Глава 4
Я К ВАМ ПИШУ… КАКОГО Ж ЧЕРТА?
Таким растерянным Рик своего кузена еще не видел.
— Что случилось?
— Письмо получил.
— От Альдоная?
— От своей коровы.
— И?
— Сам читай. Я уже ознакомился. — Джес сунул кузену письмо, и Рик углубился в чтение.
Прежде всего он обратил внимание на почерк. Ровный, твердый, без завитушек, которыми так любили приправлять письма придворные дамы… казалось, пишет мужчина. И очень резкий.
И что пишет…
Твою ж… так, этак и переэтак!
Слов у Рика не было. Он дочитал и перевел взгляд на Джеса.
— Это — розыгрыш?
Джес молча протянул второе письмо.
От дядюшки-короля.
«Граф Иртон.
Судя по состоянию дел в вашем поместье вы либо желали смерти своей супруге и дочери, либо не желали видеть ничего дальше собственного носа.
Я не стану отзывать вас из посольства, но по возвращении нас ждет весьма содержательная беседа. Графиня переслала мне копию письма, направленного вам, и я подтверждаю каждое ее слово. Было проведено расследование, в ходе которого выяснилось много интересных подробностей.
Также приказываю вам своей королевской властью никаких распоряжений в Иртон не направлять. Графиня будет при дворе весной, полагаю, как только закончится ваша поездка, вам надо будет встретиться лично.А до тех пор извольте отписать мне, что заставило вас подобным образом обращаться с женой.
Единственное, что я дозволяю вам сейчас, это отписать графине, что вы довольны ее решениями и полностью ее одобряете.
Об остальном — при встрече.
Эдоард Восьмой Ативернский».
Печать. Подпись.
Рик только глазами захлопал.
— Что это на отца нашло?
— А на мою корову?
Рик ехидно фыркнул:
— Судя по письму? Парочка убийц, работорговцы и контрабандисты. Тебе еще мало?
— Да какие контрабандисты в Иртоне?
— Янтарь там разрабатывали. Янтарь. А ты — болван. Ты туда ездил и у себя под носом корову не заметил?
— Корову-то как раз я и видел…
— Так отвел бы глаза от жены и осмотрелся. Ты что, не видел ни?..
Джес выругался. Длинно и затейливо.
— Оно мне надо было? Иртон в жизни дохода не приносил, одни убытки. Охота там хорошая… ну и что?
— А то. Слушай, ну как можно было не заметить, что тебя обкрадывают?
— Посмотрим бухгалтерские книги? — оживился Джес.
Рик угадал ход его мыслей:
— Надеешься, что там все будет верно и твоя супруга села в лужу?
Джес промолчал. Но да. Надеялся.
Рик ехидно фыркнул. Почему-то ему не верилось, что Лилиан Иртон ошиблась.
И, как показали дальнейшие события, он был совершенно прав.
Бухгалтерские книги были разными. С пометкой тем же почерком графини на переплете.
Для графа.
Для своих.
Для себя.
В первой книге — Иртон был просто яблочком в сахарном сиропе.
Во второй — было видно, что управляющий ворует.
В третьей — было подробно записано: кому, куда, сколько, за что…
Джес читал и понимал, что строчки не лгут. У него и правда воровали. И крупно. Но это еще полбеды. А вот все остальное…
— А янтарь? Откуда он там взялся?
— Морские слезы обычно на берегу и находят. Хотя и очень редко.
Джес тряхнул головой:
— Нет, ну как ей это удалось?
— Так ты туда наезжал на три дня. А она живет постоянно. Вот и приметила. Что удивительного?
— Ты же видел мою корову…
— Знаешь, — Рик был беспощаден, — если она все это заметила и пресекла, то тут еще большой вопрос: она корова или ты баран?
Джес обозвал кузена нехорошими словами, но Рик не обратил на это внимания.
— Ты лучше подумай, кому надо было травить твою беременную жену. А потом еще и убийцу посылать?
— Сам бы знать хотел…
Глаза Джеса невольно обратились к лику Альдоная в углу. Увы, бог отвечать не торопился. Видимо, ему своих забот хватало.
Эрик и Лейф были довольны. Все-таки основное дело вирманина — война. На берегу хорошо, но позвенеть топорами — это же удовольствие! Да еще какое!
Баронство Донтер было не слишком большим. И замок скорее напоминал усадьбу. Зато хорошо укрепленную.
Впрочем, вирмане и не собирались брать его штурмом. Козе понятно, хозяин из дома — слуги на волю. Наверняка найдется калитка. Или даже ворота будут открыты. В крайнем случае есть окна и кошки. Этого за глаза хватит.
А рубить таран и рваться с грозными воплями на штурм… ага, щаз-з-з…
В любом отряде есть такие незаменимые люди — разведчики. Вот один из них и вернулся. Ага, Ингвар…
— Ну и?
— Есть калитка в стене. Не заперта. Похоже, черный ход для прислуги, чтобы каждый раз ворота не отпирать.
— Веди.
Руководство операцией доверили Лейфу. Вызванный с моря, тот был тихо счастлив. Солеварня ему поднадоела, но, как он объяснил Эрику, для них это — золотое дно. Вокруг Вирмы — сплошное море. Если из него получать соль… да, в Ативерне это умеют. А есть куча мест, где не умеют. Да и на Вирме пригодится — не везти ж невесть откуда? Еще не хватало!
Лейф серьезно задумывался о повышении своего материального благосостояния. Даже если и не знал таких слов. Зато у него была Ингрид. А ради нее воин готов был даже коз пасти.
Вирмане не шумели. Не жгли факелы, не разговаривали… Они тенями проскальзывали в калитку. Не блестели закрытые темными плащами кольчуги, не звенело придерживаемое оружие…
Сам дом был… весьма невелик. Скорее одна башня с пристройками. И стена вокруг нее. Стену они преодолели и рассредоточились по территории. Лейф отдавал команды выразительными жестами: в конюшню, на псарню, в тот сарай, в этот…
Как и сказал один из нечаянно оставшихся в живых баронских прихлебателей, стоило барону уехать надолго — и челядь начинала отрываться. Вино, бабы, еда с господского стола…
И имело смысл ему верить. После увиденной расправы над бароном ему и в голову не приходило лгать или молчать. Хотя жизнь ему все равно не оставили. Ну да легкая смерть — это тоже много.
Перерезать баронскую дружину?
Вот тут Лейф и Эрик сходились во мнениях. Надо. Потому как три десятка человек, лишенные командования, будут представлять угрозу. Работать они не станут, значит, разворуют баронское имущество. И примутся гулять, пока вино не кончится. А потом пойдут за добычей в Иртон. Потому как больше некуда.
Графиня бы не одобрила, но ей никто ничего и не скажет. Так получилось. Погибли при штурме. Защищались. Железками в ваших солдат тыкали.
И Лейф, и Эрик признавали приказы Лилиан Иртон, но считали, что воевать должны мужчины. Работа у них такая.
На штурм?
Конечно, без шума и жертв не обошлось. Как среди местных, так и у вирман.
Далеко не все гуляли и пили, кое-кто успел схватиться за меч. Началась драка, жестокая и беспощадная. Скорее даже резня. Вирмане убивали. Молча и жестоко.
И итог был в их пользу.
Тридцать солдат противника — и четверо своих. Трое погибли в бою, четвертого прикончил какой-то особо умный слуга, выплеснув чуть ли не котел кипятка с огня. Слуга поплатился жизнью, но воина было не спасти. Так что ему оказали последнюю милость — добили, чтобы не мучился.
И Лейф довольно оглядывал замок.
Нашлось здесь многое.
В подвалах, которые были приспособлены под темницы намного лучше, чем те же помещения в Иртоне, содержались четыре десятка крестьян, которых собирались продать в рабство за долги.
А в кабинете барона нашлась прорва бумаг, которые Эрик сгреб в стоящий тут же большой сундук и в таком виде распорядился отправить графине.
Нашлось и оружие, и деньги… вирманам не впервой было грабить замки. Хотя в этот раз добычу они не присвоят, а отдадут графине. Но Лилиан Иртон выделит им справедливую долю. В этом никто не сомневался.
Штурм начался в предрассветный час — и солнце увидело баронство Донтер уже в других руках.
Вирмане разбились на два отряда — Эрик остался в Донтере, а Лейф с трофеями отправился домой. В Иртон.
Ганц Тримейн отчитывался перед королем.
— Ваше величество, как мы и подумали — убийство графини этот негодяй задумал вместе со своей кузиной. Она же любовница. Аделаида Вельс. Как он рассказал, когда Аделаида зацепила графа Иртона, любовники решили, что ей надо стать графиней. И Алекс начал посылать убийц.
— Доказательства?
— Причастности Аделаиды, ваше величество? Их нет.
— То есть?
— Слов мало, ваше величество. Вы же понимаете, он говорил, она говорила…
Эдоард понимал. Дело ясное, что дело темное. Аделаида от всего отопрется.
— Нет ли писем?..
— К сожалению, ваше величество, мерзавцы были осторожны. Понимая, что их ждет в случае разоблачения, они старались не оставлять свидетельств своего преступления.
Эдоард сдвинул брови. Своей властью он мог многое. Но сейчас, конкретно сейчас, практически ничего. Аделаида входит в состав посольства как фрейлина будущей королевы.
Отозвать ее? Позор на три страны. Тем более шила в мешке не утаишь, если ее казнить — потом все будут спрашивать, кого они принцессам подсунули? Убийцу? Или еще что похуже?
Все возможно.
Скандал выйдет… ладно! Ядовитые зубы у гадины вырваны. Надо бы еще раз отписать Джерисону. Пусть приглядит за своей шлюхой.
И Альдонай его упаси хоть слово дурное сказать жене.
Нет, Эдоард еще его проработает с песочком, чтобы блестел и икал при одной мысли… с-сопляк!
— Ваше величество, пришло еще одно письмо от Лилиан Иртон.
— Вот как? И?
— После моего отъезда ее пытались отравить.
Король не удержался. Присвистнул.
— Да что она, всем вокруг насолила?
— Нет, ваше величество. Но существует какой-то таинственный господин, которому выгодна ее смерть. И ниточки ведут в столицу. Графиня написала все, что удалось узнать от отравителя, поэтому если вы разрешите…
— И даже приказываю. Но параллельно со всем остальным. И завтра заберешь у секретаря приказ о казни.
— Кузена Аделаиды Вельс, шевалье Алекса, ваше величество?
— Именно.
— Слушаюсь, ваше величество.
— Я хочу, чтобы ты выяснил, кому выгодна смерть Лилиан Иртон. На этом свете и так слишком много грязи, чтобы еще поганить его такими мерзавцами.
Ганц поклонился.
Его величество, безусловно, был прав. И приказ он выполнит охотно. Тем более что его симпатии полностью на стороне правосудия.
На стороне Лилиан Иртон.
