Глава десятая. Вот она счастливая жизнь?!
Мое сознание медленно выплывало из глубин сна. Я чувствовала приятную тяжесть Артура, который приобняв, лежал закинув на меня руку. При этом уютно уткнувшись лицом во впадинку между плечом и шеей.
Я слушала короткое горячее дыхание спящего, иногда забывая дышать...
Но радость солнечного утра утонула в жалости к себе, так хотелось, просто безумно, чтобы все это было счастливой правдой, а не работой!
Артур прикоснулся к моим губам и перекатился на бок, повернув меня к себе лицом. Минуту мы не отрываясь, смотрели друг на друга.
- Я счастлив, - признался он.
- Я тоже, - тихо согласилась я, не удержавшись от слез, полных горечи, которые удачно скрыла от Артура, с выдохом зарывшись в подушку.
Он нежно прижался ко мне, медленно целуя в плечо.
Проклятая работа, лучше бы я никогда сюда не попадала, так бы и жила в неведении...
Я ласково обняла мужа и прижала к себе.
- Что случилось? Я напугал вчера тебя? - мягко спросил он, заглядывая в глаза.
Я, отрицая, покачала головой.
- Нет, что ты... - и поцеловала, сама, впервые.
Усталая нежность наполняла душу, когда я смотрела, как сонный муж прячется от нахального солнечного лучика, лезущего в глаза, за моим плечом.
Ну что мне делать?! Еще немного и все кончится... навсегда!
Вдохнув побольше воздуха, я спряталась от всех невзгод у него на груди.
***
Сегодня мы спали до обеда.
Артур расцеловав меня, ушел по делам. Я понежилась в кровати еще минут пять, потом позвонила личной горничной. Надо было одеваться к обеду и мастерски изображать новоявленную графиню.
В медовый месяц нас ожидало обязательное путешествие в Гемпширское поместье Инсбруков, так как по традиции их рода, граф должен показать хозяйке владения.
Артур нашел мне личную служанку - молоденькую темноволосую Мэри, так как Бетти еще перед свадьбой наотрез отказалась уходить от бабушки:
- Ох, мисс Джил, вы просто не представляете, как мне повезло! До того как меня приняли к графине я работала в пяти домах...
- Обижали? - вздохнула я, понимая, что участь служанки XIX века была безумно тяжелой.
- Еще как! Но я заметила, что в домах обедневших аристократов к прислуге относились куда лучше, чем в домах богатых торговцев!
- Да?
- Конечно! - Бетти упаковав мои перчатки, основательно пояснила. - Эти, того же подлого сословия что и мы, воротили нос или еще хуже издевались над прислугой. Особенно доставалось молоденьким девушкам, которые не могли за себя постоять.
Я вздохнула:
- То есть тебе...
Не прерывая работы, Бетти кивнула, поджав губы.
- Да, пока я не попала к вашей бабушке, я и не знала, что бывают такие добрые господа.
Сейчас я сидела в своей новой комнате в кресле перед зажженным камином и рассеяно наблюдала, как новая горничная укладывала вещи для завтрашней поездки. Именно чистые перчатки, упакованные и заботливо уложенные на дно чемодана, напомнили мне наш разговор с Бетти. Я вздохнула и перевела взгляд на тонкий обюссонский ковер ручной работы, лежавший на полу.
Интересно, Мэри тоже мучилась с нерадивыми хозяевами?! Но пока мы были с ней друг для друга совершено чужими, о таком ее спрашивать не стоило.
Были чужими... Я села очень прямо и настороженно оглядела комнату. Туалетный столик из красного дерева, шифоньер с зеркалом, маленькое бюро в классическом стиле - все вещи на своих местах, стильно, мило, но все чужое и холодное, наверно я даже привыкнуть не успею. Дни бегут, как ветер по волнам. До появления артефакта в Лондоне осталось совсем немного.
***
Артур после обеда сразу ушел отдать последние указания секретарю, этого молодого человека я еще не видела, и распорядиться об экипажах. Он решил своего вороного привязать, а всю дорогу до Гемпшира провести со мной в карете.
Мне же заняться было нечем. Прогулявшись по дому в компании мисс Лили - я про себя называла ее так, как мне представил Артур - посмотрела на предков графа в картинной галерее; на редкие безделушки, привезенные каким-то родственником из заморских поездок и бережно хранимые в специальных сундучках, установленных в библиотеке.
