— Есть что-то неприличное в том, чтобы плакать в одиночестве…

Раздалось рядом с ней.

Он сидел на скамье положив ногу на ногу, Океанос.

У Мэй больно остановилось сердце.

— Я хотел выкурить эту вкусную сигару и пойти спать, но…

Его низкий голос звучал мягко и иронично.

— Вы кого-то искали, Мэй?

— Гипсофилу.

— Ах, Гипсофилу…

Она не могла разглядеть его лицо — совсем потемнело…

— Вы вернулись… — Сказала Мэй.

— Да!

Удивление в его голосе.

— Мне захотелось домой.

Выдох похожий на усмешку.

— Душой, Мэй, мы всегда там, где нас любили или проклинали.

Ей захотелось подойти к нему.

— И вам страшно?

— Да.

— Почему?

— Хватит ли мне сил — перевернуть страницу жизни!

Она поняла его.

— Иногда я чувствую полное омертвение, — Добавил Океанос. — Я боюсь быть один. Я не хочу быть один! Поэтому я и решил жениться на Сильвии. Не из-за любви.

— Разве это правильно? — Сказала ему Мэй.

— Ничто не правильно, если разобраться!

Он словно вспыхнул, Океан.

— Наши решения, Мэй, всегда… кого-то убивают, а кого-то спасают.

— Так нельзя, — Сказала ему Мэй. — Спасая себя, убивать других!

Она замерзла — она была одета слишком легко.

— Я же говорил вам — я убийца…

— Перестаньте!

Мэй разозлилась на него.

Океанос встал — изящный как леопард.

— Что перестать, Мэй?

Он подошел к ней — его походка завораживала.

— Жить прошлым!

Улыбка на его губах.

Океанос улыбнулся так мягко.

— И это говорите мне вы, женщина, которая не может забыть свою любовь???

— У меня ничего нет! — Закричала на него Мэй. — А у вас есть сын, и девушка, которая вас любит!

Странно он посмотрел на нее.

Ее крик не произвел на него впечатления.

— Сильвия не любит меня, Мэй, она хочет устроиться.

Океанос посмотрел на нее — в его взгляде была сталь.

— И более того, Сильвия из тех женщин, которые считают мужчин глупцами!

— Вы презираете ее, и женитесь на ней… — Сказала ему Мэй.

— Я женюсь на ней, потому, что презираю себя!

Она заглянула ему в глаза — этого человека убивает он сам… Если в этой жизни его и убьет что-то, то, это его характер. Но он понравился ей еще больше! Она понимает его — она такая же! Ее тоже мучает несправедливость — несправедливость судьбы! Нет ничего страшнее для человека, чем несправедливость судьбы!

Мэй захотелось сказать Океаносу:

— Знаете, почему я стала такой? Я не поняла — во время, во время для самой себя, что дерьмо случается! Есть вещи, Океанос, которые просто случаются. Не нужно искать ответы, почему, из-за чего. Нужно жить — дальше!

Странно он посмотрел на нее, этот высокий мужчина похожий на греческого бога — с нежностью.

— Вы сказали мне «я стала такой»… Какой, Мэй? Какой вы стали?!

— Жалкой. — Просто сказала Мэй. — Я не получила образования, у меня нет, и не будет хорошей работы, я живу в доме на колесах, только этот дом никуда не поедет, никогда!

Он погладил ее по щеке, Океан.

— Разве это не зависит только от вас самой?

Он ласково улыбнулся.

— Вы только что сказали мне… что лежит между божьим и дьявольским? Покой! Осознание того, что… жизнь так близко, нужно только жить!

Океанос снял свой плащ — на нем был плащ похожий на средневековый плащ накидку, черный с красным.

— Мэй…

Он закутал ее в плащ.

— Мэй!

Он заглянул ей в глаза.

— Я вернулся потому, что хотел обнять тебя!

И он нежно обнял ее, прижал ее к себе…