Лиля сидела в лаборатории.
У нее возникла интересная идея. Перегонка нефти ей вполне доступна. Али обещал еще привезти. Перегнать и наделать зажигалок. По самому простому варианту. Колесико, кремень, фитиль… а что? Стекло есть, бензин есть, знания… ладно! Знаний почти ноль, но разве там все так сложно? Надо только грамотно закрепить колесико и кремень. А это уже вопрос к Хельке. Но попробовать-то надо?
— Ваше сиятельство? — В дверь поскреблись.
— Да!
— Письмо от вашего отца, ваше сиятельство.
Лиля вздохнула и отправилась читать.
Тарис уже произвел расшифровку. И письмо ждало графиню на столе.
«Милая моя дочка.
Знай — я поддержу тебя во всех делах. Весной мы поговорим более подробно. А пока будь уверена в том, что я тебя не оставлю своей заботой.
У меня был шевалье Тримейн. Я все знаю и помогу ему.
Твой любящий отец Август Брокленд».
Лиля почесала нос. На глаза наворачивались слезы.
Раньше он так не писал. А это письмо… Прямо из сердца… почему так?
Хотя ответ она знала. Раньше она была другой. А сейчас…
Такуюдочь лестно иметь каждому отцу.
А с другой стороны… много ли пришлешь голубиной почтой? Зная, что твое письмо может попасть в чужие руки?
Она бы не рискнула.
А тут сказано все, что надо. Сопли-вопли, да. Любовь-морковь, темная ночка, где ты шлялась, дочка… Это на поверхности. А под ней…
Ганц Тримейн все рассказал отцу. Это раз.
Есть вещи, которые бумаге не доверишь, — два.
У нее есть безоговорочная поддержка отца против супруга и короля — три.
Искать убийцу будут коллективно — четыре.
Мало?
Очень много. А попади письмо в чужие в руки — обычные сю-сю…
Почему Лиле все чаще кажется, что они с отцом найдут общий язык?
Джерисон Иртон писал письмо жене.
«Любезная супруга.
Я доволен вашими распоряжениями. И полностью их поддерживаю.
Как себя чувствует Миранда? Как у нее дела?
Достаточно ли вы здоровы, чтобы весной опять попытаться зачать наследника? Надеюсь, в этот раз вас никто не попытается отравить или убить иным образом.
С нетерпением жду нашей встречи при дворе.
Ваш супруг Джерисон, граф Иртон».
Джес хотел написать вежливо. Но злость и раздражение все равно прорывались.
Дядя его отругал — и из-за кого?! Кто всему виной?!
Эта белобрысая корова!!! Дрянь такая! Да ее дело сидеть вышивать и молиться! Ну и детей рожать! А она? Наемники, янтарь, ворье, работорговцы… Куда мир катится?!
Погоди у меня, дражайшая супруга, мы еще пообщаемся накоротке… Я у тебя еще расспрошу, кто тебя надоумил.
Ты у меня еще поплатишься за эту выволочку от дяди, с-сучка!..
Упомянутая самка собаки как раз выслушивала доклад.
— Ваше сиятельство, все исполнено.
— Все — что?
— Трупы захоронены, пастор провел отпевание, шкура и голова барона Донтера засыпаны солью…
— А Кальму нашли? — уточнила Лиля.
— Кальму? Так точно, ваше сиятельство, как есть нашли. Дохлую.
— Тем лучше для нее.
— Мы ее тоже зарыли, все как полагается…
— Отлично. Лейс, давайте сначала о неприятном. Я вам поручаю проверить всех, кто обитает в замке. И как следует расставить караулы. Если бы не вирманский мальчик — что стало бы с Мири?
Лейс опустил голову. Графиня не ругалась, но это было еще обиднее. Его ошибка. Его вина. Он — комендант замка, не она. Он должен был все организовать, а вместо этого…
— Я все сделаю, ваше сиятельство.
— Проверю. — На стол мягко лег тяжелый кошелек. Приятно звякнул. — Теперь о хорошем. Это — вам и вашим людям. Кому сколько — распределите сами. Вирманам выплачу отдельно. За хорошую и своевременную работу.
Лейс покачал головой:
— Если бы мы не просмотрели… не заслужили мы благодарности… Спасибо хоть не гоните…
— Заслужили. Мне решать. — Зеленые глаза были холодными и спокойными. — Лейс Антрел, вы сделали все возможное в данной ситуации. Все хорошо и правильно. Особо поощрите тех двух лучников.
— Слушаюсь, ваше сиятельство.
— Давно бы так. — Лиля перекинула косу на грудь, потеребила шелковую ленту — белую. Ничего розового на ней не осталось. Надоело. — Когда вернутся Эрик и Лейф?
— Полагаю, уже к завтрашнему утру, ваше сиятельство.
— Отлично. Подождем.
Впрочем, ждать пришлось немного дольше. На несколько дней дольше.
Алисия Иртон накинула шаль. То, что надо. Хотелось еще и украшения надеть, но Алисия задавила в себе это желание. Хотя сделано все было так, как нужно. Не слишком броско, не отвлекая внимания от человека…
Интересно, как графине удалось сделать такое чудо?
Или достать? Тогда откуда? Иртон — это же медвежья глушь! Дыра! Там купцы раз в год бывают!
Ладно. Надо идти. Опаздывать на прием могут только короли и королевы. Ей же надо быть на месте через десять минут.
Пройти по переходам дворца, скользнуть в один из входов «для своих» и оказаться в зале, неподалеку от юных принцесс, которые демонстрируют подарки графини Лилиан Иртон всему свету.
Уже не первый день демонстрируют. И наслаждаются завистью придворных дам.
Не успела Алисия появиться в зале, как атаковали и ее.
— Графиня, какая милая шаль…
— Вы сегодня очаровательны…
— Графиня, вам так к лицу… Это подарок вашей невестки?
Алисия улыбалась и отвечала: да, очаровательна (сильно же тебя припекло), да, шаль просто чудо (завидуй дальше), да, это от Лилиан Иртон (так что улыбайся, если тоже такую хочешь).
Откуда у нее (Лилиан) такое чудо? У нее спрашивайте. Лично Алисия не в курсе.
Нельзя ли поспособствовать приобретению чудесных вещиц? Можно. Она лично отпишет Лилиан Иртон. Надо полагать, как раз к весне все прояснится.
Август Брокленд? Да, надо и у него тоже спросить. Должен же он знать, чем его дочь занимается…
— Ваше сиятельство?
Легок на помине!
— Достопочтенный Брокленд, рада вас видеть…
— Как и я вас, графиня. Вы просто очаровательны.
— И во многом благодаря вашей дочери.
Август улыбнулся:
— Лилиан — умница.
— Август, скажите, это вы поспособствовали ей в приобретении такой чудесной вещи? — Пальцы скользнули по тонкому кружеву.
— Что вы, госпожа графиня. К сожалению, после отъезда Лилюшки в Иртон я не уделял ей достаточно внимания… в чем сейчас и раскаиваюсь.
— А я считала, что Иртон — это захолустье. Разве можно там найти такое чудо?
— Моя кровь. — Август просто расплылся в улыбке. — Госпожа графиня, скажите, мой зять не писал вам?
— Нет. А вам?
— Тоже.
— Странно.
Графиня и купец помолчали. Оба думали примерно об одном и том же. Если поток новинок из Иртона неожиданность для Джеса — что он скажет, когда узнает?
Первой молчание нарушила Алисия. Гадюка, да. Но вовсе не дура.
— Август… Вы разрешите мне называть вас так?
— Разумеется, госпожа графиня.
— Алисия. Мы все-таки родственники, хотя встречались всего пару раз.
— Вы вечно при дворе, моя госпожа, а мне здесь делать нечего.
— О да. Ваша стихия — море, корабли, Эдоард хвалил вас.
Вот так, скромно. Не король, не его величество. Эдоард.
Намекая на свою дружбу с королем и давая понять масштаб оказанной чести.
— Я польщен.
— Скажите, а мой сын…
Алисия спрашивала не зря. Эдоард последнее время (именно после письма графини Лилиан) сердился на Джерисона Иртона. А немилость короля к сыну плохо скажется и на самой Алисии. Женщина была умна. И понимала — если Лилиан Иртон с кем-нибудь и поделится, то только с отцом.
Август это тоже понимал. Но таиться от Алисии не посчитал нужным.
— Ваш сын, графиня, весьма своеобразный человек. У него творческий ум. В том, что касается бизнеса, он гений. Он нюхом чует товары, на которые будет спрос, он старается и вникает в корабельное дело… у него есть все. Ум, образование, способности, если ему интересно — он день и ночь просидит.
— Но это ведь не все, Август?
— Разумеется. Обратная сторона та, что он равнодушен к людям. Это хорошо заметно на верфи. Если человек ему нужен — использует. Не нужен — выкинет.
— Но…
— Разве не так везде? Так. Но у него это возведено в абсолют. Вот такой пример. У меня работал старый мастер. Давно работал. Уже лет сорок. Я старика ценил, поставил на работу полегче… Джес его выгнал.
— И что?
— А у старика семья. Сыновей бог не дал, так он троих дочерей замуж выдал. И его зятья тоже в нашем деле вертятся. И один зять хотел от меня уйти, а плотник он от Альдоная, и слава чуть дурная не пошла… Я вовремя вмешался.
— Джес бывает весьма резким.
— Часто в ущерб себе.
— Но ведь его дела идут успешно…
— Да. Но сам он только отдает распоряжения управляющим. А они уже крутятся по его приказам.
— Для этого тоже нужен талант.
— Нужен. Но ваш сын, графиня…
— Алисия.
— Алисия, ваш сын прискорбно пренебрегает людьми. Даже не замечая этого.
Вот так. Имя употреблено. Если хочешь — с тобоймы не враги. Но только с тобой. Джерисон Иртон, кажется, в список не входит.
— И вашей дочерью тоже?
— Лиля не жаловалась.
И опять Алисия прочла подтекст. Не жаловаться — не значит быть довольной и счастливой, ой как не значит. Не жаловалась — это демон, до поры до времени сдерживаемый в защитном круге. Это — затаенная обида.
Алисия знала женщину, которая никогда не жаловалась. Просто прятала синяки. А потом, в одну жуткую ночь, ее дом заполыхал ярким пламенем. Вместе с мужем.
Для Джеса ей такого не хотелось бы. Все-таки… да, по крови Джес не был ей сыном. По душе — тоже. Но он многое значил в ее жизни. Деньги, подарки, расположение короля… М-да. Ситуация.
— Лилиан весной приедет ко двору. И Эдоард просил меня взять ее под свое покровительство.
— Я тоже буду вам признателен, Алисия.
Серьезный взгляд зеленых глаз. М-да. Эта семейка не забудет. Ни зла, ни добра. Джес, болван, какая бешеная собака тебя покусала?! Неужели нельзя было договориться с супругой по-хорошему?