Как стемнело, я пошла к себе, чтобы не мешать взволнованной экономке собирать нас в дорогу.
К вечеру этого дня наш багаж - многочисленные чемоданы и корзины - погрузили в еще один экипаж, который должен был доставить их в поместье вслед за нами.
Спустившись в столовую, я застала Артура беседующим с мисс Лили. Судя по всему, к поездке все готово.
Кивнув экономке, которая тут же отошла по делам, я с интересом спросила, оглядывая накрытый стол:
- Артур, а сколько времени мы будем в пути?
- В хорошую погоду, в экипаже я проезжал этот путь за восемь часов...
И считать не стоит:
- Значит, нам придется ехать все десять, - грустно вздохнула я, переведя взгляд за окно, где с редкими остановками шел холодный проливной дождь.
Артур, уже позабыл, о чем был мой вопрос и быстро поймал меня, жадно целуя. Ему доставляли какую-то непонятную радость вот такие нескромные моменты. Хотя, не скрою, я тоже начала находить в них удовольствие.
***
Поднявшись пораньше, стали собираться в путь. Экономка собрала нам с собой корзинку снеди. Из нее вкуснейшим образом пахло чем-то мясным, краем глаза я так же отметила бутылочку красного вина и смородиновый кекс, бывший сегодня на завтрак.
Мисс Лили, гневно взирая на хозяина, совсем по-матерински ворчала на графа, сетуя на то, что он перед дорогой не поел. Для меня она заранее принесла поднос с завтраком и проследила, чтобы я съела все.
Мне очень нравилось и казалось счастливой случайностью, что в доме бабушки и Артура к слугам относились как к близким же людям, а не как к рабочей скотине. Не представляю, как бы я выдержала это время здесь, если бы при мне происходили ужасные унижения прислуги, описанные в учебниках истории! Я бы наверно глупейшим образом вмешалась и этим сорвала всю операцию.
Нет, я уже видела ужасные вещи, происходящие на улицах с детьми и плакала от бессилия что-то изменить, одни крошечные трубочисты до десяти лет чего стоили! Но вот с бабушкой и мужем мне до чрезвычайности повезло, у них в домах на удивление все было по-человечески.
Когда мы попрощались, перед тем как выйти из дома, лорд Инсбрук нежно обнял расстроенную мисс Лили и она вновь прослезилась, утирая слезы белоснежной бретелькой фартука. Когда я смотрела на нее последний раз, смахнув слезы, она всеми мыслями ушла в себя и негромко молилась о благополучной дороге для нас, застыв свечей посредине парадной лестницы.
Небо хмурилось. На улице терпко пахло дымом и дождем. Артур галантно подал мне руку, помогая войти в экипаж. Устроившись среди подушек на синем бархатном сидении, я первым делом спросила:
- А почему ты так странно называешь ее - "мисс Лили"?
Он сел напротив и, улыбнувшись, пояснил:
- Она была моей няней, совсем молодой девушкой из гемпширской деревеньки. Потому с тех пор так и повелось и осталась мисс Лили - мисс Лили!
- Бедная, - я грустно вздохнула, двумя руками развязывая ленты шляпки, - ты ее единственный ребенок, ведь служа целыми днями в господском доме, она не смогла выйти замуж и иметь детей...
Он с удивлением посмотрел на меня, словно только очнулся.
- Я как-то об этом не задумывался, она была всегда рядом...
- Это хорошо, что ты к ней относишься не как служанке... - одобрила я. Он кивнул, опустив голову.
Мы помолчали, потом Артур пересел ко мне на диванчик. Экипаж на повороте дернулся, я потеряла равновесие, покачнулась и оказалась прижатой к нему. Артур, довольно улыбаясь, устроил меня удобнее, игриво притиснув к себе.
Под ногами лежали жаровни, скудно обогревающие экипаж, на улице было довольно холодно. Прижавшись, друг к другу - мы душевно беседовали.
Вернее, душевно говорил один Артур, вспоминая о своих проделках в школе для мальчиков, а я внимательно слушая, сочувствовала или смеялась, так как сама, что могла ему рассказать, кроме адаптированных для его времени шуток и проказ глупых девчонок-сирот с космической станции?!
