я понятия не имею, что с ним сделать. Разве что проявить свою низменную натуру, отобрать веер и постучать им по высокому лбу. Мысль показалась весьма привлекательной, только подозреваю, что Их Светлость не одобрит.
-…леди должна всегда оставаться леди. Но вам, боюсь, этого не понять.
Воинствующие феминистки, тайные мужененавистницы… лесбиянки, опять же тайные… в какой безумный мир я попала?
– И сейчас я, пребывая всецело в вашей власти, готова смиренно принять любое наказание.
Она вновь присела, и жест этот был оскорбительно изящен. Леди, леди… что ж мне с нею делать-то? А что бы я ни сделала, она в глазах местного бомонда предстанет мученицей. Вот пусть и мучается… вдали от бомонда.
– Я не желаю видеть вас, леди Лоу, – мне стало невыразимо тошно. Переспать с половиной местного двора, а потом обвинять Кайя в том, что у него натура не того градуса благородства? Это лицемерие. Или все проще? Не лицемерие, но просто обида отвергнутой женщины? А и плевать!
– Будьте добры покинуть замок. До особого распоряжения.
Реверанс сделался глубже.
– Также я запрещаю вам носить парики.
Может, дело в них? Тяжелые, душные. Голова преет, мысли дурные заводятся.
– Как будет угодно Вашей Светлости.
Ее лицо сохранило все то же отрешенное, слегка мечтательное выражение. И нельзя было сказать, оскорблена ли леди Лоу наказанием, либо же оно оставило ее и вправду равнодушным? У меня же осталось неприятное чувство, как если бы я сделала что-то не то.
Все правильно.
Это теперь и мой мир тоже. И замок. И Кайя тоже мой.
Я подошла к окну и, навалившись на створки, распахнула. Жарко, как же все-таки жарко. И рука опять чешется, но уже запястье, на котором проступило крохотное пятнышко комариного укуса. Расчесывать не следует.
Леди должна оставаться леди.
Но я не хочу! Меня совершенно низменно тянет прикоснуться к Кайя, чтобы черные ленты под кожей его поползли за моими пальцами, вычерчивая траекторию движения. Вот только обрадуется ли он подобной инициативе?
Ветер уносил жар, мне становилось легче. И я, опустившись на широкий подоконник, закрыла глаза. Надо выбросить леди Лоу из головы и думать о хорошем.
О золотых ласточках и лазури.
О паладине, который спустился с небес на зов Урфина.
О другом, что застыл на синем щите… прохлада вдруг сменилась холодом, и мысль, острая, неприятная, разрушила очарование момента.
Паладинов почти не осталось. На них охотятся ради корсетов и свечей…
Нет, это ерунда. Глупая ассоциация, в которой смысла не больше, чем в святочном гадании.
– Леди? – наверное, я задумалась и пропустила появление Ингрид. – Вам не следует сидеть на подоконнике.
Вот еще она меня учить станет!
– Ветер холодный, – добавила Ингрид.
Спокойно, Изольда, не следует бросаться на людей лишь потому, что мысли твои пребывают в беспорядке.
– Ингрид, вы теперь старшая фрейлина.
– Благодарю. И если позволите сказать, Ваша Светлость, – Ингрид спокойно закрыла окно, – то у леди Лоу талант находить ядовитые слова. Не позволяйте ей отравлять себе жизнь.
Мудрый совет, хотя несколько запоздалый.
– Ингрид, а вы… тоже считаете, что я заняла чужое место?
Она подала руку, помогая мне слезть с подоконника, и проводила к креслу. Достала серебряные кубки тонкой работы, плеснула вина. В плавных ее движениях ощущалась сила, которая была какой-то не женской.
– Выпейте, – посоветовала она, присаживаясь у моих ног.
Вино здесь разбавляли водой до почти полной потери вкуса. Зато можно пить, не опасаясь опьянеть.