— Алисия, разрешите пригласить вас на танец?
«Старая гадюка» изумленно хлопнула ресницами:
— Меня? Август?!
— Вас, госпожа графиня. Хочу потанцевать с умной и обаятельной женщиной.
Этот комплимент Алисия оценила. А еще поняла, что ее размышления не стали тайной для Августа.
Джес, болван!!! Если дочь хотя бы отдаленно похожа на отца и ты ее разозлил… Голову оторву!!!
Нет! Эдоард оторвет! А я полюбуюсь. И поаплодирую!
Эдоард опаздывал на прием по очень простой причине.
Доигрывал с Ганцем партию в нарды. Тихо ругался про себя, но доигрывал. Вредная зараза прилипла, как ткань к ране. И он действительно отдыхал, передвигая янтарь по гладкой доске.
А заодно…
— Солеварня — это нечто восхитительное. Первая партия соли уже получена. Я опробовал — она ничем не отличается от каменной. Разве что чуть горьковата. Но это почти незаметно. Прибыль обещает быть королевской. Ганц, графиня Иртон это сама придумала?
— Да, ваше величество. Сказала, что глупо жить на берегу моря и солить суп за бешеные деньги.
— И давно?
— Когда я приехал, все уже было построено.
— Почему же Джес молчал об этом раньше?
— Со слов графини, ваше величество, я понял, что графа Иртона… простите меня за мою наглость…
Эдоард повел рукой, как бы подтверждая; что прощение дано. И бросил кости. Пять — четыре.
— Граф Иртон не интересовался ничем, кроме охоты.
— А сама графиня…
Бросок Ганца. Три — шесть.
— А она со дня приезда в Иртон была как в тумане.
— Этому были причины?
— Пока не знаю, ваше величество. При мне ничего не обнаружилось. Графиня обещала писать — и я тоже напишу ей, спрошу.
— Спроси.
Шесть — шесть.
Его величество закончил партию и поднялся из-за стола победителем.
— А еще наведайся к управляющему Джерисона Иртона и сообщи, что ни одно письмо в Иртон не должно уйти, если я его не видел.
— Слушаюсь, ваше величество.
Ганц раскланялся и ушел. Эдоард вздохнул, поправил корону перед изумительно прозрачным стеклянным зеркалом и отправился к гостям.
Жизнь продолжается…
Письмо Джерисона Иртона его величеству Эдоарду Ативернскому.
«Ваше всемилостивейшее величество.
Припадаю к вашим ногам с покорнейшей просьбой…»
Впрочем, дальше Джес придворный стиль не выдержал. Сил не хватило. Тем более что Эдоард все эти словесные кружева недолюбливал.
«Дядюшка, прошу вас, напишите подробнее, что такого случилось в Иртоне? Откуда там взялось столько… неожиданностей?
Там же тихое спокойное место. Глушь и тишь. Моя бабка жила там чуть ли не двадцать лет одна — и хоть бы один разбойник возник.
Но стоит мне отправить туда дочь, как начинается кошмар! Пираты, работорговцы, ворье… В последнее я готов поверить, но откуда все остальное?
Я не понимаю!
Не говоря уже о моей жене!
Вы видели ее один раз. Я — чаще. Она глупа, скандальна, истерична, сейчас у меня полное впечатление, что за ней кто-то стоит. И указывает, что и как делать. Хотелось бы знать, кто это может быть и зачем?
Я даже к Миранде приставил кучу слуг, чтобы кто-то занимался дочерью. Ибо Лилиан на это не способна. Все, что ее интересует, — вышивка и еда. Ну и молитвы.
Откуда вдруг что получилось?
Я НИЧЕГОне понимаю!!!
Что с моей дочерью? Она жива? Здорова?
Может быть, стоит вывезти ее в столицу?
Дядя, умоляю вас — разъясните!
Остаюсь преданный и покорный вашей воле
Джерисон, граф Иртон».
Альтрес Лорт, нагло читающий всю переписку ативернских гостей, фыркнул.
М-да. А интересно: что там в этом Иртоне?
Надо дать секретарю поручение — пусть принесет все записи, где упоминается родовое имение графа. И послать туда кого-нибудь поразведать… кто там из своих есть поблизости?
Ройс Релаймо? Пойдет.
Шевалье, умница, вполне симпатичный парень — для скучающей зимой графини самое то, что надо.
Сегодня же отправлю приказ с голубем!
— Хочу!
Немногие из мужчин способны отказать любимой дочери, когда она произносит это страшное слово.
Особенно глядясь в изумительное зеркальце. Небольшое, но такое ясное, что полированному металлу до него расти и расти.
Его величество Леонард посмотрел на дочку. Ларисия упоенно гляделась в зеркальце, не замечая ничего вокруг.
Перевел взгляд на купца.
— Каким чудом получено это зеркало? Нет ли здесь скверны?
— Я приобрел его в Альтвере, ваше величество. — Купец кланялся, мысленно подсчитывая прибыли. — И барон Авермаль заверил меня, что скверны на нем нет. Да и посмотрите сами — сзади там знак Альдоная.
На этом настояла Лиля. Ее клеймо и клеймо Хельке скромно приткнулись в уголочке. А посередине ювелир выгравировал знак Альдоная и украсил завитушками. Это церковь дозволяла.
— Действительно, будь это происки Мальдонаи — зеркало не выдержало бы священный знак. Но на всякий случай пусть альдон помолится над ним. Отнеси его в храм.
— Слушаюсь, батюшка.
Ларисия подхватила шкатулку, в которой лежала ее драгоценность, и умчалась.
Леонард посмотрел на купца:
— Назови свою цену.
Купец жадничать не стал и король это оценил. Чуть позже он получит освобождение от налогов на полгода. За такую редкость не жалко. Ларисия порадуется…
Дочь Леонард любил. И баловал.
Это кому-то крыска. А кому и родное чадо.
— Господин мой! Прошу тебя!!!
Не лучше обстоят дела и в Ханганате, где любимая жена трогает пальчиками невесомое кружево и обращает к тебе огромные влажные глаза. Остальное скрыто плотной вуалью, но и того, что есть, хватает.
Ты Великий Ханган, владыка пустыни, но ты отлично понимаешь, что отказа тебе не простят.
Жена не станет закатывать скандалы, кричать, плакать… нет. Внешне все будет идеально. Разве что с легким холодком. А еще пойдет слух, что ты отказал любимой женщине в маленьком капризе. Что беден…
Да и вообще… умный мужчина знает, что жена должна быть довольна жизнью. Тогда она из кожи вон вывернется, чтобы тебя ублажить. Все сделает.
Можно держать супругу в страхе, но зачем? Пусть поиграется. Он может позволить себе такие мелочи, как это воздушное розовое облако и гребень…
— Сколько ты хочешь, купец?
Мужчина с поклоном назвал свою цену. Ханган нахмурился, но приказал уплатить.
Дорого, да. Но такого чуда ни у кого нет. Есть узенькое кружево, но широкое полотно… а наскучит эта жена — он подарит кружево следующей. Почему нет?
— Здесь свиток, господин. И указано, как его носить…
Вечером Ханган оценил свою любимую жену в новом кружеве. Только в кружеве. И сполна насладился ее благодарностью.
С довольной женщиной жизнь приятнее и легче.
Граф Альтрес Лорт пробежал глазами донесение.
— Тахир Джиаман дин Дашшар? Знаменитый лекарь. Сейчас в Иртоне?
Пергамент молчал. Альтрес нахмурился.
Иртон… захолустье. Что там делает такой мудрец? Хотя что делает — понятно. Прячется от гнева Хангана. Но почему — Иртон?
Подробностей осведомитель сам не знал.
Альтрес сдвинул брови и быстро набросал несколько строчек.
Разобраться. Подробно доложить.
И, возможно, пригласить знаменитого лекаря в Уэльстер?
Если он согласится.
Нрав Гардвейга был хорошо известен. А вот его болезнь — нет.
Альтрес не знал, поможет ли иноземный лекарь. Но почему бы и не попытаться?
Брата он любил.
Очень любил.
Сам знаменитый лекарь в этот момент разговаривал с графиней. И получал от разговора громадное удовольствие.
Он, конечно, изучал человеческое тело. Но одно — тыкаться вслепую. Другое — узнать о таких вещах, как нервы, мышцы, сосуды, от профессионала. А Аля и была профессионалом. И это она, не Лиля, сейчас водила указкой по рисунку. А Тахир внимал с радостью.
— …Большой круг кровообращения. А малый проходит через легкие. Начинается в правом желудочке легочным стволом, а затем разветвляется на легочные вены, выходящие из ворот легких, по две из каждого легкого. Выделяют правые и левые легочные вены, среди которых различают нижнюю и верхнюю легочную вену. Вены несут легочным альвеолам венозную кровь. Обогащаясь кислородом в легких, кровь возвращается по легочным венам в левое предсердие, а оттуда поступает в левый желудочек. Примерно так.
— Значит, госпожа, кровь переносит кислород. А без него мы умираем. А почему человек умирает, если дышать дымом? Это тот же воздух?
Лиля рассказывала про гемоглобин, эритроциты, про присоединение угарного газа, а мужчина слушал — как песню. Запоминал, записывал и многое становилось понятнее.
— Госпожа, вы бы и сына Великого Хангана вылечили. Я уверен.
— А что с мальчиком?
Хотя не такой уж мальчик, юноша. Лет шестнадцати. Наследник, первенец, любимец отца…
Лиля слушала и хмурилась. Основные симптомы были однозначны. Головная боль, тошнота, понос, рвота, температура… да что угодно! А вот одышка… кровоточивость десен… это интереснее. Лимоны, апельсины мальчик ел? В товарных дозах? Даже поят водой с соком лимона?
Тогда не цинга.
А что?
Ой, ё!
Металлический привкус во рту? Боль при сглатывании?
Лиля хмурилась все сильнее.
— А кончики пальцев и носа не розовые?
— Да…
Она покачала головой:
— Тахир, мальчика не вылечит никто. Отравители — это не по части медиков.
— Отравители?
Лиля вздохнула. И прочитала краткую лекцию. Больше всего, по совокупности симптомов, было похоже, что мальчика травили ртутью. Медленно и верно. Каким образом?
А она не всевидящая. Оказалась бы на месте — может, и нашла бы, кто его травит. А сейчас — увы.
— И никак нельзя спасти мальчика?
— Можно. Убрать отравителя и долго лечить. Если еще не произошло необратимых изменений в организме.
— Если бы в Ханганате об этом знали!
Лиля задумалась. Если бы знали… А почему нет? Что она теряет? Пусть ищут отравителя. Найдут — ей плюсик. Не найдут — так и минуса не будет. Где Ханганат, а где она? Далеко…
— Тахир, друг мой… У вас есть возможность отписать друзьям? В Ханганат?