Я по-настоящему сопереживала ему, когда он рассказал, как восьмилетним мальчишкой решил поплавать в мартовском море на спор с друзьями. Как свело его ноги от ледяной воды и только лодка с рыбаками, возвращающимися с уловом, чудом оказавшаяся рядом, спасла ему жизнь.
Слушая его, я понимала, откуда у него такая широта взглядов и пренебрежения к светским условностям. Он вырос с детьми простых людей, мать смотрела на такое общество сквозь пальцы, позволяя самому решать с кем дружить. Мне захотелось пошутить о том, что он, оказывается, всегда выбирал сомнительных друзей, но в свете последних событий с графом Клеем, промолчала. Еще меня удивило, человек прошедший войну с Наполеоном вспоминал только том, как они после боя добывали французский коньяк и ни слова о страдании... Наверно это и есть мужество, выжить и идти дальше, не вспоминать об этом...
Дождь барабанил по крыше экипажа, вторя нашей беседе. По сути, если бы не наши беседы, дорога в Гемпширское поместье была бы кошмарной.
Нескончаемый туман, холод, слякоть. Иногда казалось, что серое небо сливалось с тусклыми промозглыми холмами, почти соревнуясь в безликости. Экипаж дергался при малейшем препятствии, вызывая у седоков морскую болезнь.
Да, ехать было очень трудно даже несмотря на то, что основные дороги из Лондона того времени были лучше чем в Европе - за этим внимательно следили специальные службы по приказу короля Георга III. Да и ехать было всего ничего, около 90 миль, для моего времени это три минуты на меркаблике и ты там.
А еще здесь я выяснила, что у Артура было блестящее самообразование и хотя ни в Оксфорде, ни в Кембридже он не учился, для него все окончилось Итонской школой для мальчиков - с ним было интересно общаться на профессиональные темы. Многое из того, что он рассказывал - было мне неизвестно и являло отчетливый пробел в историческом образовании, как в моем, так и будущих специалистов историков.
После Гринвича началась гроза, мы, уютно прижавшись еще ближе друг к другу, плавно перешли от классических трагедий к римскому праву и почему-то разговор зашел о Нероне:
- ...Так он наверно самый знаменитый взяточник... 67 до н.э. Нерон дал взятку судьям, объявившим его победителем на состязании колесниц, закрыв при этом глаза на то, что он упал с повозки и ни разу не достиг финиша.
Я засмеялась. Артур очень выразительно рассказывал - я видела все как в живую. Чтобы дать ему отдохнуть, припомнила исторический анекдот знакомый мне еще с начальных классов и лукаво сказала:
- А как ты думаешь это правда, что когда 64 году горел Рим, подожженный Нероном, он на его фоне играл на скрипке?
- Конечно, я даже картинку в "Таймсе" видел, - сдерживая улыбку, весело сказал он, погладив меня по руке.
- Интересно и как ты себе это представляешь, если скрипку изобрели только через полторы тысячи лет?! - захихикала я, собрав волосы и заново укрепив их шпильками.
- Эх, у меня никогда не было столь высоко образовательных бесед с дамами... - сказал он, пытаясь меня поцеловать.
- А мне так грубо никогда не льстили... - хихикала я, все же увернувшись. Мне казалось, что мне никогда не было так весело, смех будто распирал и лопался как шарик - рассыпаясь изнутри фейерверками от малейшего его слова.
- Кокетка... - картинно обиделся муж на то, что я все же увильнула.
- Ты испортил мне прическу, что подумают твои слуги?! - смеялась я, мне "обиженный" Артур казался еще смешнее.
- То и подумают, но самое обидное - напрасно... Пусть у них для этого будут хотя бы основания!
Я, ловя озорной выжидающий взгляд мужа, кивнула.
***
Меня так наивно и по-женски тянуло на романтику... Артур после обещанного поцелуя и уговоров, взялся рассказывать легенду о бальзамине, которую ему рассказывала мисс Лили в детстве на ночь:
- Случилось это давным-давно. Проводила девушка своего жениха на битву с врагами. Обещал парень вернуться и попросил девушку засветить в окошке красный огонек, чтобы звал и манил он домой усталого воина...
Эх, какой в нем рассказчик пропал! Не отрываясь, я слушала каждое его слово, ловила каждый вздох...
- ...Но не помог ему огонек в девичьем окошке - не вернулся воин домой, пал в кровавой битве. Не хотела верить в это девушка, все ждала своего любимого, а в ее окошке все горел красный огонек. Прошло время, девушка состарилась и умерла, а огонек превратился в красивое растение со светящимися цветочками, которые будто зовут и манят кого-то домой...