– Ваше место становится вашим тогда, когда вы решаете его занять.
Разумно.
– Сложно быть не такой, как все, – Ингрид смотрела в свой кубок, не прикасаясь к вину. – Будут разговоры. Сплетни. Насмешки. Грязные шутки, порой очень злые…
Она ведь о себе говорит. Вряд ли местное общество настолько толерантно, чтобы сквозь пальцы смотреть на крепкую женскую «дружбу».
– Но если не сдаваться, то рано или поздно они устанут.
Ох, хватит ли меня дождаться этого замечательного момента?! Ингрид же выпила вино одним глотком и, отставив кубок, протянула руку.
– У вас хватило смелости отослать леди Лоу. Это оскорбление, которое она не скоро забудет, тем более, что вы отдали место мне. Наши рода соперничают давно… что-то около трех тысяч лет. И всякий раз Кормаки брали верх над Макферсонами. Если бы леди Лоу стала женой Его Светлости, мне пришлось бы покинуть двор.
– Это потому, что вы…
– Предпочитаю женщин, – Ингрид отличалась прямотой. – Да. Старая скучная сплетня и замечательный повод, хотя меня не слишком бы опечалило расставание со здешним двором. Разве что с некоторыми… друзьями.
Скорее уж подругами. Но мы с Ингрид поняли друг друга без уточнений.
– А вы сыграли хорошую шутку, – сказала она.
Которая, предполагаю, икнется и не раз. Спасибо Кайя за совет. Он это нарочно? Или просто не дал себе труда подумать? А с другой стороны, что сделано, то сделано.
И ни капельки о содеянном не жалею!
– Но у Кормаков хорошая память. И теперь мне придется вам помогать, иначе ваши ошибки станут и моими тоже.
О Боже! Ну почему у них все настолько запутано? И как мне во всем этом разобраться?
Ингрид подняла кубки и вернула их на место:
– Для начала вам следует приступить к вашим обязанностям.
У меня и обязанности есть?
– Вам следовало бы давно приступить к вашим обязанностям, – продолжила Ингрид все тем же, слегка сонным, ленивым голосом, как будто ей было глубоко плевать, приступлю я или не приступлю. – Но до сегодняшнего дня все были уверены, что вы ненадолго задержитесь в Замке.
– Спасибо за откровенность.
Ингрид пожала плечами: ей незачем лгать. Она давно вышла из чужих игр, и наверное, я должна радоваться, что у меня появилась если не подруга, то хотя бы союзник.
– Все решили, что раб мстит хозяину. Но обманулись.
И я снова слышу о мести. На мой вопросительный взгляд Ингрид ответила:
– Старая история. Вам многие будут готовы рассказать ее, но лучше спросите тех, кого история касается. Это будет честнее. А обязанности… у любой леди есть обязанности.
О да, чертова уйма обязанностей!
…леди следит за порядком в замке, точнее за теми, кто следит за порядком, чтобы вовремя остановить зарождающийся беспорядок…
По тому, что я видела во время вчерашних горестных блужданий, беспорядок не только зародился, но на окраинах успел уже эволюционировать до состояния легкого хаоса. То есть, от меня ждут генеральной уборки? Или организации субботника? Я прямо вижу фрейлин, натирающих замковые полы до блеска. Некоторым работа определенно пошла бы на пользу…
…леди помогает сенешалю и констеблю управлять землями супруга во время отсутствия оного. Или же в случае, когда супруг не имеет достаточно времени заниматься делами…
Управлять я умела только велосипедом, и то трехколесным. А тут целый замок, и город, и прилегающие… и получается, Протекторат? Они же не всерьез собираются дать мне порулить?!
Безумные, несчастные люди.
Вот до чего бюрократия доводит!
…устраивает празднества и турниры…
Хоть что-то понятное и приятное.
