Позже, на пароме, Мэй сидела в салоне для пассажиров, и ей хотелось пойти к этому мальчишке…

Она спросила себя, чего ты хочешь? Разругаться с ним? Или сказать ему «прости»?

Она подумала, и то, и другое.

Мэй включила свой iPod и Depeche Mode «Enjoy the Silence», закрыла глаза.

Она всегда ругается с теми, кого хочет оттолкнуть. Она разругалась со всеми кто знал Астона, она даже предала их дочь!

Мэй не выдержала, встала, ноги понесли ее словно крылья. Она вспомнила «Птицей Гермеса меня называют, крылья свои пожирая сам себя укрощаю».

Мэй подумала, Бог отнял у человека крылья, но дал ему ноги, и мы летаем, по земле, ползком…

Он был на корме, стоял в стороне от толпы.

Увидев его, Мэй вспомнила как Дэйв пел «Наслаждение остается,

Так же как и боль»…

Она подумала, да, из-за этого все так … страшно, нас преследует полиция Правды!

Мэй подошла к нему.

— Мистер Вентури?

Океанос посмотрел на нее. Вновь этот взгляд, который она увидела, когда он встречал ее в аэропорту — грустный и спокойный. Так смотрят те, кто смирился. Она видит этот взгляд, когда смотрит на себя в зеркале.

— Что вы хотели, Мэй?

Мэй почувствовала, как ветер ударил ее в лицо и растрепал ей волосы.

— Вы спросили меня, почему я бросила моего ребенка… Я хотела забыть ее отца, Океанос!

Странно Океанос посмотрел на нее, он словно испытал облегчение.

— Вы ненавидели его или любили?

— Я его недолюбила!