Тут я горько вздохнула, словно очнувшись... Если в его сказку добавить космический антураж, легенда будет обо мне! Я тоже буду всегда ждать, а вдруг, хоть издали, смогу его увидеть...
Я прижалась к нему. На этот раз скрыть слезы не удалось.
- Джил, - он нежно стер их пальцем, - глупышка! Из-за чего расстроилась! Тебя так не огорчили бандиты, ужасающее похищение, а какая-то сентиментальная история вызвала фонтаны слез!
- Где ты видел фонтаны?! - возмутилась я. - Две слезы... Обманщик!
Я почти успокоилась, вела себя оживленно, улыбалась и даже смеялась от души шуткам мужа, но потом вдруг вспоминала: где нахожусь, и что это ненадолго, и что это только работа.
Артур тут же беспокойно спрашивал, не утомилась ли я.
Мы несколько раз остановились, чтобы поесть и сменить лошадей на почтовых станциях.
Был почти вечер, когда карета с вещами и слугами, двигавшаяся за нашим экипажем, на крутом повороте завязла в грязи. В ней что-то треснуло и вся эта громада завалилась набок в грязь, не выдержав до конца поездки самую малость.
- Ужас! Надеюсь, там никто не пострадал! - воскликнула я, выглядывая в окошко. Я не знала, нужна ли там моя помощь и решила выйти из экипажа посмотреть, но меня с силой поймали и остановили.
- Подожди, я сам! - обеспокоенный Артур, накинул плащ и вышел посмотреть, что со слугами. Вернулся через минуту:
- Все нормально, люди целы. Мы заберем слуг к себе в экипаж, - я кивнула. Отдав нужные распоряжения, он привел к нам в экипаж Мэри и своего камердинера и мы продолжили путь.
Солнце уже село, горизонт окрасился в мрачный серовато-голубой оттенок. К утру все вокруг покроется льдом или снегом. В карете ощутимо похолодало, ко всему захваченные с последнего постоялого двора жаровни просто погасли.
Но к счастью, вскоре мы наконец-то остановились. Подавив желание выскочить вперед всех и пробежаться по земле после стольких часов мучительного путешествия, я подождала, пока старенький дворецкий в парике с буклями и камзоле конца восемнадцатого века, откроет дверцу кареты.
- Добро пожаловать домой, ваша светлость, - скрипучим старческим голосом произнес тот.
- Спасибо, Хипс! - Артур вышел из экипажа и подал руку мне, потом помог выйти Мэри.
- У нас сломалась карета с вещами, примерно в двух милях отсюда. Пошли туда кузнеца и пусть он захватит новое колесо. Я оставил лошадей на Симпсонса и нескольких слуг, - я услышала, как граф отдал распоряжения управляющему.
- Я сейчас же займусь этим, ваша светлость. Надеюсь, никто не пострадал?
- Нет, обошлось.
Подул холодный ветер, где-то рядом от его объятий заскрипели деревья, но мне в темноте ничего разглядеть не получалось.
Артур тут же поклонился и предложил мне руку, чтобы идти в дом и осматривать прислугу.
- Добро пожаловать домой, дорогая, - мягко произнес он.
Посмотрев в его глаза, я приняла его руку, с трудом подавив недовольный вздох. Я была слишком усталой и взволнованной, чтобы спокойно идти и предпочла бы ускорить представление слуг хозяйке. Мэри, будучи еще в экипаже, успела привести мой растрепанный вид в порядок так, что я вошла в дом, чувствуя себя почти идеальной леди.
На ступеньках нас встретил ряд грумов в бордовых ливреях с золотыми пуговицами, эти слуги не входили в состав домашних, потому их выставили для приветствия здесь. Бедные, в такой-то холод!
Конечно мне, как историку, было чрезвычайно интересно все это изучить, но как просто измученный дорогой человек - я ужасно хотела закончить с этим всем побыстрее.
Хотя, это невозможно, я только представила, сколько сил надо было потратить, чтобы подготовить такой прием, мне становилось стыдно!
У самого парадного входа на мраморных ступенях лестницы чопорно стояли два человека: высокая худая женщина в сером закрытом платье и высокомерный, словно он принимающий гостей хозяин, господин в черном рединготе. Когда мне их представили, оказалось, что это экономка и управляющий, которые в отсутствие хозяев занимались всеми делами в поместье.