…участвует в воспитании сирот женского пола, взятых во исполнение клятвы сюзерена под опеку ее супругом…
– Сейчас в замке пять девочек, – Ингрид убрала волосы с лица. – Младшей – четыре года. Старшую вы видели, леди Тисса. Ее следует выдать замуж. Это не будет сложно, поскольку клан Дохерти всегда оказывает поддержку воспитанницам. Вероятно, у Его Светлости есть на примете семьи, с которыми он желал бы упрочить отношения.
Мда, женщина – это не только руки-ноги-голова и платье с туфлями, но и пару десятков килограмм упроченных отношений.
– Вы имеете право отказать в заключении брака, если полагаете кандидата недостойным, но уверяю, что Их Светлость очень щепетильны в подобных вопросах.
…леди участвует в обрядах инвеституры…
Слово-то какое изысканное.
…имеет право принимать оммаж…
Право – это хорошо, но знать бы, что такое оммаж и от кого я могу его принять. Точнее, как его вообще принимают, и надо ли мне это.
…хотя не имеет права нести службу за феод…
У меня ум за разум скоро зайдет. Но со службой более-менее ясно. От военной обязанности меня освободили, что радует.
…леди служит примером высокой морали, и красотой своей, благочестием вдохновляет вассалов на подвиги во славу мужа…
С моралью по местным меркам у меня определенно что-то не сложилось, о красоте тоже говорить не стоит, остается благочестие. И где его взять в таком-то количестве?
…леди является Высшим Судьей на Судах Любви, разрешая споры между Рыцарями и их Дамами согласно кодексу Любви, а также волей своей изменять статус рыцаря от кандидата до любовника или же сразу назначить любовником.
То есть мне поручено назначать любовников? Я не хочу! Я не умею!
Наша Светлость отказывается заведовать борделем!
– Это лишь игра, – Ингрид умела смеяться искренне, и в этот миг с ее лица исчезло сонное выражение. Еще одна маска? Пускай, маска безобидная. – Куртуазная игра, где Рыцарь избирает себе женщину, чей образ пробуждает в его сердце возвышенную любовь. И во имя этой любви он служит Прекрасной Даме, исполняя любые ее повеления. Произнеся клятву, рыцарь становится кандидатом. Затем он получает статус Взыскующего. Третья ступень, которая может быть дарована – Удостоенный поцелуя. И последняя – Любовник.
А значки им выдают? Или там лычки на щит? Любовник первой категории. Проверено на шести прекрасных дамах и двух не очень прекрасных. Хотя все равно не понимаю. И лучше спросить у Ингрид, чем случайно попасть в глупую ситуацию. Я и спрашиваю:
– А… муж зачем?
– Любить мужа, Ваша Светлость, не куртуазно.
Логично. Его-то квест проходить не заставишь.
– В этой игре нет злого умысла, – сказала Ингрид. – Даже у меня имеется любовник. Он мой дальний родич и близкий друг, который пытается хоть как-то меня защитить. Дама без Рыцаря… это не совсем хорошо. У леди Лоу пять любовников, а кандидатов так и вовсе множество.
Ингрид лукаво улыбнулась. Ей к лицу улыбка, но, полагаю, повод для веселья появлялся не часто.
– Полагаю, теперь многие захотят служить Вашей Светлости.
Понятно. Точнее, еще не совсем, но как-то стало дышать легче от осознания, что любовник – это просто должность такая. Или звание.
– Но если позволите, то мне кажется, что Их Светлость не совсем понимает правила игры.
Счастье-то какое!
Любовники мне не нужны, даже формальные. Мне бы с мужем разобраться.
– И конечно, Ваша Светлость, – Ингрид поднялась и подала мне руку. – Вам обязательно следует заняться вашей свадьбой. Мужчин, даже самых толковых, не следует допускать к подготовке свадьбы.
Черт… и как я про свадьбу забыть могла?
Назад: Глава 17. Ласточка для паладина.
Дальше: Глава 19. Дела и делишки.