Через несколько часов Мэй заснула, она хотела немного полежать, но… Внизу, под окнами ее комнаты, был сад… Гипсофила, метельчатая «Bristol Fairy».

Океанос сказал ей, когда показывал ей ее комнату впервые «Гипсофила — любимый цветок моей матери. Есть легенда, которую кто-то, когда-то, связал с этим цветком… Одна женщина ждала своего любимого мужчину с войны, но ей сказали, что он погиб. Прошло время, она полюбила вновь, вышла замуж, родила дитя. Тот, кого она любила, и чью смерть пережила, вернулся… Гипсофилу называют еще и «Вечная тоска»!

Теплый летний ветер принес запах апельсинов, где-то плакал ребенок, море проливалось на берег.

Ей приснилось, что Океанос принес ей младенца, и ее грудь была тяжела от молока, а тело от желания!

Мэй шокировал этот сон! Она почувствовала все как наяву, запах малыша, тепло мужских рук и губ, и свое блаженство!

Оказалось, что плакала маленькая Алма — дочь Альбы, красивой юной испанки. Океанос Вентури окружает себя прекрасными женщинами!

Они легко познакомились, она и Альба, малышка Алма от знакомства воздержалась, так как ее мучили режущиеся зубки.

Альба с любовью и гордостью показала ей фотографию своего мужа, молодого полицейского.

— Синьор Вентури карабинер, — Сказала ей она. — А муж полицейский…

И Альба объяснила ей, чем одни отличаются от других.

Томазо принес ей планшет и конверт.

— Папа попросил меня передать это вам.

Он улыбнулся, и посмотрел на нее с симпатией.

— Он сказал мне, что это важно, и что я не должен забыть.

Мэй тоже почувствовала симпатию к Томазо.

— Спасибо!

— Пожалуйста!

Мальчик смущенно заулыбался.

Как Странно, — Подумала она. — Они роднее родных…

Мэй открыла конверт, письмо было написано от руки, очень красивым, размашистым, изящным почерком:

Добрый день, Мэй! (Или вечер?) Помните я говорил вам про «Призрак в доспехах»? Фильм на планшете. Посмотрите.

P. S. (Как и вы) я хочу сам себя понять. Никто кроме нас самих не сможет объяснить нам наше предназначение.

Мэй это поразило «Я хочу сам себя понять»… Он прав, Океан, все эти годы она хотела именно этого!

Она вспомнила «Личное»… Мишель Пфайффер — Эштон Кутчер. У Линды убили мужа, у Уолтера сестру. Они оба хотят чего-то… Жить и отмстить. Уолтер страдает из-за смерти сестры, даже его мать не страдает так, как он!

Когда Мэй смотрела этот фильм ее поразила мысль о том, что, да, даже родители Астона не переживали его смерть так, как она! Почему так? Почему его смерть не стала ударом для них, и стала для нее?!

Альба позвала их обедать.

Томазо немного устал — он сказал ей, что учится заочно, и ему приходится много читать.

— Ты любишь читать? — Спросила его Мэй.

— Да…

Вновь смущенная улыбка.

— Когда я не мог ходить, папа читал мне.

«Папа»… Он произносит это слово так тепло.

— Он читал мне «Моби Дик, или Белый кит»…

Альба подала ему «Феттучини с морепродуктами, чоризо и соусом пири-пири».

— «Бог да смилуется над тобой, старик, твои мысли породили новое существо внутри тебя; а тот, кого неотступные думы превращают в Прометея, вечно будет кормить стервятника кусками своего сердца; и стервятник его — то существо, которое он сам порождает»… — Процитировала Мэй.

Мальчик посмотрел на нее изумленно.

— Вы как папа!

Она засмеялась.

— Почему?

— Он тоже знает эту книгу наизусть!

Альба подала блюдо и ей:

— «Arroz com castanha de caju», — Сказала она. — «Рис с орехами кешью»…

— Это Бразильская кухня, — Сказал ей Томазо.

Папа обожает Бразилию, язык, кухню…

Он гордо улыбнулся.

Мэй очень удивилась.

— Ты говоришь по-португальски?

— И на бразильском варианте португальского языка.

Томазо принялся за «Феттучини…». Он не бравировал своими знаниями.

Мэй вспомнила «Я военный юрист и переводчик»… Она подумала, было бы странно, если бы малыш не был образован и эрудирован с таким папой!

Рядом с ними раздалось хриплое мяуканье.

— Пепел! — Заулыбался Томазо.

Он осмотрелся в поисках кота.

Он запрыгнул в кресло, кот с ухом похожим на антенну. Он был рыже-белым, или бело-рыжим, и да, там где он был белым, его шерсть средней длинны, была похожа на пепел.

— Привет, Пепел!

Томазо развеселился, а Мэй заулыбалась — кот выглядел забавно.

После обеда Мэй начала смотреть «Призрак в доспехах». Адепт «Бегущий по лезвию», предтеча «Матрицы»… «Я форма жизни рожденная в океане информации». Призрак (Душа) (разум) в доспехах (в теле киборга…

Мэй вспомнила «Никто кроме нас самих не сможет объяснить нам наше предназначение»…

Она вспомнила «За пределами» и вопрос Итана «В чем мое предназначение?».

До встречи с Океаносом Мэй… не задавала себе этот вопрос. Кто я? Зачем я? Почему я? Почему со мной случилось то, что случилось?

Banco de Gaia — «Acquiescence (tripswitch remix)».

Мэй вспомнила Рена Джонс и «Mirror Me».

Да, — Подумала она. — Зеркало мне!

Мэй вновь заснула — она никогда так много не спала! И море вновь выливалось на берег, шумно и мерно. Мэй снилось, что она майор Мотоко погружающаяся в бездну. Ей было спокойно в ней, в матери всех истин…

Мэй разбудило странное желание — увидеть Гипсофилу, о которой Океанос говорил ей! Она вспомнила «Гипсофила — любимый цветок моей матери» и «Гипсофилу называют еще и «Вечная тоска»…

Мэй встала, оделась, спустилась вниз, в сад. На улице потемнело, похолодало. Сад был большим — больше, чем она думала (и даже ожидала), в нем было множество разноцветных цветов, и красивых, высоких растений.

В саду были скульптуры — одна из них, мальчик и девочка сидящие на скамейке, она шепчет ему на ушко, а он слушает и улыбается.

Мэй друг поняла, что не знает как выглядит Гипсофила!!!

Океанос сказал ей «Гипсофила, метельчатая «Bristol Fairy»…

И???

Она рассмеялась над собой, она почувствовала себя дурой, но счастливой дурой!

Она была счастлива!

Она поняла, что счастлива!

Она заплакала, она вспомнила «Солдада»… В португальском языке есть такое слово».

Мэй увидела Берег.