Оказавшись внутри я совсем упала духом, представив, что сейчас придется приветствовать и знакомиться с двумя шеренгами из парадно приодетых слуг, застывших словно перед военным смотром.
Под руку с Артуром я медленно прошла мимо них, вежливо улыбаясь и кивая. Что ж, мы все выдержали это испытание. Хорошо, что оно закончилось так быстро!
- Ваша светлость, леди Инсбрук, наверное, пожелает исследовать свои апартаменты, - спокойно предложила экономка, мисс Кринби, когда мучительное ознакомление было завершено, - и немного освежиться.
Я довольно кивнула. Экономка не отреагировала на мой кивок, официально сообщив:
- Я распоряжусь, чтобы через полчаса ужин был подан в гостиную.
Ее лицо было настолько злым и мне подумалось, что не только слуг надо защищать от хозяев, но и хозяев от таких слуг! Интересно, в чем причина такой ярой неприязни?
Впоследствии, хотя это не стало для меня неприятным сюрпризом, я не могла понять: отчего, совсем не пользуюсь любовью эко?номки. Видимо до нее весьма скоро дошли слухи о нашей скоропалительной свадьбе, так как в первую неделю моего пребывания здесь, самолично доставив мне завтрак, она высказалась:
- Есть леди... - недовольно выделив слово "леди" сравнительно колко оброни?ла худощавая мисс Кринби, задрав нос, - которые просто не созданы для замужества с титулованными лицами! - и подхватив юбки, поспешно вышла из комнаты, прежде чем я успела как-то отреагировать на ее замечание.
- Чудесно, - пожала я плечами, - ближайшие полгода в ее обществе обещают мне массу приятного!
Жаловаться Артуру не стала, экономка отлично справлялась с хозяйством. А впоследствии ее "честность в глаза" мне стала даже импонировать. Приятное разнообразие среди липкого подобострастия. Да и мне особенно вмешиваться особой нужды не было... Конечно, если бы здесь была настоящая графиня, то тогда, может быть, она бы поборолась за трон "хозяйки" поместья и устроила ведение дел по-своему, но я здесь ненадолго...
Ох, это "ненадолго", оно постоянно точило мою душу, обесценивая каждое мое слово и сокрушая меня, словно мифический богатырь - дракона.
***
Впервые полноценно рассмотрев поместье и замок Артура в Гемпшире, я была приятно удивлена. Несмотря на множество украшений, замок-дом не выглядел вульгарно. Он изумительно вписывался в окружающий пейзаж на берегу моря.
Рано поднявшись, на следующее утро я собралась изучать древнее строение с точки зрения ученого историка, а не жены графа. А это значит, что чем в нем больше древнего и ветхого, тем лучше для изучения.
Артур безмятежно спал в моей постели, потому стоило больших усилий собраться на прогулку по поместью в тишине, стараясь не разбудить супруга.
Но Мэри уже была на ногах, надевая платье и чепец в соседней комнате. Вызвав сонную девушку в коридор, я предупредила, что иду гулять на случай, если не успею вернуться до момента пробуждения графа.
Закутавшись в теплую шаль, вышла из дома и направилась изучать старинное строение. На улице еще даже слуг еще не было. Это просто отменный момент для работы.
Согласно английским традициям ядро усадьбы - внутренний сад, вокруг которого сгруппированы основные постройки. Сам сад оценить по достоинству мне его не удалось - на дворе поздняя осень. За то вокруг расположены круглые пруды, уютные уголки для отдыха в изысканном классическом стиле, наиболее парадные растения, нуждающиеся в тщательном уходе. Близость к дому и капитальное мощение сделали сад удобным для посещения даже сейчас, когда кругом все размякло и утонуло в грязи после вчерашнего дождя.
Вдыхая морской воздух, я любовалась проемами в живой изгороди, через которые из внутреннего сада открывался вид на дальнюю, пейзажную часть владения и его окрестности, а в ясную погоду далеко на юге видно пролив Ла-Манш и остров Уайт.
Ох, я устало присела на скамейку, вероятно специально оставленную здесь для того, чтобы гости любовались садом с лучшей точки обзора. Тут меня и нашел Артур, без всяких предисловий начал:
- Пойдем, покажу кое-что! От такого ты не сможешь оторваться!