— Э-э-э…
— Тогда направим письмо барону Авермалю. Вы вложите свое, а он переправит с оказией.
— Если сын Хангана еще не умер, я смогу надеяться…
Лиля послала старику улыбку. Хотя старик… здесь это лет пятьдесят. В ее мире в сорок лет жизнь только начиналась, а здесь в этом возрасте уже прикидывают размеры гроба.
— Если мальчика вылечат — вы сможете вернуться.
— Оставить вас, госпожа? Никогда! Если только сами погоните прочь…
— Тахир, я ведь себе не хозяйка. Надо мной муж…
— Госпожа, я не думаю, что он настолько глуп, чтобы запрещать вам нести людям пользу. Ваши знания могут спасти тысячи! Десятки тысяч людей!
— Ваши знания, Тахир. Я лишь ваша скромная ученица.
— Как пожелаете, госпожа. Только не гоните…
А подтекстом слышалось совсем другое. Тахир был готов положить жизнь, чтобы лечить людей. Так как он поступит с тем, кто помешает ему научиться?
Судя по тому, что он рассказывал… яды — вещь такая… при нынешнем уровне развития их обнаружить нереально. Тахир даже сильно размышлять не станет.
И она не ошибалась.
Тахир Джиаман дин Дашшар и не рассчитывал на такую удачу.
Побег из Ханганата дорого ему обошелся. Старик устал, не знал, где завтра преклонит голову, — и вдруг…
Удачей было уже получить кров над головой. Но чтобы так?
Когда Али привез его в Иртон, Тахир сначала отнесся к женщине, которая вздумала постигать тайны человеческого тела, с легким удивлением.
Что может женщина?
Это прекрасный цветок. Она украшает жизнь, но решать, лечить, учить — должен мужчина. Это однозначно.
Ан нет.
Уже на второй день Лилиан Иртон завела с ним беседу. И Тахир был в шоке. Она знала… он до сих пор не ведал глубины ее знаний. А ведь женщина ничего не скрывала.
И он понимал — ему не лгут. Там, где говорят о медицине, не лгут. Разве что стараются объяснить понятнее.
Но как поверить в маленьких существ, живущих везде, в том числе и внутри людей? И в то, что рана гноится не от дурной крови, а именно от них. И если ее про… дезин… фицировать…
Как поверить, что кровь состоит из маленьких бусин (так Лиля для простоты объясняла про эритроциты, лейкоциты и тромбоциты) и к тому же разных?
И в то же время — как не верить?! Такое не придумаешь, это не бред.
Тахир костями чуял, за Лилиан Иртон серьезная школа. Это ее знания, но не только ее… Такое собирается тысячелетиями.
Но, когда он попытался узнать — откуда, графиня покачала головой. Отговорилась рукописями.
Он не поверил. И искал бы. Но тут как раз случился налет работорговцев.
Раненые люди.
И они забыли обо всем.
Он, графиня, местный травник — человеческая боль стерла все различия. Они лечили. То есть лечила в основном графиня. А они были просто на подхвате.
Тахир смотрел, как она работала, как уверенно брала инструменты, как раскладывала их в определенном порядке, как отдавала приказы, — и крепла уверенность: они с графиней одной крови. Чтобы лечить людей так — надо иметь дар. И полностью отдаваться ему. Если бы не графство, Лилиан Иртон была бы лекарем, докторусом… она бы помогала людям. Но и так…
Она делает все возможное. Если больше нельзя, на то есть причины.
А если он ей благодарен, он не станет спрашивать. Видит небо — Тахир руку бы отдал, чтобы учиться там же, где и она. Но, видимо, эта дорога была закрыта.
Так примем же те знания, которые нам дарует милость Великой Кобылицы, и постараемся оседлать коня удачи.
А если кто-то рискнет помешать…
Лиля угадала правильно. Джес Иртон еще не знал о Тахире, но это и не важно.
Лекарь уничтожил бы его, как ядовитую змею. Из благодарности. Из жажды знаний. Да и просто из привязанности к графине. У ученого не было детей. Но если бы у него была дочь — как бы он хотел видеть ее такой же.
Умница, красавица, лекарь… она заслуживает счастья.
— Госпожа графиня, а если повредили череп? Человек же не всегда при этом умирает… что определяет…
Лиля вздохнула. И принялась адаптировать нейрохирургию к современному уровню медицины. А что делать? На занятия с Тахиром и Джейми она тратила время без всякой жалости. Лучше поспать поменьше. Но рассказать побольше.
Этот мир не будет благодарен ей за порох и пушки. Но ее умение лечить людей не должно пропасть даром. Здесь нет инквизиции и лекари не сгорят на кострах. Такие — не сгорят. Они всегда будут нужны. Даже священникам, или как их тут, альдонам.
Болеют все. И жить хотят тоже все.
Так что… череп состоит из нескольких костей. А мозг — из нескольких долей… где тут был рисунок?
— Ваше сиятельство… — Лейф явно был доволен. И собой, и вылазкой… — Баронский замок взят. Там теперь наши люди.
— Отлично. Что еще хорошего?
— Тут куча бумаг в сундуке — сгребли все, что нашлось. Поглядите?
— Да. А что заставило вас задержаться?
— Ваше сиятельство, в замке у барона было человек сорок пленников. Он собирался их работорговцам продать. Мы и прикинули, что доказательства нужны…
Лиля кивнула:
— Разумеется. Опросим, запишем и пошлем в столицу. Сложно было взять замок?
— Да нет. Не слишком. Мы узнали, что, как барон из дома, — его дружина гуляет. Не в полный дым, конечно, но вояки из них не ахти под вином-то. Дождались нужного часа — ну и пошли. По-тихому, без шума… не всегда обошлось, но перед рассветом все сонные.
— Сколько наших погибло?
— Четверо.
— Раненые?
— Восемь.
— К лекарю. Чем скорее, тем лучше. Раны обработали?
— Да, ваше сиятельство. Как вы учили.
Лиля действительно учила. Ранили? Да, варварство. Но хоть так. Рану залить спиртом — благо запас есть. И завязать чистым бинтом. Специально вываривали, чуть ли не стерилизовали, и заворачивали в пергамент.
— Мы займемся. Но, по-моему, это немного для захвата замка?
— Очень мало. Двое у Эрика, двое у меня.
А в глазах читалось отчетливое «Мои люди…» И прав ведь. Если командир относится к людям как к грязи — недолго он пробудет в командирах. А значит…
— У погибших остались семьи?
— У одного жена.
— Ей будет выплачиваться жалованье погибшего мужа. Ну и за кровь тоже выплачу. Это мало, но ведь любимого человека не вернешь…
Прошлое царапнуло по сердцу. Отец, мать, Алеша… интересно, как скоро он забыл ее? Так, не надо об этом думать сейчас. Потом, все потом…
Сейчас же — Лейф. И… вирмане, которые загоняют во двор, как скотину, кучу связанного народу.
— Вы всех сюда притащили?
— Да, ваше сиятельство.
Лиля схватилась за голову:
— А размещать?
— Кто вам понадобится — тех оставим. А остальных — пинками под зад со двора. Осядут по деревням…
Лиля подумала.
— И то верно. Ладно. Сейчас поговорю с Лонсом — прогоним вдвоем эту толпу, поговори с Лейсом, пусть направит сюда человек пять, чтобы порядок был, и отдыхай. Заслужил.
— Слушаюсь, ваше сиятельство. — Лейф одарил Лилю доброй улыбкой.
Лиля улыбнулась ему в ответ. Хорошие они ребята, эти вирмане. Несмотря на все трудности и сложности.
Спустя час ей улыбаться не хотелось.
Только рвать и метать.
Потому что одним из людей, оказавшихся в подвале у барона, был… Эдор.
Благополучно покойный бывший управляющий.
Лиля не то чтобы разозлилась… нет. Скорее ее переполняла смесь злости и азарта. И в то же время она боялась наделать глупостей. Один раз уже рубанула сплеча. И что в итоге?
Поэтому она распорядилась поместить Эдора отдельно, поискать его супругу и дать им чего-нибудь поесть. Пока…
Допрашивать будем потом. И коллективно.
А для начала разберемся с остальными.
Остальные были не особо интересны. Барон не слишком церемонился и набирал подходящих мужчин и женщин из своих крестьян. Утешало одно — женщин не насиловали. Не из-за передозировки благородства, нет. Просто нетронутая девушка стоила дороже. Поэтому если девушка была девушкой, ее после проверки оставляли в покое. Если же нет — ею пользовались в свое удовольствие и потом уже определяли для продажи.
Всего таких недевушек было пятеро.
Лиля подумала и распорядилась послать весточку в деревни. Были же те, с кем девушки стали женщинами? Были. Вот если они захотят взять невест с приданым (из баронских закромов), пусть берут. Если же нет…
Бывшим швеям, а нынче кружевницам всегда нужны подмастерья. Тем более Лиля собиралась попробовать конвейерный метод. Почти как с ирландским вязанием. Каждая девушка плетет свою часть узора, несложную и не слишком большую, а потом все собирается вместе уже мастером. Сначала — ею. Потом и кто-нибудь еще научится. У той же Марсии работа вообще в руках горела. Училась девушка не за страх, а за совесть. И на Лилю глядела так, что даже неловко становилось. Ну не заслуживает она такой собачьей преданности.
Лиле и невдомек было, что она сделала.
Дала девушкам кров над головой, еду, одежду, статус, работу, платит деньги, учит новому, да такому, что дороже драгоценных камней и золота стоить будет, — девушки это оценили. И пастор на исповеди регулярно выслушивал благодарности в адрес доброй и щедрой графини. И просьбы помолиться за нее…
С девушками было проще. Их однозначно вернут родителям. Вешать себе на шею лишние рты Лиля не собиралась.
А мужчины практически все были из крестьян. Их надо было гнать обратно в Донтер. Была еще пара-тройка бродяг. Но им Лиля предложила выбор. Либо работать в солеварне, либо к чертям кошачьим.
Никто из бродяг не ушел. И ничего удивительного. Бродить по дорогам хорошо летом. А вот зимой, когда холодно, дуют ветра с моря, нечего есть… Лучше уж переждать на не самой тяжелой работе до весны. Да еще и медяк какой за нее получить, а как потеплеет — можно и в дорогу.
Так что разобрались достаточно быстро. В качестве фейс-контроля присутствовали Тарис и Лонс, для силовой поддержки — Лейс. Ингрид, встретившая его чуть ли не на пороге, убежала к раненым. Сейчас ими занимался Тахир.
Ничего сверхсерьезного не было, а то, что было, могло и подождать. Просто же промыть раны, обработать — с этим справились и Тахир с Джейми.
Лиля пришла чуть позже. И началась учеба.
Сколько есть видов хирургических швов? Вроде бы и немного. Но применить нужный в нужном месте — уже почти искусство.
Поставить дренаж. Прощупать и вполне профессионально собрать в самодельные лубки сломанную кость.
