Через час к ней пришла Палома.

— Океанос приглашает вас выпить с ним аперитив.

— Спасибо.

Мэй немного растерялась, для нее это слишком необычно.

— Вы не похожи на дочь.

Женщина посмотрела на нее внимательно и задумчиво.

— Да, — Согласилась с ней она. — Мы живем на одной планете, но в разных мирах.

Палома посмотрела на нее со смятением.

— Вы жалеете?

Мэй печально улыбнулась.

— В итоге каждый оказывается на своем месте, там где должен был быть. Мне нет места в ее мире, так же как ей в моем.

Она была красива, Палома… даже очень красива! Черные волосы и карие глаза, фарфоровая кожа…

— Как странно, — Сказала ей Палома. — Вы напомнили о книге, которую я читала в тюрьме.

Мэй удивилась, улыбнулась, развеселилась.

— В тюрьме?

— Да, — Красавица брюнетка заглянула ей в глаза. — «Когда я вижу человека, мне хочется ударить его по морде. Так приятно бить по морде человека!

Я сижу у себя в комнате и ничего не делаю.

Вот кто-то пришел ко мне в гости, он стучится в мою дверь. Я говорю: «Войдите!» Он входит и говорит: «Здравствуйте! Как хорошо, что я застал вас дома!» А я его стук по морде, а потом еще сапогом в промежность. Мой гость падает навзничь от страшной боли. А я ему каблуком по глазам! Дескать, нечего шляться, когда не звали!

А то еще так. Я предлагаю гостю выпить чашку чая. Гость соглашается, садится к столу, пьет чай и что-то рассказывает. Я делаю вид, что слушаю его с большим интересом, киваю головой, ахаю, делаю удивленные глаза и смеюсь. Гость, польщенный моим вниманием, расходится все больше и больше. Я спокойно наливаю полную чашку кипятка и плещу кипятком гостю в морду. Гость вскакивает и хватается за лицо. А я ему говорю: «Больше нет в душе моей добродетели. Убирайтесь вон!» И я выталкиваю гостя»…

Она поняла.

— Сначала заканчиваются слезы, а потом добродетель.

Когда Мэй вошла в гостиную в сопровождении Паломы, Океанос сидел в кресле, а у его ног лежала немецкая овчарка.

Молодой человек вежливо встал, собака не пошевелилась.

— Это невоспитанное существо зовут Шоколад, — Сказал ей он, посмотрев на собаку. — Мы давно дружим. Очень давно. И уже не пытаемся перевоспитать друг друга.

Океанос перевел взгляд на нее.

— Друзья это те, кто не пытается перевоспитать друг друга.

Он посмотрел на Палому, кивнул ей, и она вышла.

— Что вы желаете в качестве аперитива? — Спросил ее Океанос. — Ракия? Бехеровка? Узо?

Мэй улыбнулась.

— Я бы хотела попробовать все, но боюсь опьянеть, и наговорить глупостей или гадостей.

Он посмотрел на нее очень весело.

— Опьянеть это прекрасно, я уже давно не был пьян.

— У вас все впереди.

— У меня настолько все впереди, что уже позади.

Она рассмеялась.

Шоколад облизнулся и лег на бок.

Океанос подошел к ней.

— Давайте выпьем! Когда все позади, остается только пить!

Мэй посмотрела на него — ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него.

— Вы сказали мне, что Сильвия сейчас в Риме со своими друзьями… А вы… почему? Не в Риме…

Улыбка на его губах. Или усмешка?

— Мне там не рады.

Она удивилась.

— Мне нигде не рады, Мэй!

Океанос заглянул ей в глаза.

— Я убийца, я не говорил вам об этом? Я убил двух человек!