Он взял меня за руку и повел по дорожке в сторону моря.
Артур выходя из дома небрежно накинул охотничью куртку и вообще был до неузнаваемости юным и задорным.
На том бале, когда я впервые увидела его, и подумать не могла, что он может быть таким живым и близким. А его "кое-что" - оказался солнечный рассвет над морем! Действительно, подарок дороже королевских брильянтов!
Артур обнял меня за плечи и прижал к себе, согревая. Мы замерли, наблюдая.
Солнце поднималось, словно для того, чтобы полюбоваться с высоты огромным морем, безмятежно отдыхающим внизу. Оно раскрашивало небосвод и будило притихшую соню, спрятавшуюся от него под туманной дымкой, как сонный школьник ранним утром с головой укрывается одеялом от зова мамы.
- Я столько раз видел это, но каждый раз сердце замирало, не желая пропустить величественного зрелища,
Я, не отрываясь, наблюдала, взволновано прошептав:
- Как красиво! Я видела его из иллюм... с холмов, но здесь, над морем, это непередаваемо!
Меня охватило странное беззаботное, счастливое настроение, которое длилось, длилось и длилось...
Будущее, в отличие от чудесного настоящего, казалось мне туманным и холодным, словно глубокое ущелье.
Но пока длилось счастье, мне не хотелось знать, что будет дальше...
Артур.
Прочитав послание от графини, полученное с утрешней почтой, Джил радостно улыбаясь, сообщила:
- Представляешь?! Бабушка нашла себе новое занятие.
- Неужели? И какое дело возложила на себя графиня? - оторвавшись от газеты, спросил я, пока служанка разливала нам чай.
Джил на завтрак от всего отказалась... неужели это из-за плохого самочувствия?!
Я сладко поежился, наконец мне сознательно захотелось иметь наследников. Очень хотелось! Малейший намек и я превращу весь второй этаж в огромную детскую...
Тут же задумался, мысленно расставляя по степени важности работы по переоборудованию дома, но меня прервала Джулиана:
- Она забирает мальчишек-трубочистов у нерадивых хозяев и, подлечив, отправляет учиться и работать к себе в имение.
- Действительно, важное занятие... - сухо согласился я, пригубив горячий чай. Затея в ее стиле. Что ж, графиня вольна в своих поступках. Отсутствие восторга от подобной затеи, видимо сказалось на моем лице, так как Джил терпеливо сказала:
- Очевидно, ты еще не понял, но это действительно очень важное занятие! Пока примут законы запрещающие детский труд, это будет единственным спасением для деток, хоть и не для всех...
- Ничего не получится, - мне не хотелось расстраивать Джил, но, увы, надежды не было. - Уже три раза в Парламенте пытались запретить использование детей до десяти лет, последние два раза это было сделано при мне: два года назад и вот совсем недавно - в начале осени. Но, все провалилось.
Я отставил чай. Не скажу, что эта тема напрямую меня касалась, но весьма волновала, как любого нормального человека, достойного этого имени.
Отложив газету, я загляделся на жену в бледно-голубом утреннем платье, которая в этот момент, задумавшись, нежно улыбалась, теребя пальчиком кружевной край манжета. Наверно вспоминала графиню...
Джил мне очень нравилась! Как это ни удивительно, мне совершенно не наскучило ее общество за два месяца после свадьбы. Она умна, энергична и решительна. К тому же она так и осталась для меня чрезвычайно привлекательной. В некоторые моменты даже излишне привлекательной. Иногда, это меня по-настоящему пугало...
Даже боялся, что, не дай Бог, уже совсем потерял от нее голову. Она заставила меня желать как самого вожделенного - чтобы с ее уст не сходила улыбка!
Я готов снести горы, чтобы доставить ей радость. Но, все равно иногда она выглядела такой несчастной... Что меня крайне огорчало, мне хотелось чтобы она была счастлива... как я.
- Дорогая, скоро Рождество! Его можно справить здесь, а можно отправиться куда-нибудь...
- О... А куда? - загорелась Джулиана. - Я люблю путешествовать, но мне бы хотелось увидеть бабушку... Но и здесь увидеть веселый деревенский праздник мне тоже безумно интересно...
- Тогда давай справим Рождество сами, а позже поедем к графине. Тогда я напишу матушке, что им лучше ожидать нас в Лондоне поближе к весне...