Все быстро, четко, аккуратно, приглядывая и за работающими рядом учениками. Хотя… ладно Тахир, он действительно ее ученик. А Джейми теперь кто?
Вот закончим с ранеными и поговорим.
Джейми запираться не стал.
Сел напротив Лили в кабинете, вздохнул и начал рассказ.
Парень не знал о своем происхождении, когда соглашался ехать с Лилей. Это все было на уровне догадок, идей, размышлений…
Он видел, что его мать — птица другого полета, нежели окружающие. Понимал, что отец (он же не знал тогда, что это отчим) ей не ровня. Но родители были вполне счастливы друг с другом. А для черной работы отец приплачивал одной из соседок.
Неприятности посыпались, когда родители умерли. Во время морового поветрия. А мальчика взяла к себе бабка. Тоже травница, как и отец. И воспитывала ребенка несколько лет. Кормила, учила… не бросила. Хотя и не могла не знать, что не родной он по крови ее сыну.
Но, видимо, покойная старушка относилась к редкой категории умных свекровей. Которые стремятся не сжить со света «гадюку, которая покусилась на моего сыночку», а, наоборот, сделать так, чтобы сынок чувствовал себя уютно с молодой женой.
Шкатулка? Да, она была. Бабка просила не открывать, пока край не придет. Вот он и не открывал.
Почему сейчас открыл? Вот так масть легла. Раньше как-то уматывался, да и жил под постоянным стрессом (хотя такого слова и не знал). Не до шкатулок было.
А тут образовалось свободное время, силы, интерес — ну и полез. И обнаружил. Кольца принадлежали его деду, дяде и матери. Браслет — матери. Ей же принадлежал и портрет.
А Джейми — он был одно лицо с матерью. И больше был похож только на своего дядю. Или деда. Опять-таки Лиля могла это только предполагать. Но…
— Ты говорил, патер Лейдер на тебя нехорошо смотрел… Давно ли он в Альтвере?
— Да уж лет десять как…
— Мало. Но, с другой стороны, мог знать что-то и раньше…
Джейми пожал плечами. Мог знать. Мог не знать. Теперь уже не угадаешь. А значит, и гадать нет смысла.
Почему не рассказал раньше? А зачем было языком трепать? Ради Джейми никто не стал бы завязываться с бароном. Но раз уж тут есть варианты — почему бы и не воспользоваться?
Лиля подумала примерно так же. Почему бы нет? Был у нее под боком вражина, а станет хороший друг. И сбежать к нему всегда можно, если что. И часть производства перенести. И вообще, надо делать добрые дела.
Графиня Иртон вздохнула и вытащила на свет листок пергамента.
— Давайте писать, господа…
После долгих споров и оттачивания каждой фразы, на свет явилось следующее:
«Ваше всемилостивейшее величество.
С прискорбием сообщаю, что обитавший рядом барон Донтер потерял рассудок. Только этим можно объяснить его попытку похищения моей дочери Миранды Кэтрин Иртон, к счастью — неудавшуюся.
Полагаю, что Альдонай покарал барона за грехи его отца, который вступил в противоестественную связь со своей сестрой и прижил от нее ныне покойного Клива Донтера.
В доказательство я прилагаю к этому письму копию свидетельства Марианны Донтер, также ныне покойной супруги старого барона. Оригинал находится у меня и будет предъявлен по первому же требованию.
Также хочу сообщить, что сын Марианны Донтер, последней из рода Донтеров, находится сейчас в моем поместье и ждет ваших указаний.
Остаюсь преданная вашему величеству,
Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон».
Вот так. А поместье пока доверим вирманам.
Например, Эрику.
Без королевского приказа отпускать туда Джейми было нельзя. А Эрик пусть побудет. У него не забалуешь и не забунтуешь.
Уж слишком горячими глазами смотрел на нее в последнее время вирманин. Слишком…
Не то чтобы Лиля была настроена всю жизнь прожить монашкой, но до того ли сейчас?
И дел много, и сил мало, и законный супруг рогам не обрадуется… Хотя последнее — это уже отговорка. Плевать на его рога с высокой колокольни. Пусть хоть по кругу ими обрастет! Но пока есть возможность уладить отношения мирным путем — надо пробовать. Поругаться я всегда успею, говорила жена капитана Мельниченко, — и без единого дурного слова глушила пьяного мужа тяжелой скалкой по чему придется.
Так вот, пусть Эрик побудет подальше… От греха. А то ведь тоже блондин, как и Алешка…
А если с супругом все будет плохо…
Ну что ж, вспомним классика — господина Мольера.
«И если у мужей растет кой-что на лбу, пускай винят себя — не жен и не судьбу. Уж ежели тебе жених попался скверный, то, как ты ни крепись, женой не будешь верной».
Сколько лет словам — и какие верные! Но пока — подальше от искушения.
Эдор был бледен, вымотан и изрядно потрепан. Только вот жалости у Лили не было. Сколько она уже за ним бардак разгребает?
А сколько еще разгребать?
Нет уж. Умел воровать — сумей и отсидеть! Во исполнение заветов великого Глеба Жеглова.
Тару так и не нашли, и Лиля особо не переживала по этому поводу. Наоборот, смотрела на управляющего с нехорошим интересом.
— Вот мы и опять встретились, Эдор. Поговорим?
Мурлыкающий тон никого не обманул. Потому как Эдор побледнел еще больше и предпринял попытку свалиться в обморок. Стоящий сзади Олаф тут же отвесил ему подзатыльник. Помогло не хуже нашатыря. Эдор хрюкнул и выпрямился.
— Госпожа графиня…
— Я, любезнейший. И очень хотелось бы послушать, что вы мне скажете…
— О чем, госпожа графиня?
— А вот вы начните с начала. Давно вы в Иртоне управляли? — вкрадчиво поинтересовался Тарис.
Эдор было дернулся, но при виде внушительного кулака под носом принялся говорить. Понимал, что его и в пыточную перетащат — не заморятся. А нагадил он точно не на одну пыточную, в это время и за меньшее головы рубили.
Конечно, он запирался. И приходилось стимулировать затрещинами.
Пытался врать. Вилять. Недоговаривать.
Но квартет Лиля — Лонс — Тарис — Лейф справлялся. Где не замечал лжи один — видел ее другой. И допрос шел медленно, но уверенно.
Эдор служил управляющим не первый год. Сначала — у Джайса Иртона. Как оказалось, Джайс был отвратительным хозяином. У него нельзя было воровать. И вешал без промедления, и дело поставил так, что не своруешь. Гнусный тип.
Потом уже, когда Джайс умер, незадолго до свадьбы с Лилей, кстати, Эдор задумался. И пригляделся к наследнику.
Выходило так. Джес был умен. Не отнять. Но в рамках своего сословия. Аристократическая спесь позволяла ему торговать, но не позволяла даже подумать, что его могут обкрадывать. Он априори считал всех простолюдинов глупее себя. И это давало Эдору неплохие возможности.
Он подумал, посоветовался с троюродным кузеном своей жены. Ширви Линдт идею одобрил, — и Эдор отправился в поместье.
Зачем? А из земли многое можно выжать. Если не жалеть ни землю, ни людей, которые на ней работают. Предприимчивые подонки договорились с соседом-бароном, через него с пиратами — и процесс пошел.
Эдор достаточно быстро обнаружил, что семейство Грисмо копает янтарь, вошел в долю, и ручеек прибыли стал наполняться вкусной водичкой.
Дальше все было весьма интересно.
Джерисон Иртон женился. И отослал в поместье свою супругу.
Сначала Эдор загрустил. Как правило, аристократки сами управляли поместьем. Ну хотя бы замком. Но…
Лилиан Иртон оказалась тихой девушкой. Много плакала, молилась, вышивала… Часть вышивок была подарена церкви, а часть Лиля преподносила супругу, когда он появлялся в замке.
Впрочем, это случалось редко, к подаркам граф относился с брезгливостью, да и…
Эдор не сразу понял, что происходит. Глаза ему открыла Тара. Все-таки кухарке виднее, кто что в еду подсыпает. Раз она проследила за Сарой, два, три и поняла, что все не так просто.
Эдор и Тара вызвали девчонку на откровенность. И договорились еще и с семейством Дарси. А почему нет? Надо же ребятам поправлять свое материальное положение…
Почему ничего не замечал докторус?
Не замечал? Да кто вам сказал такую глупость! Все он видел! Еще и сам добавлял какую-то пакость. После чего графиня становилась тихой, смирной и спала часами.
Почему нянька не замечала? Так докторус ей вообще голову заморочил. И полезно это для будущего ребеночка, и граф распорядился, и…
В общем, Марте по ушам ездили по полной программе.
При графе? Э нет, при графе никто ничего графине не давал. Почему она и была резкой, истеричной, бесилась по поводу и без повода…
Лиля мысленно чертыхнулась. Вот так вот. Оказывается, ее мерзкое состояние было еще вызвано ломкой? Вот так выкидышу и порадуешься. А то родила бы не мышонка, не лягушку… ой-ой-ой…
Где докторус травы брал? С собой привозил. Местной травнице не доверял.
Лиля перевела дух. Местную травницу она еще планировала использовать в своих целях. Потому и простила ей снабжение Сары. Как-никак еще в столицу ехать. Что там понадобится — неизвестно…
А Эдор кололся, как сухое полено.
Когда Лиля пришла в себя и выгнала его — пошел он недалеко. И твердо намеревался вернуться. И за деньгами, и из соображений личной мести. Хотел добраться до барона, заручиться его поддержкой в плане вооруженных людей и вернуться. Расквитаться с Лилей, забрать деньги…
Не дошел. Сразу — не дошел.
Крестьяне, весьма разозлившиеся на управляющего, помешали. Напали, отметелили так, что Тара не пережила, а сам Эдор валялся чуть ли не месяц в доме у Грисмо. А когда смог выдвинуться к барону, было уже поздно.
Лиля благополучно приехала с вирманами. И план захвата провалился. Потом еще добавились Лейс с его отрядом, Эрик… Одним словом, планы великой мести накрылись.
А барон со злости засунул Эдора в темницу. И собирался вытрясти из Лили и его заначку в обмен на Миранду.
И поделом: не рой яму другому.
Жалеть мерзавца не тянуло. А вот что с ним делать?
Глупый вопрос. Беречь как зеницу ока. Вдруг еще что в голову придет. Например…
Остались ли сообщники в замке?
Остались. Конюх по имени Алекс. Скорее не сообщник, а слуга. Но вынести сундучок его бы хватило. Или последить за Лилей…
Конюха Лиля распорядилась тоже взять и допросить с пристрастием.
Эдора закрыть и глаз с него не спускать. Весной отвезем его Ганцу Тримейну. Пусть разбирается.
А потом — посмотрим.
Дамис Рейс был весьма и весьма зол.