- Как хорошо, - захлопала в ладоши Джил. В минуты, когда она веселилась словно ребенок, я не мог на нее наглядеться. Воодушевленный подобной радостью, предложил:
- А после мы поедем в Грецию, например... или в Италию. Ты ведь этого хотела?!
Джулиана замерла, глаза от восторга светились, она одарила меня такой улыбкой... Я взглянул в сторону двери... Надеюсь, нам никто не помешает?!
***
Каждый день она тащила меня то на пешую, то на конную, то на морскую прогулку.
Джил счастливо улыбалась, заметив удивление на моем лице, когда она на черном коне пронеслась мимо, не заботясь о том, успею я последовать за ней или нет. Она сидела на лошади легко и непринужденно. О таких наездниках говорят, что они родились в седле.
- Ты, правда, села на коня только у бабушки?! - недоверчиво спросил я, почти настигая "удалую" супругу.
- Конечно! А теперь догони...
Я с минуту скакал рядом, потом пришпорил коня и думать позабыл о снисходительной улыбке.
Конечно, меня она не обгонит, но это нам с Вороным дастся нелегко! И конечно, у нее страшно неудобное дамское седло, не рассчитанное на быструю скачку.
Звук копыт позади, заставил меня повторно ускорить бег коня. Когда мы доскакали до первых ферм за поместьем, задыхаясь, я спросил:
- Ну и как тебе Рождество в Гемпшире?
Она потянула поводья, направляя лошадь в обратную сторону:
- О, это было чудесное Рождество! С подарками! Вкусными дымящимися напитками! Чудесными песнями - воспевающими рождение Христа, огромным поленом и венками омелы. Кто бы знал, что омелу - этого древесного паразита, так чтят в эти дни... - она осеклась, с испугом посмотрев на меня, я решил, что это из-за рождественских поцелуев.
- Ты что под омелой ни с кем не целовалась?!
- Нет, я до тебя вообще не целовалась, - она с облегчением улыбнулась.
- Я знаю... - довольно сказал я и не сомневаясь в этом. Как мне когда-то могло только в голову прейти, что она имела что-то общее с акробатами и актеришками?!
Сама Джил пояснила свои умения тем, что ее отец нанял ей в учителя старого французского солдата, который и обучал ее самообороне и заставлял ежедневно заниматься упражнениями со шпагой, а когда родители погибли, она перебралась к тете и обо всем позабыла.
После конной прогулки мы вернулись прямо к обеду. Джулиана убежала переодеваться, я пошел в библиотеку. И пока Джил не было, разглядывал ее акварели.
Зарисовки Джулианы - яркие и радостные, в них не бывло никаких мистических или невероятных сюжетов. Скорее выверенная четкость. Вот только выбор странный для дамы, какие-то знакомые строения и... расположения улиц?!
Я усмехнулся, надо же, как похоже на карты, словно записи шпиона.
Скоро Джил появится, и мы пойдем обедать...
Благословенное время, тишина, до весенних хлопот еще пара счастливых месяцев.
***
Скоро мы возвращаемся в Лондон, в другой мир, к родным, но самое главное - теперь нам вновь предстоит "надеть" на себя светские обязанности знатного семейства, чему будут безмерно рады наши родственники.
Маман вообще считает, что графу не подобает рисковать жизнью на поле брани. Его занятия, по ее мнению, не должны выходить за рамки заботы об арендаторах, земле и конечно наследниках. Я усмехнулся и оглядел библиотеку... если бы...
Тут меня просто придавило мыслью, что пока я думал о браке с любой другой девицей, то ощущал на себе удавку, а брак с Джил оказался избавлением...
Избавлением от чего? Почему?
Сделав глоток виски из бокала, я поднялся с кресла и направился к часам, тикавшим на дальнем столике возле полок с книгами.
От чего спасением?! Она спасла меня от себя самого, бессознательно уничтожающего свою жизнь, ставшую такой бессмысленной после продажи офицерского патента.
Смешно... Спасать свою жизнь из под пуль и осколков шрапнели; вернуться в отличие от остальных - живым и здоровым, чтобы устроить себе медленное самоубийство...
Вплоть до настоящего момента я был волен делать то, что мне нравится. Никто кроме матушки вслух не возражал против моего образа жизни. Но... Сейчас нарушив все свои принципы, ограничив свою свободу и женившись - был по-настоящему счастлив!