Графиня не обращала на него внимания. То есть вообще. Словно его и не было.
Не помогали ни наряды, ни духи, ни томные взгляды — на большее мужчина не осмеливался, не видя привычного отклика.
Да какого отклика? Графине все было безразлично, кроме хозяйства. Ну и девчонки. Она работала с утра до ночи, занималась падчерицей — и все.
Соблазнить ее просто не выходило. Но как потом отчитываться перед нанимателем о провале?
Да, вот так тоже бывает.
Если графиню подловят на неверности, с ней могут и не развестись. Но Дамис всегда может засвидетельствовать, что наследник Иртона — незаконнорожденный.
Потому Дамиса и выбрали — по сходству типажа с графом Иртоном.
Те же темные волосы, голубые глаза — и графиня должна скорее повестись, и сходство, даже если наследник родится от графа, несомненно.
Увы. У графини были свои планы.
Дамис обучал мерзких сопливых детей и зверел с каждым днем. Если и дальше так пойдет, наниматель откажется ему платить. Но что же делать, что делать?
Может быть, сделать так, чтобы графиню застали с ним в компрометирующей ситуации?
Можно попробовать…
Или сначала — активный штурм?
Вечером Лиля готова была упасть, где стояла. Но Тахир прицепился репьем.
— Ваше сиятельство, а где водится ртуть?
Лиля только плечами пожала.
— Да много где. Но, судя по тому, что принца не рвало каждые пять минут, он ее не глотал, а вдыхал. Или через кожу. Или как-то еще… Не знаю! Картина похожа. А уж что там и как… я не Альдонай, чтобы, не видя человека, сказать, что с ним неладно.
— Ваше сиятельство, а вы не хотите съездить в Ханганат?
Лиля сразу и не нашлась что ответить.
— Тахир! Да что мне там делать? И потом, у вас к женщинам отношение… особенное.
Тахир вздохнул. Что есть, то есть. Это здесь он увлекся и про все позабыл. А окажись Лилиан Иртон при дворе Хангана — ее будут воспринимать как красавицу. Потенциальную жену. Но никак не лекаря.
— Вы ведь графиня, ваше сиятельство. И замужем…
— И когда это кого останавливало? Нет, Тахир. Хочешь — отпиши Хангану, что, судя по симптомам, его сына медленно травят. А я туда не поеду. Зима, между прочим. А мне весной к королю Ативерны. И Миранду я не брошу. И Иртон…
Тахир снова грустно вздохнул:
— Я понимаю, ваше сиятельство. Я отпишу.
— И учтите, друг мой. В моем доме для вас всегда найдется пища и постель. Вы в нем не гость, но скорее член семьи.
Брат по медицине, ага…
Тахир стер слезинку:
— Ваше сиятельство, я вас не подведу. И с вашего разрешения отпишу своим знакомым в Ханганате…
Лиля взмахнула рукой. Мол, поступай как знаешь.
Ртуть… Где она содержится в природе? Много где. Лиля решила не ломать себе голову. Она не химик, она — медик. А отравителей пусть ловят сыщики.
Она не была бы так спокойна, если бы узнала о намерении Тахира.
Старый целитель уже успел изучить Лилиан Иртон. И знал: она не прогонит никого из нуждающихся в помощи.
Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе.
Тахир не знал этой пословицы. Но собирался применить ее на практике.
Письмо Лилиан Иртон Ганцу Тримейну.
«Приветствую вас, лэйр Ганц.
Хочу сообщить, что мой сосед, барон Донтер, предпринял попытку похищения моей падчерицы Миранды Кэтрин Иртон. Попытка провалилась, а барон погиб в результате несчастного случая. Впрочем, у баронства нашелся законный наследник. И вы его тоже знаете. Это Джейми, травник, который нанялся ко мне в Альтвере. Как оказалось, его мать, Марианна Донтер, будучи беременной сбежала от его отца-барона, потому что тот состоял в кровосмесительной связи со своей сестрой и грозился убить жену после рождения наследника.
Джейми, зная о своем происхождении, решил убраться из Альтвера, но попал из огня да в полымя.
Покамест за землями барона приглядят мои люди. И я буду готова передать их новому хозяину по первому же требованию, подтвержденному указом короля.
Так что направляю вам, а через вас и его величеству копии всех документов. Надеюсь на благополучное решение вопроса в пользу Джейми и всегда готова оказать ему помощь и поддержку.
Кроме того, у барона Донтера в плену находился мой бывший управляющий Эдор.
Протокол допроса я также прилагаю. Расписывать еще раз все, что я выяснила, не буду. Отмечу только, что была потрясена подобным коварством и мерзостью человеческой души.
Буду ждать от вас весточки.
Остаюсь искренне расположенная к вам,
Лилиан Элизабетта Мариэла, графиня Иртон».
Лиля перечитала письмо и кивнула. Вроде бы так. Хороший сплав вранья и правды получился. Вот скушают ли? А, время покажет.
Вообще, у нее было большое желание прибить голову барона на перекрестке. Но — разубедили. Тарис и разубедил. Ни к чему графине такая слава. Не поймут.
Лиля подумала и согласилась. Вроде бы подобные отморозки — исключение, а не правило. Не надо раньше времени показывать зубы.
Вспомнить только вирманских песиков. Добрые, умные, пушистые… в жизни не поверишь, что в этом клубке меха еще и зубы есть.
А они есть.
Так что берем пример.
Письмо Джерисона Эдоард получил не в самый подходящий момент. На границе были легкие беспорядки. Зима-с. Голодно, холодно, лихие люди активизируются…
Но не оставлять же сына без разъяснений?
Перо быстро забегало по пергаменту.
«Граф Иртон.
Не понимаю, с чего у вас сложилось подобное мнение о вашей супруге.
Она не дура и далеко не истеричка.
А вот кто вы — еще предстоит выяснить.
Вы в курсе, что вашу супругу опаивали ядами, в результате чего она потеряла вашего сына и была близка к смерти? Что на нее совершались покушения? И могла пострадать не только она, но и ваша дочь?
Я требую, чтобы по окончании посольства вы явились ко мне. Отзывать вас пока не буду. Но сообщу плохую новость.
За покушениями стоял кузен вашей любовницы, Аделаиды Вельс.
Так что поручаю вам допросить лэйру Вельс и выяснить степень ее причастности. Отчет пришлете мне.
Постарайтесь быть благоразумны и удерживать Рика от всяческих выходок.
Прилагаю протоколы допроса убийц и их нанимателей.
Эдоард Восьмой».
Запечатать, отправить. И пусть Джес разбирается. Не дурак же он…
Альтрес Лорт посмотрел на бледную Анелию.
— Значит, так. Сегодня у нас — бал. У тебя последний шанс заинтересовать принца. Сможешь — хорошо. Нет — я сам возьмусь за дело.
— См-могу… — Анелия заикалась, губы у нее дрожали.
Альтрес покачал головой.
— Хотя бы сделай так, чтобы вас застали в компрометирующей ситуации. Это ты сможешь?
Анелия кивнула.
— Я приставлю к тебе пару фрейлин. Как только ты уединишься с принцем, они позовут на помощь. У тебя будет несколько минут — так что делай что пожелаешь. Вешайся ему на шею, ахай, охай… Ты поняла?
Анелия закивала интенсивнее. Альтрес нахмурился. Доверия эта перепуганная соплюшка не вызывала. Но и выбора нет.
Рику пора жениться. И наследник нужен. Ждать, пока подрастут младшие принцессы, он не будет. Да и какое влияние такая мелочь будет на него иметь?
Нет, нужна именно ночная кукушка. Вот ее Альтрес и обеспечит.
— Идешь на бал?
— Куда ж деваться. Больше валяться не получится.
— Хорошо еще, что столько провалялся. — Джес осмотрел кузена. В черном с золотом Рик был великолепен. — Бабы с ума сойдут.
— Дамы, Джес. Дамы…
— Ой, да все они шлюхи. — Джес скривился. — Любая, какую ни копни.
— А ты в дерьме не копайся, — парировал Рик.
— Так на нем самые красивые цветы вырастают.
Мужчины одновременно расхохотались.
— Ладно. Идешь?
— Скоро приду. Письмо из дома получил, хотелось бы сначала прочитать.
— Я свое уже… Ты чем занят был, кобель?
— Тем и был. По-твоему, я Адель с собой взял, чтобы Альдонаю молиться?
— Конечно. Вместе с ней. — Рик скорчил кузену рожу.
Джес махнул рукой:
— Прочитаю — приду. Мне же не обязательно быть с самого начала, это ты у нас принц…
Рик вздохнул и вышел.
Джес отправился в свои покои.
И распечатал увесистый конверт.
Письмо дяди повергло мужчину в шок. Лилиан травили? Убийц нанимала Адель?
Милая, добрая, нежная…
Джес не стал сразу орать и требовать ответа. Нет.
Сначала он просто не поверил. Потом просмотрел копии протоколов. А потом, пылая праведным гневом, помчался искать предательницу.
Естественно, на балу. А то где ж еще.
Анелия старалась.
Роскошное платье из желтого шелка подчеркивало темные волосы и яркие глаза, на шее сиял янтарь, глаза тоже сияли… мало кто мог распознать, что сейчас ее ведет страх.
Но тем не менее.
Анелия подсознательно боялась Альтреса Лорта. И еще больше боялась стать ненужной. Потому что тогда…
Тут ее фантазия разыгрывалась так, что принцесса не могла спать и по ночам мерила шагами комнату.
А Рик был неприступен.
Вот и сейчас они танцевали, принц говорил ей дежурные комплименты — но и только. И Анелия решилась:
— Ваше высочество, не могли бы вы уделить мне минуту внимания?
— Да, разумеется. — Рик не стал отказывать. Они на балу. Куча народу вокруг. Что тут может случиться?
Анелия потянула его за рукав, и принц скользнул за ней в сторону от танцующих.
Тонкая женская рука отвела занавеску, принцесса исчезла внутри, принц огляделся: и тоже шагнул за девушкой.
Этот момент удачно совпал с появлением в зале Джерисона Иртона, который увидел золотую голову кузена и решил, что вдвоем допрашивать мерзавку будет удобнее.
И рванул к Рику, пробиваясь сквозь толпу.
Не успела фрейлина, приставленная к принцессе, подать знак, как на нее вихрем налетел Джерисон Иртон.
— С дороги!
Женщина только пискнула. А Джерисон ворвался в альков.
— Рик! Ты мне срочно нужен!
— Тебя что, шильда за зад цапнула? — ехидно уточнил Рик. — Ты хоть на ее высочество обрати внимание, болван!
Джес выругался вполголоса и обратил внимание, что за фигурой Рика просматривается и еще одна. Ну да. Кузена-то он увидел. А принцессу, которая скользнула туда на пару минут раньше, не приметил.
— Ох… простите великодушно, ваше высочество!
Анелия только кивнула. Сил хоть что-то сказать у нее не осталось.
А галантный кавалер схватил Рика за рукав.
— Ты мне срочно нужен! Сейчас же! Пошли! Простите, ваше высочество… давайте мы вас проводим к отцу?
Анелия мысленно поблагодарила небеса, что не успела растрепать вырез платья. Потому что, судя по тону графа, его не интересовали никакие возражения. Ни ее, ни Рика.
И принц это тоже понимал.
Случалось такое с Джесом, он пер тараном и отказывался слушать голос разума. Вот и сейчас его на чем-то заклинило. Так что Рику проще было проводить принцессу к отцу, сослаться на внезапную дурноту, а когда они вышли из зала — грозно посмотреть на друга.
— Ты что вытворяешь?! Рехнулся?!
— Дядя мне написал, что в покушениях на мою жену виновна Адель.
— ЧТО?!
Альтрес Лорт наблюдал за выполнением своего плана.
И видел, как вбежал Джерисон, как Рик вылетел из алькова… почему бы?
Он успокаивающе махнул рукой фрейлине и скользнул за мужчинами. Чтобы в гостевых апартаментах не было тайных ходов? Смеяться изволите, господа?
Определенно надо послушать, о чем говорят гости.
До покоев Джеса летели как на крыльях.
Рик не мог поверить. Ну зачем Адели так поступать?
Она что, всерьез надеялась выйти замуж за Джеса? Простите, это — бред. С такими вдовушками хорошо погулять. Но жениться на них? Можно. Но Адель — другой вопрос. Денег у нее нет, связей тоже, в семью она ничего не принесет, она — пустышка. Джесу только свистнуть — и десяток таких прибежит.
— Может, это ошибка?
— Дядя все написал… сам посмотришь. Не ошибка. — Джес был весьма мрачен.
— Тогда просто глупость. Не верю. У твоей Адель мозгов как у устрицы. Может быть, ее втянули, а сама она и не подозревала?
Джес чуть посветлел лицом:
— Может быть.
Впрочем, когда Рик начал читать, сомнения у него пропали. Адель действительно была… если она и не приказывала, то уж точно знала о происходящем.
Ее кузен после нескольких дней пыток запел как птичка.
И выложил все.
Да, состояли в связи. Давно и всерьез.
Да, он планировал убить и Лилиан, и Миранду. А потом женить Джеса на своей любовнице и убрать также и графа.
Тогда все достается Адель, а он может подать прошение королю и жениться на несчастной вдове. Почему нет?
Прерывалась ли их связь, пока Адель и Джерисон Иртон…
Нет. Еще не хватало!
На какие средства?
Так это просто. Джерисон любовницу баловал, дарил дорогие украшения, вот кое-что Адель и отдала любовнику. На наем убийц хватило.
Протокол допроса самого первого убийцы это подтверждал. Хотя и косвенно.
— М-да. Твой человек, из твоей дружины…
Джес, метавшийся по комнате, обжег кузена злым взглядом.
— Мой! И что? Я ему ничего не приказывал!
— А Август в это поверит?
Джерисон сверкнул глазами. В этот момент он был удивительно красив.
— Поверит, не поверит… Лилиан — моя жена!
— И что? У вас что в контракте прописано? А дядя ведь выступает его гарантом… м-да. Ты попал.
— То есть?
— Знаешь, если бы Лилиан жила с тобой в столице, покушаться на нее было бы намного труднее.
— С этой истеричкой?! Под одной крышей?
— Джес, ты что, не читал? Дядя тебе черным по белому пишет, что ее опаивали. О-па-и-ва-ли.
Джес насупился, но промолчал. Зато Рик не сдержался:
— И это — полностью твоя вина! Ты с ней хоть раз поговорил? Да ты Альдонаю должен новый храм построить в благодарность! Твоя супруга осталась жива, здорова, в здравом уме, сберегла себя, твою дочь, навела порядок в твоем поместье… И ты еще недоволен?
Джес выглядел загнанным в угол. Как ни крути — его вина. Воров распустил он, попытки отравления допустил он, убийства тоже на его совести — если бы он не завел себе такую гадюку…
Вот, кстати о гадюке.
— Может, пока, я читаю, ты за Аделью сходишь?
Джес повиновался. И через десять минут втащил в комнату плачущую Аделаиду Вельс.
Аделаида была в шоке.
Джес нашел ее на балу и просто утащил с собой. А на все просьбы объясниться — тихие, правда рыкнул, чтобы молчала. А то не удержится.
Скандала Адель не хотела. И предпочла молчать. Хотя и недоумевала, что случилось. Джес ее приревновал к тому маркизу, с которым она танцевала? Но это же смешно! Или что-то другое?
Но что тогда?
Джес дотащил ее до своих покоев и грубо впихнул внутрь. Аделаида споткнулась, но тут же вернула себе равновесие и встретилась глазами с его высочеством.
Рик смотрел с явной неприязнью. И заговорил холодным тоном, не оставляющим сомнений:
— Объясните мне, лэйра Вельс, почему ваш кузен хотел убить жену Джерисона?
Аделаида вздрогнула. Алекс? Раскрыт?! Альдонай…
Ей не раз приходилось имитировать обморок. Но сейчас ей действительно поплохело. В висках застучало, в глазах потемнело и пол как-то резко рванулся к лицу.
Джес подхватить ее не успел.
Рик критически оглядел распластанную тушку Аделаиды.
— Молодец…
— Издеваешься?
— Нет. Правду говорю. Я тут почитал документы, пока ты за своей дамой ходил…
— И?
— Влип ты, дружище.
— Думаешь, я сам не понимаю, — насупился Джес. — Драгоценности я ей дарил, в постель укладывал… теперь докажи, что я ни при чем!
— Драгоценности хоть не супруги?
Джес призадумался. И покачал головой:
— Вроде нет. Если только пара колец была, не знаю. Они ж лежат россыпью…
— Лилиан не забрала свои побрякушки с собой?
— Эту дешевку? Я ей фамильные передал.
Рик промолчал. Но так выразительно, что до Джеса дошло без озвучивания.
— Кто ж мог знать…
— А кто мог думать головой, а не головкой? Докажи теперь, что ты тут ни при чем.
— Я что, полный идиот? Верфи Августа — это золотое дно. От такого только идиот откажется! Если я согласен был терпеть эту толстую идиотку…
— Такую уж идиотку? Я тут посмотрел, что отец пишет, Иртон она в порядок привела, воровство обнаружила… короче — ты этим заниматься должен был. А не она.
— Ну я.
— Вот так отцу и скажешь. Мол, я тут и мимо не проходил…
— Рик, ну что я, идиот, беременную жену травить? Я бы хоть наследника дождался… хотя от этой дуры…
Рик едва не взвыл:
— Джерисон Иртон, ты думать начнешь? С чего ты решил, что твоя жена — дура?
— Ты знаешь, сколько раз я с ней пытался поговорить?
— Раза два? Три?
— Издеваешься?
— Нет. Расспрашиваю. До свадьбы ты ее видел?
— Нет.
— Значит, на свадьбе. А припомни-ка ты, голубь, в каком состоянии сам из-за стола выполз?
— Хочешь сказать, она тоже напилась?
— Болван! Она — женщина! Они на свадьбе вообще не в уме. Джесси рассказывала, что, когда она за отца замуж выходила, с нюхательной солью не расставалась. Раз шесть чуть в обморок не упала от волнения.
— Думаешь?..
— А то ж. И твоя жена скорее всего ничего не соображала.
Джес насупился, но крыть было нечем. На полу застонала Аделаида Вельс, и мужчины переключились на нее. Рик молча протянул кузену графин с вином, и Джес щедро окатил свою любовницу.
Аделаида застонала и открыла глаза.
Выглядела она жалко. Волосы слиплись, косметика поплыла, платье было в пятнах от вина — короче, вместо утонченной придворной дамы на полу валялась дешевая портовая шлюха.
А хлынувшие слезы не улучшили положения.
— Я… не…
— Что ты — не?! — рявкнул Рик. О практике злого — доброго следователя кузены не знали, но работали согласованно. — На каторгу не хотела? Так не волнуйся, такие… как ты, там по специальности работают! Тележки таскать не придется!
Слезы хлынули вдвое интенсивнее. И спустя час мужчины таки добились истины.
Аделаида ни в чем не виновата! Факт!
Кто виноват? Алекс!!!
Это он, злодей проклятый! И только он! Он шантажировал бедную вдову, которая хотела лишь оплакивать своего мужа.
Он заставил ее продать поместье и явиться ко двору.
Да, милого Джерисона (горячий взгляд из-под слипшихся ресниц и чувственное шмыганье покрасневшим носом) она любила. И любит. И поймет, если он не захочет ее больше видеть.
Но как могла она, слабая женщина, сопротивляться?
Пожаловаться? Но кому? И ей было стыдно…
Любовная связь? Не было такого! Наглый оговор! Кто это утверждает? Алекс?
Он под пытками еще и не то утвердит! И вообще, он как раз хотел очернить ее, потому что домогался и получил отказ. А милый и любимый Джерисон отказа не получил.
Драгоценности он брал. Но как она могла сопротивляться? Ее опять избили бы… ей было страшно! Одна, беззащитная, закон дает Алексу власть над ней…
Рик мрачно слушал и думал, что гадючка вывернется. Ее слово против слова ее кузена. А на своем она будет стоять до последнего. Он бы точно стоял.
А так ее никто не видел. Она не нанимала убийц, ее даже в постели с кузеном не заставали. И даже если Алекс опишет все приметы на ее теле — бесполезно. Мало ли где он мог что увидеть…
Вывернется.
Видимо, это понял и Джес. Потому что выпихнул плачущую даму за дверь и вернулся к Рику.
— И что ты думаешь?
— Ничего. Могла быть права она, мог быть прав он. Но я бы поставил на Алекса. Под пыткой врать плохо получается, да и допрашивать у отца умеют.
— Здесь ее не допросишь. Да и шум поднимать…
— Не надо. Всё дома. А то отец устроит ей несчастный случай.
— Он — может, — согласился Джес.
Они несколько минут помолчали. А потом Джес неожиданно вздохнул:
— Рик, мне ее жалко.
— Жену бы ты так жалел. А то какой-то шлюхе — руки целовать, а законную жену, как последнюю шлюху… Кстати! А я ведь тебя помню на свадьбе.
— И что?
— Ты к концу ее узлов не вязал. Ты так и к жене заявился?
Джес опустил глаза.
— Э-э-э…
— Ага. Ну-ка рассказывай, друг любезный, что ты с женой такого сделал?
Джес изобретательно послал кузена в пеший эротический тур. Рику хватило.
— Понятненько. Поговорить с ней ты так и не удосужился…
Джес вообще плохо помнил брачную ночь. Какое там поговорить…
— Но потом же…
— Что — потом? Джес, это домашняя девочка. Балованная, заласканная… да сколько бы она ни весила! А ты скорее всего просто поимел ее и отослал в Иртон?
Судя по лицу Джеса — так и было.
— Ага. А что было потом?
— Да она и потом особенно не… Смотрела коровой, вышивки какие-то дарила…
— Ты хоть что-то в ответ подарил?
Джес хлопнул ресницами. Рик возвел очи горе.
— Ну да! Это придворным шлюхам надо дарить. А законной жене зачем? Не с ней ведь жить, правда?
— Я уже понял: я — дурак, — огрызнулся Джес. Хотя понимания в его голосе не было. Только злость.
— Приятно слышать. А теперь подумай. Ты ее сильно обидел, не извинился, не обращал внимания… Она честно сделала шаг навстречу — где эти вышивки теперь?
— Да где угодно! Думаешь, вспомню?!
— А потом ты заслал ее в Иртон… хоть приезжал?
— Ну да. И приезжал, и докторуса привез… она как бешеная была. На меня едва смотрела, на всех срывалась…
— Ее травили, баран! Тут кто хочешь с ума сходить бы начал!
— Действительно…
— А вот когда она смогла с этим разобраться… Сама, заметь!
Судя по лицу Джеса, в его мозгу боролись злость и раздражение. Хотелось бы верить, что на себя, но Рик знал кузена уже больше двадцати лет.
— Дядя мне теперь в жизни не поверит, что я ни при чем.
— Остается прощение у жены вымаливать.
— Вымолю. — Джес махнул рукой. — Жена как-никак.
— Вот именно. И все больше — никак.
— Слушай… — До Джеса что-то дошло. — А с Аделью я недавно познакомился.
Рик сдвинул брови.
— Соображать начинаем? Адель хотела убить Лилиан. А травить ее начали…
— Намного раньше. Твою ж…
— То есть у тебя двое разных убийц?
— Скорее заказчиков. Про докторуса дядя ничего не пишет…
— Его найти не могут.
— Интересно почему…
— Потому что. У меня бы тоже не нашли. Кто тебе его посоветовал?
— Сестра.
Мужчины переглянулись.
— Вроде бы Амалии незачем…
— Надо выяснить, кто ей посоветовал.
— Да Крейби был популярен. Молодой, симпатичный…
— И ты такого послал к жене?
— Он и докторус неплохой. А чтобы позариться на эту корову…
Рик едва не взвыл. Безнадежно. Вот что с ним делать?! Жена — корова. Аделаиду — жалко. Хотя уж кого бы и на скотобойню, так это вторую.
— Два разных заказчика. Плюс воры-управляющие. Знаешь, Джес, если твоя жена хоть немного похожа на отца, — тебе прощение на коленях вымаливать придется.
Джес расплылся в обаятельной улыбке, от которой билась в экстазе добрая половина придворных дам.
— Женщины есть женщины. Простит, куда денется…
Тьфу!
Рик искренне удивился бы, если бы узнал о мыслях Альтреса Лорта.
А мысли подозрительно совпадали.
Альтрес не имел ни семьи, ни детей, но… если бы с его дочерью поступили так, как с этой Лилиан, он бы разозлился.
А еще он смотрел на Джеса и удивлялся. Чем этот петух нравится женщинам? Чем?!
Да, он красив. Мускулистое телосложение, этого не отнять. Глаза синие, улыбка потрясающая.
Достаточно умен. Во всяком случае, дело, которое он унаследовал от отца, процветает. И вроде как неплохой вояка.
Но опять же — войны не было давно (и слава Альдонаю), а гонять разбойников тут много ума не надо.
Есть за что полюбить. И есть за что разлюбить.
Когда он показывает свою душу, а там видишь пустоту. Не то чтобы Джес был виноват. Нет.
Но… разве умной женщине понравится, когда к ней так отнесутся? Словно она — вещь. Без разума, без чувств, хочу — сниму с полки, хочу — обратно задвину…
Альтрес сильно подозревал, что с дурой, которая способна повестись на мордашку Джерисона Иртона, у него ничего и не получилось бы.
А ведь поведется…
Из своего опыта Альт знал, что женщины падки на это. Смазливое лицо, деньги, слава, улыбка… и все. Этого достаточно.
Альтрес убедился в этом сам. Тогда ему было всего восемнадцать лет. Или — целых восемнадцать?
Ей было шестнадцать и родители привезли ее ко двору, чтобы выбрать мужа. Тихая, нежная, домашняя… Лидия, Лидди, Лия…
Со светлыми волосами, серыми глазами, хрупкой фигуркой… она была даже ниже Альтреса. Семья небогатых баронов. И Альтрес в первый и в последний раз в жизни увлекся. Или даже полюбил.
Впервые он был готов заботиться о ком-то больше, чем о молочном брате. И Гардвейг это заметил.
Но — за что Альтрес и любил его — свирепый, коварный и часто жестокий Гардвейг умел быть поразительно великодушным. Особенно с близкими и любимыми. Именно он предложил Альтресу жениться. И именно он согласился выступить сватом.
Конечно, родители девушки были счастливы. И Альтрес — тоже. И… наверное, Лия тоже? Нет?
Она позволяла Альтресу брать ее за руку. Целовать в щеку и в лоб. Они даже танцевали вместе. Тогда Альтрес еще не стал королевским шутом. И мало кто знал, что своим телом он владел получше многих.
Горб? Кому он мешает! Особенно если захотеть научиться…
Альтрес был счастлив. И не обращал никакого внимания на то, что иногда рядом с его невестой появляется красавчик-кузен. Кстати — чем-то напоминающий Джерисона. Только в чуть ухудшенном варианте. Пониже, попроще…
Он летал на крыльях своей любви… Альдонай, больше двадцати лет прошло…
Ровно за четыре дня до свадьбы его невеста сбежала со своим кузеном.
Альтрес был как оглушенный.
Он не стал мстить, не стал преследовать парочку…
Он просто заперся в четырех стенах и хлестал вино. Пока не явился Гардвейг. Вытащил брата за шкирку из комнаты, поволок его в бордель, и юноши вместе ударились в трехдневный загул.
А потом Альтрес проснулся, посмотрел на бутылки, на спящую рядом шлюху — и понял, что хватит.
Больше никто.
И никогда.
Он выкинул бутылки, забыл про вино и отправился в обучение к старому начальнику королевской разведки. Гард посодействовал.
Лию Альтрес не видел при дворе уже лет восемь. Ее супруг оказался редкостным ничтожеством, промотал все ее приданое и свое состояние, и они с детьми безвылазно сидели в деревне.
Ну и пусть.
Жалеть Альтреса не тянуло. Особенно когда он видел свою бывшую любовь — расплывшуюся от частых родов, с поредевшими волосами, с затравленным выражением некогда милого лица…
Интересно, какая она — эта Лилиан Иртон?
Ладно. Ройс пришлет отчет — тогда и посмотрим.
Торий Авермаль прочитал письмо от Лилиан Иртон и поморщился.
М-да. Значит, графиню хотели убить. Это — плохо. И купец Карист Трелони может быть связан с заказчиками.
Ладно. Узнаем все, что только можно.
И продадим несколько кружевных изделий, которые прислала графиня. Ради хорошего делового партнера можно еще не так извернуться.
Вот второе — хуже.
Тахир просил переслать с первой же оказией письмо в Ханганат. А какой дурак сейчас пойдет по проклятому проливу?
Ну да ладно. Надо послать слугу на пристань, пусть поразузнает.
Письмо надо передать? Вот он и передаст. С первой же оказией.
Аделаида Вельс не была умна в общем смысле этого слова.
Обычно говорят — ум. А ведь это понятие включает и эрудицию, и жизненную сметку… Так вот, если бы появилась возможность проверить Аделаиду на ай-кью — она не набрала бы и двадцать баллов. Она не разбиралась в истории, музыке, политике, она имела в голове десяток шуток и парочку историй — достаточно, чтобы поддерживать светскую беседу. В остальном она придерживалась правила «молчи, дурак, умнее будешь».
Но в то же время…
Она была по-крысиному хитра и нюхом чувствовала опасность для себя. Понимала, в какую щель надо пролезть, чтобы увернуться от карающего ботинка, и какой пирог пахнет ядом.
И этого у нее было не отнять.
Тоже ум. Просто… своеобразный.
Сейчас она отлично понимала: единственная ее защита от окружающего мира — Джерисон Иртон.
Поэтому, изодрав в клочья пару платков и отвесив несколько оплеух служанке, она послала ту шпионить за комнатой Джерисона и дать знать, когда граф останется один.
Ждать пришлось долго.
Сначала Джес и Рик обсуждали сложившуюся ситуацию. Потом выпивали.
Ивернейское вино обладало своеобразным действием — затуманивало разум, но тело двигалось. Вот вино из Ханганата било в ноги, оставляя ясную голову. А тут — наоборот.
Потом опять разговаривали и опять пили. Так что к себе в покои Рик отправился около полуночи. А Аделаида пошла «на дело».
Разделась до рубашки, протерлась салфеткой, пропитанной духами, и спустя пять минут поскреблась в покои Джеса.
Потом толкнула дверь.
Не заперто. Отлично.
Джерисон сидел за столом. В состоянии тяжелого алкогольного опьянения, на что указывали штук восемь винных бутылок. И поднял на Аделаиду затуманенные алкоголем глаза.
— Чего… н-надо…
— Джес, пожалуйста, не гони меня. — Аделаида нашла верный тон. И прежде, чем Джес успел опомниться, упала ему в ноги. — Джес, я люблю тебя! Я жить без тебя не смогу! Лучше сразу убей, только не гони!
Все бы подействовало. Днем раньше, еще бы чуть-чуть… Увы. Только не сегодня.
Джес был пьян и зол как черт.
Поэтому вместо поцелуя Адель получила оплеуху. И сильную.
А потом еще пару ударов ногами, когда упала на колени. Правда, удары больше были обозначены, поскольку Джес был в состоянии нестояния. В том числе и на ногах. Так, едва задело…
Вусмерть пьяный Джес выбрался из-за стола, пнул женщину на прощанье, выдал нечто вроде «И шоб я т-тебя б-льше н-видел…» и отправился к Рику.
То ли спать, то ли на жизнь жаловаться.
Аделаида полежала минут десять. Потом со стоном поднялась на ноги. Щека болела и на глазах опухала.
М-да. Недооценила она свое влияние. Но что же делать теперь, что делать?
Для начала ей пришлось несколько дней провести в постели — пока не сойдут синяки.
А потом… надо искать нового покровителя. И одновременно попробовать еще раз с Джесом?
Надежда у Аделаиды была. Всем в посольстве было объявлено, что она упала ночью с лестницы, вот и расшиблась, бедняжка.
Джерисон приходил, принес ей цветы, про украшения не заговаривал, был отстраненно-холоден и вежлив… может быть, еще есть шансы?
Почему бы не попытаться?
